Русский барометр Северного Кавказа

Александр Панин
(Опубликовано на сайте "Кавполит", адрес: http://kavpolit.com/articles/russkij_barometr_severnogo_kavkaza-4578/.
Обозреватель - Бадма Бюрчиев)

Сокращение русского населения на Северном Кавказе — роковое следствие и одновременно причина многих современных проблем в округе. Взгляд на этот процесс как на недопустимый ни в коем случае не должен расцениваться в качестве попытки показать превосходство одного народа над другими. Все достаточно просто. Спокойствие в столь многонациональном регионе может быть обеспечено только за счет стабильности самого многочисленного этноса...

Заместитель генерального директора компании «Финансовый и организационный консалтинг», старший научный сотрудник Центра Мировой системы данных МГУ им. Ломоносова Александр Панин проанализировал проблему миграции русских на примере некоторых районов Ставропольского края. КАВПОЛИТ предлагает вниманию сокращенную версию статьи эксперта, на основе которой был подготовлен доклад для семинара «Северный Кавказ: конфликт и развитие». Конференцию, напомним, организовало НП «Кавказское сотрудничество» при поддержке «Российского конгресса народов Кавказа» и АНО «Центр социально-экономических исследований RAMCOM».

Хроника измерений (1959-2010 гг.)

Тема оттока русского населения распиарена в СМИ с большим размахом. Русские бросают свои дома, кавказцы приезжают и занимают рабочие места, тут и там фиксируются межэтнические конфликты. В результате общественное мнение отформатировано настолько, что в истинных причинах сокращения доли русских разбираться стало как-то не модно. Факты напряженности, безусловно, есть, но реальные причины этнодемографических и миграционных процессов остаются за кадром.

Как показала перепись 2010 года, доля русских на территории Северо-Кавказского федерального округа и впрямь серьезно уменьшилась. Сегодня она составляет чуть более 30% против 55% в 1959 году, в то время как абсолютные показатели изменились не кардинально. Русских в СКФО по-прежнему около 3 млн человек (табл. 1). Кавказские этносы, напротив, серьезным образом приросли и в абсолютном, и относительном выражении. Их совокупная доля теперь составляет более 60% в этнической структуре населения Северного Кавказа. На первый взгляд, ничего страшного не произошло: русских в округе не стало меньше, просто других этносов стало значительно больше. Действительно, некоторые народы показали настоящие чудеса роста. К примеру, численность чеченцев увеличилась почти в 7 раз, аварцев – в 4 раза, даргинцев – в 3 раза и т.д.

Таблица 1

Однако при более детальном рассмотрении видно, что республики, входящие в состав СКФО, с 1959 года потеряли примерно половину всего русского населения. И в абсолютных, и относительных показателях это выглядит более чем драматично. В Чечне и Ингушетии численность русских уменьшилось в 12,5 раза, в Дагестане – в 2,5 раза, Кабардино-Балкарии – в 2 раза.

Рис. 1а. Доля русских в субъектах СКФО, 1959 г.

Рис. 1б. Доля русских в субъектах СКФО, 2010 г.

Образное представление об этом процессе дает расчет центра расселения русских (рис. 2), который за последние полвека сильно сместился в северо-западном направлении: русское население как бы пятится в сторону Краснодарского края и Ростовской области.

В самом «русском» регионе округа, Ставропольском крае, где все еще сосредоточен основной ареал расселения, половина городов и муниципальных районов не имеет и 80% русских, а в восточных районах их доля оказывается значительно ниже 50%: Нефтекумский район (без учета г. Нефтекумска) – 22%, Курский район – 48%. Ареал проживания русских сужается, территории, где русских более 85%, располагаются лишь в северо-западной части Ставропольского края: Новоалександровский, Труновский, Изобильненский и Красногвардейский районы – самые моноэтничные муниципалитеты округа (рис. 3).

Причины и факторы сокращения русского населения: масштаб округа и регионов

Первая группа причин – совокупность демографических и миграционных факторов. Дело в том, что репродуктивный потенциал у русского населения значительно ниже, чем у народов Кавказа. Подтвердить «на цифрах» это сложно, поскольку этнические аспекты демографических процессов перестали нормально учитываться еще в 90-е, но анализ естественного движения на сельских территориях Северного Кавказа, где доля русских составляет более 80%, показывает, что даже меры государственной поддержки здесь так и не принесли результатов.

Русские на Северном Кавказе постарели гораздо больше, чем в других регионах России. Возрастная структура населения у русских трансформирована из-за прекратившегося положительного миграционного прироста в регион. Из «остальной» России больше не приезжают молодые учителя, врачи и инженеры, как это было в советское время, а значительная часть местной молодежи видит свое будущее за пределами Кавказа.

Однако ошибочно полагать, что уезжают из региона только русские. Покидают Северный Кавказ и коренные народы. Истинные масштабы этого процесса плохо поддаются оценке. Официальная цифра миграционного оттока из республик СКФО находится в районе 40-50 тыс. в год, но вот насколько она отражает действительность – большой вопрос.

Миграция в ряде случаев действительно имеет замещающий характер. Северокавказские народы сегодня активно меняют географию своего традиционного расселения в самом округе, осваивая новые территории, – в первую очередь, крупные города и стабильные в экономическом отношении сельские районы.

...Вторую группу образуют социально-экономические и инвестиционные факторы. Конечно, первая и вторая группа тесно связаны. Зачастую отток населения обусловлен странными способами решения социально-экономических проблем. В результате федеральные деньги, пришедшие в регион, по сути, выталкивают население за его пределы. Люди не видят перспектив у себя дома, покупают недвижимость, небольшие бизнесы в других субъектах, отправляют туда учиться детей и т.д.

Стратегия государства, ориентированная на выход из экономической депрессии Северного Кавказа, в целом правильная, но вопрос тактики и выбора инструментов решения остается открытым. Созданные институты развития – ОАО «Курорты Северного Кавказа» (КСК) и ОАО «Корпорация развития Северного Кавказа» (КРСК) – по-прежнему сфокусированы на поиске и реализации якорных проектов, хотя более чем очевидно, что мега-проекты (вроде Олимпиады в Сочи или саммита АТЭС) здесь имеют колоссальные риски.

Развивая Северный Кавказ, надо помнить, что мы имеем дело не только с уникальными природными особенностями территории, а прежде всего со сложным социальным ландшафтом. Налицо недоучет социальных факторов при реализации крупных инвестиционных проектов, многие из которых напоминают бомбы замедленного действия.

Допустим, если говорить о туризме, то здесь местное население по-прежнему не очень готово к его развитию. Получается, одни не готовы ехать на Кавказ, а другие – их принимать. И дело не только или не столько в ментальности отдельных этносов русских или нерусских, а в том, что местное население не представлено даже на витринах красивых мастер-планов.

Безусловно, местное население и их бизнесы должны быть встроены в процесс формирования инвестиционных «ядер». Речь идет о локальных бизнесах внутри проектов: магазины, рестораны, прокаты и т.д. Без соблюдения этого условия социальная напряженность продолжит расти. Жители не без оснований опасаются, что будут отодвинуты крупными игроками на второй план.

На этапе планирования инвестиционных проектов, нужно четко выявлять и формулировать интересы местного населения. Для них должны быть разработаны варианты участия. Причем ориентироваться следует не только на проживающих в условной 30-километровой зоне, но и гораздо дальше. Для населения таких территорий необходимы иные предложения — например, организация транспортных потоков в соответствии с маршрутами, создание локальных точек притяжения, производство экологических и традиционных продуктов питания, сувениров и т.д.

Чтобы оживить экономику, нужно сконцентрировать усилия власти на решении проблем уже существующего бизнеса

Кроме того, чтобы оживить экономику, очень важно сконцентрировать усилия федеральной и региональной власти на решении проблем уже существующего бизнеса. Об этом сегодня много говорит в своих исследованиях, посвященных Северному Кавказу, руководитель Центра RAMCOM Денис Соколов. Задача не из простых, в том числе и потому, что до сих пор непонятно: что и кого мы понимаем под словом «бизнес»? Предпринимателей, осуществляющих коммерческую деятельность (включая услуги населению и небольшие производства) или местные органы власти, упакованные в бизнес крупных структур?

«Русский» Северный Кавказ: тайны муниципального уровня

Как уже было отмечено, русских территорий становится все меньше. Современный ареал расселения русских в СКФО – центральные и западные муниципалитеты Ставрополья. К этим территориям нет повышенного внимания со стороны СМИ, науки и общественности, что в целом легко объясняется отсутствием контртеррористических операций (КТО) и межэтнических конфликтов. И это, несомненно, большой плюс, если не сказать чудо!

Однако эта часть Северо-Кавказского федерального округа хоть и не требует тушения межэтнических и религиозных пожаров, должна постоянно находиться в авангарде кавказской политики. Причина простая – де-факто это и есть «русский» Северный Кавказ. И вопросов к этим территориям, конечно, много.

Каковы тренды демографического развития «русских» муниципалитетов? Потеряет ли Россия окончательно Кавказ или сможет остановить русское бегство? Каковы истинные причины ухода русских? Что необходимо делать местной власти?

Вопрос эффективного развития муниципалитетов, образующих ареал доминирования русского населения, это вопрос, в том числе, и стабильности на всем Северном Кавказе. От развития этих муниципалитетов без преувеличения в будущем будет зависеть социальный климат русских кавказцев.

Но пока мы наблюдаем другую картину. Почему-то принято считать, что вопрос развития муниципальных районов в стране – это вопрос везения. Нужно, чтобы повезло с наличием выгодных природных и транспортно-географических характеристик, эффективной муниципальной властью, амбициозно настроенным бизнесом и т.д. Одним словом, здорово, когда везет! В муниципальный район ни с того ни с сего приходят инвестиции, люди начинают получать высокую заработную плату. Соответственно, не пакуют чемоданы и не уезжают в поисках лучшей жизни. Населенные пункты находят свои конкурентные преимущества и активно их продвигают.

Почему-то принято считать, что вопрос развития муниципальных районов в стране – это вопрос везения.

Интересно и то, как Федеральный закон № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» и плохо работающие государственные институты в стране накладываются на социальный и экономический ландшафт муниципальных образований Северного Кавказа, в особенности там, где доминируют русские. Что происходит с некогда работающими производствами и колхозами? Как это влияет на формирование зон социальной напряженности?

Социально-демографический портрет «русского» муниципалитета: замеры, оценка и прогноз

Красногвардейский район Ставропольского края выбран в качестве типовой модели неслучайно. Это один из самых моноэтничных (русские – 92%) и одновременно развитых сельских муниципалитетов в СКФО (и, возможно, в стране). Серьезных проблем в сфере межэтнических отношений здесь не было никогда. Причина – доминирование русских не только в общей численности населения района, но и в важнейших сегментах государственного, муниципального управления и бизнеса.

Территориальная структура района характеризуется сложившейся равномерной сетью населенных пунктов, развитой транспортной инфраструктурой и правильной конфигурацией территории. Перечисленные факторы способствуют выстраиванию эффективной системы взаимосвязей внутри района между его населенными пунктами.

Ежегодно район собирает более 500 тыс. тонн зерна. По этому показателю он находится в первой десятке по стране. Как отдельный регион России Красногвардейский район занял бы по этому показателю 38-е место, опередив Московскую область (около 350 тыс. т) или житницу Дальнего Востока – Амурскую область (до 350 тыс. т). За последнее десятилетие район смог привлечь серьезные инвестиции в сельское хозяйство и оживить целые направления в растениеводстве и животноводстве.

На этом можно было бы смело поставить точку и резюмировать триумф социально-экономического развития «русского» муниципалитета. Действительно, в первом приближении все выглядит более чем достойно. Что же тогда смущает? А смущает, прежде всего, негативная скорость демографических и миграционных процессов. Именно это обстоятельство заставляет говорить о начальных делениях барометра, показатели которого могут значительно ухудшиться применительно к другим территориям.

На протяжении последних двух десятилетий в районе фиксируется естественная убыль населения, и ее масштабы только нарастают. Как это ни странно, исключением не стали даже 2011 и 2012 годы (смертность ровно в два раза превышает рождаемость). И это тогда, когда впервые за долгие десятилетия беспрецедентные меры государственной поддержки реально способствовали естественному приросту населения в стране. Ежегодно за счет естественной убыли район теряет более 300 человек.

Причин несколько. Во-первых, сказывается моноэтничный состав населения и доминирование русских, демографическая активность которых значительно ниже, чем у других этносов, проживающих в крае, – в частности, северокавказских и тюркских народов. С восточными полиэтничными территориями края показатели естественного прироста не идут ни в какое сравнение.

Во-вторых, растет смертность. Причем уже три четверти населенных пунктов района имеют показатели этого процесса выше краевых и федеральных значений. Наблюдается рост смертей, связанных с распространением онкологических заболеваний и туберкулеза.

В третьих, трансформируется возрастная структура населения. Район в прямом смысле «постарел». Доля пенсионеров составляет более 35%, что гораздо выше среднекраевых и среднероссийских значений, а удельный вес детей равен всего 14%, что ниже, чем в среднем по России и по краю. Это способствует увеличению темпов сокращения населения, поэтому начиная с 2015 г. естественная убыль в районе может вырасти на 35-50%.

Есть еще и четвертая причина. Ее можно назвать завышенными ожиданиями. Фактическая численность населения оказывается существенно меньше заявленной в текущем статистическом учете и переписи населения. По оценкам, эта разница составляет до 25% и, конечно же, относится к молодому населению, прописанному, но де-факто не проживающему в районе. А если нет молодых людей, то от кого ждать появления новорожденных?

Рис. 7а. Половозрастной состав населения Красногвардейского района, 1970 г.

Рис. 7б. Половозрастной состав населения Красногвардейского района, 2012 г.

Что сильнее оказывает влияние на сокращение численности населения – естественная убыль или миграционный отток – ответить не просто. Если учет рождаемости и смертности носит более или менее объективный характер, то особенности миграционного учета не дают точной картины происходящего. Соответственно, для анализа миграции населения требуются дополнительные источники получения данных.

Миграционные тренды Красногвардейского района на протяжении долгого времени были вполне типичны для сельской России. Интенсивный отток населения в города во второй половине XX века уверенно перекрывал положительный естественный прирост, и в результате количество жителей района в период с 1959-го по 1989 год практически не изменилось.

В 1990-х численность населения Красногвардейского района начала расти за счет мигрантов из республик Северного Кавказа, стран Закавказья, Средней Азии и Украины. За это десятилетие сюда прибыло порядка 13 тыс. человек, а выбыло более 8 тыс. Таким образом, положительное сальдо миграции составило около 5 тыс., но в связи с естественной убылью за эти годы население района увеличилось всего лишь на 2,3 тысячи.

Миграция в этот период носила стрессовый характер. Далеко не все прибывшие в район смогли адаптироваться к новым условиям. Во-первых, сельский уклад жизни оказался неприемлемым для многих мигрантов из городов, во-вторых, не все смогли найти здесь работу, в-третьих, многие мигранты чувствовали на себе напряженное отношение коренного населения. Показательно, что до сих пор многие приехавшие в район 20, 30, а то и 40 лет назад не считают себя местными жителями.

Многие приехавшие в Красногвардейский район даже через 40 лет не считают себя местными жителями

В конце 1990-х положительный миграционный прирост стал резко снижаться и на протяжении последних 12 лет является отрицательным. Современные миграционные тренды выражаются в следующем.

В первую очередь надо отметить, что внутри самого района происходит существенное перераспределение населения. Миграционный вектор у рядовых поселений направлен а) в центры муниципальных образований, б) районный центр, в) за пределы района. Эти населенные пункты наиболее активно теряют свое население и требуют первоочередных мер не только по оживлению экономики и формированию занятости в них, но и качественного улучшения транспортной доступности. Как ни странно, именно эта группа поселений оказывается привлекательной для мигрантов из республик Северного Кавказа, поскольку с оттоком местного населения высвобождаются растениеводческие и животноводческие ниши.

Центры муниципальных образований не являются исключением и тоже активно отдают свое население, но при этом выполняют роль своеобразных буферных зон для мигрантов из рядовых поселений. Порядка 5% миграционного оттока ориентированы на ближайший к району город Новоалександровск.

Районный центр остается самым привлекательным местом жительства для многих групп внутрирайонных мигрантов. Ежедневно он принимает порядка тысячи маятниковых мигрантов, а также людей, желающих получить услуги: от разнообразных покупок до посещения больницы, банка, центра занятости, администрации и т.д. Именно поэтому сам районный центр пока не чувствует демографического спада. Его привлекательность среди жителей района действительно высока. Индикатором могут служить не падающие на протяжении нескольких лет цены на жилье. В целом это, конечно, иллюзия, поскольку демографический ресурс районных поселений практически на исходе и лимит может составлять не более трех лет.

Рис. 8. Векторы миграционных потоков, 2012

Более половины миграционного оттока из района берет на себя краевая столица. Ставрополь – крупный вузовский центр, поэтому значительную часть мигрантов составляют молодые люди в возрасте 18-30 лет. Еще одна группа покидающих район – люди в возрасте 30-40 лет, которые разочаровались в перспективах карьерного роста или развития собственного бизнеса в селе и накопили определенные средства для переезда в город.

Близость Ростова-на-Дону и Краснодара делает миграцию более перспективной жизненной стратегией активной части населения. Уезжают в Москву и в Санкт-Петербург. Причем с появлением ЕГЭ значительная доля родителей района ориентирует своих детей на обучение именно в столичных вузах.

С появлением ЕГЭ родители стали ориентировать своих детей на обучение именно в столичных вузах.

Негативная динамика демографических и миграционных процессов последних десяти лет закономерно должна была отрицательно отразиться на численности населения, но этого по загадочным обстоятельствам не произошло. Перепись 2010 года не зафиксировала уменьшения численности населения и показала отметку 41 тыс. человек. В советское время приписки во время переписей населения и текущего учета также имели место, но вот масштабы сегодняшних завышений – это прямой результат действия принципа подушевого бюджетирования района. Путем нехитрых расчетов мы не досчитываемся примерно 15-20% населения. И это без учета не зафиксированных миграционной службой бывших жителей – не проживающих, но все еще прописанных. Вряд ли реальная численность района сегодня превышает 35 тыс. чел.

Но и это еще не все. Куда печальнее тренды и возможные сценарии развития ситуации. По самому оптимистическому прогнозу, численность населения Красногвардейского района через 10 лет сократится на 4,5 тыс. и составит примерно 30,5 тыс. человек, по среднему – уменьшится на 11 тыс., по пессимистическому – на 16,5 тыс. Некоторые поселения с численностью населения 500 и менее человек окажутся под угрозой исчезновения.

Численность населения Красногвардейского района через 10 лет сократится на 11 тысяч человек

Последствия вполне очевидны. Если ничего не предпринимать, то такая ситуация приведет к резкому спаду социально-экономической активности и дезадаптации населения, значительному сокращению объема социальных услуг, укрупнению сети лечебных и общеобразовательных учреждений. Возникнет реальная угроза тотальной маргинализации сельских территорий.

Встают закономерные вопросы: в чем основные причины происходящего и что, собственно, надлежит делать? Конечно, можно сразу сослаться на общероссийские и даже мировые тренды сокращения численности сельского населения. Принято считать, что это закономерный процесс. Новые технологии ведения сельского хозяйства высвобождают рабочие места. Столько людей, сколько нужно было раньше, сегодня крупным сельскохозяйственным производителям не требуется. Можно вместо 20 тыс. спокойно обойтись 2 тыс. трудоспособного населения. Но так рассуждать довольно опасно.

Во-первых, этим людям де-факто ехать некуда. Города, как уже было сказано, ни с экономической, ни с градостроительной точки зрения, пока не готовы к приему такого количества мигрантов (эта причина больше, чем социальная, она – экономическая и даже политическая). А во-вторых, проблемы Северного Кавказа вряд ли удастся решить без создания мощных агроцентров с развитой диверсифицированной экономикой. И где же их начинать создавать, если не на относительно спокойных «русских» территориях региона?

В целом же, предотвратить такой во всех смыслах грустный финал возможно, если понять и решить три крупные проблемы, характерные для типичных «русских» муниципалитетов:

1. Крупные инвестиционные проекты кардинально ничего не меняют. Население не интегрируется вокруг них, а сами предприятия не встраиваются в районную экономику. Формирование рабочих мест – очень важный фактор прихода крупного бизнеса, но явно недостаточный. Напряженность и зависть местного населения от их присутствия только усиливается. Механизм прихода крупного бизнеса прост. Прежде чем входить в район игроки пытаются вертикально и горизонтально договориться с региональной и местной властью. У них другого выбора просто нет, это залог стабильности и защищенности инвестиций. Соответственно, носители ключевых компетенций в органах власти меняться не должны – иначе кто выступит гарантом? Местные элиты, в первую очередь власть, активно включаются в деятельность бизнеса. Власть постепенно начинает выполнять не свои прямые обязанности, связанные с управлением территорией муниципалитета, а занимается развитием конкретного бизнеса. Местная власть часто и есть бизнес. Конечно, такой факт характерен для большей части страны, но для муниципалитетов, подверженных активным этническим факторам развития, является опасным в двойне.

Зачастую местная власть выполняет не свои прямые обязанности, а занимается развитием конкретного бизнеса

2. Поскольку крупный бизнес оказывается закрытым, а малый и средний бизнес не имеет достаточных ресурсов, деловая активность в муниципалитете не формируется. Малый бизнес сильно разобщен и фокусируется, в основном, на оказании услуг населению. Большинство предпринимателей на муниципальном уровне не удовлетворены текущим состоянием своего бизнеса. Многие из них связывают уменьшение доходов с ростом конкуренции и сокращением численности населения. Для многих проблемой является заниженный, по их мнению, социальный статус и недостаточное внимание к их проблемам со стороны местной власти. Как правило, касты не перемешиваются. Примеров прихода во власть успешных районных бизнесменов крайне мало.

3. Эта причина частично вытекает из двух предыдущих и связана с остановкой социальных лифтов. Выражается ситуация в том, что молодые люди не имеют возможности построения амбициозных жизненных стратегий в селе. В бизнесе и в органах местного самоуправления районного масштаба реализоваться слишком непросто. Все занято! Действующие управленцы в своей массе прошли советскую школу. Они оказались на районных управленческих должностях 20, 30, а то и 40 лет назад. Тогда, разумеется, лифты работали. И возможно, это – одна из главных причин.

Возможно ли «удержать» русских на Северном Кавказе? Вместо выводов.

На этот вопрос должно быть, как минимум, два ответа. Один – для территорий северокавказских республик, второй – для Ставропольского края. В первом случае русских необходимо возвращать, что однозначно сложнее, а во втором – удерживать пока еще не поздно. И возвращение, и удержание напрямую зависят от экономического развития территорий. Важно понимать и другое. Вернуть (удержать) русских – автоматически означает сократить объемы миграционного оттока кавказских народов.

Вернуть (удержать) русских – автоматически означает сократить объемы миграционного оттока кавказских народов

Говоря объективно и скрещивая пальцы, серьезных проблем в сфере межэтнических отношений на Ставрополье, особенно в его сельской западной части, не было никогда, но именно от ситуации здесь зависит, потеряет ли Россия окончательно Кавказ или сможет остановить русское бегство?

Вопрос эффективного развития муниципалитетов, образующих ареал доминирования русского населения, это вопрос стабильности на всем Северном Кавказе. Без кардинального изменения существующего положения вещей переломить ситуацию с оттоком населения одними инвестиционными проектами не получится.

Какие могут быть предприняты меры?

На наш взгляд, следует принять государственную целевую программу «Полиэтничные территории России», ориентированную не только на гармонизацию межэтнических отношений в сложных регионах страны, но и отдельно – на создание экономических, финансовых и правовых инструментов устойчивого развития русских районов Северного Кавказа.

Кроме того, необходимо как можно скорее разработать и внедрить в практику работы органов и государственной и муниципальной власти систему объективной оценки состояния этнодемографических, миграционных и социально-экономических процессов. Такая система должна базироваться, с одной стороны, на правдивой и регулярно обновляемой базе данных, с другой – на использовании геоинформационных технологий и методов прогнозирования. Именно такой подход позволит обеспечить раннее предупреждение формирования зон напряженности и подготовку практических рекомендаций исходя из особенностей конкретной территории региона, района, населенного пункта.

На уровне муниципального образования предстоит отформатировать существующие правила игры с последующим переходом на более открытую систему управления с работающими социальными и профессиональными лифтами и т.д. Процесс явно будет болезненным, поскольку потребует жесткой ротации кадров. Скорее всего, на «русских» районах будет легче отработать эффективную модель муниципального развития и продемонстрировать ее результаты. А соседство (географическая близость) с полиэтничными муниципалитетами позволит быстро тиражировать позитивный опыт на всю территорию Северного Кавказа.

На «русских» районах будет легче отработать эффективную модель муниципального развития

Также на уровне муниципалитета требуется наладить систему отслеживания, участия и принятия собственных (реалистичных) программ поддержки малого и среднего бизнеса (не только абстрактные на региональном уровне, но и более конкретные – на районном).

И наконец, надо находить новые точки роста, способные диверсифицировать районные экономики и интегрировать в них местный бизнес (сельхоз переработка, экофермы, автокластеры и т.д.)

Можно с уверенностью сказать, что во многом успешность типовых «русских» районов начнет снова привлекать русских на Северный Кавказ. Кстати, теплый южный климат сыграет здесь не последнюю роль. За счет цепной реакции и общих экономических и социальных связей будет расти миграционная привлекательность и в соседних районах, и районах традиционного проживания кавказских народов.

Итак, возвращение русских на Северный Кавказ – перспектива хоть и туманная, но все же не безнадежная. Хорошо, что проблемой ухода русских с территории Северного Кавказа хотя бы озадачились. Но вот до внедрения эффективного механизма ее решения пока еще очень далеко. Как бы не оказалось поздно…