Таджикское общество: традиция и практика многоженства

София Касымова¹
(Опубликовано в журнале "Вестник Евразии", 2006, № 4, с. 97-115)

В европоцентристском дискурсе полигинию, или многоженство, принято связывать с исламской религией и видеть в ней доказательство гендерной дискриминации мусульманских женщин². Между тем это социальное явление существовало с древнейших времен и сегодня в разной степени распространено во многих неисламских культурах. Как указывает Э. Гидденс, в мировом масштабе моногамия не является самой распространенной формой брака, и множество культур допускают или поощряют полигамию, при которой индивид может состоять в браке с двумя и более супругами одновременно. Многие африканские народы, даже приняв христианство, практикуют многоженство, сохранившее в их культуре статус легитимной нормы³.

Тем не менее, в последнее десятилетие проблема многоженства приобретает особую остроту в контексте изменений, происходящих именно в исламском мире, в частности в регионах распространения ислама в бывшем СССР. Актуализировался вопрос о причинах, приведших к легитимации многоженства в исламе, и о факторах, способствующих его сохранению в современных мусульманских обществах. Существуют разные точки зрения на эту проблему, их можно свести к трем основным. Первая характерна для исламских богословов, легитимацию многоженства в исламе они выводят из объективных социально-исторических обстоятельств⁴. Вторая точка зрения объединяет представителей/представительниц феминистских движений разного толка как западных, так и таджикских. Причины многоженства они увязывают с существующей патриархальной системой, основанной на гендерной дискриминации женщин⁵. Третьей точки зрения придерживаются историки, антропологи, этнографы, социологи и другие специалисты, которые причины укоренения многоженства в мусульманских странах ищут и находят в условиях, навязываемых индивиду социальной средой⁶. Многие богословы и феминистские активисты, а подчас и ученые-обществоведы не свободны от предубеждений: многоженство они часто рассматривают исключительно в рамках разделяемой ими идеологической доктрины, логику и систему понятий которой, как утверждает С. Абашин, они пытаются навязать оппонентам⁷.

Для автора статьи многоженство — одна из древних форм брачно-семейных отношений. В статье оно исследуется в двух контекстах: трансформирующегося гендерного порядка и социальных изменений таджикского общества за последнее столетие. Основное внимание при этом уделяется причинам, порождающим данное социальное явление, и факторам его разрушения/сохранения, а также социально-демографическим характеристикам многоженцев и их вторых/ третьих жен. Эмпирическую базу работы составил анализ интервью, проведенных мною в мае 2006 года. Были проинтервьюированы 28 человек: 17 женщин и 11 мужчин в возрасте от 25 до 55 лет, постоянно проживающих в горных районах Раштского и Кулябского регионов Таджикистана. Все информанты работают, большинство из них имеют высшее образование. Дополнительно был проведен вторичный анализ данных прежних социологических опросов в Таджикистане, использованы материалы советских/российских этнографов, гендерные исследования и публикации СМИ. Имеющиеся материалы позволяют реконструировать тип полигамных брачно-семейных отношений в прошлом и сделать некоторые выводы об изменениях, происходящих в структуре «классической» полигинии в настоящее время.

Многоженство в религиозной трактовке

Еще раз подчеркнем: полигиния, отождествляемая сейчас с одной из характерных особенностей мусульманского образа жизни, не является изобретением исламской религии. Корни ее уходят в древние формы брачно-семейных союзов, в большую патриархальную семью. До появления ислама как религиозной мировоззренческой системы практика многоженства уже существовала в разных культурах и регионах мира, в том числе у семитских народов Ближнего Востока, например у евреев, о чем свидетельствуют тексты Ветхого Завета: «И взял себе Ламех две жены: имя одной Ада, и имя второй Цилла...» (Бытие, 4, 19); «Если у кого будут две жены — одна любимая, а другая нелюбимая...» (Второзаконие, 21, 15). Пророк упорядочил многоженство; в Коране сказано: «А если вы боитесь, что не будете справедливы с сиротами, то женитесь на тех, что приятны вам, женщинах — и двух, и трех, и четырех» (Женщины, 4). При этом мужу предписаны обязательства по содержанию каждой жены и ее детей. Кроме того, по нормам шариата в обязательном порядке должно быть получено согласие первой жены на последующие браки мужа, в противном случае мулла не имеет права заключать повторные браки мужчины с другими женщинами.

Большинство современных исламских богословов ответ на вопрос: «Почему ислам допускает многоженство?» — считают достаточно простым. Все дело — в определенных конкретно-исторических условиях, под их влиянием и создавались объективные социальные и нравственные причины для легитимации многоженства. В особенности делается упор на обязательствах общины по отношению к вдовам и сиротам. Институт многоженства давал им защиту и покровительство мужчины, вступавшего в последующий(ие) брак(и)⁸. Философ-религиовед З. Диноршоева уточняет: в первые века существования ислама, когда в борьбе за его распространение гибло много воинов, полигиния не только давала возможность не оставить их жен и детей без попечения мужчины-кормильца, но и позволяла абсолютному большинству девушек и женщин, несмотря на нехватку мужчин, реализовать их естественное право быть женой и матерью⁹.

Другая причина, на которую часто ссылаются исламские богословы, также связана с численным преобладанием женщин над мужчинами. Как система религиозного мировоззрения, ислам, в отличие от христианства, никогда не поощрял телесный аскетизм. Как пишет современный исламский богослов Илыпат Насыров, мусульманский мир всецело приветствовал любовь и сексуальность, устанавливая для этой сферы человеческих отношений свои нормы¹⁰. Одной из таких норм, несомненно, является многоженство. Этой нормой обеспечиваются сексуальное удовлетворение самой женщины и одновременно — ее чистота. Ибо оставшаяся без мужа женщина может совершить грехопадение, стать проституткой, а это в прин­ципе недопустимо для мусульманки¹¹.

Итак, легитимация многоженства и в тексте Корана, и в трактовках современных исламских богословов объясняется как необходимая предпосылка проявления мусульманской общиной заботы об удовлетворении социальных, экономических, психологических и чувственно-сексуальных потребностей женщины в случае ее вынужденного одиночества. На первый взгляд так оно и есть, но следует иметь в виду, что в целом данные утверждения отражают взгляд на многоженство мужчин, их интересы. В самом деле, поскольку в рамках строгой регламентации шариатом сексуального образа жизни и поведения мусульманина и мусульманки прелюбодеяние осуждалось и строго наказывалось, сексуальные отношения свободного мужчины со свободной женщиной дозволенный характер обретали только в браке. Благодаря же праву на многоженство, мужчина на законных основаниях мог иметь чувственно-сексуальные отношения с несколькими женщинами.

Живучесть полигамии в исламской культуре, видимо, объясняется еще и тем, что сохранению традиции многоженства способствовали другие принципиальные положения Корана и шариата, регулирующие гендерные отношения. Напомним, в частности, высказывание Пророка о том, что «мужья над женами стоят за то, что Аллах дал одним преимущество перед другими» (Женщины, 38), и о неравном положении женщин при наследовании имущества.

Полигамные браки как этническая традиция и норма мусульманского права

По свидетельству многих наблюдателей, многоженство у народов Средней Азии, санкционированное не только обычаем, но и шариатом, до Октябрьской революции все же не носило массового характера¹². Встречалось оно главным образом в зажиточных слоях — в семьях знати, купцов, крупных чиновников и духовенства; в них у главы семьи могли быть и три жены, и четыре, хотя чаще всего — не более двух. В то же время большинство мужского населения жило в моногамном браке, а многие бедняки не могли жениться и до 40 лет¹³. По мнению этнографа Н. А. Кислякова, одной из причин такого положения было, во-первых, значительное преобладание числа мужчин над женщинами, во-вторых, необходимость платить за жену большой выкуп (калым)¹⁴.

Распространенность многоженства определялась не только экономическими возможностями населения, но и силой влияния исламской религии на гендерные отношения, а та, в свою очередь, — локально ограниченными условиями жизни и обычаями и, что немаловажно, особенностями социально-экономического положения женщины в данной местности. Многоженство в основном наблюдалось среди равнинных и проживавших в городах таджиков и узбеков. В их среде были прочны позиции официальной исламской идеологии, поддерживавшиеся институтами власти, в наиболее строгой форме существовало женское затворничество. В горных регионах ситуация была иной, о чем свидетельствуют этнографические материалы известных советских/российских исследователей. Так, М.С. Андреев отмечал, что многоженства не было в Хуфе, и оно сравнительно редко встречалось среди населения Верхнего Пянджа¹⁵. По данным Е. М. Пещеревой, в Ягнобской долине (верховья р. Зеравшан) этот обычай также не наблюдался¹⁶.

Скорее всего, объясняется это тем, что в вышеназванных регионах не было централизованных структур власти и потому еще до революции исламские догмы слабо влияли на многие сферы жизнедеятельности общины, в частности на систему гендерных отношений. Известно, что горные таджички никогда не закрывали свои лица, имели больше прав по самостоятельному управлению домашним хозяйством, могли сопротивляться в случае дурного обращения мужа и т.д. В прошлом у горных таджиков молодые женщины в знак протеста против дурного обращения мужа возвращались в дом отца; и часто ни угрозы, ни уговоры не могли побудить их вернуться обратно¹⁷. Соответственно отношение к женщине в этих регионах было более терпимым по сравнению с отношением на равнинных территориях и в городах. Отсутствие многоженства в горных районах объясняется еще и царившей в них хронической бедностью. При тамошнем архаическом укладе жизни и дефиците плодородной земли, при господстве натурального хозяйства и неразвитости товарно-денежных отношений прокормить двух или трех жен с детьми было крайне трудной задачей для любого мужчины. Свою роль играли, вероятно, и такие причины, как малочисленность населения и отдаленность сел друг от друга.

Полигамные брачно-семейные отношения в советский период

Советская власть на протяжении всей своей истории всячески боролась с прежним семейным укладом как пережитком феодальной эпохи. Цель этой борьбы заключалась в том, чтобы разрушить прежние системы брачно-семейных отношений и установить другую систему, которая отвечала бы идеологии и политико-социальной конструкции нового режима. В ходе реализации этой цели уже первыми советскими декретами был узаконен гражданский брак, регистрируемый в местных органах власти¹⁸. Напротив, традиционная религиозная легитимация супружеских отношений признавалась нормативно недействительной¹⁹. Не соответствующими провозглашенным принципам гендерного равенства были объявлены и полигамные браки, которые практиковались среди мусульманского населения Советского Союза.

Изживание практики многоженства партийные идеологи начали с борьбы за освобождение женщины Востока. Они обоснованно полагали, что раскрепощение мусульманских женщин было бы значительной победой над религиозным исламским мировоззрением, господствовавшим во всех сферах общественной жизни. Женщины рассматривались как «отсталый элемент», объект целенаправленного государственно-политического воздействия²⁰. К тому же в контексте коммунистической морали многоженство представало институтом, унижающим достоинство советской гражданки и нарушающим ее права.

Нормативный запрет многоженства советской властью имел также и другой подтекст: был направлен против классового врага — феодалов и мусульманского духовенства. Как было упомянуто, одновременно иметь и содержать двух-четырех жен могли только мужчины, обладавшие властью и богатством. Не случайно количество жен было до революции одним из показателей высокого социального статуса мужчины; богатый, знатный мужчина в какой-то степени был обязан жениться несколько раз, дабы этот статус поддержать. Запрещая многоженство, советская власть, таким образом, лишала «классового врага» его социальных привилегий и наносила сокрушительный удар по важному символическому ресурсу прежней элиты. После провозглашения принципа социального равенства и после того, как в отношении неугодных советской власти классов широко стали применяться репрессии, борьба с многоженством, как подметил Абашин, стала не просто борьбой «с аморальным поведением», но и «классовой»²¹.

Несмотря на введение уголовной ответственности за многоженство и мощное идеологическое воздействие, среди определенной группы населения полигамные брачно-семейные отношения все же продолжали практиковаться в той или иной форме²². Вместе с тем под воздействием новых социальных реалий и проводимой советским государством гендерной политики полигамия постепенно изменилась, обрела новые мотивации. К концу 1980-х годов в таджикском обществе многоженство в классическом его варианте уже практически не встречалось. В частности, в советский период постепенно потеряла свое значение одна из форм полигамных браков, практиковавшаяся в дореволюционном таджикском и, шире, среднеазиатском обществе. Имеется в виду левират, когда на вдове мог жениться уже женатый брат или менее близкий родственник умершего²³. Но самое главное, жесткий запрет породил специфические практики многоженства.

Традиционное многоженство преобразуется в иные формы брачно-семейных и чувственно-сексуальных отношений мужчин и женщин, которые публично не поощрялись и не афишировались советской властью. Представители советской номенклатурной элиты, влиятельные чиновники, работники, имевшие доступ к материально-финансовым ресурсам, считали нормальным и нравственно дозволенным для «своего круга» заводить сексуальные связи «на стороне»²⁴. Именно с этого периода в обыденном сознании советских граждан, в том числе советских мусульман, формируется образ «успешного мужчины», имеющего законную жену и тайных(ую) любовниц(у). Его прообразом или предтечей был, как ни странно, тот самый дореволюционный классовый враг — богач, буржуй, феодал, бай, землевладелец.

Эта практика существовала и в мусульманских, и в немусульманских регионах СССР. Различие между первыми и вторыми заключалось в статусе любовницы. В немусульманских регионах она не была легитимной персоной, большинство «правильных» советских людей воспринимали ее как элемент, чуждый советской нормативной морали, разрушающий крепкие советские семьи. Любовница могла рассчитывать на роль законной жены только в случае развода мужчины с его первой женой. Но развод был сопряжен с большими материальными и карьерными потерями и моральными издержками, и далеко не каждый мужчина готов был на них пойти. А вот у мусульманского населения Средней Азии статус любовницы был аналогичен статусу второй жены. В большинстве случаев мужчина, вступая в более или менее длительные чувственно-сексуальные отношения с женщиной, совершал с ней религиозный обряд бракосочетания «никох», который не обязывал его ни к чему по советским законам, но придавал этим отношениям легитимный характер в глазах окружающих.

Изменения формы и содержания многоженства происходили не только под прессом запретов. Им способствовали также выход женщин в публичное пространство, некоторая экономическая самостоятельность работающих женщин, повышение уровня образованности и мужчин, и женщин, их социально-производственная активность, государственная поддержка работающей матери, влияние русской культуры.

По данным этнографических материалов²⁵, до революции в «классических» полигамных семьях жены одного мужа жили в одном доме, занимая каждая отдельное помещение (в горах, даже там, где сохранились большие семьи, все жили в одном помещении). Дети этих жен имели одинаковые права и обязанности, признавая друг друга братьями и сестрами. Несмотря на то, что жены обычно плохо уживались между собой, ни одна не могла требовать от мужа, чтобы он дал развод другой жене. Хозяйкой дома считалась старшая жена, на ней лежал общий надзор за хозяйством, она же выполняла отдельные работы, которые сама выбирала, прочие распределяя между остальными женами. Обычно старшая жена пользовалась некоторыми привилегиями, причем субординация старших и младших жен не зависела от индивидуальных предпочтений, оказывавшихся мужем-многоженцем той или иной жене, а была предопределена принципом первенства-старшинства. Муж мог быть более внимательным к какой-либо из жен, но не имел права изменить или вовсе отменить иерархический порядок полигамной семьи — главенства первой жены и подчинения ей остальных жен.

В советский период эти особенности внутрисемейных взаимоотношений в полигамных семьях постепенно теряют свое значение. Повторные браки мужчин-многоженцев были тайными, скрывались не только от первой жены, но и от представителей власти по месту жительства и работы, потому что «...за это можно было и из партии вылететь...»²⁶. Соответственно жены проживали раздельно и чаще всего не были знакомы друг с другом либо первая жена вообще не знала о существовании второй. Если в «классическом» варианте полигинии все жены имели равный юридический статус по шариату, закрепленный исламским обрядом «никох», то в советский период только первая жена, с которой брак был оформлен в органах ЗАГСа, обладала законными правами жены, положение вторых жен было довольно нестабильным. Их претензии на имущество и наследство супруга не могли быть признаны легитимными. Их дети также приравнивались к положению детей одиноких матерей и по закону не могли носить фамилию своего отца. Во многих случаях нелегитимность полигамных семей создавала напряженность во взаимоотношениях супругов. Нередко в таких случаях «законные» жены использовали свое положение в качестве инструмента давления на мужа и соперницу — могли пожаловаться в партийные и правоохранительные органы на недостойное поведение своего супруга²⁷.

Советская модернизация также повлияла на мотивацию заключения полигамных браков как у мужчин, так и у женщин. Помимо основной (экономической) мотивации становится значимым мотив любви. Все чаще мужчины, вступающие в первый брак по выбору и принуждению своих родителей, во второй и в третий раз женятся, исходя из своих личных чувственных предпочтений к той или иной женщине.

Многоженство как проблема: постсоветский период

В советский период многоженство носило скрытый характер и не особо привлекало общественное мнение. После распада СССР проблема многоженства становится в Таджикистане предметом публичного обсуждения. Впрочем, такая ситуация наблюдается не только в Таджикистане (где полигамные браки по-прежнему запрещены законом), но и в других новых независимых государствах Центральной Азии²⁸. Звучат аргументы «за» и «против» практики многоженства, общество делится на две части: одна принимает, одобряет и практикует многоженство, другая его осуждает. В полемику вовлекаются, наряду с активистками женских организаций, квалифицирующими распространение многоженства как усиление гендерной дискриминации женщин, представители власти и духовенства²⁹.

Тема многоженства поднималась в парламенте Таджикистана, когда несколько депутатов внесли предложение о его легализации. Обсуждение их законодательной инициативы вызвало множество споров на заседании парламента и в кулуарах. Предложение не получило официального одобрения властей, в Уголовном кодексе осталась статья об ответственности за многоженство. Однако оно становится все более распространенным.

Еще более распространено мнение, будто рост многоженства — следствие гражданской войны в Таджикистане (1992—1997)³⁰. Во время дебатов в парламенте сторонники многоженства тоже мотивировали свою позицию знакомым образом: из-за войны мужское население сократилось, много вдов и девушек, которые не могут выйти замуж³¹. Вообще в последние годы общественное мнение причины чуть ли не всех социальных проблем склонно искать и находить в прошедшей войне. Это очень удобная позиция, но, согласимся, несколько односторонняя. На мой взгляд, «реанимация» института многоженства началась со второй половины 1980-х годов, с началом перестройки. С чем это было связано? Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев впервые в истории советского государства перенес акцент с абстрактного понятия «благосостояние народа» на благополучие отдельного человека, его радости и беды, переживания и чувства. По мере размывания «коммунистической морали» поднимался интерес людей к своему историческому прошлому. На его волне многие запрещенные традиционные практики воспринимались как национальные ценности. Возрождение многоженства облегчалось еще и тем, что с оживлением товарно-денежных отношений в стране, легализацией теневой экономики и частнопредпринимательской деятельности появилась новая социальная группа людей, настроенных на гедонистический образ жизни. Да и у любовницы теперь, когда партийное или административное наказание многоженцу уже не грозило, появились дополнительные шансы для укрепления своего положения. Так, в Таджикистане в случае беременности любовницы большей частью становятся вторыми женами.

После обретения Таджикистаном независимости и после гражданской войны феномен многоженства становится более явным³². И дело тут не только в заметно увеличившемся количестве полигамных семей. Попадая под сень благородной идеи национального возрождения, большинство многоженцев видели себя продолжателями легитимной национальной традиции и потому не считали нужным скрывать свой статус.

В постсоветский период институт полигамии подвергается еще большему влиянию трансформационных процессов, чем в советский. Практики многоженства становятся все более многообразными, одновременно все дальше отклоняясь от их «классических» (традиционных) образцов. Многоженство становится универсальной формой удовлетворения экономических, социальных, сексуальных, психологических потребностей сторон. Само понятие многоженства трактуется по-новому, расширяется круг лиц, вступающих в полигамные брачно-семейные отношения. Теперь многоженство не является, как раньше, привилегией состоятельных и влиятельных мужчин. Многоженцы встречаются нередко и среди мужчин со средним и ниже среднего достатком из разных социально-профессиональных групп (мелкие предприниматели, фермеры, госслужащие невысокого ранга, преподаватели вузов и т. д.). Некоторые позволяют себе взять вторую жену, даже не имея постоянного заработка, а значит, и дохода, обеспечивающего прожиточный минимум одной семье. Так, большинство информантов из Раштского и Кулябского районов отметили, что у них встречаются немало мужчин-многоженцев, которые, по их выражению, «не имеют даже хлеба для обеда». В то же время вторыми женами становятся не только вдовы и разведенные женщины с детьми, но и молодые девушки, что в советский период практически не наблюдалось. Тогда среди вторых жен преобладали в основном женщины без образования и квалификации, в своем большинстве — из бедных сельских семей. Ныне же не редкость вторые жены — представительницы так называемой «современной», образованной (русифицированной) и относительно зажиточной части городского населения.

Усиливается значение мотива любви при заключении полигамных браков. Об этом свидетельствуют социологические материалы последних лет. Так, по данным одного опроса, 40% женщин стали вторыми женами женатых мужчин исключительно из-за любви к ним³³. Как уже было отмечено, этот мотив стал значимым еще в советский период. Возможно, причина тут в том, что традиционно в таджикском обществе о браке детей договариваются родители/родственники, при этом мнение и предпочтение не только девушки, но зачастую и молодого человека не принимаются во внимание. Из интервью с И. (35 лет, должностное лицо, Муминабадский район Хатлонской области): «Как я стал двоеженцем? Первый раз меня женил отец. Так он хотел. Второй раз женился сам, потому что еще до женитьбы любил эту девушку. Сейчас живу и с первой, и со второй». Однако детальный анализ социально-демографических характеристик многоженцев и их вторых жен (образование, занятость, доходы, социальный статус и т.д.) показал, что чаще под маркой «любви» обнаруживаются иные причины, побуждающие мужчину взять вторую жену, а женщину — стать второй женой. В большинстве случаев девушки и молодые женщины соглашаются стать вторыми женами мужчин, достигших определенного социального уровня. В данной выборке это были госчиновники разных уровней, популярные певцы, служащие правоохранительных органов, предприниматели, банкиры, авторитетные муллы и др. Многие из вторых жен отличаются красивой внешностью, молодостью и, что немаловажно для мужчин-многоженцев, не были раньше замужем. А в традиционном контексте незамужняя молодая девушка (духтари хона — букв. «домашняя девушка») ценится выше, нежели женщина, бывшая замужем и с детьми. Происходит своего рода гендерный обмен: мужчина приобретает красивую молодую женщину, женщина получает экономические гарантии и социальный статус.

Показательно, что чаще всего такие союзы распадаются из-за прекращения мужем-многоженцем материальной поддержки второй жены. Из интервью с Б. (53 года, должностное лицо, г. Куляб): «Меня сняли с прежней должности. У меня было много проблем с этим. Конечно же, не было времени и денег для второй жены (27 лет. — С. К). Начались скандалы, упреки, постоянные звонки на работу с требованием купить это, купить то. В конце концов, я был вынужден дать ей "талок "(развод по шариату. — С. К). Хорошо, что хоть детей у нас нет».

Бывает и наоборот: женатый молодой человек женится повторно на достаточно обеспеченной женщине (обычно это успешные предпринимательницы или женщины зрелого возраста, занимающие выгодные посты) и та его практически содержит. В некоторых случаях за счет материальной помощи второй жены он обеспечивает первую жену и ее детей. Конечно, такие факты единичны, но они привлекают внимание исследователей тем, что ничего подобного не только до революции, но и в советский период в таджикском обществе не встречалось.

Религиозный ритуал в современных полигамных брачно-семейных отношениях соблюдается по преимуществу формально, а права и обязанности сторон — в их традиционном шариатском толковании — в большинстве случаев игнорируются именно мужчинами, которые не считают себя особо обязанными содержать вторую/третью жену и их детей. По наблюдениям М. Хегай, материальная помощь вторым/третьим женам обычно оказывается в форме покупки одежды и продуктов. Эти покупки мужчины считают вполне достаточным доказательством того, что способны обеспечить семью³⁴ ". Как я уже предполагала, скорее всего, это объясняется тем, что у немалой части мужчин-многоженцев в Таджикистане низкие доходы и ограниченные возможности трудоустройства. Собственно, из-за этого некоторые из них и переходят на содержание вторых жен. Аналогичное мнение выразили информанты из Раштского района, утверждавшие, что мужчины стараются найти в качестве второй жены обеспеченную женщину с собственным жильем. Особенно это касается сельских мужчин, ищущих в городе работу.

С типологически не отличимой ситуацией мы нередко сталкиваемся и в случае с мужчинами, выезжающими на заработки в Россию. Так, по опросным данным, 7% мужчин — трудовых мигрантов из Таджикистана женятся в России вторым браком и живут с российскими женами³⁵. Интересна оценка подобных брачно-семейных отношений первыми женами. Из интервью с Н. (38 лет, сельхозработница, Раштский район): «Да, у моего мужа там (в России. — С. К.) есть жена, он мне сам об этом говорил. Я его понимаю. Как же, мужчина не может так долго жить без женщины! (приезжает домой к первой жене раз в год на месяц-два. — С. К). Одна женщина лучше, чем он будет со всеми. Да к тому же ему нужно стирать, убирать, готовить». В данном случае, как и в случае с мужьями на содержании, традиция многоженства становится ресурсом, который используют в качестве стратегии выживания не только женщины, но и мужчины.

В целом на уровне индивидуального и группового сознания статус вторых/третьих жен оценивается неоднозначно. Некоторые считают их временными женами, другие законными женами по шариату, большинство — просто любовницами. А вот как воспринимает свое положение одна из вторых жен: «...Меня устраивает муж на один день в неделю, особой зависимости от него нет. Так вроде бы при муже и вроде свободна...»³⁶.

Полигамные брачно-семейные отношения, практикуемые в современном таджикском обществе, по форме и содержанию во многом напоминают распространенные в европейских обществах гражданские браки, которые Игорь Кон именует серийной моногамией³⁷. Полигамные семьи у таджиков легко создаются и соответственно легко распадаются. Судя по высказываниям информантов, брачные отношения со второй женой в большинстве случаев длятся недолго — от пяти месяцев до года. И обычно они обрываются сразу или вскоре после того, как о них узнает первая жена.

В целом ситуацию с полигамными браками следует признать неблагополучной. Вторые/третьи жены и их дети бесправны: государство отказывает религиозному браку в легитимности, следовательно, его участники не являются субъектами гражданско-процессуальных действий. Касаясь данной проблемы, З. Диноршоева подчеркивает, что нормы шариата, регулирующие многоженство, не отвечают социально-культурным запросам современного таджикского общества. С одной стороны, они заметно устарели, с другой, пропитались теми распространенными в таджикском обществе традиционными гендерными нормами, идеалами, стереотипами, которыми воспроизводится пренебрежительное, даже уничижительное отношении ко «второму полу» в семье и в обществе³⁸.

Многоженство: кто виноват, или Есть ли у женщин выбор?

Как уже было отмечено, активистки женских организаций и официальные структуры рассматривают многоженство в качестве дискриминирующей практики, ущемляющей права и свободы таджикских женщин. В их аргументации женщины предстают незащищенными, не имеющими воли и собственных интересов бесправными существами, которые из-за экономической нужды и давления патриархально-традиционных установок вынуждены соглашаться на положение вторых/третьих жен. Некоторые из авторов³⁹, пишущих о многоженстве, причисляют его к одной из форм насилия против женщин, виновниками которого выступают мужчины-многоженцы и традиционное общество. Происходит, таким образом, виктимизация вторых/третьих жен. Справедлива ли она? Почему современные молодые девушки и женщины идут во вторые, третьи, четвертые жены? Чем они мотивируют свой выбор? И есть ли у них выбор? Поиск ответов на эти вопросы позволяет исследователю не ограничиваться социально-экономическими или демографическими причинами, не искать их только в природе мужчин или в религиозных нормах.

На мой взгляд, одна из главных причин устойчивости многоженства заключается в том, что на протяжении веков существовавший в таджикском обществе патриархальный гендерный порядок определял жизнь женщины исключительно в семье и в рамках семьи. Известно, что семья в традиционном обществе играла особо важную роль в жизни индивида, с ней были связаны практически все способы удовлетворения человеческих потребностей. «Семья была единственной социальной реальностью, лишившись... которой человек оказывался для всех чужим и лишним до тех пор, пока не входил тем или иным путем в другую семью»⁴⁰. Сказанное в первую очередь относится к женщине, поскольку из-за жесткой гендерной сегрегации публичного и приватного пространства она не могла находиться вне семьи, сначала отцовской (родственной), а по достижению брачного возраста — супружеской (дом мужа). Именно этим обстоятельством была обусловлена высокая, практически стопроцентная, брачность женского населения в Средней Азии⁴¹. По свидетельству известного русского этнографа М.С. Андреева, остаться без мужа женщине, способной к замужеству и деторождению, считалось у таджиков чем-то совершенно недопустимым, непохвальным и даже греховным⁴². Вне семьи и семейно-родственных отношений женщина просто не воспринималась социальным субъектом. Она входила в публичное пространство опосредованно, через мужчину — отца, брата, сына, дядю и других родственников-мужчин. Но главным действующим лицом в ее жизни всегда был муж. Символично, что у таджиков синонимом понятия «муж» — понятие «счастье». В обыденном сознании это означало, что женщина может быть счастливой и благополучной, только имея мужа и детей. И поскольку женщина практически ничем не владела, замужество действительно оказывалось ее чуть ли не единственным ресурсом. Оно давало женщине постоянное жилье, имущество, социально-экономическую защиту, приносило детей. Через мужа женщина обретала социально значимый статус, став женой кого-то, именем этого кого-то получала признание в обществе. И сейчас многие женщины, несмотря на плохие отношения с мужьями, не разводятся, потому что быть хоть за каким-то мужем лучше, чем остаться разведенной и одинокой. Пока муж есть — они признаны социальным окружением и уважаемы⁴³.

Молодой женщине очень трудно жить одной, особенно в сельской местности. Характерна история, рассказанная А. (вторая жена, 44 года, Раштский район): «В 31 год я осталась вдовой с пятью маленькими детьми. Убили мужа. До этого не работала. После была вынуждена работать, чтобы прокормить детей. В первое время многие меня сватали, но я думала прежде всего о детях, не хотела, чтобы у них был отчим. Сами понимаете, что это такое... Но я вынуждена была согласиться стать второй женой. Прежде всего, из-за постоянных разговоров людей, соседей, односельчан обо мне. Все наблюдают, кто ко мне приходит, кто уходит. Женщины косо на меня смотрят, думают, что я соблазню их мужей, а мужчины все время делают намеки».

Социально-трудовая активность таджикских женщин и повышение их образовательного уровня в советский период во многом послужили катализаторами ослабления традиционных брачно-семейных отношений. Оплачиваемый обществом труд в некоторой степени предоставлял женщине экономическую независимость от мужа и других членов семьи. К тому же патримониальная гендерная политика советского государства не оставляла ее и ее детей без социальной помощи, что в свою очередь могло отразиться на выборе женщины, жить с плохим мужем или разводиться. Как это ни кажется парадоксальным, но разводы помогают сохранению многоженства. В самом деле, разведенная женщина обычно заключает повторный брак с уже женатым мужчиной⁴⁴. Эта ситуация похожа на наблюдаемые в европейских культурах: одинокая женщина обычно становится любовницей уже женатого мужчины. Большинство разведенных женщин возвращаются в дом своих родителей, так как многие из них не могут отстоять свое законное право на часть жилья и имущества бывшего супруга. В итоге они ищут себе новых мужей, чтобы обрести жилье и содержание. Все это, в сочетании с потребностью в эмоциональном сочувствии, тепле и сексуальном удовлетворении, и побуждает к тому, чтобы стать второй женой.

В постсоветский период тенденция к ослаблению традиционного порядка усиливается. На фоне происходящих рыночных перемен трудовая активность женщин возросла во много раз, их вклад в обеспечение семей стал более ощутимым. Складывается пока еще немногочисленная группа экономически самостоятельных женщин. Однако и они полагают счастье неполным без «легитимного» мужчины, и для них брак — пусть даже с женатым мужчиной — обяза­тельный атрибут социального статуса.

Есть еще один фактор, о котором в таджикском обществе принято умалчивать. Имеется в виду неявная либерализации сексуальных отношений под влиянием глобализационных процессов, усвоения молодым поколением западных ценностей. Свое выражение она получает в двойных стандартах поведения⁴⁵. Теперь сексуальная активность мужчин и женщин осуществляется не только в рамках легитимных брачно-семейных отношений, но и все чаще «до» и «вне» брака. Возросла именно сексуальная активность женщин, особенно никогда не бывших замужем, разведенных и вдов. Реализуется она и в полигамных брачно-семейных отношениях, и в разных формах проституции⁴⁶. Логично, что большинство женщин предпочитают, став второй/третьей женой, утвердить за собой легитимный статус, нежели подвергать себя риску насилий и унижений, выпадающих на долю осуждаемой общественной моралью «распутницы». Исламские богословы также находят целесообразность в институте многоженства, позволяющем упорядочить и легитимировать сексуальные отношения между мужчинами и женщинами в современном мире⁴⁷.

* * *

Многоженство — традиционный социальный институт, освященный нормами исламской религии. Хотя и глубоко укорененный, он на протяжении последнего столетия подвергался интенсивному воздействию мощных трансформационных процессов. В советское время многоженство было безоговорочно запрещено, что привело не к полному его исчезновению, а к изменениям форм и самого содержания полигамных брачно-семейных отношений. В постсоветский период тенденция к их трансформации еще более усиливается. Многоженство становится ресурсом выживания не только для женщин, но и для мужчин; можно сказать, что расширился социальный круг, в котором оно востребовано, и в этом заключается один из главных ответов на вопрос, почему оно обрело «второе дыхание» в наши дни. В то же время, очевидно, что практика многоженства в Таджикистане сейчас все более сближается с практикой «гражданских» браков в европейских странах — с той лишь разницей, что первая воспринимается как наследие консервативной мусульманской культуры, вторая — как продукт постиндустриальной цивилизации.

¹ София Рахматулоевна Касымова, руководитель Центра гендерного образования, Душанбе (Таджикистан).
² Знобищева Е. Брачно-репродуктивное поведение тридцатипятилетних на территории бывшего Советского Союза: сравнительный анализ // Известия АН РТ. Серия философия и правоведение, 2002. № 3—4. С. 108.
³ По данным сравнительного исследования, проведенного в 1940-х годах американским антропологом Джорджем Мердоком в 565 различных обществах, полигамия допускалась в 80% из них. Случаи полиандрии, при которой женщина может состоять одновременно в двух и более брачных союзах с разными мужчинами, были обнаружены только в четырех обществах (менее одного процента). См.: Гидденс Э. Социология. М., Эдиториал УРСС, 1999. С. 364, 389.
⁴ См.: Любовь и секс в Исламе: Сборник статей и фетв. М., Ансар, 2004; Омран А. Планирование семьи в толковании ислама. Душанбе, 2001.
⁵ См.: Хегай М. Исследование явления многоженства в Таджикистане. Душанбе, 2002; Шарипова М. Некоторые формы гендерных стереотипов, распространенных в Таджикистане. Душанбе, 2002; Табышалиева А. Отражение во времени. Заметки к истории положения женщин Центральной Азии. Бишкек, Фонд Сорос-Кыргызстан, 1998.
⁶ См.: Кисляков Н. Очерки по истории семьи и брака у народов Средней Азии и Казахстана. Л., Наука, 1969; Диноршоева 3. Курс лекций по истории религий. Душанбе, 2004; Исламов Ф. С. Тенденции демографического развития Республики Таджикистан. Душанбе, 2005.
⁷ Абашин С. Многоженство: запретить нельзя разрешить? // Юридическая антропология: закон и жизнь. М., Стратегия, 2000. С. 101.
⁸ Любовь и секс в Исламе: Сборник статей и фетв. М., Ансар, 2004, С. 139.
⁹ Диноршоева 3. Указ. соч. С. 156.
¹⁰ Там же. С. 13.
¹¹ Любовь и секс в исламе... С. 139.
¹² См., например: Кисляков Н. Указ. соч.; Бикжанова М. Семья в колхозах Узбекистана. Ташкент, 1959.
¹³ Кисляков Я. Указ. соч. С. 40; Табышалиева А. Указ. соч. С. 28.
¹⁴ Кисляков Н. Указ. соч. С. 40.
¹⁵ Андреев М. Таджики долины Хуф (верховья Аму-Дарьи). Вып.1. Сталинабад: Изд-во АН Таджикской ССР, 1953. С. 183. Территория Верхнего Пянджа входит в состав Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана.
¹⁶ См.: Пещерева Е. Ягнобские этнографические материалы. Душанбе, 1976.
¹⁷ См.: Кисляков Н. Патриархально-феодальные отношения среди оседлого сельского населения Бухарского ханства в конце XIX — начале XX века. М., Издательство АН СССР, 1962.
¹⁸ Впоследствии эти органы именуются отделами записи актов гражданского состояния (ЗАГС).
¹⁹ Подробнее см.: Здравомыслова Е., Тёмкина А. Советский этакратический гендерный порядок // Социальная история. Ежегодник 2003 / Под ред. Н.М. Пушкаревой, РОССПЭН, 2002. С. 436-463.
²⁰ Там же.
²¹ Абашин С. Многоженство... С. 102.
²² История таджикского народа. Т. III, кн. 2. Период социализма и переход к коммунизму (1938-1963 гг.). М., Наука, 1965. С. 42.
²³ Кисляков Н. Очерки по истории семьи и брака... С. 42.
²⁴ Чупкина С. «Быт неотделим от политики»: официальные и неофициальные нормы «половой» морали в советском обществе 1930—1980-х годов / В поисках сексуальности: Сборник статей / Под. ред. Е. Здравомысловой и А. Тёмкиной. СПб., Дмитрий Буланин, 2002. С. 121.
²⁵ Кисляков Н. Указ. соч. С. 40-43.
²⁶ Тёмкина А. Гендерный порядок: постсоветские трансформации: Северный Таджикистан // Гендер: традиции и современность. Сборник статей по гендерным исследованиям / Под ред. С. Р. Касымовой. Душанбе, 2005. С. 27.
²⁷ В середине 1980-х годов, будучи студенткой юридического факультета Таджикского государственного университета, я была на практике в прокуратуре Душанбе, где лично провела проверку аналогичной жалобы первой жены. Факт многоженства подтвердился, но руководство прокуратуры решило не возбуждать уголовное дело в отношении мужа. Это мотивировалось несерьезностью самой статьи закона и нежеланием «испортить» жизнь мужчине по такой «незначительной причине».
²⁸ Например, как отмечает киргизская исследовательница А. Табышалиева, когда говорят о пользе полигинии, «предлагается широкий спектр доводов о ее целесообразности или даже крайней необходимости... проблема, как правило, обсуждается в основном мужчинами, при этом чаще всего выражается забота о женщинах, которым трудно найти хорошего мужа». См.: Табышалиева А. Отражение во времени... С. 110.
²⁹ Мусульманское духовенство, допуская многоженство, особо отмечает, что это возможно только при соблюдении условий, описанных в Коране. См.: А что сказано в Коране? // Вечерний Душанбе, 2002, 29 марта, № 13 (225). С. 9.
³⁰ См., например: Шарипова М. Некоторые формы гендерных стереотипов...
³¹ Вахобзаде С. Один муж и много жен. Но счастья много не бывает // Вечерний Душанбе, 2002, 29 марта, № 13 (225). С. 8.
³² Официальная статистика не ведет учет полигамных семей. Данный вывод основывается на анализе эмпирических материалов последних лет и публикаций СМИ, на проведенных интервью и собственных наблюдениях автора 2000-2006 годов в Душанбе, Хатлонской и Согдийской областях.
³³ Выборка 220 женщин — вторые / третьи жены. См.: Исламов Ф. С. Указ. соч. С.38.
³⁴ Хегай М. Исследование явления многоженства в Таджикистане... С. 32.
³⁵ Олимова С, Боек И. Трудовая миграция из Таджикистана. Душанбе, 2003. С. 33.
³⁶ Хегай М. Указ. соч. С. 50.
³⁷ Кон И. Человеческие сексуальности на рубеже 21 века // В поисках сексуальности... С. 31.
³⁸ Диноршоева 3. Курс лекций по истории религий... С. 168.
³⁹ Например, М. Шарипова. См.: Шарипова М. Некоторые формы гендерных стереотипов...
⁴⁰ Дарский Л. Рождаемость и репродуктивная функция семьи // Демофафическое развитие семьи: Сб. статей / Под. ред. А. Г. Волкова. М., Статистика, 1979. С. 105.
⁴¹ См.: Бондарская Г., Ильина И. Этническая дифференциация брачности женщин в СССР. Демографический аспект // Демографическое развитие семьи... С. 7—38.
⁴² Андреев М. К характеристике древних таджикских семейных отношений. Сталинабад, Изд-во Таджикского филиала АН СССР, 1949. Вып. 15. С. 9.
⁴³ Шарипова М. Указ. соч. С. 15.
⁴⁴ См.: Хегай М. Указ. соч.
⁴⁵ См.: Тёмкина А. Гендерный порядок...
⁴⁶ Исламов Ф. Тенденции демографического развития... С. 35.
⁴⁷ Любовь и секс в исламе... С. 140