Нормативные взгляды на семью у россиян и французов: традиционное и современное¹

Магун В.С.2
(Опубликовано в: Родители и дети, мужчины и женщины в семье и обществе / Под науч. ред. С.В. Захарова, Т.М. Малевой, О.В. Синявской. М.: НИСП, 2009. с. 139-162)

Введение

Нуклеаризация семьи и изменение ее функций, фундаментальные изменения в детской смертности и рождаемости, индивидуализация образа жизни людей — все эти процессы, разворачивающиеся в России и в мире в рамках демографической модернизации³, связаны с появлением новых стереотипов поведения и новых социальных норм.

Систематических репрезентативных исследований взглядов людей на должное демографическое поведение и демографическое «устройство» российской жизни крайне мало. Благодаря проекту «Поколения и гендер» появилась возможность описать и проанализировать нормативные представления сегодняшних россиян о супружестве и родительстве — двух важнейших составляющих социального института семьи. Поскольку в странах Западной Европы упомянутые изменения начались раньше, а Россия развивается по той же траектории, но с некоторым отставанием, межстрановые сопоставления могут показать тенденцию будущего развития института семьи в нашей стране.

Настоящая статья посвящена сравнению нормативных высказываний о супружестве и родительстве в России и Франции. Данные в обеих странах собраны в рамках международного проекта «Поколения и гендер», в России — в 2004 г., а во Франции — в 2005 г.⁴ Российская выборка строилась методом многоступенчатого вероятностного отбора жилищ, в которых затем выбирали домохозяйства, а в домохозяйстве случайным образом (с использованием процедуры Киша) отбирали одного респондента. Российский массив был перевзвешен с помощью комбинированного веса, в состав которого вошел вес по Кишу, а также вес, корректирующий смещение респондентов по полу. В итоге был получен массив, репрезентирующий население страны в возрасте от 18 до 79 лет⁵, размер массива после перевзвешивания — 11254 человека. Во Франции была реализована случайная выборка, ее размер — 10079 человек, она использовалась в расчетах без применения каких-либо весов.

Высказывания, включенные в анкету проекта «Поколения и гендер», формулировались с учетом тех изменений, которые отмечаются исследователями демографической модернизации в качестве ключевых для характеристики первого и второго демографических переходов⁶. Речь идет о размывании социального института брака и распространении новых форм легитимного партнерства — таких как сожительства; о выдвижении в центр семейной жизни отношений любви и заботы о самореализации и развитии всех членов семьи; о формировании в связи с этим терпимого отношения к разводам; о прогрессе в сфере равноправия женщин, мужчин, представителей сексуальных меньшинств. Смысл всех этих изменений — в снятии существовавших в традиционном институте брака ограничений, в расширении возможностей личностного выбора, в движении к равновысокой социальной ценности и социальному достоинству всех членов общества. В более широком плане, по мнению американских исследователей А.Торнтона и Л. Янг-ДеМарко, речь идет о дальнейшем и более последовательном воплощении в жизнь выдвинутых Просвещением идеалов свободы, равенства и терпимости⁷.

В российскую и французскую анкеты проекта «Поколения и гендер» было включено 13 нормативных суждений, большинство которых с теми или иными вариациями широко используются в исследованиях нормативного сознания. Все эти высказывания можно условно сгруппировать в 4 категории.

Суждения о социальном оформлении супружеских отношений в форме брака: «Брак — это устаревший вид отношений», «Это нормально, когда неженатая пара живет вместе, даже если они не планируют пожениться».

Суждения о финише супружеской жизни, оформленной в виде брака:

«Брак — это отношения на всю жизнь, их никогда не следует разрывать», «Если пара несчастлива в браке, развод вполне допустим, даже если в семье есть дети».

Суждения о родительстве: «Для полной самореализации у женщины должны быть дети», «Для полной самореализации у мужчины должны быть дети», «Чтобы ребенок рос счастливым, ему нужен дом, где есть и отец, и мать», «Женщина вполне может родить ребенка, даже если она не собирается вступать в постоянные отношения с мужчиной», «В 18—20 лет дети должны начинать жить самостоятельно».

Суждения о правах «социально слабых»: «У однополых пар должны быть те же права, что и у пар разного пола», «Для пары лучше, когда мужчина старше женщины», «Если женщина зарабатывает больше своего партнера, это плохо сказывается на их отношениях», «В случае развода для ребенка лучше остаться с матерью, чем с отцом» (в ситуации, на разрешение которой направлена последняя норма, слабой стороной обычно выступают как раз мужчины).

Как видим, набор предложенных формулировок уравновешен: 6 из них сформулированы в инновационном, а 7 — в традиционно-консервативном ключе. Кроме того, в списке встречаются все основные разновидности социальных норм: разрешения, запреты и долженствования⁸. Несколько формулировок (суждения, фигурирующие в таблице 1 под номерами 1, 11 и 12) состоят только из оценок, собственно нормативный компонент в них не эксплицирован, а лишь подразумевается.

В отношении каждого из перечисленных выше суждений респондента просили высказать свое согласие или несогласие по шкале: полностью согласен (балл 1), согласен (балл 2), и да, и нет (балл 3), не согласен (балл 4), совсем не согласен (балл 5).

Статья состоит из четырех разделов. Во втором разделе будут описаны сравнения России и Франции по степени согласия с каждым из приведенных выше нормативных суждений. Эти сравнения мы осуществим в два круга — сначала проведем грубые сопоставления двух стран по балансу согласий-несогласий с нормативными суждениями, а затем — более детальные сравнения на основе распределений отдельных ответов и средних оценок. Третий раздел посвящен анализу взаимосвязей между различными нормативными суждениями, в нем будет описана факторная структура этих суждений у российского и французского населения. И, наконец, в четвертом разделе будет рассмотрено влияние на рассматриваемые суждения некоторых социально-демографических и социально-культурных характеристик респондентов (отдельно по российской и французской выборкам).

Степень согласия россиян и французов с нормативными суждениями, касающимися супружества и родительства

Ответы россиян и французов на вопросы о нормах супружества и родительства приводятся в таблице 1.

Начнем с самых грубых показателей нормативного сознания жителей двух стран — преобладания в их ответах долей согласных (ответы «полностью согласен» и «согласен») или несогласных (ответы «не согласен» и «совсем не согласен») с тем или иным суждением. Если ориентироваться на эти показатели, то приходи м к выводу о сходстве общей структуры отношения россиян и французов к большинству рассматриваемых социальных норм.

Перечислим те нормативные суждения, по которым есть сходство в преобладании поддержки или отвержения. Так, и у россиян, и у французов преобладает позиция в поддержку брака как социального института (суждение 1), и в то же время согласие с нормой, разрешающей сожительства (суждение 2)⁹. В отношении развода у россиян и французов также преобладают одинаковые позиции: они чаще согласны, чем не согласны, с суждением о том, что брак — это отношения на всю жизнь, которые никогда не следует разрывать (суждение 3), и в то же время подавляющее большинство в каждой стране соглашается с тем, что если пара несчастлива, то развод допустим (суждение 4). Точно так же совпадает в обеих странах и преобладающая позиция в отношении всех пяти нормативных суждений, касающихся родительства (суждения с 5 по 9-е). Так, в обеих странах доля согласных перевешивает процент несогласных с тем, что для полной самореализации и у женщины, и у мужчины должны быть дети, что женщина вполне может родить ребенка даже в том случае, если не планирует вступать в постоянные отношения с мужчиной, и что в 18—20 лет дети должны начинать жить самостоятельно. А в том, что ребенку, чтобы он рос счастливым, нужен дом, где есть отец и мать, убеждены вообще почти все респонденты в обеих странах. Что касается прав «социально слабых», то здесь преобладающая позиция россиян и французов совпадает только в том случае, когда речь идет о соотношении заработков мужчины и женщины (суждение 12): и россияне, и французы чаще не считают плохой для отношений между партнерами ситуацию, когда женщина зарабатывает больше мужчины¹⁰, хотя во Франции перевес большинства над меньшинством выражен гораздо сильнее.

Как видим, в преобладающих взглядах россиян и французов (в той части, где балансы поддержки и отвержения этих вглядов в обеих странах совпадают) противоречиво сочетаются традиционные и современные (инновационные) позиции. Так, и россияне, и французы, в целом, не считают, что брак — это устаревший вид отношений, но тем не менее считают нормальным, что неженатая (т.е. не состоящая в браке) пара живет вместе, «даже если они не планируют пожениться».

Похожее противоречие имеется и в паре суждений, касающихся возможности завершения брака. Здесь, с одной стороны, большинство согласно с традиционным убеждением, что «брак никогда не следует разрывать», но в то же время почти 80% респондентов в каждой из стран считают, что развод вполне допустим — даже если в семье есть дети (здесь добавлена конкретизирующая оговорка — «при условии, что пара несчастлива в браке»).

Оба упомянутых противоречия возникают по одной и той же схеме: люди поддерживают традиционную (или отвергают нетрадиционную) норму, но в то же время выражают толерантное отношение к современным («либеральным») отклонениям от этой нормы.

Другой вид противоречия имеет место между согласием респондентов с более современной позицией, что женщина вполне может родить ребенка, даже если не планирует вступать в постоянные отношения с мужчиной, и их же убежденностью в том, что ребенку, чтобы он рос счастливым, нужен дом, где есть отец и мать. В этом случае мы сталкиваемся с противоречием не между нормой и допустимыми отклонениями от нее, а между нормами, утверждающими права различных субъектов. Респонденты, возможно осознавая, что права женщины и ребенка находятся в конфликте, все же не отказывают в этих правах ни одной из сторон.

Таблица 1. Распределение ответов россиян и французов на вопросы о нормах супружества и родительства, % ответивших

* Число опрошенных в России — 11 261 чел. (после перевзвешивания массива — 11254 чел.), во Франции — 10079 чел.

По трем суждениям балансы согласных и несогласных в России и Франции качественно различаются, и во всех этих случаях — а они касаются прав «социально слабых» — россияне занимают более традиционные позиции. Большинство россиян не согласно с предоставлением однополым парам тех же прав, что и парам разного пола, в то время как во Франции доли согласных и не согласных с этим примерно равны (суждение 10). Большинство россиян считают также, что для пары лучше, когда мужчина старше женщины, в то время как во Франции доля несогласных с этим выше доли согласных (суждение 11). И наконец, значительное большинство россиян полагает, что ребенку после развода лучше оставаться с матерью, чем с отцом (62% «согласных» против 9% «несогласных»), в то время как во Франции доли придерживающихся разных мнений по этому вопросу примерно равны (31% против 28%).

Перейдем теперь к более детальным сравнениям, принимая во внимание распределения всех ответов (до этого мы не учитывали промежуточные ответы по формуле «и да, и нет»). Обратим также внимание на статистические характеристики этих распределений — на средние оценки и средние квадратичные отклонения (последние характеризуют разнообразие ответов в совокупности респондентов).

Результаты более детальных сравнений позволяют сделать вывод о двух видах отличий между россиянами и французами.

Во-первых, по всем нормативным суждениям средние величины степени согласия в России и Франции статистически значимо различаются (при р < 0,05, или при более строгом критерии значимости). В большинстве случаев (по 9 суждениям из 13) направление этих отличий указывает на большую нормативную традиционность российских респондентов в сравнении с французскими. По четырем оставшимся суждениям средний россиянин настроен более современно, нежели средний француз, но в трех случаях эти различия между средними очень малы. Вывод о большем традиционализме россиян вряд ли вызывает удивление, поскольку он согласуется с более общими представлениями о том, что по отношению к Франции и другим странам Запада демографическая модернизация в России носит запаздывающий характер¹¹.

Во-вторых, во французской выборке ответы по поводу всех нормативных суждений характеризуются большей вариацией, большей дифференцированностью (об этом мы судим по показателю среднего квадратичного отклонения). Это происходит в значительной степени из-за большей, чем в российской выборке, доли крайних (полярных) ответов — «полностью согласен» или «совсем не согласен». В тех случаях, когда эти «дополнительные» крайние ответы французов концентрируются на одном из полюсов шкалы, между французами и россиянами возникают заметные различия и по средним оценкам. В тех же случаях, когда эти ответы «разбегаются» по обоим краям, они взаимно гасят друг друга и потому итоговые различия средних оценок между Францией и Россией оказываются небольшими.

Более высокая поляризация ответов свидетельствует о том, что во Франции шире, чем в России, представлены как наиболее инновационно, так и наиболее консервативно настроенные граждане. В объяснении этой особенности может помочь наблюдение А. Торнтона и Л. Янг-ДеМарко, сделанное ими при анализе динамики нормативного сознания американцев. Эти исследователи отмечают, что бурный рост в 1960—1980-х гг. новых семейных норм и практик вызвал в качестве реакции усиление противоположного по смыслу типа нормативного сознания, т.е. укрепление и рост популярности консервативных взглядов на семейные отношения¹². Радикальные новаторы сами порождают радикальных консерваторов!

Рассмотрим отмеченные различия между россиянами и французами более подробно.

В отношении нормативной формулы «Это нормально, когда нежена­тая пара живет вместе, даже если они не планируют пожениться» россияне, в среднем, занимают резко более традиционную позицию: они значительно реже, чем французы, «полностью согласны» с этим суждением и, соответственно, намного чаще просто «согласны» или «не согласны» с ним.

В отношении нормы «Если пара несчастлива в браке, развод вполне допустим, даже если в семье есть дети» россияне, в среднем, тоже настроены более традиционно, чем французы. Отличия, правда, возникают в основном за счет перераспределения ответов между «полным» (преобладает у французов) и «простым» (преобладает у россиян) согласием.

(Обратим внимание на зависимость различий между странами от формы нормативных суждений. В высказываниях о браке и разводе больший традиционализм россиян резко выявляется только примени­тельно к «разрешительно-уступительным» суждениям, а в отношении «лозунговых» суждений, диктующих общеобязательные нормы поведения, французы выглядят не менее консервативно, чем россияне.)

В отношении нормы «Для полной самореализации у женщины/мужчины должны быть дети» снова оказывается, что россияне настроены более традиционно, чем французы. Но применительно к близкой по содержанию социальной норме — «Женщина вполне может родить ребенка, даже если она не собирается вступать в постоянные отношения с мужчиной» — россияне, наоборот, настроены более либерально и инновационно (это единственный случай заметного отличия россиян в инновационную сторону). Причина, скорее всего, в том, что данное суждение является следствием более низких притязаний россиян в отношении качества жизни появившегося на свет ребенка, а это, в свою очередь, объясняется более низким уровнем экономического развития России. (Сниженные притязания выражаются и в чуть меньшем согласии россиян с нормой наличия у ребенка полной семьи — «Чтобы ребенок рос счастливым, ему нужен дом, где есть отец и мать».)

По вопросу отделения детей от семьи россияне настроены более традиционно: они заметно реже, чем французы, полагают, что «В 18—20 лет дети должны начинать жить самостоятельно».

Как и следовало ожидать, россияне в своих нормативных высказываниях оказались и менее эгалитарны — т.е. снова менее современны, чем французы: это касается равенства мужчин и женщин, а также равных с другими прав представителей сексуальных меньшинств. Соответствующие различия между странами по средним величинам — наибольшие из всех, которые нам удалось обнаружить. Россияне менее согласны с тем, что «У однополых пар должны быть те же права, что и у пар разного пола» (но примечательно, что крайне консервативных ответов в России и Франции в точности одинаковое число — 30%). Сильнее, чем французы, легитимизируют россияне и гендерное неравенство: чаще, чем французы, они настаивают на том, что «Для пары лучше, когда мужчина старше женщины», что «Если женщина зарабатывает больше своего партнера, это плохо сказывается на их отношениях» и что «В случае развода для ребенка лучше остаться с матерью, чем с отцом».

Различия нормативных взглядов россиян и французов в отношении гендерного неравенства проявляются не только в несовпадении средних оценок, но и в преобладающем типе ответов. Так россияне в два с лишним раза чаще не согласны, чем согласны, с нормой равенства прав у однополых и разнополых пар, а среди французов согласных и несогласных с этим примерно поровну. Россияне гораздо чаще согласны с тем, что для пары лучше, когда мужчина старше женщины, а французы, наоборот, несколько чаще с данной нормой не согласны. Почти в 7 раз у россиян согласие с нормой, диктующей, что ребенок после развода должен оставаться с матерью, преобладает над несогласием с ней, в то время как у французов согласие с этой нормой и ее отвержение встречаются одинаково часто.

Факторная структура социальных норм, относящихся к супружеству и родительству

Факторный анализ 13 нормативных суждений показал, что они взаимосвязаны. В факторных матрицах, полученных в рамках российского и французского массивов, имеется по 4 фактора, чьи собственные числа равны или превышают единицу. Всего эти факторы описывают 50% дисперсии в российской и 52% дисперсии во французской выборке. Наиболее интересными для дальнейшего анализа являются по два первых фактора в каждой из матриц, поскольку с каждым из них связано большинство высказываний респондентов. Эти факторы приведены в таблице 2.

Таблица 2. Первый и второй факторы нормативных суждений респондентов о супружестве и родительстве в России и Франции (извлечения из факторных матриц до вращения, метод главных компонент)

Содержание и структура первых двух факторов оказались в России и во Франции примерно одинаковы. С первым фактором (его информативность в России — 18%, во Франции — 22%) в обеих странах связаны почти все нормативные высказывания респондентов, причем нагрузки всех высказываний в содержательном плане одинаковы: с ростом значения фактора в обеих странах растет несогласие с традиционными нормами и, наоборот, усиливается согласие с более современными, инновационными нормами¹³. Важно отметить, что эта тенденция имеет универсальный характер, т.е. касается и родительства, и супружества. Если считать, что факторные нагрузки значимы, начиная с 0,20 по абсолютной величине, то в обеих выборках не связанной с данным фактором оказывается норма об отделении детей, достигших 18—20 лет от семьи, а в российской выборке — еще две нормы, касающиеся гендерного равенства в заработке и правах на ребенка после развода.

Чем выше значения первого фактора, тем, например, меньше россияне и французы убеждены в том, что для полной самореализации у женщины или у мужчины должны быть дети, и, с другой стороны, тем легче они допускают возможность для неженатой пары жить вместе (даже если партнеры не планируют пожениться). Эти, равно как и все остальные связанные с первым фактором показатели, позволяют трактовать этот фактор в качестве обобщенного параметра нетрадиционности, «модерности» нормативного сознания. Чем выше значения этого фактора, тем более инновационными, современными являются нормативные представления людей о должном «устройстве» супружеских и родительских отношений, а чем ниже его значения — тем эти представления более традиционны, консервативны.

Со вторым фактором (его информативность в России — 14%, во Франции — 12%) тоже связаны почти все нормативные высказывания, и снова структура факторных нагрузок в обеих странах одинакова. Но второй фактор (в отличие от первого) устроен более сложно и направления вариации разных по содержанию норм в нем неодинаковы. С ростом значений этого фактора часть норм меняется в инновационную сторону: снижается согласие с тем, что для полной самореализации у женщины или мужчины должны быть дети, что ребенку нужен дом, где есть отец и мать. Другая же (большая) часть норм с ростом его значений меняется, наоборот, в консервативную сторону: снижается согласие с нормой, разрешающей женщине родить ребенка вне брака или партнерства, допускающей развод, легитимизирующей сожительство, утверждающей, что брак устарел, требующей отделения детей от семьи, утверждающей равноправие однополых пар, и растет согласие с тем, что брак — это отношения на всю жизнь.

Судя по соотношениям всех этих показателей, получается, что с ростом этого фактора растет согласие с нормами, утверждающими традиционную организацию семьи с разнополой супружеской парой как ее основой и длительным совместным проживанием родителей с детьми (если они есть). В то же время наличие детей в такой семье не считается обязательным — и отсюда получается, что у лиц с высокими значениями этого фактора упомянутые выше консервативные представлениями о супружестве и совместном проживании поколений сочетаются с инновационными нормативными представлениями о необязательности детей для самореа­лизации человека. Норма о том, что ребенку для счастья нужен дом, где есть отец и мать, судя по знаку факторной нагрузки, прочитывается в рамках этого фактора как указание на обязательность родительства и потому ведет себя так же, как и соответствующие высказывания об обязательности родительской функции для мужчины и женщины.

Итак, с ростом значений второго фактора растет согласие с традиционными нормами в отношении супружества и совместного проживания поколений и в то же время снижается согласие с традиционными нормами в отношении обязательности детей в семье. По мере же снижения значений второго фактора, наоборот, падает согласие с традиционными нормами в отношении супружества и совместного проживания поколений и в то же время более традиционной становится нормативная позиция в отношении обязательности наличия у человека детей.

Таким образом, данный фактор можно обозначить как параметр взаимно обратных отношений между традиционализмом и инновационностью нормативных установок в отношении супружества и совместного проживания поколений, с одной стороны, и обязательностью наличия у человека детей, с другой.

Влияние социально-демографических переменных на индекс традиционализма-инновационности нормативного сознания

На следующем этапе анализа российским и французским респондентам были приписаны индивидуальные значения по каждому из двух описанных выше факторов. Это было сделано отдельно по каждому из массивов, и точно так же — отдельно для российского и французского массивов — были построены уравнения множественной линейной регрессии. Зависимыми переменными выступали значения указанных факторов, а независимыми переменными — демографические, статусные и социокультурные характеристики респондентов: их пол, возраст, местожительства, образование, основное занятие, религиозность.

Выяснилось, что в отношении второго из описанных выше факторов предсказательная сила перечисленных независимых переменных очень низка, поэтому мы ограничимся рассмотрением влияний указанных переменных только на первый фактор (напомним, что этот фактор описывает общую традиционность-инновационность нормативного сознания респондентов в отношении супружества и родительства). Названия независимых переменных и соответствующие регрессионные коэффициенты приводятся в таблицах З и 4.

Таблица 3. Коэффициенты уравнений линейной регрессии; зависимая переменная — индивидуальные значения фактора традиционализма-инновационности норм супружества и родительства (российская выборка в целом и возрастные подвыборки внутри нее)

Примечание: жирным курсивом выделены статистически значимые (начиная с уровня р<0,05) коэффициенты.

Таблица 4. Коэффициенты уравнения линейной регрессии; зависимая переменная — индивидуальные значения фактора традиционализма-инновационности норм супружества и родительства (французский массив, N=9166 чел.)

Примечание: жирным курсивом выделены статистически значимые (начиная с уровня р<0,05) коэффициенты.

Коэффициент детерминации R² (показатель, оценивающий итоговое качество предсказания) в российской выборке оказался равен 0,10, во французской — 0,19, т.е. заметно более высокий.

Группы независимых переменных в российском и французском массивах были одни и те же, но конкретные градации этих переменных (выраженные в соответствующих дамми) несколько различались. Во французском массиве были подробнее представлены типы поселений (5 градаций вместо 4 в российском массиве), виды основных занятий (7 вместо 6) и категории религиозности (5 вместо 3), а в российском массиве — уровни образования (8 градаций вместо 6).

Рассмотрим статистически значимые регрессионные коэффициенты.

В обоих массивах женщины настроены более инновационно, чем мужчины.

Как и можно было предполагать, более старшие респонденты сильнее, чем самые молодые, склонны к выражению традиционных норм. Но выяснилось, что подобные различия в России наступают на 20 лет раньше, чем во Франции: в России впервые эти отличия от самой младшей возрастной группы появляются в 40—49 лет и затем сохраняются улиц более старших возрастов, а во Франции эти отличия проявляются только у тех, кому перевалило за 60.

Причина того, что отличия фиксируются в России и во Франции в разных возрастах, видимо, в том, что в данном случае возрастные отличия отражают сдвиги в нормативном сознании между разными поколениями респондентов. В России подобные сдвиги затронули поколения тех, кому сейчас 40 лет или меньше, а во Франции они, похоже, наступили на 20 лет раньше, и поэтому от нынешней молодежи там заметно отличаются только те, кому на момент опроса было 60 или более лет.

Это, в свою очередь, является следствием разного времени наступления резких культурных сдвигов: во Франции они датируются второй половиной 1960-х и их символом является революция 1968 г., а в России — второй половиной 1980-х — началом 1990-х гг., и их символом является августовская революция 1991 г. Данные сдвиги произошли именно в то время, когда французским 60-летним и российским 40-летним респондентам было около 20 лет, и эти люди находились на том этапе жизненного пути, когда, по мнению ряда исследователей, происходит наиболее интенсивное формирование ценностно-нормативного сознания¹⁴.

Предполагалось, что тип поселения, в котором живет респондент, тоже будет влиять на нормативное сознание людей вполне определенно: с ростом урбанизированности усилится отход от традиционных норм. Именно такой оказалась картина во Франции: проживание в любом городском поселении (в сравнении с сельской местностью) повышает инновационность французских респондентов. Но в России подобная закономерность, как выяснилось, не действует: здесь проживание в областном центре или в поселке городского типа (в сравнении с сельской местностью) сочетается, наоборот, с меньшей инновационностью разделяемых респондентом социальных норм. Причины этого не ясны, не исключено, что сама городская культура в России (в отличие от Франции) пока еще очень диффузна, несет в себе много архаики¹⁵ и потому не прививает людям новых социальных норм супружества и родительства¹⁶.

Специального внимания заслуживает влияние образования. Здесь снова французская выборка ведет себя в соответствии с ожиданиями: с ростом уровня образованности респондентов усиливается отход от традиционных норм супружества и родительства. Причем эта закономерность действует очень устойчиво: каждая из пяти более высоких градаций статистически значимо отличается от низшей образователь­ной градации, и величины коэффициентов очень заметны. В России картина влияния образования гораздо более бедная: все коэффициенты очень низкие, и статистически значимы только два из них, характеризующие влияние двух достаточно низких уровней образования — общего среднего и начального профессионального. Наличие обоих этих уровней образования (в сравнении с начальным или более низким образованием) несколько повышает склонность респондента придерживаться инновационных норм в отношении родительства и супружества. Таким образом, получается, что большинство ступеней российской системы образования не оказывает (не оказывало) какого-то определенного влияния на содержание разделяемых учащимися норм демографического поведения, да и те влияния, которые есть, — очень слабы.

Это не значит, что подобные влияния вообще отсутствуют (отсутствовали) в масштабе отдельно взятых учебных заведений, но взятые вместе — в масштабах всего общества и на протяжении всего периода воздействия на наших респондентов — эти влияния не укладываются в какую-то одну тенденцию и, возможно, взаимно гасят друг друга. Причина большей временной гетерогенности этих влияний в России в сравнении с Францией, по-видимому, в том, что культурный сдвиг начался в России заметно позже (напомним, что судя по упомянутым выше данным о влиянии возраста, в России этот сдвиг затронул только лиц моложе 40 лет, в то время как во Франции — всех моложе 60), и потому разные поколения наших респондентов посещали учебные заведения, прививающие им разные по направленности нормы супружества и родительства. Кроме того, даже и те нормативные сдвиги, которые уже совершились в рамках других — опережающих — подсистем российского общества, проникают в образовательную систему медленно, формируя ее неоднородность не только во времени, но и в пространстве.

С целью проверки этих предположений мы разделили российскую выборку на несколько частей в зависимости от возраста респондентов. Было выделено 5 групп: от 20 до 29 лет, от 30 до 39 лет, от 40 до 49 лет, от 50 до 59 лет и от 60 лет и старше, а далее внутри каждой из этих групп мы повторили регрессионный анализ с тем же составом переменных, но только вместо дамми-переменных для возрастных диапазонов был включен возраст респондента в годах (он был рассчитан по году рождения).

Оказалось, что в регрессионных уравнениях, рассчитанных для бо­лее молодых и для самых старших респондентов (т.е. находящихся в возрастах 20—29, 30—39 лет, а также в возрасте 60 лет и старше), показатели образования не имеют статистически значимых коэффициентов. Это значит, что в этих подвыборках уровень полученного образования не оказывает значимого влияния на содержание социальных норм супружества и родительства, которых придерживаются респонденты.

Совсем иная картина наблюдается в регрессионных уравнениях, построенных для лиц, находящихся на пятом и шестом десятке, т.е. в возрастах 40—49 лет и 50—59 лет (параметры уравнений регрессии для этих двух групп приводятся в той же таблице 3; в группе 50—59-летних в силу отсутствия в ней «учащихся» контрольной группой для основного занятия выступают «работающие»). Как видим, в этих уравнениях влияния почти всех уровней образования статистически значимы! Особенно они заметны в группе 40—49-летних.

Таким образом, предположение о том, что образование, полученное российскими респондентами приблизительно в один и тот же исторический период, должно более определенно влиять на зависимую переменную, подтвердилось. В итоге можно сделать вывод о том, что образование всех уровней, полученное в советское послевоенное время, но до наступления культурного сдвига второй половины 1980-х гг. (именно в этот период получали образование те респонденты, кому на момент опроса в 2004 г. было от 40 до 60 лет), сдвигает нормативное сознание россиян в сторону большего традиционализма. Это, в целом, согласуется с характеристикой советского образования как тиражирующего жестко дисциплинирующие образцы поведения, которые, собственно, и составляют смысл «традиционализма» в рассматриваемой нами сфере¹⁷.

Перейдем теперь к следующей группе независимых переменных и рассмотрим влияние рода занятий. Он сходным образом влияет на нормативное сознание и россиян, и французов. Пенсионеры, лица, находящиеся в отпуске по уходу за ребенком, а также домохозяйки в обеих странах более традиционны в своих взглядах на супружество и родительство, нежели учащиеся. Обратим внимание, что три перечисленных группы населения, скорее всего, в большей степени осознают свою зависимость от партнера и/или от своих детей, нежели учащиеся, и с этим, возможно, и связана их приверженность норме стабильности супружеских отношений, норме их официального оформления, а также норме наличия детей. В российской выборке значимо (хотя и менее сильно) на традиционализм влияет также трудовая занятость: у работающих она выше, чем у учащихся. Возможно, это связано с тем, что в России больше, чем во Франции, труд мотивирован материальными соображениями, включающими заботу о материальном благополучии семьи¹⁸.

Религиозная принадлежность тоже сходным образом влияет на нормативные взгляды людей в обеих странах: какую бы религию человек ни исповедовал, его взгляды на супружество и родительство оказываются более традиционными, чем у людей нерелигиозных. Наибольшее по силе влияние, как и можно было предположить, оказывает в обеих странах, ислам (во французском массиве у этого показателя вообще наибольший по величине регрессионный коэффициент).

Итак, центральный для нормативного сознания людей параметр традиционализма-инновационности контролируется целым рядом переменных. В обеих странах статистически значимое и сходное влияние на него оказывают характеристики пола, возраста, рода занятий и религиозной принадлежности. Влияния типа поселения во Франции более четко выражены и, главное, более «логичны», чем в России. В рамках всей выборки влияние уровня образования во Франции гораздо заметнее, чем в России, и охватывает все ступени образования. Благодаря этим отличиям содержание нормативных взглядов французов несколько лучше предсказывается рассматриваемыми здесь демографическими, статусными и социокультурными характеристиками, нежели содержание взглядов россиян.

Выводы

В статье сопоставляются нормативные высказывания россиян и французов по поводу жизнеспособности брака как социального института, прочности супружеских связей, допустимости сожительств и разводов, обязательности наличия у человека детей (а у ребенка — обоих родителей), права женщины завести ребенка вне брака, необходимости отделения детей от родительской семьи в определенном возрасте, равенства прав женщин и мужчин, а также однополых и разнополых пар. В итоге установлено, что:

• Когда критерием сравнения выступает преобладание согласных или несогласных с тем или иным суждением, между россиянами и французами обнаруживается сходство по большинству нормативных позиций, различия в преобладающих взглядах россиян и французов касаются равенства прав женщин и мужчин, а также равенства прав однополых и разнополых пар: россияне занимают по этим вопросам более традиционные позиции.
• В той части, где балансы поддержки и отвержения нормативных суждений в обеих странах совпадают, в преобладающих взглядах россиян и французов противоречиво сочетаются традиционные и современные (инновационные) позиции. Так, и в России, и во Франции большинство респондентов (из тех, кто дал определенный ответ) чаще не согласны, что брак — это устаревший вид отношений, но тем не менее считают нормальным, что не состоящая в браке пара живет вместе, не планируя пожениться. Точно так же большинство согласно с традиционным убеждением, что брак никогда не следует разрывать, но в то же время почти 80% респондентов в каждой из стран считают, что развод вполне допустим. В обоих этих случаях люди поддерживают традиционную (или отвергают нетрадиционную) норму, и в то же время выражают толерантное отношение к современным («либеральным») отклонениям от этой нормы.

Другой вид противоречия имеет место между согласием респондентов с более современной позицией, что женщина вполне может родить ребенка даже если не планирует вступать в постоянные отношения с мужчиной, и их же убежденностью в том, что ребенку, чтобы он рос счастливым, нужен дом, где есть отец и мать. В этом случае имеет место противоречие между нормами, утверждающими права различных субъектов.

• Сравнение средних величин приводит к выводу о большем традиционализме россиян по большинству нормативных суждений, что естественно, учитывая, что Россия является страной запаздывающей демографической модернизации.
• Во Франции выше, чем в России, доля полярных, т.е. крайне авангардных и крайне традиционных нормативных суждений. Рост доли традиционных суждений, возможно, связан с консервативной реакцией французского общества на модернизационные сдвиги последних десятилетий.
• Факторный анализ позволил выделить в обеих выборках фактор традиционализма-инновационности нормативного сознания, охватывающий почти все рассматриваемые нормативные суждения.
• Множественный регрессионный анализ, проведенный в российской и французской выборках, продемонстрировал значимую детерминацию традиционализма-инновационности нормативного сознания со стороны демографических, статусных и социокультурных переменных.

Структура регрессионных коэффициентов, описывающих влияние возраста, указывает на то, что заметный сдвиг в сторону новых норм супружества и родительства произошел в сознании россиян примерно на 20 лет позже, чем во Франции. В России им затронуты только по­коления тех, кому на момент опроса было меньше 40 лет, а во Франции — все, кому на момент опроса было меньше 60. Таким образом, сознание большинства поколений сегодняшних французов несет отпечаток культурного сдвига второй половины 1960-х гг., символом которого является революция 1968 г. Сознание же более молодых поколений сегодняшних россиян сформировалось под влиянием культурного сдвига второй половины 1980-х — начала 1990-х гг., символом которого выступает августовская революция 1991 г.

Во Франции совокупное влияние рассмотренных переменных проявилось заметно сильнее — прежде всего за счет более заметных статистически значимых влияний со стороны уровня образования респондента; в России в рамках всей выборки соответствующие влияния оказались выражены слабо. Это, возможно, объясняется большей стабильностью французского общества на протяжении жизни тех поколений, которые представлены в данном исследовании. Данная стабильность является, по сути, следствием более ранней даты нормативно- культурного сдвига во Франции, а ее результатом, в свою очередь, оказывается большая однозначность содержания, стоящего за каждым из образовательных или поселенческих показателей.

Разделение российской выборки на возрастные подмассивы позволило обнаружить гораздо более заметные влияния уровня образования респондентов. Выяснилось, что в возрастных группах 40—49-летних и 50—59-летних влияния почти всех уровней образования статистически значимы и заметны. Неожиданным оказалось направление этих влияний: все они указывают на то, что в этих двух возрастных группах с повышением уровня образования усиливается традиционализм (и ослабляется инновационность) разделяемых россиянами социальных норм супружества и родительства.

¹ Статья подготовлена в рамках проекта «Социальная политика в отношении современной семьи в контексте преобразования семьи и семейных отношений — эмпирические данные по двум странам ЕС и двум новым независимым государствам — интеграция ЕС и его новых ближайших соседей» (грант INTAS). Автор признателен С. В. Захарову, Л.М. Прокофьевой, О.В. Синявской, В.Е. Гимпельсону, Е.Б. Головлянициной, Е.Ю. Рождественской, М.Г. Рудневу и О.С. Грязновой за ценные советы и помощь.
Российское обследование «Родители и дети, мужчины и женщины в семье и обще­стве» в рамках международной программы «Поколения и гендер» было проведено в 2004 г. Независимым институтом социальной политики (Москва) при финансовой поддержке Пенсионного фонда Российской Федерации и Научного общества Макса Планка (Германия). Концепция и инструментарий обследования были адаптированы к российским условиям Независимым институтом социальной политики (Москва) с участием Независимой группы «Демоскоп» и Института демографических исследований им. Макса Планка (Росток, Германия). Французское обследование в рамках программы «Поколения и гендер» — «Etude des relations familiales et intergenerationnelles-ERFI» («Изучение семейных и межпоколенных отношений» — www-erfi.ined.fr) — было проведено Национальным институтом демографических исследований (INED) и Национальным институтом статистики и экономических исследований (INSEE) в 2005 г.
² Магун Владимир Самуилович – к.псих.н., Заведующий сектором исследований личности Института социологии РАН
³ Вишневский А.Г., Захаров С.В., Иванова Е.И. Обновление семьи и брака // Демографическая модернизация в России, 1900—2000 / Под ред. А.Г. Вишневского. — М.: Новое издательство, 2005.
⁴ Российское обследование «Родители и дети, мужчины и женщины в семье и обществе» в рамках международной программы «Поколения и гендер» было проведено в 2004 г. Независимым институтом социальной политики (Москва) при финансовом поддержке Пенсионного фонда Российской Федерации и Научного общества Макса Планка (Германия). Концепция и инструментарий обследования были адаптированы к российским условиям Независимым институтом социальной политики (Москва) с участием Независимой группы «Демоскоп» и Института демографических исследовании им. Макса Планка (Росток, Германия). Французское обследование в рамках программы «Поколения и гендер» — «Etude des relations familiales et intergenerationnelles-ERFI» («Изучение семейных и межпоколенных отношений» — www-erfi.ined.fr) — было проведено Национальным институтом демографических исследований (INED) и Национальным институтом статистики и экономических исследований (1NSEE) в 2005 г.
⁵ Захаров С. В., Малева Т.М., Синявская О. В. Программа «Поколения и гендер» в России: вопросы методологии// Родители и дети, мужчины и женщины в семье и обществе. Вып. 1. — М.: НИСП, 2007.
⁶ Вишневский А.Г., Захаров С.В., Иванова Е.И. Обновление семьи и брака // Демографическая модернизация в России, 1900—2000 / Под ред. А.Г. Вишневского. — М.: Новое издательство, 2005.
⁷ Thornton A., Young- De Marco L. Four Decades of Trends in Attitudes Toward Family Issues in the United States: The 1960s through the 1990s//Journal of Marriage and Family. Vol. 63 (November 2001). P. 1009-1037.
⁸ Ивин А.А. Логика норм. — М.: Изд-во Московского университета, 1973
⁹С.В. Захаров приводит другие результаты (основанные наданных Европейского социального исследования), согласно которым россияне чаще не одобряют, чем одобряют сожительства. (В статье Захарова речь идет только об отношении к подобному поведению женщин, но дополнительные расчеты показывают, что примерно так же россияне относятся и к такому поведению мужчин.) Различия между данными двух опросов вызваны, скорее всего, несовпадением формулировок, в Европейском социальном исследовании вопрос и варианты ответа на него звучат более радикально [Захаров С.В. Когда девушка становится взрослой? // Электронный журнал «Демоскоп Weekly», 2009, №385-386: http://demoscope.ru/weekly/2009/0385/tema02.php].
¹⁰ В отношении россиян этот вывод подтверждается проведенным в 2007 г. исследованием Фонда «Общественное мнение» [Вовк Е. «Муж-добытчик» и «жена-хозяйка»: традиционные семейные роли в нормах и практиках// Социальная реальность. 2007. №5., с. 30]
¹¹ Вишневский А. Г. Введение // Демографическая модернизация в России, 1900—2000 / Под редакцией А.Г. Вишневского. — М.: Новое издательство, 2005.
¹² «Это консервативное движение акцентирует важность брака и его стабильность, а также неприемлемость сожительств, сексуальных отношений и рождения детей вне брака». Существование двух противоположно направленных позиций привело к тому, что «проблемы брака и семейной жизни стали центральным элементом культурных войн, которые засасывают сегодня американскую политику» [Thornton A., Young- De Marco L. Four Decades of Trends in Attitudes Toward Family Issues in the United States: The 1960s through the 1990s//Journal of Marriage and Family. Vol. 63 (November 2001). p. 1011]. О культурных войнах см.: [Hunter J. D. Culture wars: The Struggle to Define America. — NY: Basic Books, 1991].
'Напомним, что исходные шкалы в анкете таковы, что более высокие числовые оценки свидетельствуют о меньшем согласии или большем не согласии с соответствующим суждением.
¹⁴ Inglehart R. Modernization and Postmodernization. Cultural, Economic and Political Change in 43 Societies. — Princeton: Princeton University Press, 1997.
¹⁵ Глазычев В. Слободизация страны Гардарики //Иное. Хрестоматия нового российского самосознания / Редактор-составитель С.Б. Чернышев. Т.1. — М.: Аргус, 1995, с. 63-88; Вишневский А. Г. Серп и рубль. Консервативная модернизация в СССР. — М: ОГИ, 1998.
¹⁶ 0.В. Синявская при обсуждении этого факта заметила, что, возможно, здесь сказывается также влияние процедуры сбора данных — в частности, трудности с достижимостью интервьюерами более продвинутых респондентов в крупных городах.
¹⁷ Правда, исходя из имеющихся данных, мы не можем утверждать, что дело только в образовании, не исключено, что действуют и какие-то скрытые, не представленные в регрессии переменные, прямо связанные с уровнем образования.
¹⁸ Магун B.C. Динамика трудовых ценностей российских работников: 1991— 2004 гг. // Российский журнал менеджмента. 2006, №4.