Риски демографического давления в некоторых развивающихся странах

А.В. Коротаев, Д.А. Халтурина
(Опубликовано в: Современные тенденции мирового развития / Отв. Ред. И.В. Следзевский, Е.Л. Юрьев. -М.: "ЛИБРОКОМ", 2009. с. 46-58)

Наблюдавшийся в последние десятилетия стремительный демографический рост поставил вопрос том, сможет ли планета Земля прокормить все еще растущее (хотя и все менее и менее быстрыми темпами) население мира и выдержать увеличивающуюся антропогенную нагрузку.

Попытки оценить несущую способность¹ Земли были впервые сделаны в XVII в., и с тех пор разброс оценок был достаточно широк (от 1 миллиарда до 1 триллиона человек). К середине 1990-х гг. большинство оценок ложились в интервал от 8 до 16 миллиардов человек².

Сверхдолгосрочный средний прогноз ООН³ прогнозирует стабилизацию численности населения мира на уровне порядка 9 млрд. чел. к 2075 году⁴, что, отметим, достаточно близко прогнозным оценкам, полученных нами при помощи разработанных нами математических моделей⁵. Таким образом, стабилизация численности населения мира прогнозируется на уровне не выше потолка несущей способности Земли, что не дает почвы для глобальных апокалипсических сценариев по крайней мере в данном аспекте.

Однако проблему представляет собой тот факт, что превышение уровнем численности населения потолка несущей способности земли⁶ даже только в одной отдельной достаточно крупной стране или одном отдельном регионе, может иметь негативные последствия для мира в целом.

Исторические общества достаточно регулярно сталкивались с ростом населения, не обеспеченным ресурсами. Теория социально-демографических циклов восходит к трудам Томаса Роберта Мальтуса, который еще в 1798 г. обратил внимание, что рост населения, опережающий экономический рост ведет к политическим потрясениям, войнам и эпидемиям⁷. Современник Мальтуса китайский ученый Хун Лянцзи в 1793 г. также пришел к выводу, что перенаселение является важным источником внутренней нестабильности и может вести к массовой гибели людей⁸.

К настоящему времени изучение социально-демографических циклов превратилось в достаточно развитую сферу исторической науки⁹. Один из лидеров этого направления, С.А. Нефедов, так описывает типичный социально-демографический цикл:

«Каждый демографический цикл начинается с периода внутренней колонизации (или периода восстановления), для которого характерны наличие свободных земель, рост населения, рост посевных площадей, строительство новых (или восстановление разрушенных ранее) поселений, низкие цены на хлеб, дороговизна рабочей силы, относительно высокий уровень потребления, ограниченное развитие городов и ремесел, незначительное развитие аренды и ростовщичества. После исчерпания ресурсов свободных земель наступает период Сжатия, для этой фазы характерны отсутствие свободных земель, высокие цены на землю, крестьянское малоземелье, разорение крестьян-собственников, распространение ростовщичества и аренды, рост крупного землевладения, низкий уровень потребления основной массы населения, падение уровня реальной заработной платы, дешевизна рабочей силы, высокие цены на хлеб, частые сообщения о голоде и стихийных бедствиях, приостановка роста населения, уход разоренных крестьян в города, где они пытаются заработать на жизнь ремеслом или мелкой торговлей, рост городов, развитие ремесел и торговли, большое количество безработных и нищих, голодные бунты и восстания, активизация народных движений под лозунгами передела собственности и социальной справедливости, попытки проведения социальных реформ с целью облегчения положения народа, ирригационные работы, направленные на увеличение продуктивности земель, поощрительная политика в области колонизации и эмиграции, внешние войны с целью приобретения новых земель и понижения демографического давления. В конечном счете усугубляющаяся диспропорция между численностью населения и наличными продовольственными ресурсами приводит к экосоциальному кризису; для этого периода характерны голод, эпидемии, восстания и гражданские войны, внешние войны, гибель больших масс населения, принимающая характер демографической катастрофы, разрушение или запустение многих городов, упадок ремесла и торговли, высокие цены на хлеб, низкие цены на землю, гибель значительного числа крупных собственников и перераспределение собственности, социальные реформы, в некоторых случаях принимающие масштабы революции»¹⁰.

Такого рода социально-демографические циклы были неотъемлемой частью и мощнейшим фактором истории аграрных империй. Так, достаточно хорошо изучены социально-демографические циклы в истории Китая, Египта, Ирака, Индии, России, средневековой Западной Европы и т.д.

В ходе исторического процесса человечество делало инновации, поднимавшие потолок несущей способности земли (т.е. способность территории обеспечить пропитание для определенного количества населения при данном уровне технологии)¹¹. В Новое и Новейшее время этот процесс стал все более ускоряться, и показатели среднемирового ВВП на душу населения стали все сильнее превышать необходимый для простого выживания минимум. Беспрецедентные модернизационные процессы изменили характер демографических циклов. Завершающие циклы социально-демографические коллапсы стали охватывать все меньший процент населения (хотя в абсолютном значении на определенном этапе потери могли и возрастать), а сами социально-демографические циклы стали постепенно сходить на нет¹².

На рис. 2.1 представлена динамика численности населения мира и Китая с 700 г. до н.э. по 2003 г.:

Рисунок 2.1. Динамика численности населения мира и Китая
(в миллионах, 700 г. до н.э. - 2003 г.)

Источник: Составлено по: Коротаев А. В., Малков А. С, Халтурина Д. А. 2007. Законы истории: Математическое моделирование развития Мир-Системы. Демография, экономика, культура. М.: КомКнига/URSS. С. 68-112

Кардинальное изменение соотношения между трендовой и циклической динамикой за последние два века особенно хорошо видно при сопоставлении демографической динамики за 700 г. до н.э. - 1800 г., с одной стороны, и за 1800-2003 гг. - с другой (см. рис. 2.2 и 2.3)¹³:

Рисунок 2.2. Динамика населения мира и Китая (в миллионах, 700 г. до н.э. - 1800 г.)

Рисунок 2.3. Динамика населения мира и Китая (в миллионах, 1800 - 2003 гг.)

На смену свойственной аграрным обществам тенденции к удлинению продолжительности социально-демографических циклов с ростом уровня технологического развития, по всей видимости, в процессе «спасения из мальтузианской ловушки» приходит тенденция к их укорачиванию, сглаживанию, а в дальнейшем и к их полному исчезновению. Если цинский цикл в Китае (1650-1851 гг.) длился более двухсот лет, то следующий, «республиканский» цикл (80-е гг. XIX в. - 30-е гг. XX в.) продолжался менее семидесяти лет, а «маоисткий» (40-е гг. — начало 60-х гг. XX в.) - порядка двадцати лет. В ходе завершения цинского цикла депопуляция составила около 30% населения, в ходе «республиканского» - менее 10%, а в ходе «маоистского» - менее 5%¹⁴.

В XIX в. человечество вступило на путь глобального демографического перехода, и это наряду с ростом производительности сельского хозяйства в результате мощнейшего технологического прорыва последних веков позволило большинству стран окончательно вырваться из «мальтузианской ловушки» социально-демографических циклов.

Тем не менее, и в некоторых странах встречается следующее сочетание черт, характерное для аграрных империй в периоды сжатия, предшествующие демографическому коллапсу¹⁵: недоедание, частые случаи голода; крестьянское малоземелье; массовая миграция в города; рост городов; бурное развитие несельскохозяйственных отраслей экономики; падение доходов населения, дешевизна рабочей силы; относительно высокие цены на основные продукты питания; относительно высокие цены на землю; большое количество безработных и нищих; голодные бунты и восстания; активизация народных движений под лозунгами передела собственности и социальной справедливости и т.д.¹⁶.

Это прежде всего страны, которые в меньшей степени продвинулись по пути модернизации, ведущим от мальтузианской ловушки аграрных империй через демографический переход и модернизацию экономики к достаточно стабильному социальному, экономическому и демографическому развитию современных модернизированных обществ.

Достаточно хорошим индикатором близости социального положения страны к досовременному устройству общества является очень высокий вклад сельского хозяйства в ВВП. Рис. 2.4. показывает взаимосвязь между этим показателем и внутриполитической нестабильностью. Как мы видим, очень высокий вклад сельского хозяйства в экономику на соответствующий год статистически значимо и положительно коррелирует (по общемировой выборке) с количеством внутренних вооруженных конфликтов за 30 предшествующих лет:

Рисунок 2.4. Соотношение между вкладом сельского хозяйства в ВВП в 2003 г. и количеством вооруженных внутренних конфликтов за предыдущие 30 лет (1972-2002)¹⁷

ПРИМЕЧАНИЯ: р = 0,43; a = 10"^и. Источник данных по вкладу сельского хозяйства в ВВП: World Bank. 2008c. World Development Indicators Online. Washington, DC: World Bank, Electronic version. Режим доступа: http://web.worldbank.org/; источники данных по количеству вооруженных военных конфликтов за последние 30 лет: White M. 2005. Death Tolls for the Man-Made Megadeaths of the Twentieth Century. Last updated January 2005 (http://users.erols.com/mwhite28/war-statx.htm); Sarkees M. R. 1997. The "Correlates of War" Data on War: An Update to 1997. Conflict Management and Peace Science 18: 123-144. Database Intrastate War (V 3-0) (http://cow2.la.psu.edu/cow2%20data/War-DataTntraState/IntraState%20 War%20Format%20(V% 203-0).htm).

Из рис. 2.4 мы видим, что снижение вклада сельского хозяйства в ВВП (т.е. диверсификация экономики) ведет к уменьшению вероятности внутренних вооруженных конфликтов. Такая зависимость объясняется тем, что при низком уровне развития промышленности и сферы услуг и сельское хозяйство практически наверняка крайне малопроизводительным (в то время как именно от этой наиболее подверженной воздействию природно-климатических колебаний отрасли экономики будет в наибольшей степени зависеть благополучие большинства населения соответствующих стран). Как правило такая ситуация характерна для очень бедных стран, с трудом справляющихся с насущной необходимостью прокормить свое население. Модернизация же ведет как к росту производительности сельского хозяйства, так и к радикальной диверсификации экономики, в результате чего одновременно обеспечивается как рост обеспеченности населения продуктами питания, так и снижение зависимости от природно-климатических колебаний (когда даже катастрофический неурожай не ведет к катастрофическим последствиям, так как страна оказывается способной импортировать любое необходимое количество продовольствия за счет экспорта промышленных товаров и услуг).

Рис. 2.4 - это диаграмма рассеивания с наложенной линией LOWESS. Напомним, что количество лучиков вокруг точки означает количество стран с соответствующими показателями вклада сельского хозяйства в ВВП и количества внутренних вооруженных конфликтов.

Высокий уровень рождаемости является другим индикатором повышенного риска политических потрясений. На рис. 2.5 представлена взаимосвязь между уровнем рождаемости и количеством внутренних вооруженных конфликтов в стране в 1972-2002 гг.:

Рисунок 2.5. Уровень рождаемости в 1972-2002 гг. (количество детей на женщину, среднее за указанные годы) (World Bank 2008с) и количество вооруженных внутренних конфликтов в 1972-2002 гг.

Источник: World Bank. 2008. World Development Indicators Online. Washington, DC: World Bank, Electronic version. Режим доступа: http://web.worldbank.org/

Как мы видим, вероятность внутренних вооруженных конфликтов резко возрастает в обществах с высоким суммарным коэффициентом рождаемости, при этом пороговым уровнем является величина в 5 детей на женщину. И хотя существует ряд стран с очень высоким уровнем рождаемости, где внутренних насильственных политических потрясений за последние десятилетия не наблюдалось, тем не менее демографический взрыв очевидно связан с риском политических потрясений.

В связи с практически повсеместным падением рождаемости в последние десятилетия число стран с уровнем рождаемости более 5 детей на женщину заметно снизилось. В настоящее время за пределами Африки южнее Сахары это Афганистан, Восточный Тимор и Йемен. В то же время в Африке южнее Сахары большинство стран имеют уровень рождаемости выше 5 детей на женщины. Более низкий уровень рождаемости наблюдается только в Ботсване, Габоне, Гамбии, Гане, Джибути, Кении, на Коморских островах, в Кот д'Ивуаре, на Маврикии, в Центральноафриканской Республике и ЮАР. Во всех остальных африканских странах уровень рождаемости выше.

Поскольку Африка южнее Сахары является регионом, наиболее близким по своей демографической структуре к традиционным обществам, именно на этом регионе мы проверили гипотезу о корреляционной связи между перенаселением (измеряемым через уровень нехватки жизнеобеспичивающих ресурсов и прежде всего через степень недоедания у основной массы населения) и вероятностью политический потрясений.

Мы провели статистический анализ гипотезы о наличии связи между уровнем потребления и политической ситуацией в государствах Тропической Африки. В качестве единиц анализа были взяты трехлетние промежутки времени в истории стран Африки южнее Сахары с 1980 по 2000 гг.¹⁸¹⁹.

Политическая ситуация была разделена на три типа: 1) мирные годы без серьезных политических потрясений; 2) политические потрясения средней интенсивности, такие как перевороты и кровопролитные массовые беспорядки (в том числе этнические); 3) масштабные гражданские войны, в ходе которых погибло более 100000 человек, и чаще всего происходило падение политического режима.

В ходе анализа данных мы обнаружили, что низкий уровень душевого потребления является достаточно сильным предиктором²⁰ политических потрясений. Корреляция между уровнем душевого потребления и уровнем политической стабильности является статистически значимой (а < 10^-7). Особенно надежным предиктором политических потрясений является потребление менее 1850 ккал в день на человека, в среднем, в течение трех лет, т.е. в течение срока, достаточного для накопления критического потенциала напряженности в обществе²¹ (см. табл. 2.1):

Таблица 2.1. Корреляция между душевым потреблением продуктов питания (ккал в день) и уровнем политической стабильности

ПРИМЕЧАНИЕ: р = - 0,42; а = 10~⁵ (односторонний тест);
у = - 0,77; а < 10~¹⁰ (односторонний тест).

При уровне душевого потребления более 2000 ккал в день на человека в 90,7% случаев политическая ситуация была спокойной. Политические потрясения средней интенсивности происходил в 8,2% случаях, а масштабные гражданские войны - лишь в 1,1% случаев. Интересно, что в этой части выборки зависимости между уровнем потребления и уровнем политической стабильности обнаружено не было. Значит, если обеспеченность основной массы населения продуктами питания оказывается хотя бы несколько выше нормы, то 1) вероятность политических потрясений низка; 2) в качестве факторов таковых выступают не среднедушевое потребление продовольствия, а другие параметры.

При уровне потребления продуктов питания выше 1850 и ниже 2000 ккал/чел./день (что несколько ниже минимальной нормы, установленной ВОЗ) политическая обстановка, в среднем, несколько ухудшается: ситуация была стабильной в 69,7% таких случаев, а политические потрясения средней интенсивности и гражданские войны происходили в 21,2% и 9,1% случаев соответственно.

Кардинально иной становилась политическая ситуация, когда душевое потребление падало ниже 1850 ккал. При наличии такого уровня потребления в течение трех лет ситуация оставалась спокойной лишь в 16,7% случаях. В половине случаев происходили политические потрясения средней интенсивности: государственные перевороты и/или кровопролитные беспорядки. Следует отметить, что в ряде стран такого рода катаклизмы были прелюдией начала гражданской войны. Масштабные гражданские войны при таком уровне потребления начинались в 33,3% случаев, а именно в Мозамбике (1982), Эфиопии (1991), Сомали (1991-1992) и Демократической Республике Конго (2000).

Данный результат указывает на возможность оценки вероятности политических потрясений в той или иной стране (подобнее см. ниже Главу 6).

Безусловно, многие вооруженные конфликты имеют предпосылки, не связанные с уровнем душевого потребления: этническая напряженность, просчеты и преступления властей, интервенция других государств, особенности клановой и племенной структуры и др. Однако такие проблемы есть и в других странах, где уровень потребления был выше. Там вооруженные столкновения если и были, то имели гораздо менее интенсивный и зачастую краткосрочный характер.

Нередко существующие в обществе политические, социальные, этнические, религиозные и т.д. противоречия создают благоприятные условия для распространения радикальных идеологий, привлекательных Для народных масс, недовольных систематическим недоеданием, представляющим угрозу их жизни. Форма выражения народного негодования может быть самой разной, однако подлинный размах конфликту придает демографическое давление населения на ресурсы, ограниченные в силу низкого уровня экономико-технологического развития.

Существует и другой механизм влияния демографических процессов на политические. Высокая рождаемость на фоне падающей детской смертности означает, что через определенный период в стране будет наблюдаться повышенный процент молодых людей. Хорошо известно, что молодые мужчины склонны к радикализму в любой форме в большей степени, чем мужчины более старших возрастов (стоит также учитывать, что молодежь чаще испытывает трудности с трудоустройством). Движущей силой всех революций являются мужчины 16-28 лет. Таким образом, высокая рождаемость в условиях модернизации создает «горючий материал» для разного рода политических потрясений и стихийных вооруженных выступлений²².

История показывает, что демографический взрыв, сопровождаемый падением среднедушевого потребления и/или появлением большого количества люмпенизированных мигрантов из сельской местности в городах, а также ростом удельного веса молодых когорт является серьезным вызовом для любого общества.

Именно на этом социально-демографическом фоне произошли Октябрьская революция и последовавшая за ней кровопролитная гражданская война в России:

«До войны суммарное население Германии и Австро-Венгрии не только превышало численность населения Соединенных Штатов, но и практически было равно всему населению Северной Америки. Именно в этой численности населения, занимавшего компактную территорию, заключалось могущество центральных сил. Но эта же численность населения - даже война не уменьшила ее заметным образом, - если ее лишить средств к существованию, представляет не меньшую опасность для мира в Европе. Европейская часть России увеличила свое население еще в большей степени, чем Германия - от менее 100 млн. в 1890 г. до 150 млн. к началу войны. В год, непосредственно предшествующий 1914, превышение рождений над смертями в России было впечатляющим - более 2 млн. в год. Этот необыкновенно стремительный рост населения России, на который не было обращено должного внимания в Англии, представляется одним из наиболее существенных фактов недавних лет. Великие события истории часто обязаны медленному вековому ходу роста населения и другим фундаментальным экономическим причинам, которые, благодаря своему постепенному характеру, ускользают от внимания современных наблюдателей и потому приписываются слабостям государственных деятелей или фанатизму атеистов. Необычайные события, произошедшие за последние два года в России: величайший переворот общества, опрокинувший то, что казалось столь незыблемым - религию, основы собственности, землевладения, а также формы государственного устройства и иерархию классов, быть может, больше обязаны глубокому влиянию возрастающей численности населения, чем Ленину или Николаю; могущество избыточной плодовитости могло сыграть большую роль в разрушении устоев общества, чем сила идей или ошибки самодержавия»²³.

Таким образом, демографическое давление является мощным рискогенным фактором, который необходимо принимать во внимание.

В рассматриваемом контексте не может не обратить на себя внимание то обстоятельство, что согласно сверхдолгосрочному среднему прогнозу ООН²⁴, если наблюдающиеся в настоящее время тенденции продолжатся и дальше (а правительства соответствующих стран и мировое сообщество не произведут радикальной коррекции своей политики), население Уганды вырастет с зафиксированных там в 2000 г. 23,5 млн. чел. до 97,8 млн. чел. в 2050 г.²⁵ и стабилизируется только в районе 2115 г. на уровне порядка 170 млн. чел. (при этом к 2100 г. численность населения Уганды, согласно этому прогнозу достигнет 167,1 млн. чел.). Население Йемена вырастет с зафиксированных там в 2000 г. 18 млн. чел. до 84,4 млн. чел. в 2050 г.²⁶ и стабилизируется только в районе 2115 г. на уровне порядка 147,2 млн. чел. (при этом к 2100 г. численность населения Йемена согласно этому прогнозу достигнет 144,2 млн. чел.). Наконец, население Эфиопии вырастет с зафиксированных там в 2000 г. 65,5 млн. чел. до 171 млн. чел. в 2050 г.²⁷ и достигнет к 2100 г. 222,2 млн. чел. незадолго до его предполагаемой стабилизации в 2105 г.²⁸.

Таким образом, если наблюдающиеся в настоящее время тенденции продолжатся и дальше, то, например, уже к 2050 г. численность населения Эфиопии, согласно вышеупомянутому прогнозу ООН, может значительно превысить современную численность населения Российской Федерации, что представляет собой по сути дела катастрофический сценарий (описание математической модели подобного сценария см. в нашей монографии²⁹, хотя бы потому, что Эфиопия обладает на порядок меньшим объемом природных ресурсов, чем Россия (например, одна лишь площадь российских черноземных земель превышает всю площадь Эфиопии, большая часть территории которой просто непригодна для земледелия). Согласно этим же прогнозам вскоре после 2050 г. к Эфиопии должны будут присоединиться Уганда и Йемен. Полная неадекватность природных ресурсов Йемена в плане возможности обеспечить поддержку воспроизводства населения предполагаемой прогнозом численности отмечается даже авторами, которые в целом предпочитают воздерживаться от подобных комментариев:

«Йемен, по всей видимости, представляет собой экстремальный случай, когда прогнозируемая на 2100 г. плотность населения величиной 273 [чел. на кв. км] должна была бы быть переоценена как 17071 [чел. на кв. км] в отношении площади земель, потенциально пригодных для земледелия. При этом невозможно сказать, станет ли эта территория более продуктивной к 2100 г., менее продуктивной (из-за деградации почв), или ее продуктивность не претерпит значимых изменений. При анализе последствий прогнозируемых демографических изменений исследователям придется столкнуться еще со множеством такого рода проблем"³⁰.

Страны группы высокого демографического риска перечислены в табл. 2.1:

Таблица 2.1. Список стран группы высокого социально-демографического риска

Источник: World Population to 2300. New York, NY: United Nations: 46-50.

¹ Термин «несущая способность земли» (= «емкость среды») появился в экологии и означает «количество особей популяции, которое ресурсы ареала могут прокормить (Riklefs R.Е. 1990. Ecology. New York, NY: W. H. Freeman. Р. 803)
² Cohen J.E. 1995. How Many People Can the Earth Support? New York, NY: Norton. р. 214
³ United Nations. 2004. World Population to 2300. New York, NY: United Nations. р. 12
⁴ Согласно этому же прогнозу, в дальнейшем, в 2075-2175 гг., население мира сократится до уровня порядка 8,4 млрд. чел., а за период 2175-2300 гг. вновь вернется к уровню порядка 9 млрд. чел. (World Population to 2300. New York, NY: United Nations. Р. 12) Некоторое (иногда при этом и даже очень заметное) сокращение численности населения мира после достижения им своего максимального значения предполагает и целый ряд других прогнозов (см., например: Акимов А. В. 2008. 2300 год: глобальные проблемы и Россия. М.: Восточный университет. С. 95-118). Отметим также, что последняя средняя проекция ООН (World Population Prospects: The 2006 Revision. New York, NY: United Nations, Department of Economic and Social Affairs, Population Division (Working Paper No. ESA/P/WP.202, http://esa.un.org/unpp).) прогнозирует, что численность населения мира достигнет уровня порядка 9,2 млрд. чел. уже к 2050 г. (однако скорость роста численности населения мира к этому времени уже резко замедлится).
⁵ Коротаев А. В., Малков А. С, Халтурина Д. А. 2005. Законы истории: Математическое моделирование исторических макропроцессов. Демография. Экономика. Войны. М.: КомКнига/URSS. с. 125-128
⁶ Применительно к людям несущая способность земли (= «емкость среды») определяется тем, сколько человек может поддержать свое существование на данной территории при данном уровне технологического развития.
⁷ Мальтус Т. [1798] 1993. Опыт о законе народонаселения. Петразаводск: Петроком (Шедевры мировой экономической мысли. т. 4).
⁸ Дикарев А. Д. 1983. Хун Лянцзи - китайский Мальтус? Общество и государство в Китае 14/2: 119-121; Нефедов С. А. 2000. О демографических циклах в истории Китая (XIV-XIX вв.). Рукопись (№128367), депонированная в ИНИОН РАН, Москва (http://www.histl.narod.ru/Science/China/Chinal.html).
⁹ см., например: Яшнов Е. Е. 1933. Особенности истории и хозяйства Китая. Харбин: Типография КВЖД. С. 41-42; Мугрузин А.С. 1986. Роль природных и демографических факторов в динамике аграрного сектора средневекового Китая (к вопросу о цикличности докапиталистического воспроизводства). Исторические факторы общественного воспроизводства в странах Востока I Ред. Л.И. Рейснер, Б.И. Славный, М: Наука; Мугрузин А.С. 1994. Аграрнокрестьянская проблема в Китае. М.: Наука; Goldstone J. А. 1991. Revolution and Rebellion in the Early Modern World. Berkeley, CA: University of California Press; Нефедов С.А. 1999. Метод демографических циклов в изучении социально-экономической истории допромышленного общества. Автореферат диссертации... кандидата ист. наук. Екатеринбург: Уральский государственный университет; Нефедов С.А. 1999. О демографических циклах в истории Вавилонии. Рукопись (№54930), депонированная в ИНИОН РАН, Москва (http://www.histl.narod.ru/Science/Babilon/Vavilon.html); Нефедов С.А. 1999. О демографических циклах в истории Древнего Египта. Рукопись (№54931), депонированная в ИНИОН РАН, Москва (http://www.histl.narod.ru/Science/Egipt/Egipt.html); Нефедов С.А. 1999. О демографических циклах в средневековой истории Китая. Рукопись (№54932), депонированная в ИНИОН РАН, Москва (http://www.histl.narod.ru/Science/China/China.html); Нефедов С.А. 1999. Опыт имитационного моделирования демографического цикла. Рукопись (№54933), депонированная в ИНИОН РАН, Москва (http://www.histl.narod.ru/Science/Cycle/Cycle.html); Нефедов С.А. 2000. О демографических циклах в истории Китая (XIV-XIX вв.). Рукопись (№128367), депонированная в ИНИОН РАН, Москва (http://www.histl.narod.ru/Science/China/Chinal.html); Нефедов С.А. 2000. О законах истории и математических моделях. Известия Уральского государственного университета 15: 15-23; Нефедов С.А. 2001. Метод демографических циклов. Уральский исторический вестник 7: 93-107; Нефедов С.А. 2001. О демографических циклах в истории Индии. Рукопись (№556324), депонированная в ИНИОН РАН, Москва (http://www.histl.narod.ru/Science/India/india.html); Нефедов С.А. 2002. Опыт моделирования демографического цикла. Информационный бюллетень ассоциации "История и компьютер" 29: 131—142; Нефедов С.А. 2002. О теории демографических циклов. Экономическая история 8: 116-121; Нефедов С.А. 2003. Теория демографических циклов и социальная эволюция древних и средневековых обществ Востока. Восток 3: 5-22; Нефедов С.А. 2005. Демографически-структурный анализ социально-экономической истории России. Конец XV — начало XX века. Екатеринбург: Издательство УГГУ; Нефедов С.А. 2007. Концепция демографических циклов. Екатеринбург: УГГУ; Ганджа А.Г., Геворкян С.Г., Русаков С.В. 2003. Демографо-экологические циклы в истории общества. Эволюция 1: 31-35; Непомнин О.Е. 2005. История Китая: Эпоха Цин XVII'- начало XX века. М.: Восточная литература; Гринин Л. Е. 2007. Некоторые размышления по поводу природы законов, связанных с демографическими циклами (к постановке проблемы определения общих методологических подходов к анализу демографических циклов). История и математика: Концептуальное пространство и направления поиска I Ред. П.В. Турчин, Л.Е. Гринин, С.Ю. Малков, А.В. Коротаев. М.: Издательство ЛКИ/URSS. С. 219-246; Турчин П.В. 2007. Историческая динамика. На пути к теоретической истории. М.: Издательство ЛКИ/URSS; Коротаев А.В. 2006. Долгосрочная политико-демографическая динамика Египта: циклы и тенденции. М.: Восточная литература; Коротаев А.В., Комарова Н.Л., Халтурина Д.А. 2007. Законы истории. Вековые циклы и тысячелетние тренды. Демография. Экономика. Войны. М.: КомКнига/URSS; Коротаев А.В., Малков А.С, Халтурина Д.А. 2005. Законы истории: Математическое моделирование исторических макропроцессов. Демография. Экономика. Войны. М.: КомКнига/URSS; Коротаев А.В., Малков А.С, Халтурина Д.А. 2007. Законы истории: Математическое моделирование развития Мир-Системы. Демография, экономика, культура. М.: КомКнига/URSS; Chu C.Y.C, Lee R. D. 1994. Famine, Revolt, and the Dynastic Cycle: Population Dynamics in Historic China. Journal of Population Economics 7: 351-378; Read D.W., LeBlanc S.A. 2003. Population Growth, Caring Capacity and Conflict. Current Anthropology 44/'1: 59-85; Turchin P. 2003. Historical Dynamics: Why States Rise and Fall. Princeton, NJ: Princeton University Press; Turchin P. 2005. Dynamical Feedbacks between Population Growth and Sociopolitical Instability in Agrarian States. Structure and Dynamics 1; Turchin P. 2005. War and Peace and War: Life Cycles of Imperial Nations. New York, NY: Pi Press; Turchin P., Korotayev A. 2006. Population Density and Warfare: A Reconsideration. Social Evolution & History 5/2: 121-158; Usher D. 1989. The Dynastic Cycle and the Stationary State. The American Economic Review 79: 1031-1044; Korotayev A., Khaltourina D. 2006. Introduction to Social Macrodynamics: Secular Cycles and Millennial Trends in Africa. Moscow: KomKniga/URSS; Korotayev A., Malkov A., Khaltourina D. 2006. Introduction to Social Macrodynamics: Secular Cycles and Millennial Trends. Moscow: KomKniga/URSS.
¹⁰ Нефедов С.А. 2003. Теория демографических циклов и социальная эволюция древних и средневековых обществ Востока. Восток 3: 6-7
¹¹ см., например: Гринин Л.Е. 2006. Производительные силы и исторический процесс. 3-е изд. М.: КомКнига/URSS.
¹² см., например: Коротаев А.В., Комарова Н.Л., Халтурина Д. А. 2007. Законы истории. Вековые циклы и тысячелетние тренды. Демография. Экономика. Войны. М.: КомКнига/URSS.
¹³ Впрочем, сопоставление данных двух диаграмм неплохо демонстрирует и то обстоятельство, что кардинальная трансформация паттерна эволюции в последние два века была логичным продолжением тенденций развития Мир-Системы, наметившихся задолго перед этим.
¹⁴ Если рассматривать в качестве социально-демографического коллапса события, связанные с «Великим Скачком» (Коротаев А.В., Комарова Н.Л., Халтурина Д. А. 2007. Законы истории. Вековые циклы и тысячелетние тренды. Демография. Экономика. Войны. М.: КомКнига/URSS, гл. 2)
¹⁵ см., например: Нефедов С.А. 2002. Опыт моделирования демографического цикла. Информационный бюллетень ассоциации "История и компьютер" 29: 131—142; Нефедов С.А. 2003. Теория демографических циклов и социальная эволюция древних и средневековых обществ Востока. Восток 3: 5-22.
¹⁶ См., например: Морозов В. П. 2002. Продовольственная проблема в Африке. Страны Африки 2002 I Ред. А.М. Васильев, И.О. Абрамова, В.П. Морозов, Л.Н. Рытов и А.А. Ткаченко, с. 34-36. Москва: Институт Африки РАН.
¹⁷ Диаграмма 2.4 - это диаграмма рассеивания с наложенной линией LOWESS. Напомним, что количество лучиков вокруг точки означает количество стран с соответствующими показателями вклада сельского хозяйства в ВВП и количества внутренних вооруженных конфликтов.
¹⁸ Десятилетие до 1980 г. не было принято во внимание, поскольку оно включало в себя достижение независимости некоторыми африканским странами, а всякие кардинальные политические изменения сами по себе могут быть источниками нестабильности в регионе. После начала масштабной гражданской войны страна исключалась из анализа, поскольку такие войны разрушают сельское хозяйство и экономику, в целом, и таким образом ухудшают ситуацию с продовольствием. В случаях начала масштабных гражданских войн в анализ включался трехлетний период до начала войны, поскольку уже первый год войны мог негативно отразиться на уровне потребления людей. В некоторых случаях отсчет начинался с 1979 г. или 1981 г. для того чтобы избежать попадания года начала гражданской войны в выборку или чтобы не учитывать дважды беспорядки, длившиеся два или три года. Небольшие островные страны не были включены в анализ, поскольку экономические, социальные и политические процессы там зачастую имеют специфическую логику развития.
¹⁹ Данные по среднедушевому потреблению за трехлетние периоды были взяты из базы данных FAO (FAO (Food and Agriculture Organization of the United Nation) 2007); Данные по уровню политической стабильности были взяты из следующих источников: White M. 2005. Death Tolls for the Man-Made Megadeaths of the Twentieth Century. Last updated January 2005 (http://users.erols.com/mwhite28/war-statx.htm).
²⁰ От англ. Predict - предсказывать
²¹ Механизмы начала гражданских войн в такого рода случаях, по всей видимости, достаточ­но близки рассмотренным нами ранее в Законах, истории (Коротаев, Комарова, Халтурина 2007: Главы 1-3). Действительно, потребление менее 1850 ккал в день на человека в течение трех лет означает, что заметная часть населения страны оказалась на гране голодной смерти. В такого рода ситуации для многих обитателей страны присоединение к повстанческим армиям (или криминальным группировкам, которые, как известно, легко трансформируются в повстанческие армии и наоборот) оказывается по-своему разумным выбором - продолжать пытаться добывать себе средства к существованию привычным образом оказывается нередко равноценным практически неизбежной голодной смерти, присоединение же к бандитскому формированию / повстанческой армии дает хоть какие-то шансы выжить (ср.: Chu C.Y. C, Lee R.D. 1994. Famine, Revolt, and the Dynastic Cycle: Population Dynamics in Historic China. Journal of Population Economics 7: 351-378.)
²² см., например: Goldstone J. А. 1991. Revolution and Rebellion in the Early Modern World. Berkeley, CA: University of California Press; Turchin P. 2003. Historical Dynamics: Why States Rise and Fall. Princeton, NJ: Princeton University Press; Турчин П. В. 2007. Историческая динамика. На пути к теоретической истории. М.: Издательство ЛКИ/URSS; Нефедов С.А. 2005. Демографически-структурный анализ социально-экономической истории России. Конец XV — начало XX века. Екатеринбург: Издательство УГГУ; Коротаев А.В., Комарова Н.Л., Халтурина Д.А. 2007. Законы истории. Вековые циклы и тысячелетние тренды. Демография. Экономика. Войны. М.: КомКнига/URSS.
²³ Кейнс Д.М. Экономические последствия Версальского мира. М., 1992, цит. по: КапицаС. П. 1999. Сколько людей жило, живет и будет жить на Земле. М.: Наука: Раздел 8.2; см. также, анпример: Исупов В. А. 2000. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине XX века: Историко-демографические очерки. Новосибирск: Сибирский хронограф.
²⁴ UN Population Division. 2007. World Population Prospects: The 2006 Revision. New York, NY: United Nations, Department of Economic and Social Affairs, Population Division (Working Paper No. ESA/P/WP.202, http://esa.un.org/unpp)
²⁵ Или 92,9 млн. чел. согласно последнему среднему прогнозу ООН до 2050 г. (World Population Prospects: The 2006 Revision. New York, NY: United Nations, Department of Economic and Social Affairs, Population Division (Working Paper No. ESA/P/WP.202, http://esa.un.org/unpp)).
²⁶ Или 58 млн. чел. согласно последнему среднему прогнозу ООН до 2050 г. (Там же, с. 48)
²⁷ Или до 125 млн. Чел. согласно последнему среднему прогнозу ООН до 2050 г. (Там же, с. 48)
²⁸ World Population to 2300. New York, NY: United Nations: 42, 47, 49-50.
²⁹ Коротаев А. В., Комарова Н. Л., Халтурина Д. А. 2007. Законы истории. Вековые циклы и тысячелетние тренды. Демография. Экономика. Войны. М.: КомКнига/URSS.: 169-200
³⁰ United Nations. 2004. World Population to 2300. New York, NY: United Nations: 64