Миграция и рождаемость в России Статья вторая	Над темой номера работали
		Сергей ЗАХАРОВ	Сергей СУРКОВ

Заключение

Единственным источником данных для изучения взаимосвязи миграции и рождаемости в России по-прежнему остаются выборочные исследования. Данные текущего учета демографических и миграционных событий не предоставляют такой возможности. Потенциальную ценность могли бы иметь переписи населения. Однако программы разработки их данных не предполагали изучение дифференциальной рождаемости в зависимости от миграционного статуса (длительности проживания в данном населенном пункте). Доступ же исследователей к микроданным как советских переписей населения, так и последней переписи 2002 года до сих пор не обеспечен, несмотря на активное обсуждение данного вопроса в течение последних двух десятилетий после того, как были сняты грифы секретности и «ДСП» с данных демографической статистики.

Анализ имеющихся в нашем распоряжении данных обследований «Родители и дети, мужчины и женщины в семье и обществе» (первая волна, 2004 год) и «Образование и занятость» (2005 год) позволяет сделать следующие основные выводы:

1. В полученных нами результатах можно обнаружить подтверждение различных теоретических концепций. Имеющиеся различия в рождаемости россиян в зависимости от миграционного статуса, несомненно, обусловлены и условиями социализации в месте рождения, и адаптацией к условиям места вселения, и элементами селективности при смене миграционного статуса.

Кроме того, миграционное событие, безусловно, влияет на календарь демографических событий: вступление в брак и рождение детей. Однако далеко не во всех случаях это можно интерпретировать как стрессовое нарушение жизненных планов. Напротив, зачастую, у индивида наблюдается согласованное наступление демографических событий в связи с принятым решением о переезде.

Авторы не ставили перед собой сверхзадачу определить весомость всех этих моментов для объяснения многоплановых различий в каждом конкретном случае. В условиях слабой разработанности темы на отечественном материале, для нас было важно выявить, по возможности,  весь спектр имеющихся различий в рождаемости в связи с миграциями и оценить их существенность.

2. Миграция из-за пределов России вносит существенный вклад в число российских рождений, однако вплоть до недавнего времени значение этого вклада определялось не столько различиями в рождаемости «усредненного» мигранта и коренного жителя России, сколько размером миграционного потока. Происходящие сдвиги в структуре внешних мигрантов в пользу представителей титульных этносов из стран с повышенной рождаемостью меняют ситуацию. Очевидно, что в перспективе уровень рождаемости в России будет находиться под более сильным влиянием не только масштабов иммиграции, но и различий в рождаемости между уроженцами России и прибывающими мигрантами, подобно тому, как это происходит в других развитых странах мира.

3. В последние десятилетия советского периода миграционная активность населения внутри России постепенно снижалась как у мужчин, так и у женщин. С началом переходного периода (в 1990-е годы) произошло еще более существенное падение территориальной мобильности. В результате, внутренняя миграционная активность, как фактор, влияющий на уровень рождаемости в ареалах, участвующих с обеих сторон в миграционном обмене, в последние десятилетия играет существенно меньшую роль, чем в первые послевоенные десятилетия, когда урбанизационный процесс входил в завершающую фазу.

4. Для людей, родившихся в России и имевших опыт миграции, как правило, характерен сдвиг календаря рождений в сторону более позднего их наступления, а по итоговой рождаемости они, в среднем, не сильно отличается от россиян, не имевших опыта миграционного переезда. Нужно, однако, иметь в виду, что рассмотрение абстрактного случая миграции усредняет результаты миграционной мобильности по «восходящей» и «нисходящей» траектории с точки зрения иерархии типа населенного пункта, откуда и куда совершается переезд. Каждая из этих траекторий приводит к существенным и разнонаправленным результатам в отношении величины итоговой рождаемости.

5. Итоговый уровень рождаемости сильно зависит от типа населенного пункта, в котором человек родился и от направления переезда. Для мигранта существенную роль также играет момент, когда совершается переезд: до начала формирования семьи или между первым и вторым рождением.

6. В самом общем случае уровень рождаемости мигранта тяготеет не к уровню рождаемости того ареала, который он покидает, а к уровню рождаемости, характерному для ареала вселения.

7. Миграция до первого рождения сдвигает календарь рождений, но не меняет долю людей, которые заводят первого ребенка, кроме мужчин, не служивших в армии. Среди мужчин-мигрантов, не служивших в армии, итоговая доля имевших первого ребенка даже выше, чем у тех мужчин, которые не служили и не переезжали.

8. Миграция после первого рождения не только сдвигает календарь, но и снижает вероятность второго рождения у женщин, а также у мужчин, не служивших в армии. В то же время у мужчин, служивших в армии, переезд после первого рождения сдвигает только календарь второго рождения, практически не сказываясь на величине итоговой вероятности второго рождения.

9. Миграция после первого рождения слабо дифференцирует вероятность наступления второго рождения в зависимости от направления переезда, за исключением случая переезда городского жителя в сельскую местность.

Подводя итог, важно отметить, что выявленные нами тенденции – в значительной мере отражение более общих закономерностей изменения демографической и социальной реальности, характерных не столько для России, сколько для экономически развитых стран в целом. Демографическая эволюция  в развитом мире переходят в новую стадию, определяемую, с легкой руки британского демографа Д. Коулмана,  как «Третий демографический переход»²². Основное содержание третьего демографического перехода – усиливающаяся зависимость воспроизводства населения развитых стран от миграции из развивающихся стран, проходящих, в свою очередь, активные стадии первого демографического перехода с неизбежным демографическим взрывом, выталкивающим многомиллионные излишки молодежи на рынки труда развитых стран. В свою очередь, развитые страны переживают последствия второго демографического перехода – быстрое старение населения, абсолютное и относительное сокращение численности в молодых трудоспособных возрастах вследствие длительного сохранения рождаемости на низком и очень низком уровне. По сути, дальнейшее экономическое развитие и политическая стабильность в России, как и во всех развитых странах, объективно поставлены в зависимость от того, насколько успешно в социальном и экономическом плане будет осуществлен переход к принципиально новой структуре населения, в которой доля коренного населения будет непрерывно сокращаться не только за счет взрослых мигрантов с иной этнокультурной идентичностью, но и за счет их потомков, родившихся россиянами.

Своим исследованием мы хотели бы активизировать изучение вопросов, имеющих важнейшее значение для понимания текущей демографической ситуации в России и ее изменений в будущем в условиях неизбежных перемен в геополитическом положении страны, определяемых глобальными демографическими сдвигами. Последствия международной миграции для рождаемости в России до сих пор не изучались, и наша работа фактически открывает это направление анализа. Будем надеяться, что оно получит дальнейшее развитие.

Вторая линия нашего исследования, связана с продолжением изучения взаимосвязи между миграционным и репродуктивным поведением россиян. К сожалению, следует констатировать, что за последние полтора десятилетия не появилось ни одной опубликованной работы в этой области. Объективно говоря, ожидать появления серьезных исследований мы и не могли в виду катастрофической нехватки необходимой информации. Официальная статистика потеряла всякий интерес к данной теме, сократив практически до нуля статистическое признаковое пространство, в котором можно было бы осуществлять поиск взаимосвязей. Выборочные исследования внутренних межрегиональных мигрантов также в последние десятилетия резко сократились в числе, а вопросы, связанные с особенностями их репродуктивного поведения, не занимали должного места в их программах. Появление в нашем распоряжении ценных данных репрезентативных обследований РиДМиЖ-2004 и ОиЗ-2005 позволило вернуться к этой теме, имеющей важное значение для теории и практики.

Различия в рождаемости в зависимости от места проживания и миграционного статуса индивида продолжают оставаться едва ли не самыми значимыми на фоне других дифференцирующих признаков. В нашей работе было еще раз подтверждено, что мигранты, в поисках счастья покидающие родные места, как правило, приносят демографический дивиденд ареалам, принимающим мигрантов вне зависимости от типа населенного пункта, куда направляется переселенец. Этот демографический дивиденд не сводится к очевидному положительному влиянию на численность и возрастную структуру населения принимающих территорий, но и связан с дополнительным приращением числа рождений в связи с более высокой рождаемостью среди мигрантов, по сравнению с коренными жителями данных территорий. Миграция, особенно в населенные пункты более высокого социально-экономического статуса, несмотря на трудности адаптации в новом социальном окружении, не только дает шансы на улучшение материального благосостояния индивида, но и расширяет выбор брачного партнера, способствуя реализации репродуктивных намерений, которые он, вполне вероятно, по объективным и субъективным причинам, не смог бы реализовать, оставаясь на прежнем месте. В то же время, как показано выше, миграционная активность россиян находится на низком уровне, не способствуя решению проблем региональных рынков труда, не обеспечивая поддержание каналов восходящей социальной мобильности. Очевидно, что падение территориальной мобильности в России – отражение как долговременных тенденций, связанных с исчерпанием миграционных ресурсов в сельской местности, так и следствие неблагополучия в экономической и социальной сфере в современной России, малоэффективной государственной политики, не способной создать необходимые стимулы для миграций даже в условиях высокого уровня безработицы.

²¹ Справедливости ради следует заметить, что с формально статистической точки зрения (при проверке с помощью соответствующих тестов) значимость указанных различий между функциями дожития в зависимости от направления миграционных перемещений подтверждается на уровне 0,1, а не на стандартном уровне значимости 0,05, который нами использовался в предшествующем сравнительном анализе функций для различных категорий респондентов. При разделении мигрантов по направлениям переездов с учетом того, имел ли он второе рождение после переезда, проблема малого числа наблюдений становится актуальной.
²² Coleman D. 2006. Immigration and ethnic change in low-fertility countries: A third demographic transition //Population and Development review. Vol.32(3), p.  401-446.