… о проблемах интеграции мигрантов в Германии

Германская модель мультикультурности потерпела безоговорочное фиаско

«Мультикультурный подход провалился. Абсолютно провалился». К этому горькому признанию, сделанному Ангелой Меркель на съезде Молодежного союза, Германия шла пятьдесят лет. Начиная с «золотых» 60-х, когда ошалевшая от экономического бума страна решила проблему нехватки рабочей силы самым простым, как казалось на тот момент, способом. Ворота КПП гостеприимно распахнулись перед многомиллионным потоком трудовых мигрантов — из Турции, Италии, Греции, Испании, Югославии и прочих не избалованных немецким уровнем достатка стран. Для обозначения этой пестрой «лимиты» пришлось изобретать специальный термин. Прежний — «иностранный рабочий», Fremdarbeiter — был скомпрометирован во времена Гитлера. В итоге возникло политкорректное Gastarbeiter — слово, понятное во всем мире без всякого перевода. И о котором на его родине многие сегодня хотели бы забыть.

Конец терпению
После первой волны гастарбайтеров нахлынули вторая и третья, а вслед за ними пошли волны, состоящие из близких и дальних родственников переселенцев, политических и экономических беженцев со всех краев Земли, соотечественников, чьи предки покинули в незапамятные времена фатерланд... Сегодня из 82-миллионного населения Германии 15,6 миллиона имеют иностранные корни (в том числе около четырех миллионов мусульман). В абсолютных цифрах это рекорд для Евросоюза. Вплоть до нынешней осени считалось, что «гости» имеют полное моральное и юридическое право приходить в немецкий монастырь со своими уставами — придерживаться того уклада жизни, к которому привыкли на родине. Эта смелая доктрина, предполагающая, что равноправное сосуществование культур ведет к общественной гармонии, и получила название «мультикультурность». Впрочем, для русского уха куда более говорящим является немецкий вариант термина — Multikulti. «Яхта» поплыла именно так, как ее назвали.
История пятнадцатилетнего берлинца Домитиана Е., рассказанная таблоидом Bild, увы, типична. Подросток, проживающий в районе Шарлоттенбург, был переведен по причине плохой успеваемости из гимназии в реальную школу. С началом учебного года жизнь Домитиана превратилась в ад. «Меня травили за то, что я говорю по-немецки», — вспоминает школьник. Всего в классе было 29 человек, из которых только двое немцы. Остальные — арабы и турки.
Проблемы, разумеется, не ограничиваются рамками среднего образования. В целом ряде немецких городов есть кварталы, где сегодня небезопасно говорить как на немецком, так и на любом другом европейском языке. В том числе, свидетельствует издание «Русская Германия», и по-русски. Патрулирующая эти квазигетто молодежь ищет малейшего повода для того, чтобы показать, кто здесь хозяин. Нередко территории, населенные преимущественно мусульманами-мигрантами, полностью выходят из-под контроля властей. Самый известный пример — район Марксло в Дуйсбурге, ставший в Германии, пожалуй, уже именем нарицательным. Полиция, по сути, капитулировала перед молодежными бандами, установившими здесь свои порядки. Дошло до того, что жертвами ксенофобии со стороны мигрантов становятся представители немецкой политической элиты. В этом, в частности, призналась федеральный министр по делам семьи Кристина Шредер: ей неоднократно приходилось слышать, что она «немецкая сука».
Показательно, что свой печальный опыт мультикультурного взаимодействия министр осмелилась предать огласке лишь теперь, когда развернулась ожесточенная полемика по проблеме мигрантов. Этой осенью в Германии будто прорвало плотину: все то, о чем все знали, но боялись сказать, стало предметом дебатов. Еще полгода назад такое было совершенно немыслимо. К тяжелому кресту политкорректности, который несут сегодня все цивилизованные страны, добавлялся груз исторической вины за деяния нацистов. Как следствие демократия и гласность в либеральнейшей ФРГ кончалась там, где начиналась тема межнациональных отношений. О «гостях» — либо хорошо, либо ничего.
Чем вызван нынешний переворот в общественном сознании? Ответом может служить название книги, появившейся в середине лета и сразу вошедшей в список бестселлеров: «Конец терпению». Автор, судья ювенальной (детской) юстиции Кирстен Хайзиг из берлинского района Нойкельн, погибла при невыясненных обстоятельствах за несколько дней до выхода своего исследования: тело нашли в лесополосе. Трудно сказать, в какой мере смерть может быть связана с профессиональной деятельностью Хайзиг (официальная версия — самоубийство), но содержание книги невольно наводит именно на эту мысль. Не щадя тонких чувств читателей, судья подробно описывает ту криминальную трясину, в которую погружаются населенные мигрантами кварталы немецкой столицы: 80 процентов всех несовершеннолетних преступников, по подсчетам Хайзиг, — выходцы из арабских и турецких семей. В среде мигрантов, сидящих на социальном пособии, малообразованных, но брезгующих черной работой, свои понятия о добре и зле: тот, кто не побывал на тюремных нарах, не считается здесь настоящим мужчиной.

Уроки немецкого
«Конец терпению» занимает второе место в списке наиболее популярных новинок немецкого книжного рынка. На первом — книга бывшего члена правления Бундесбанка Тило Заррацина «Германия уничтожает сама себя». Именно ее и следует считать отправной точкой смятения умов. При том, что ничего принципиально нового Заррацин в общем-то не сказал. Просто выдал все, что думает о мигрантах. А думает он о них — особенно о мусульманах — очень и очень плохо. К качествам, присущим этой части населения, Заррацин отнес, в частности, природную лень, криминальные наклонности и недостаточно высокий IQ. Мол, только и умеют, что производить на свет «девочек в платочках». А расплачиваются за этот «демографический взрыв» немецкие бюргеры, коих в свою очередь становится все меньше. Словом, «самоуничтожаемся».
Первая реакция истеблишмента была предсказуемой. Хор голосов, осуждающих «расиста» Заррацина, включал в себя и власть, и оппозицию. Ангела Меркель выразила убежденность, что правление Бундесбанка не потерпит присутствия в нем человека с такими взглядами. Одновременно руководство СДПГ, в которой состоит возмутитель спокойствия, начало процедуру исключения его из партийных рядов. Но дальше случилось непредвиденное: чем большей обструкции Заррацин подвергался вверху, тем более серьезную поддержку находил снизу. Эксперты заговорили о кризисе всей политической системы. Напомним: речь идет о стране, являющейся ведущей европейской экономикой, становым хребтом Евросоюза. Кризис государственности в этом евросубъекте — это вам не какие-то жалкие долговые проблемы Греции.
Власть заметалась. То Ангела Меркель заявляет, что не нужно табуировать тот факт, что молодых мусульман отличает повышенная склонность к насилию. То сообщает, что «мечети будут сильнее, чем раньше, влиять на облик немецких городов», и призывает не видеть в этом ничего дурного. То лично вручает Потсдамскую премию — «за вклад в борьбу за свободу слова» — датскому художнику Курту Вестергаарду, прославившемуся карикатурами на пророка Мухаммеда. Свой вклад в колебания генеральной линии внес и президент Германии Кристиан Вульф. В речи, посвященной 20-летию немецкого единства, он заявил, что ислам является такой же частью Германии, как иудеохристианская культура. Вульф хотел, разумеется, как лучше, — успокоить страсти. Но в результате плеснул в огонь такую порцию масла, что пламя взвилось до небес. Капитулянтские, по мнению многих немцев, высказывания Вульфа заставили вступить в бой тяжелую баварскую артиллерию — Хорста Зеехофера, премьера самой богатой немецкой земли и по совместительству лидера Христианско-социального союза. Баварец не оставил камня на камне от тезисов президента-миротворца, заявив, что мультикультурность умерла, а на смену ей должна прийти Leitkultur (можно перевести как «главенствующая культура», или «культура титульной нации»). Кроме того, Зеехофер предложил свой план реформирования миграционной политики, в первом пункте которого утверждается, что «Германия — не страна иммигрантов». В числе прочего баварец предлагает ввести жесткие санкции по отношению к «гостям», которые засиделись на шее у хозяев. Не желаешь ни работать, ни учиться — лишаешься пособия.
Именно такой была диспозиция перед историческим выступлением канцлера на съезде Молодежного союза. Ситуация требовала определиться. Сделав дежурный реверанс в сторону президента — ислам, безусловно, «часть Германии, и это видно не только по футболисту Езилу» (игрок национальной сборной), — Меркель, по сути, разделила основные тезисы «ястреба» Зеехофера. Мигрантов нужно не только ублажать, но и строго требовать от них. Они обязаны соблюдать законы и знать немецкий язык. Больше никаких ссылок на самобытность. Девочки-мусульманки обязаны принимать участие во всех общешкольных мероприятиях, включая занятия по плаванию. Кроме того, «нам не нужны такие мигранты, которые обременяют нашу социальную систему».
То же самое сегодня можно наблюдать и во всей остальной Европе: почти все, даже самые либеральные правительства идут на ограничение приема гостей из «чуждых культур». Процесс этот вполне естественный. Старушка Европа явно перебрала с дозой гостеприимства. Но в этой работе над ошибками, как и во всяком деле, главное — соблюсти меру. Иначе говоря, Германия должна быть, конечно же, превыше ложно понятой политкорректности. Но отнюдь не ueber alles.

Андрей ВЛАДИМИРОВ. «Итоги», 25 октября 2010 года