… о российском среднем классе

"Впервые за долгий период Россия стала политически и экономически свободной страной" - эту фразу Владимира Путина многие считают главной в ежегодном Послании Федеральному собранию. И задача, которая поставлена президентом перед государством и самим собой, продолжает эту фразу - сделать Россию свободной страной свободных людей.
Тот, кто учился в советском вузе, хорошо усвоил один из важных постулатов марксизма: "Свобода есть осознанная необходимость". И хотя времена переменились, такое понимание свободы, к счастью для страны и ее жителей, осталось у поколения, движущего сегодня и реформы в стране, и саму страну. Это люди, состоявшиеся в новой жизни, достигшие успеха, так называемый средний класс. Но... "Они - рабы на галере. То есть они формально свободны. Но они "рабы" в своем сознании, они сами себя приковали к этой галере. В фасадной части идеологии среднего класса заявлено много лозунгов вроде "свобода - главная ценность", но для психолога важнее не декларации, а то, что происходит на самом деле". О психологии среднего класса в нынешнем российском исполнении корреспонденту ЕЛЕНЕ ЯКОВЛЕВОЙ рассказывает психолог ОЛЬГА МАХОВСКАЯ.
Их объединяет страх потери статуса
- "Портрет среднего класса" России - чаще журналистский, реже социологический - обычно выходит симпатичным. Средний класс - работяги, люди, которым приходится каждый день крутить велосипед, их главная ценность - свобода, их жизненная стратегия - управление собственной судьбой. Вы с этим согласны? Или вы предложили бы другой собирательный психологический портрет этого класса?
- То, что мы сегодня называем средним классом, это первая генерация, которая дала фантастический рывок. С такой скоростью никто больше не будет развиваться. Это люди развивающиеся, с хорошей самооценкой... Но мне кажется, все не так гладко. Я думаю, что средний класс в массе своей - люди зависимые. По-моему, первая по значимости психологическая проблема, объединяющая большинство из них, - страх потери статуса. Так, как они, больше никто не боится потерять должность, позицию, место. Ни богатые, ни бедные, ни люди творческих занятий. Вот вы сказали, что они крутят велосипед. Мы с вами тоже крутим велосипед, но это велосипед нашей конструкции, мы можем остановиться, посидеть на лавочке, пережить кризис и депрессию, закончить старый проект, начать новый.
- А они, по-вашему, прикованы к своему велосипеду?
- Они - рабы на галере. То есть они формально свободны. Но они "рабы" в своем сознании, они сами себя приковали к этой галере. В фасадной части идеологии среднего класса заявлено много лозунгов вроде "свобода - главная ценность", но для психолога важнее не декларации, а то, что происходит на самом деле.
- А что там на самом деле происходит?
- Они заложники своего главного страха. Массовые ответы на прямые вопросы звучат так: "Больше всего на свете я боюсь потерять это место".
- Почему?
- У меня был огромный проект по исследованию компаний, работающих на фондовом рынке. В какую бы компанию я ни приходила, везде, проведя глубинные интервью, натыкалась на "кусты" родственников и друзей. Персонал часто набирался по этому принципу, сейчас, правда, эти принципы изменились. Но у людей, которые живут с ощущением, что когда-то им просто повезло, страх потерять это место повышается - у тебя же нет других друзей и родственников.
В коллективах, где все мертвой хваткой держатся за место, люди начинают друг друга ненавидеть. Все жаловались мне на психологическую усталость от монотонного, непродуктивного общения, в котором обманываются все твои надежды. Почти все опросы фиксируют парадоксальную анонимную неудовлетворенность сотрудников компаний, которые получают по нашим меркам большие деньги. Зарплата хорошая, а человек не реализован. Во многих компаниях ключевые - хоть и не первые - посты занимают женщины, их неудовлетворенность еще выше.
У нас менеджмент в успешных компаниях аномальный. У мужчины - погоны, должности, формальный авторитет, представительские функции, у женщины - неформальный авторитет и большой объем тягловой работы, без которой все завалится. Он очень дисгармоничен, ответственность, власть и престиж распределены в нем крайне непропорционально.
Средний класс воспринимает общество как большую компанию
- Кого вы считаете эталоном среднего класса сегодня в России?
- Менеджера средней руки в городе Москве. Это сегодня "наши звезды", они демонстрируют уверенность и успех, создают моду, за ними повторяет провинция. У них "все есть" под принятые в их среде стандарты - квартира, машина, школа для ребенка, не говоря уже о свободном выборе качественной еды.
- Как они видят свое будущее?
- В эпоху больших изменений заглянуть в будущее очень тяжело. Нет поколения, путь которого можно было бы повторить. И вот там, где исчерпывается ресурс удачи и начинается порог индивидуальных решений, люди среднего класса начинают отказываться от индивидуального пути, стараются крепче ухватиться за свою компанию.
- И какова психологическая плата за этот выбор?
- Тяжелые депрессии, потому что человек не знает, куда ему дальше двигаться. Потеря ориентиров и перспектив. Через 5-6 лет такой жизни все романтические порывы к высоким недостижимым целям окончательно атрофируются.
- Может, это хорошо?
- Высокие цели, даже если никогда не достигаются, очень полезны, они дают возможность человеку прожить вдохновенную жизнь, заставляют развиваться. Человек, который ставит перед собой цель написать книгу, воспитать ребенка с необыкновенными способностями, встретить любимого человека и прожить с ним невероятную жизнь, обречен на какой-то результат в этом направлении.
А наш средний класс, растеряв подобные цели, оказывается в золотой клетке, в инкубаторе. Общество он воспринимает как большую фабрику.
У меня было интервью с одной девочкой из компании "Ростик'с", она на вопросы о смысле жизни отвечала: "У нас хорошая, относительно дешевая еда, мы, как никакая другая компания, боремся за качество продукции и обслуживания". Она говорила как рекламный агент, ей 22 года. Такое "фирменное сознание" ограниченно, человек часто не может дать внятных объяснений, чем он занимается.
- А я недавно слышала, как кассиры "ИКЕА", не стесняясь клиентов, откровенно высмеивали лозунги своей фирмы...
- А это форма снятия эмоциональной неудовлетворенности. Но чаще человек принимает такое полузомбированное состояние, если на другую чашу весов положить хорошую зарплату.
- Однако есть и другие примеры. Мне рассказывал один из российских работников известной западной фирмы, как он, обнаружив поломку, двое суток непрерывно ремонтировал технику, чтобы не уронить честь фирмы, и при этом даже не оповестил руководство о своем подвиге.
- Такие типажи, конечно, есть, это специалисты экстра-класса с огромной самоотдачей и высокой компетентностью. Но, как правило, на одного такого "с сошкой" у нас находятся "семеро с ложкой", чье основное занятие - фикция.
Открывается дверь и входит... один имидж
- Почему люди все-таки не меняют занятия?
- Когда я спрашивала их об этом, в ответ слышала: если бы не перестройка, я бы никогда не смог носить такой красивый пиджак и такую модную рубашку. Эти переживания сосредоточены на том, что со стороны яйца выеденного не стоят. Один мучительно переживает, что купил не той марки или не того цвета машину. Другой страшно раздражен, что не поспевает за рынком.
Мне один менеджер объяснял, что на столе обязательно должен стоять ноутбук, а когда ведутся переговоры, партнер должен находиться на расстоянии двух метров и видеть, что ты все время двигаешь "мышкой" и стучишь по клавишам. Это все нужно, чтобы продемонстрировать свою занятость. А кроме того, еще надо попросить секретаршу, чтобы она звонила во время беседы - это же неприлично, если телефон молчит.
Если к такому человеку приходит психолог и у него есть что ему рассказать, он иногда не может преодолеть эту дистанцию в два метра. Меня так один топ-менеджер три раза вызывал, перед этим навел обо мне подробные справки, явно у него была какая-то проблема - похоже, в семье. Но как только дело доходило до "сядем поговорим", дистанция в два метра оказывалась непреодолимой. Он убедил себя, что ближе ни с кем быть нельзя. Дистанция меньшая, чем предполагалось по его представлениям о статусе, превращалась для него в фактор стресса.
- Имидж очень много значит для таких людей?
- Иногда открывается дверь - и кажется, что к тебе входит один... имидж. Прекрасно одетый человек, хорошо разбирающийся в марках машин и мобильных телефонов, знающий, куда обратиться по любой проблеме, объехавший полмира, и при этом он бесконечно одинок и несчастен.
- В чем же дело?
- Тот фантастический рывок, который они совершили, начав другую, самостоятельную биографию, потребовал очень высокой скорости изменений внутри людей. Это поколение приняло на себя мощный удар. У человека, совершившего экономический прорыв, несравнимый с изменениями внутри предыдущих или последующих поколений, автоматически растет самооценка. А быстро растущая самооценка даже у детей, накачанных похвалами "ой, ты такой замечательный", приводит к конфликтности. Человек начинает думать, что он не такой, как все, раз достиг столь многого. Эту высокую самооценку должны принять окружающие. Я вот, например, не могу относиться к своему приятелю по-другому только потому, что у него новая машина. Выразить инфантильный ситуативный восторг - это пожалуйста, но вообще-то новая машина не входит в разряд моих суперценностей. Вот если б он книжку написал, которую бы я всю ночь читала. А кроме меня, его недооценивают собственная жена, дети. Очень сильны конфликты в семьях, где муж "обеспечивает", а жена - домохозяйка.
Вернувшаяся в середине 90-х годов традиционная модель семьи - женщина сидит дома, воспитывает детей, муж зарабатывает - очень быстро потерпела крах. Женщина в этом случае почему-то забрасывает свою главную функцию по этому сценарию, перестает заниматься детьми, смиряется с мыслью, что она содержанка. Редко видящие отца дети не достигают ожидаемых от них высоких результатов. Отец и муж возмущен: "Я все для них делаю, а они балбесничают".
Все в такой семье, кроме хозяина, обычно начинают "вянуть". Жена великолепного компьютерщика, хорошо зарабатывающего по меркам западного среднего класса, не хочет учить язык, разобраться в другой системе образования для детей, понять, как здесь тратятся деньги. А ребенок, устроенный в дорогую школу, вылетает из нее, поскольку там нужна высокая мотивация к обучению, а ее у него нет. Глава семейства совершает прорыв, а жена и дети складывают руки: все сделано.
Иногда они напоминают милицейскую машину со всеми включенными спецсигналами
- Что происходит, если такой человек на самом деле все-таки вылетает из обоймы?
- Он переживает жуткий стресс и часто ведет себя неадекватно. Начинает делать какие-то безумные покупки, совершать поездки в Париж. Статус потерян, а он старается подтвердить его через непомерное потребление. И только через год-два у него появляется мысль: "А может, эта гонка была по сути своей несчастной?" Он был невольником статуса. Но он же был и невольником потребления. Хочется лежать на диване, а надо вставать, выходить в свет, играть в боулинг, записываться в фитнес-клуб, обедать в ресторане. Все мои знакомые из больших компаний постоянно куда-то носятся с тремя мобильниками, которые все звонят. Иногда это напоминает милицейскую машину со всеми включенными мигалками и громкоговорителями.
- И что же делать?
- Я думаю, что они сами в это уткнутся носом, прежде всего из-за проблем в личной жизни. Личная жизнь - это пространство, где законы рынка не работают. Тут надо уметь выбрать "своего человека", понять, как себя с ним вести, часто полагаться на интуицию. А ко мне из этой среды приходят люди с атрофированной интуицией и детскими позывами вроде "я хочу вот этого, потому что это есть у всех людей моего ранга". Их очень трудно настроить на решение каких-то глубинных конфликтов, допустим, с женой или с детьми.
Американские психологи считают, что происходит инфантилизация сознания среднего класса. Он привык все получать, как ребенок игрушки, - немедленно. Самое трагичное - это взаимоотношения таких людей с детьми. Во-первых, страх потери статуса переносится на ребенка: надо сделать все, чтобы мое дитя не рыло канавы. Детей отдают в самые дорогие школы, одевают как можно лучше. В результате эти мальчики и девочки хорошо выглядят, теннисом занимаются, но с ними очень тяжело общаться. Однажды мы возили талантливых российских детей во Францию, дети "среднего класса" отличались от детей учителей, врачей, журналистов исключительной необязательностью, систематическими опозданиями на занятия, высокой утомляемостью, индифферентностью. Поэтому такие дети, как правило, не могут пройти собеседования в престижных школах за границей, поскольку там проверяют уровень мотивации, готовность работать на имидж школы, ставить общие интересы выше своих. А у нас привыкли считать, что все начинается и заканчивается финансовыми возможностями родителей.
Для хорошего развития детского интеллекта очень важна эмоциональная поддержка.
- Какой-то этап средний класс все-таки миновал?
- Он миновал этап "психологии парвеню" - выскочек, переживших быстрый рост, огромное внимание антуражу и всему внешнему, сопровождаемый диким страхом потери статуса.
- Какой этап наступает?
- Все зависит от того, удастся ли нашему среднему классу задать какой-то иной стандарт. Напомнить о ценности нормальной семьи с глубокими эмоциональными контактами, о возможности воспитать своих детей без синдрома сиротства. Несмотря на множество гламурных журналов, эти проблемы они не помогают решать.
Средний класс по-научному
Под средними классами социологи понимают самые разные группы людей, объединенных следующими признаками. Они должны иметь высокий образовательный и профессиональный статус, определенный имущественный уровень - и должны считать себя средним классом. "Чистых" средних у нас процентов пять, тех, у кого есть три признака из четырех, - около 20 процентов. Скажем, пожилой профессор имеет весьма скромную зарплату, но у него есть квартира и дачка, а также стопка дипломов и научное имя. Он - средний класс, хотя доходы у него мизерные. И парнишка с дипломом МВА - у него нет пока своей квартиры, ему проще снимать. Зато у него бешеная зарплата, образование и перспективы. Он - тоже "миддл".
По данным исследования "Средние классы в России" (под редакцией Татьяны Малевой, 2003 год), 57 процентов представителей среднего класса - граждане от 31 до 50 лет. Каждый четвертый - те, кто разменял четвертый десяток. Лиц старше 60 немного, лишь 3,5 процента. Примерно 70 процентов респондентов, принадлежащих к среднему классу, состоят в браке. По количеству детей средний класс имеет превосходство над низшим. Имеют детей 48 процентов семей, а каждая восьмая семья (13 процентов) - двоих и более.

Чего Вы больше всего боитесь?
(сумма ответов превышает 100 процентов, так как можно было дать несколько ответов)

Источник: Левада-Центр, январь 2004 года.

Эксперты Левада-Центра отмечают, что с 1993 года на 12 процентов снизилось количество опрошенных, боящихся голода, и что в основном это люди старше 55 лет с образованием средним или ниже среднего; средними и низкими доходами; люди, у которых денег на продукты хватает, а покупка одежды вызывает затруднения; жители Приволжского округа, голосовавшие на минувших выборах за кандидатов от КПРФ и "Единой России".

Вероятность попадания в средний класс (по материальному признаку) в зависимости от должностного статуса

Источник: "Средние классы в России" под редакцией Т. Малевой, 2003.

Елена ЯКОВЛЕВА. "Известия", 31 мая 2004 года