… о роботах и безработице

Что будет с экономикой, в которой всю неквалифицированную работу и часть квалифицированной будут делать роботы

Ведет ли технологическая революция к росту безработицы? Этому спору чуть больше 200 лет. Первыми поставили вопрос ребром английские луддиты: они крушили ткацкие станки, грозившие отобрать у них работу. Но революция привела к созданию большого количества новых рабочих мест, росту зарплат, облегчению условий труда, стимулировала людей получать хорошее образование. «Ошибка луддитов» стала экономическим термином, но то и дело появляются поводы усомниться, так ли они были не правы. Год назад Pew Research спросил экспертов IT-индустрии, как дальнейшая автоматизация производства изменит рынок труда. Мнения разделились. Чуть больше половины уверены: на смену устаревшим профессиям придут новые, будут созданы новые рабочие места. Остальные ожидают стремительного роста безработицы.
Опасения, что роботы отберут у людей рабочие места, на глазах перестают быть фантастикой. В феврале глава тайваньской Foxconn, крупнейшего в мире производителя электроники (на ее китайских заводах занято около 1 млн рабочих), объявил, что через три года производство будет роботизировано на 70%: сейчас строится первый полностью роботизированный завод в Пенсильвании. Впрочем, китайским рабочим есть куда податься: сокращение занятости в индустрии вместе с падением рождаемости подталкивают молодежь учиться, чтобы претендовать на хорошие места, а не бросать школу и идти на завод, как 30 лет назад. В мае Невада разрешила использовать на своих дорогах беспилотные грузовики Freightliner Inspiration (Daimler). На фоне этих новостей даже странно напоминать о развитии интернет-торговли, различных терминалов самообслуживания и т. д.
Мартин Форд, программист и автор вышедшего только что бестселлера «Восстание роботов» (The Rise of Robots: Technology and the Threat of a Jobless Future) считает, что опасения луддитов все-таки подтвердятся. Если прежние технологические революции изменяли структуру занятости лишь в отдельных секторах экономики, эта коснется всех. Роботы сменят не только неквалифицированных рабочих и сотрудников сферы услуг, но и наденут белые воротнички: за 10 лет число занятых в финансовых услугах в Нью-Йорке уже сократилось на треть. Философ и экономист Джереми Рифкин предсказывал это в книге The End of Work еще в середине 1990-х.
Кто прав? Чуткий к горячим темам Джеффри Сакс (автор теории «шоковой терапии», консультант переходных правительств России, Польши и Боливии, чуть не возглавивший Всемирный банк в 2012 г.) недавно выпустил второй в этом году доклад на эту тему. Он подсчитал эффект замещения наемного труда роботами на модели, учитывающей взаимосвязь экономических показателей для двух поколений – нынешнего и живущего при следующей фазе роботизации производства. Главный вывод: рост производительности роботов ненадолго повысит объем выпуска продукции, но в долгосрочной перспективе, снизив спрос на рабочую силу, приведет к снижению зарплат и потребления, а значит, и уровня жизни следующих поколений. Сакс и его соавтор называют эту схему «парадоксом автоматизации»: в нормальном случае рост производства должен вести к росту благосостояния. Поэтому они чуть ли не сходятся с выводами Форда: решить проблему дешевого труда и технологической безработицы должно государственное перераспределение. Форд предлагает вернуться к идее гарантированного дохода для каждого гражданина – это будет «технологическая рента» (политологи сомневаются в реализуемости этой модели).
А как поддерживать занятость? Обернется ли автоматизация производства увеличением безработицы или созданием новых рабочих мест, зависит от институциональной среды и режима благоприятствования со стороны государства, отмечает Владимир Гимпельсон из НИУ ВШЭ. Технологический прогресс ведет не столько к повышению спроса на высококвалифицированную рабочую силу, сколько к вымыванию рабочих мест, связанных с рутинным трудом. Но есть и неквалифицированный труд, который трудно автоматизировать. Результат – увеличение разрыва между «хорошими» и «плохими» рабочими местами, т. е. экономическое неравенство. Для выравнивания этой диспропорции и обеспечения возможности работникам, заменяемым машинами, повышать производительность и собственную квалификацию, необходима поддержка со стороны институтов.
Если даже луддиты вдруг окажутся правы и структура занятости принципиально изменится, это откроет для человека принципиально новые возможности. Как заметил известный посткейнсианец Роберт Скидельски, одно из решений проблемы «технологической безработицы» – смена социального мышления. Если автоматизация сократит усилия человека хотя бы наполовину, можно не увольнять половину сотрудников, а вдвое сократить их рабочее время. Это очевидный тренд: книга Рифкина повлияла на решение французского правительства установить 35-часовую рабочую неделю. Сокращать рабочую неделю рекомендует и ООН, среди сторонников этой идеи сооснователь Google Ларри Пейдж и даже классик Джон Мейнард Кейнс. В 1930 г. он предсказывал, что через 100 лет рабочая неделя сократится до 15 часов, а основная проблема экономики – как удовлетворить безграничные потребности ограниченными ресурсами – уступит место проблеме, куда деть свободное время. Может быть, некоторое снижение уровня жизни не слишком большая плата за победу ценностей самореализации над ценностями выживания?

Николай ЭППЛЕ. «Ведомости», 10 июня 2015 года