Трансформация демовоспроизводства села Беларуси в контексте урбанизации, НТР и перехода к постиндустриальному обществу

A.A. Раков¹
(Опубликовано в журнале "Социология", 2007, №3, с. 144-154)

Слабостью демографической теории является
увлечение исключительно коэффициентами рождаемости
и смертности за счет исключения внимания к
самой популяции, что аналогично слабости экономической теории,
увлекавшейся доходами за счет почти полного
пренебрежения капитальными запасами.

Кеннет Э. Боулдинг

Многократные социальные реформы, потрясения XIX-XX вв. фундамен­тально влияли на демографическую модернизацию Беларуси. Этот процесс (трансформация семьи, брака, рождаемости, смертности, заболеваемости и продолжительности жизни) на протяжении всего XX ст. происходил под влиянием внешних и внутренних причин. Тем не менее демографическая модернизация двигалась в русле мирового демографического прогресса. Демографические перемены и трансформации в воспроизводстве населения и его структурах привели к появлению ранее не наблюдавшегося явления - депопуляции, когда рождаемость упала ниже уровня, необходимого для замещения поколений. Выяснению тенденций воспроизводства населения на протяжении более чем столетнего периода при разных социальных системах (меньшие сроки непродуктивны и ведут к некорректным выводам), а также тенденций смертности и продолжительности жизни в контексте воспроизводства поколений и посвящено настоящее исследование.

Демографические преобразования в сельской местности Беларуси в 1863-2005 гг.

Беларусь, как и вся Российская империя, вошла в XX ст. с очень высокой по уровню, но очень низкой по эффективности рождаемостью. Детей рождалось много, но многодетных семей из-за ужасающей детской смертности было мало.

С конца XV в. вплоть до середины XIX в. крестьянская семья по своей численности не претерпела принципиальных изменений. В северо-западных районах в среднем она состояла из 7-8 человек; в Нечерноземном центре в начале XVII в. выросла с 4-5 до 7, а в Поморье с середины XVI в. - с 5 до 7 человек; в Поволжье семья насчитывала 5-8 человек, в Черноземном центре со второй половины XVII в. до середины XIX в. - 8-10 человек. К началу XX в. смертность была менее высока, чем в первой половине XVIII в. Тем не менее чрезмерно высокая смертность являлась важнейшим демографическим регулятором народонаселения. Во второй половине XIX в. в крестьянской России умирали, не дожив до 20-летнего возраста, свыше половины детей. И все же после отмены крепостного права медленно, но неуклонно стала изменяться социальная структура населения, более явственно обозначался рост его потребностей, дали знать о себе первые признаки демографического перелома увеличением числа выживающих детей. По мере того как эти две противоречащие друг другу тенденции набирали силу, нарастала и рефлексия по поводу возникающих сложностей в связи с высокой рождаемостью и многодетностью. О них все чаще стали задумываться не только представители «образованных классов», но и, что особенно важно, крестьяне, составлявшие абсолютное большинство населения.

Во второй половине XIX - начале XX в. экономические тяготы многодетности осознавались весьма отчетливо и были наиболее очевидны. Однако постепенно в обществе стали задумываться над еще одной проблемой - о здоровье женщины, повсеместном распространении женских болезней вследствие раннего начала половой жизни и частых родов, несоблюдения простейших гигиенических требований.

Все сказанное вызвало необходимость трансформации демографической сферы в направлении повышения эффективности демографического и социального воспроизводства. Именно эффективная рождаемость, которая характеризуется не числом рожденных детей, а тем, сколько из них выживают, социализируется, становится взрослыми, приходит на смену родителям, участвует в экономической, социальной и культурной жизни, являлась двигателем демографической трансформации в городе и в селе на протяжении всего XX в. Начался этот процесс с переворота в младенческой смертности.

Дети, умершие в младенчестве или в юношеском возрасте, с демографической и социально-экономической точек зрения - неоправданная растрата воспроизводственного потенциала человеческой популяции. Напротив, дети, достигшие социально определенных возрастных когорт, становятся ценным капиталом для общества и семьи. Не случайно эта мысль прозвучала после катастрофических событий Первой мировой и Гражданской войн в совершенно небывалой до того человеческой стилистике. «Какая буря разразилась бы в Совете народного хозяйства, - писал выдающийся украинский социальный демограф С. Томилин в 1926 г., - если бы там было сообщено, что из тысячи заказанных тракторов по дороге испортилось 493, а прибывшие на место все в непродолжительное время пришли в негодность. Из каждой тысячи "человеческих машин", изготовляемых в домашних производствах Советского Союза, к периоду годности их для хозяйственной эксплуатации уцелевает 507. Срок хозяйственного их использования длится только 17 лет».

Таблица 1. Трансформация демографической сферы Беларуси в 1863-1959 гг.

В то время положение менялось еще очень медленно, но к середине XX в. младенческая смертность в Беларуси, как и в России в целом, была примерно в 2,5 раза ниже, чем в его начале, снизилась смертность детей и в других возрастах. Это самым положительным образом отразилось на модернизации всего процесса демографического воспроизводства. Чем выше смертность детей, тем при той же социальной норме детности более высокой должна быть величина компенсаторной составляющей рождаемости, а следовательно, и рождаемость в целом. Чем в меньшей степени число детей, достигавших совершеннолетия, возраста вступления в брак и родительства, отличается от общего числа рожденных детей, тем выше демографическая и социальная эффективность рождаемости и экономичность режима воспроизводства населения. Сближение общей и эффективной рождаемости - свидетельство роста этой эффективности - показатель демографического прогресса, достигаемого в ходе модернизационных перемен, и в то же время объективная основа значительного снижения рождаемости. Такое сближение происходит во всех странах, переживающих демографическую модернизацию, не стала исключением и Беларусь (табл. 1).

Из 7 детей, рожденных в среднем одной женщиной, во второй половине XIX в. до года доживали 4-5 детей. Трудоспособными подростками имели шанс стать 3,5 ребенка, проблема женитьбы или замужества реально вставала только для 3 детей. В результате, несмотря на очень высокую рождаемость, среднестатистическая пара не имела большого числа детей, способных выполнять социальные, экономические и брачно-воспроизводственные функции. Из-за высокой детской смертности доля женщин с эффективной рождаемостью 5 детей и более, доживших как минимум до 10-летнего возраста, составляла лишь 30%, женщин с эффективной рождаемостью до 2 детей - столько же, для каждой десятой женщины эффективная рождаемость к концу детородного периода была нулевой. Если эффективную рождаемость оценивать числом детей, достигающих жизненного порога взрослости (15 лет) и тем более 20 лет, то ситуация в XIX в. еще более впечатляюща. Число женщин, у которых выживало не более 2 детей, достигало 40% и более.

В начале первой половины XX в. и в конце века итоговая эффективная рождаемость приближается к итоговой общей рождаемости и разница между общим числом рожденных и достигших взрослого возраста становится незначительной.

Поскольку ситуация с воспроизводством населения в Беларуси и России по ряду данных в первой половине XX в. была близка, но по России она системнее и охватывает более длительный период, а также учитывая аграрный характер их экономик, показатели демовоспроизводства можно считать по социуму в целом применимыми в первую очередь для сельского населения, а недостающую базу данных для Беларуси - возможным восполнить базой данных по России в целом. Воспользуемся для этого расчетами группы блестящих исследователей одной из демографических школ России под руководством А.Г. Вишневского (табл. 2).

Таблица 2. Компоненты нетто-коэффициента воспроизводства женского населения и «истинный» коэффициент естественного прироста в России, 1895-1999

Из таблицы следует, что в конце XIX - первом десятилетии XX в. в лучшем случае лишь половина рожденных девочек достигала среднего возраста материнства, однако при уровне рождаемости 7 детей и более на одну женщину} обеспечивалось устойчиво расширенное воспроизводство населения - в 1,5 раза больше материнского, нетто-коэффициент воспроизводства колебался в интервале 1,5+1,6. В результате численность населения ежегодно увеличивалась на 1,4+1,6% (истинный коэффициент естественного прироста равнялся 14,0+15,5%).

Первая мировая и Гражданская войны, интервенция и сопутствующий им голод и эпидемии прервали постепенное изменение этих показателей. Падение рождаемости и резкое ухудшение ситуации со смертностью вызвали демографическую катастрофу. При длительном сохранении показателей режима воспроизводства, зафиксированных в 1915-1919 гг., население сокращав лось бы на 0,4% в год. Компенсационный рост рождаемости, резко усиленый нэпом, успехи в снижении смертности в 1920-х гг. восстановили прежние характеристики демографического воспроизводства, продолжили и увеличили предвоенный демографический взрыв. Нетто-коэффициент воспроизводства 1925-1929 гг. был даже выше, чем в конце XIX в., - 1,7. В 1930-х гг. тенденция к уменьшению показателей замещения поколений, вызванная снижением рождаемости (ситуация со смертностью практически мало улучшалась) становится преобладающей в условиях коллективизации, индустриализации и культурной революции. В годы Второй мировой войны вероятность дожить: до среднего возраста матери снизилась до 37% и уровень рождаемости - до; 3,07 ребенка в расчете на одну женщину, что было в условиях военного лихолетья явно недостаточным для простого замещения поколений (на смену материнскому поколению приходило поколение на 44% меньшее по численности, нетто-коэффициент воспроизводства населения в военные годы составлял 0,56).

Резкое снижение во время двух послевоенных десятилетий детской смертности существенно увеличило шансы для девочки достигнуть возраста матери. В 1960-1964 гг. и 1965-1969 гг. его достигли 90-95%. По сути, это был; демографический переворот - значительный шаг в повышении демографической эффективности воспроизводства. Благодаря существенному снижению смертности режим воспроизводства обеспечивал расширенное замещение поколений. Каждое новое поколение воспроизводило родительское с превышением. Однако уже в то время перспектива перехода к суженному воспроизводству, когда каждое новое поколение по численности будет меньше родительского, становилась все более очевидной, но момент стабильного ; долговременного удержания простого воспроизводства был упущен, отодвинут до 1980-х гг., когда он был частично решен, но противоречиво и без действительного понимания демографических процессов властными структурами. Динамика трансформации демографической сферы во второй половине XX - начале XXI ст. отражена в табл. 3.

Таблица 3. Трансформация демографической сферы Беларуси в 1950-2005 гг.

С середины 1960-х гг. снижение женской смертности достигло уровня, когда перестало играть значительную роль в воспроизводстве. Повышение вероятности, что новорожденная девочка доживет до среднего возраста матери, с 0,96 до 0,98, не могло существенным образом сказаться на интегральных характеристиках воспроизводства населения. Решающим фактором их изменения в последней трети XX в. стал уровень рождаемости. Лишь на короткое время в середине 1980-х гг. он поднялся до отметки 2,1 ребенка в расчете на одну женщину (граница простого воспроизводства при современном уровне смертности).

Падение рождаемости в 1990-х гг., вызванное реформами, но закончившееся социальной катастрофой, еще более усилило степень «недовоспроизводства», поскольку чистый коэффициент воспроизводства оказался значительно ниже единицы не только в городе, но и в селе. Поскольку в Беларуси проблема воспроизводства населения остро стоит около двух с половиной десятилетий, а в России - уже четыре десятилетия, перспективы увеличения численности населения за счет естественного прироста в ближайшие два десятилетия ничтожны. Дополнительная миграционная «подпитка» для Беларуси практически исключена. При сохранении уровня рождаемости второй половины 1990-х гг. численность населения может сокращаться до 1% в год, а в перспективе - и до 2% (см. табл. 2).

Во второй половине XIX в. необходимой границей простого воспроизводства населения было рождение одной женщиной в среднем 4,5-5 детей. Поскольку итоговая рождаемость поколений поддерживалась практически на одном уровне - приблизительно 7 детей на одну женщину, а снижение детской смертности в течение десятилетий было незначительным, то каждое новое поколение воспроизводилось в расширенном режиме. Уровень относительно «избыточной» рождаемости для женщины к 50-летнему возрасту составлял 2-2,5 ребенка, что обеспечивало и высокие темпы роста населения в целом.

На этапе быстрого сокращения смертности различия между характеристиками «материнских» и «дочерних» поколений существенно увеличились. Так, если бы выживание детей женщин 1911-1915 гг. рождения соответствовало «материнскому» режиму смертности, то для простой замены поколения одной женщине нужно было бы родить не менее 4,2 ребенка за свою жизнь, а при фактической смертности детей - 3,2, т.е. на одного ребенка меньше. Итоговая рождаемость для этого поколения оказалась еще меньшей - 2,8. Снижение рождаемости у матерей, родившихся в начале XX в., опережало улучшение ситуации в области смертности.

Переход от расширенного воспроизводства поколений к суженному воспроизводству произошел очень резко. Последними поколениями, которым удалось воспроизвести себя благодаря успехам в снижении детской смертности, стали поколения женщин 1906-1910 гг. рождения. Активный период их рождаемости в основном пришелся на вторую половину 1920-х - первую половину 1930-х гг. Все последующие поколения имели итоговую рождаемость на уровне, не обеспечивающем замещения поколений.

Из-за практического отсутствия различий в смертности между «материнскими» и «дочерними» поколениями этот показатель во второй половине XX в. практически перестает влиять на воспроизводственную ситуацию. При режиме смертности, характерном для женщин, родившихся во второй половине 1960-х гг., каждой из них для простого воспроизводства поколения требовалось родить в среднем 2,14 ребенка, а с учетом фактически сложившейся более низкой смертности их детей - 2,12, или всего на 0,02 ребенка меньше. Если предположить, что в будущем Беларуси удастся максимально использовать резервы снижения детской смертности и шансы стать взрослой женщиной для новорожденной девочки поднимутся вместо сегодняшних 97% до уровня, характерного сегодня для развитых стран, - более 98%, то граница простого замещения поколений составит 2,07-2,09. Понятно, что принципиальных изменений в оценку «необходимого» уровня рождаемости это не вносит.

Таким образом, к концу XX в. смертность как фактор репродуктивной деятельности поколений, практически исчерпала свою роль. Об этом свидетельствуют показатели чистого коэффициента (нетто-коэффициента) возобновления женских поколений.

Женщины, родившиеся в середине XIX в., производили на свет в среднем 3,3-3,5 девочки, из них 1,4-1,5 девочки доживали до 28 лет. Это означает, что каждое последующее дочернее поколение было на 40-50% больше по численности, чем предыдущее. Однако быстрые темпы роста населения достигались, как уже отмечалось, за счет расточительства человеческого капитала. Воспроизводство поколений было расширенным, но высокозатратным, неэкономичным, поскольку более 50 % девочек из числа рожденных не имели шанса дожить до возраста, в котором они могли заменить своих матерей.

Естественная убыль населения - прямое следствие тенденции к суженному его воспроизводству. И одна из причин этого - безвозвратный миграционный отток из села. Миграционное общение с городской жизнью и культурой вело к усвоению сельским населением городского демографического поведения. Кризис 1990-х гг. явился в этом отношении катализатором. Сельский потенциал демографического роста, не имея перспектив, постепенно исчерпывал себя, так что появление отрицательного естественного прироста было лишь вопросом времени.

Важнейшей ценностью для человека является его здоровье и долголетие с наиболее точным его измерителем - ожидаемой продолжительностью жизни при рождении. Этот показатель, который дает обобщающую оценку уровня смертности населения и максимальный уровень выживаемости на каждом отрезке времени, - наибольшая вероятность для данного возраста, времени и образа жизни и труда минимальной смертности. Не случайно он является одним из четырех составляющих индекса человеческого развития. Организация Объединенных Наций использует его для оценки и сравнения развития и благосостоянии различных государств мира.

Вплоть до 1970-х гг. наблюдался различный рост продолжительности жизни. В 1970-1980-х гг. произошла ее стагнация по всем направлениям у мужчин и женщин в городе и в селе, особенно у сельских мужчин и женщин и особенно у мужчин в среднем и старшем трудоспособном возрасте, смертность которых оценивалась как чрезмерная и преждевременная.

В целом в динамике ожидаемой продолжительности жизни населения Беларуси в 1990-е гг. - начале XXI в. отсутствуют признаки какого-либо улучшения, велики различия между продолжительностью жизни мужчин и женщин, городского и сельского населения (табл. 4).

Таблица 4. Динамика ожидаемой продолжительности жизни населения Беларуси в 1985-2005 гг., лет

Сравнение ожидаемой продолжительности жизни при рождении у мужчин и женщин Беларуси с соответствующими показателями по странам «Большой семерки» за 2001 г. выявило, что мужчины в нашей стране живут меньше на 14,65-18,87 года, женщины - на 6,8-12,3 года.

Сравнение соответствующего показателя с данными по России и Украине более оптимистичное (табл. 5).

Таблица 5. Ожидаемая продолжительность жизни при рождении у жителей Беларуси, стран «Большой семерки», России и Украины, лет

Причины низкой продолжительности жизни населения Беларуси кроются не только в проблемах здравоохранения и экологии, но и в образе жизни. На увеличение смертности в 1990-е гг., несомненно, оказали влияние рост алкоголизма и наркомании, распространение табакокурения, особенно среди молодежи, недостаточный уровень охраны труда, снижение качества питания, пренебрежение ценностью самой человеческой жизни. В структуре причин смерти в стране первое место занимают болезни системы кровообращения. Смертность по этой причине за последние 15 лет имела тенденцию к росту, особенно у мужчин средней и старшей возрастных групп трудоспособного возраста. В 2003 г. по этой причине в стране умерло 55% от общего числа умерших.

Второе место занимает смертность от новообразований. Их доля среди всех причин смерти в последние годы несколько снизилась и в 2003 г. составила 13,1%. При этом в условиях Беларуси средняя продолжительность жизни увеличится только на 2-3 года, так как от этих причин в основном умирает пожилое население.

Для увеличения средней продолжительности жизни наиболее существенный эффект может дать сокращение смертности населения от несчастных случаев, убийств, самоубийств и т.п. У мужчин смертность от этих причин в среднем в 3-4 раза выше, чем у женщин, а в некоторых возрастных группах трудоспособного возраста разница еще больше, причем в селах она значительно выше, чем в городах. В последние годы наблюдается тенденция к снижению смертности от этих причин, однако в 2003 г. этот показатель оставался еще на высоком уровне - 11,5%.

Несколько быстрее снижается доля умерших от болезней органов дыхания, которая в 2003 г. составила 3,5%.

Одним из наиболее значимых показателей здоровья населения и успехов здравоохранения является смертность детей в возрасте до 1 года, или младенческая смертность.

С 1996 г. началось относительно стабильное снижение младенческой смертности. В 1995 г. из 1000 родившихся в стране умерло 13,3 ребенка в возрасте до 1 года; в 1996 г. -12,5; в 1997 г. -12,4; в 1998 г. -11,3; в 1999 г. -11,5; в 2000 г. - 9,3; в 2001 г. - 9,1; в 2002 г. - 7,8; в 2003 г. - 7,7; в 2005 г. - 6,9 ребенка. Следует, однако, отметить, что эта тенденция характерна в основном для городской местности, в сельской местности показатель младенческой смертности значительно выше и его снижение не столь значительно. В 2004 г. в городских поселениях из 1000 родившихся умерло 5,9 ребенка до 1 года, в сельской местности - 9,6.

Подводя итог анализу заболеваемости и смертности населения Беларуси, следует отметить стагнацию, начавшуюся еще в 1970-е гг. в этой области, а теперь и длительный хронический кризис. Растущая практически по всем направлениям заболеваемость и смертность населения в большинстве возрастных групп, при этом не только от экологических, технологических и биотехногенных причин и факторов, но и от социальных (алкоголизм, наркомания, убийства и самоубийства, психические заболевания и т.д.), является тяжелейшей проблемой нашего времени.

Требует постоянного переосмысления в современных условиях политика в области миграции, которая не может быть безвозвратной, как во второй половине XIX в., в начале XX в., во времена Столыпина, в период СССР.

Очевидно, что прошли времена, когда белорусское село было безвозмездным донором для своего национального социума и международным донором. Масштабы этого социального явления беспрецедентны.

Около 3,5 млн. граждан в течение более чем столетнего периода - таков вклад Беларуси в сальдо - миграционное безвозмездное донорство и донорство внутри своего социума. Это положение должно быть изменено, и не только потому, что сельские жители составляют сегодня менее одной трети всего человеческого социума страны, но и потому, что в интересах ускоренного инновационного развития всех сфер народного хозяйства равноправный обмен человеческими ресурсами, технологиями и т.д. (табл. 6).

Таблица 6. Динамика общих чисел естественного, миграционного и общего прироста Беларуси во второй половине XX - начале XXI в. по пятилетиям, тыс. чел.

Государственный суверенитет, глобализация, международная конкуренция, интеллектуализация и растущая открытость мира, проблемы миграции, научное обоснование экономической ценности человеческого капитала для любой сферы деятельности, в том числе и сельского хозяйства, которое является не только аграрной областью, но и особым сегментом культурной, экологической и духовной жизнедеятельности человека, - все это должно изменить наше миропонимание села, форм его развития и функционирования.

Обобщая опыт изменений рождаемости за сто лет, можно с уверенностью сказать, что как по количественным параметрам рождаемости, так и по стоящему за ними прокреативному поведению людей Беларусь (как Россия и Украина) эволюционировала в сторону все большей конвергенции с другими урбанизированными и индустриально развитыми странами мира, для которых также характерна низкая, а в последнее время - очень низкая рождаемость, а значит, и суженное воспроизводство населения.

Даже если рассматривать низкую рождаемость, не обеспечивающую простого замещения поколений, как кризисное явление, ее широкая распространенность не позволяет говорить о специфическом белорусском кризисе. Скорее речь должна идти об общем кризисе всей современной постиндустриальной цивилизации.

Анализ демографических модернизационных преобразований в городах и сельской местности свидетельствует о глубочайших сдвигах и обновлении основополагающих механизмов функционирования демографической системы и о том, что к концу XX в. утвердился новый тип воспроизводства населения, намного более экономичный и устойчивый, чем предыдущий. Поскольку демографическая система - одна из важнейших подсистем всего социального целого, то ее модернизация, будучи продолжением научных социальных, экономических, технологических и культурных сдвигов и переворотов, имела огромные последствия для развития всего социума. Она сказалась на всех сторонах его жизнедеятельности, изменила воспроизводство населения и другие многочисленные демографические структуры, трансформировала сферу социума, обусловила неизбежность появления новой организации отношений между различными социально-демографическими группами, преобразовала психологические установки и систему ценностей всех групп населения.

Вместе с тем из-за отсутствия научно обоснованного социального курса властными структурами Советского Союза в период развернувшейся научно-технической революции, изменившей значимость и роль человека, и отсутствия соответствующих социальных и экономических реформ все системы страны, включая аграрную подсистему, во всех союзных республиках оказались в стагнации, тогда как развитые страны шли вперед. Недооценка инноваций, человеческого развития и благосостояния, человеческих прав и свобод, совершенствования социальных форм жизнедеятельности и мироустройства породила, начиная с середины 1950-х гг., нарастающий застой в социуме, человеческую апатию, а в демографической сфере - демографический кризис, выразившийся в увеличении заболеваемости и смертности, остановку, а затем и сокращение роста продолжительности жизни, деформированное и ускоренное наступление депопуляции. Среди сельского населения, оказавшегося наиболее отсталой частью социума, демографические негативы были наиболее сильными. В связи со сказанным принятая в Беларуси программа по возрождению села исключительно важна в плане радикального перелома негативных тенденций в сельском социуме, включая и демографическую сферу, а принятая программа по демографической безопасности на 2007-2010 гг. - важный шаг на этом пути. На наш взгляд, демографический сегмент развития села, равно как и города, должен быть продолжен и усилен не только в вещественной, но и в духовно-нравственной части.

ЛИТЕРАТУРА

• Демографическая модернизация России (1900-2000) / Под ред. А.Г. Вишневского. M., 2006.
• Демографический ежегодник России, 2005: Стат. сб. М., 2005.
• Динамика населения России в XXI веке и приоритеты демографической политики / А.И. Антонов, В.А. Борисов. М„ 2006.
• Население Республики Беларусь 2006: Стат. сб. Мн., 2006.
• Раков А.А. Белоруссия в демографическом измерении. Мн., 1974.

¹ Доктор экономических наук, Минск