… об интеграции мигрантов в России

Что надо предпринять, чтобы мигранты из Кыргызстана и других азиатских республик вызывали у принимающего сообщества не раздражение, а уважение? Ответ на этот вопрос пытаются найти разработчики “Стратегии социальной интеграции мигрантов в Российской Федерации и Москве”.
Этот документ разрабатывается на основе исследования, проведенного в рамках Региональной программы по трудовой миграции, реализуемой МОМ и ооновской организацией UNWOMEN при содействии Союза журналистов России.
— Россия сегодня сталкивается с качественно иной миграцией по сравнению с началом текущего десятилетия, — говорит эксперт организации “ООН Женщины” Анара Ниязова. — В составе как временных, так и постоянных мигрантов, растет доля представителей Центральной Азии, она уже превысила половину всего трудового потока. В то время как в середине 2000–х этот показатель составлял всего около трети. При этом 85 процентов приехавших в Россию на заработки верующие мусульмане. Принадлежность к исламу, безусловно, оказывает влияние на многие стороны жизни мигрантов, а также на отношение к ним со стороны местного населения, — поясняет Анара Ниязова.
Центр миграционных исследований, который провел опрос среди гастарбайтеров, выявил еще одну неприятную тенденцию: приезжие из СНГ, в том числе кыргызстанцы, все хуже знают русский. Только 50 процентов респондентов в состоянии самостоятельно заполнить официальные документы. А около 20 процентов и вовсе не говорят на государственном языке страны, которая дает им возможность прокормить семью! По прогнозам социологов, если в современной миграционной политике ничего не изменится, лет через десять этот показатель приблизится к 40–50 процентам.
Кстати, сужение пространства русского языка в Кыргызстане отметили и специалисты международного исследовательского агентства “Евразийский монитор”, опросив 1000 наших соотечественников в рамках исследования “Русский язык на постсоветском пространстве”. Выяснилось, что всего 17 процентов кыргызстанцев общаются дома на русском языке. Но самое печальное, что, оказавшись в России, многие наши соотечественники и не стремятся им овладеть, их и так все устраивает.
— Характерная черта сегодняшней миграции — широкое распространение неформальных социальных сетей, — говорит эксперт. — Почти все свои социальные транзакции — от устройства на работу и поиска жилья до организации лечения — мигранты в основном осуществляют с помощью таких сетей. Но при этом очень рискуют. Как правило, подобные “связи” чреваты неформальной занятостью, а иногда и рабством. Ограниченный доступ мигрантов к официальным сервисам, например к банковским кредитам, порождает теневой рынок этих услуг, зачастую приводящий к криминальным долговым схемам типа средневековой долговой кабалы. Неформальные мигрантские сети увеличивают вероятность образования анклавов, как экономических, так и территориальных, — резюмирует Анара Ниязова.
Неудивительно, что при таком раскладе более 50 процентов россиян выступают за политику, ограничивающую приток мигрантов в Россию. Такую цифру приводят специалисты Левада–центра, проводившие мониторинг социальных настроений. И простыми призывами к толерантности, терпимости и интеграции тут не обойтись. Маргинальные замашки большинства выходцев из нашего региона раздражают тамошнее сообщество. И эта неприязнь возникла не на пустом месте. Мало того что гости из периферийной глубинки необразованные, без элементарных профессиональных навыков, так они еще невоспитанные, мягко говоря, с низкой социальной ответственностью, а порой и с криминальными наклонностями. В окружении таких “понаехавших” восхищаться тонким восточным колоритом не приходится. Невольно вырывается презрительное: “Азиатчина!”.
Разработчики стратегии надеются, что им удастся выработать механизм, при котором ни гости, ни хозяева не будут чувствовать себя ущемленными в правах. А главное, станут мирно сосуществовать, доказывая тем самым, что идея мультикультурализма все же не провалилась.

кстати
Среди трудовых мигрантов растет доля женщин. По данным официальной статистики, они составляют 14 процентов от всех приезжих. Однако, по оценкам экспертов UNWOMEN, доля женщин составляет не менее 30 процентов. Причем зачастую у этих женщин нет медицинских документов, из–за чего они не могут проходить полноценное обследование в российских клиниках. Стереотипный образ мигранта, как здорового молодого мужчины, оставившего семью на родине и не нуждающегося в услугах социальной сферы, уходит в прошлое. Все чаще мигранты приезжают с семьей, и у них уйма проблем и болячек.

Амалия БЕНЛИЯН. «Вечерний Бишкек»,7 марта 2012 года

Член-корреспондент РАН предложил рецепт решения проблемы нелегальной миграции

«Мы предлагаем внедрить инвестиционный канал привлечения мигрантов. Этот механизм заключается в предоставлении российского гражданства приезжим из стран СНГ, которые готовы инвестировать в экономику России», – заявил газете ВЗГЛЯД руководитель Центра социальной демографии и экономической социологии Института социально-политических исследований РАН Сергей Рязанцев.
На днях глава Федеральной миграционной службы (ФМС) РФ Константин Ромодановский назвал примерное количество нелегальных мигрантов в России. По его словам, в настоящее время в РФ находятся 9,5 млн иностранцев. «Из них 1,3 миллиона находятся законно, 3,8 миллиона приехали в гости, учиться, лечиться, а 4,4 миллиона – группа риска. Около 3,5 миллиона человек находятся в РФ более трех месяцев и могут трудиться незаконно», – сказал Ромодановский.
Он сравнил положение современного мигранта-нелегала с рабом. «Его права не защищены, это похоже на современное рабство», – сказал глава ФМС.
О том, как реально обстоят дела на рынке трудовых мигрантов, а также что необходимо сделать для совершенствования миграционной политики, газете ВЗГЛЯД рассказал член-корреспондент РАН, профессор, руководитель Центра социальной демографии и экономической социологии Сергей Рязанцев.
ВЗГЛЯД: Как вы считаете, система трудовых патентов, которая была введена в середине 2010 года, показала свою эффективность?
Сергей Рязанцев: В целом по России это помогло сразу вывести на свет порядка 1 млн трудовых мигрантов. Казалось бы, эффективность очевидна. Однако более глубокие исследования показали, что патенты стали получать не только мигранты, работающие у частных лиц, но и те, кто работает у юридических лиц, в фирмах, компаниях, чтобы хоть как-то себя обезопасить от проверок полиции. Я напомню, что только физические лица могут привлекать мигрантов по патенту. Но очевидно одно: как только открывается новый канал получения разрешительного документа, одновременно часть мигрантов легализуется.
ВЗГЛЯД: Кстати, можно ли назвать точную цифру количества нелегалов в России? Вот Ромодановский говорит о 3,5 млн нелегалов. Откуда могли взяться эти данные?
С.Р.: Вообще никто не может назвать с уверенностью точную цифру. Оценки существуют от 5 до 15 млн. Экспертное сообщество предлагало проведение специального исследования для определения количества нелегальных мигрантов в России, но в ФМС не нашлось средств на это. ФМС периодически дает свои оценки, но они основываются на приблизительных данных.
ВЗГЛЯД: Бытует такое мнение, что российским гражданам весьма сложно устроиться в те сферы, где задействован труд мигрантов. То есть туда, где требуется неквалифицированный труд.
С.Р.: С моей точки зрения, существует миф, что россияне не хотят идти куда-то работать. Таким образом просто раскручивается потребность в трудовых мигрантах. Причем работодателям нужны незаконные трудовые мигранты. Работодателю, например в сфере ЖКХ, невыгодно нанимать на работу россиян. В других сферах, кстати, тоже. Работодатель, нанимая нелегальных мигрантов, может не платить налоги, социальные выплаты. Мигранты более непритязательны – готовы жить где угодно и за любую зарплату работать, ими можно манипулировать, угрожать. Мигранты не знают своих прав, они никуда не пойдут жаловаться.
Мы провели исследование трудовых мигрантов из Центральной Азии, занятых в сфере ЖКХ в Москве. В результате мы выяснили, что по бумагам работают россияне, а на самом деле улицы метут мигранты. По бумагам зарплата пишется на 25–30 тысяч рублей в месяц, а фактически тому же узбеку, таджику или киргизу платят 15–20 тысяч. То есть половина официальной зарплаты уходит в чужой карман. Эта схема работает уже давно.
ВЗГЛЯД: По вашему мнению, какой механизм должен быть выработан для вывода нелегалов из тени?
С.Р.: Я вообще считаю, что возможно введение визового режима со странами СНГ. Только поймите меня правильно. По сути, визовый режим может обезопасить самих же трудовых мигрантов. Сейчас они находятся в рабском положении. Фактически, трудовые мигранты в России – это рабы XXI века. Ими манипулируют, не платят, унижают, их не считают за людей. Не только в визовом режиме дело, конечно. Нужно менять отношение чиновников, полицейских, работодателей, местного населения. Крайне необходимо развивать инфраструктуру миграции, организованный наем рабочей силы. Трудовой мигрант должен быть подготовлен для работы в России – знать русский язык, основные права. Мигранты должны иметь трудовые договоры, медицинские страховки, нормальные условия жизни.
ВЗГЛЯД: Каким образом можно привлечь поток квалифицированных иностранных мигрантов? То есть каким образом можно качественно улучшить структуру иностранных мигрантов, приезжающих в Россию?
С.Р.: Помимо работы над возвращением наших бывших соотечественников, которые по каким-то причинам потеряли российское гражданство, необходимо также создать мотивационные механизмы для того, чтобы в России оставались перспективные мигранты и привлекались новые инвестиции.
В этом плане есть два конструктивных механизма. Большое количество иностранных граждан приезжает в Россию для получения образования. Наша высшая школа ценится в странах СНГ и Юго-Восточной Азии. Кроме того, стоимость обучения конкурентоспособна по сравнению с европейской или американской системами образования. Российские власти могли бы давать в упрощенном порядке российское гражданство всем иностранным студентам – учебным мигрантам, которые закончили наши университеты. В этом случае решается вопрос качественного состава трудовых мигрантов. Они адаптированы к нашим условиям рынка труда и образования. Они уже прошли через «образовательный фильтр», который практически интегрировал их в российское общество.
ВЗГЛЯД: Кстати, сколько граждан из стран СНГ, получивших российское образование, остаются у нас?
С.Р.: По моим подсчетам, остается 25–30%. Но могло бы быть больше. Необходимо проводить агрессивную политику в этом плане. В странах – донорах учебных мигрантов необходимо развивать русскую культуру по максимуму – через книги, язык. Это сейчас практически не делается. Я могу привести пример русского центра во Вьетнаме, которому российский бюджет выделил на проведение Года русского языка всего 3 тысячи долларов. На эти 3 тысячи долларов надо было «продвинуть» русский язык во Вьетнаме. Что можно сделать на эти деньги? В результате понятно, куда едут вьетнамцы: в США, Австралию, Японию, но только не в Россию. То же самое происходит в странах СНГ, откуда вообще уходит русский язык.
Надо открывать центры русского языка, распространять литературу, продвигать культуру, развивать научные и студенческие обмены. Как делают США, Великобритания, Франция. Причем русскому языку нужно учить бесплатно, если мы хотим получить абитуриентов для наших вузов. Кроме того, мы предлагаем внедрить инвестиционный канал привлечения мигрантов. Этот механизм заключается в предоставлении российского гражданства приезжим из стран СНГ, которые готовы инвестировать в экономику России.
ВЗГЛЯД: Как этот механизм будет работать?
С.Р.: Мы разработали шкалу значений минимальной суммы для инвестирования в зависимости от благополучия регионов. То есть основная идея сводится к привлечению инвестиций в депрессивные регионы России. Так, для благополучных регионов устанавливается более высокий порог вхождения, а для менее благополучных – средний или минимальный.
К примеру, если речь идет о Москве, то необходимо инвестировать 14,3 млн рублей и создать не менее 44 рабочих мест для местного населения. Если речь идет о депрессивном регионе или приграничном субъекте, то он должен инвестировать 5,6 млн рублей и создать не менее 10 рабочих мест. К примеру, мы рассчитали, что для Хабаровского края сумма инвестиций составит 6,3 млн рублей, необходимо создать 12 новых рабочих мест. Конечно, цифры приблизительные, но главное принцип.
ВЗГЛЯД: Весьма интересная идея, но много ли граждан из стран СНГ хотят и могут открыть свое дело в России?
С.Р.: Естественно, это не будут миллионы. Но десятки тысяч мигрантов-предпринимателей за несколько лет мы могли бы получить. Но тут нельзя считать, так сказать, только по головам. Эта мера будет иметь мультипликативный эффект. Примеру одного предпринимателя, организовавшего ферму в российской глубинке, могут последовать другие. Кроме того, предприниматели будут создавать рабочие места для российских граждан, тем самым будет решаться проблема трудоустройства местного населения.
В США существует такой механизм. Мигрант, который хочет получить гражданство в США и развивать свой бизнес, должен инвестировать в американскую экономику порядка 1 млн долларов и создать минимум пять рабочих мест для граждан США. Аналогичные программы есть в Канаде, Австралии, Новой Зеландии. Такая вот идея. Главное, что опыт отработан. Думаю, что миграция – очень важный ресурс развития России. Только необходимо ею пользоваться правильно, в интересах развития общества, в интересах людей.

Полина СПЕЛОВА. «Взгляд», 24 февраля 2012 года