Rambler's Top100

№ 271 - 272
1 - 21 января 2007

О проекте

Электронная версия бюллетеня Население и общество
Центр демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования РАН

первая полоса

содержание номера

читальный зал

приложения

обратная связь

доска объявлений

поиск

архив

перевод    translation

Оглавление
Из архивных папок 
Переписи тоже репрессировали. К 70-летию Всесоюзной переписи населения 1937 года

По следам перечеркнутой переписи

Перепись с особым местом в истории

Шаг к правде

Ссылки к разделу


Google
Web demoscope.ru

Перепись с особым местом в истории1

Ф. Д. Лившиц2

I

Среди переписей населения в СССР, да и среди девятисот с лишним переписей населения во всем мире вторая Всесоюзная перепись населения 6 января 1937 г. занимает в истории демографической статистики как бы особое место. Дважды назначаемая (на 1932 и на 1935 гг.), но оба раза затем откладываемая и, наконец, осуществленная в 1937 г., следовательно, долгие годы подготовляемая, предваренная пробной переписью (в 1932 г.), сильно отличная от своих предшественниц (переписей 1920, 1923 и 1926 гг.) по программе наблюдения и организационному плану, совершенная под руководством и при непосредственном участии многих квалифицированных опытных статистиков, — эта перепись в  конце  концов  была  официально  признана  организованной ненаучно, а ее итоговые данные — дефектными и потому даже не заслуживающими опубликования. Такой своеобразной и печальной судьбы не знала, пожалуй, ни одна из прочих демографических переписей во всем мире.

В статистических ежегодниках «Народное хозяйство СССР», издаваемых ЦСУ СССР с 1956 г., после данных о численности населения СССР по переписи 17 декабря 1926 г. (147,0 млн.) непосредственно следуют данные по переписи 17 января 1939 г. (170,6 млн.) и по двум дальнейшим переписям — 15 января 1959 г. и 15 января 1970 г. Интересный «Справочный материал», издаваемый ЦСУ СССР к обсуждению каждой новой переписи населения, содержит сравнительные формулировки вопросов при разных переписях и разъяснения инструкций об ответах на эти вопросы (от переписи 1897 г. включительно). Однако, начиная уже с переписи 1959 г. формулировки и разъяснения, относящиеся к переписи 1937 г., из этих справочных материалов исчезли. Если судить по «Справочному материалу» к переписи 1970 г., предложенному участникам Всесоюзного совещания статистиков 22—26 апреля 1968 г., то перепись 1937 г. в СССР вообще не производилась 3'. А ведь среди 884 членов совещания 1968 г., несомненно, было немало свидетелей и даже участников этой переписи!

В 1960 г. вышло первое, а в 1969 г. — второе издание сборника статей «История советской государственной статистики». В первом издании (к 40-летию государственной статистики в СССР) А. М. Вострикова, автор статьи «Статистика населения и здравоохранения» (с. 231—256), уделила переписи 1937 г. лишь шесть строк (на с. 244—245). Во втором издании (к 50-летию государственной статистики) А. М. Вострикова и П. Г. Подъячих, авторы обстоятельного исторического очерка «Статистика населения» (с. 360—390), останавливаются на переписи 1937 г. несколько подробнее (абзац из 15 строк — с. 372): сообщают о ее дате и критическом моменте, говорят о ее «основном дефекте» — «неполноте учета населения» как о «результате главным образом того», что указания краткой «Памятки для счетчика» противоречили инструкции о заполнении переписного листа.

В 1967 г. вышел в свет «Курс демографии», написанный коллективом советских ученых, — первый и пока единственный в СССР (М., 1967). Второй раздел этого курса (с. 39—86) посвящен вопросам статистического изучения численности и состава населения. В главе 3, п. 12 мы находим двустраничный обзор, в сущности перечень, учетов и переписей населения в России и СССР (с 1245 по 1959 г.); о переписи 1937 г. здесь говорится в семи строках на с. 63, правда, строках необычно выразительных (к ним мы еще вернемся в дальнейшем). Еще три строки об этой переписи мы встречаем в главе V (на с. 80) в связи с вопросом о статистическом изучении вероисповеданий населения.

Такова незаслуженно мизерная сумма сведений о переписи 1937 г. в работах современных советских статистиков и демографов. О приблизительной численности населения, зарегистрированного при этой переписи, впервые представилась возможность узнать лишь через 28 лет — из статьи В. Н. Старовского в «Вестнике статистики»4. Между тем эта перепись 1937 г. по многим основаниям и причинам заслуживает гораздо большего внимания.

II

Остановимся  кратко  на  трех  предшественницах  переписи 1937 г.

Как известно, первая советская перепись населения была произведена 28 августа 1920 г. Она составляла часть всеобщей переписи 1920 г., включавшей также сельскохозяйственную перепись и краткий учет промышленных предприятий и учреждений народного образования. Произведенная в обстановке гражданской войны и последствий интервенции, она охватила около 72 % населения РСФСР. По своим задачам и целям это была перепись профессионально-демографическая: в ее программе уделено большое внимание вопросам производственно-профессионального характера (вопросы 12—16 личного листка со многими уточняющими подвопросами).

15 марта 1923 г. была произведена единственная за годы советской власти Всероссийская городская перепись; одной из ее составных частей стала профессионально-демографическая перепись населения в городах и городских поселениях (список их был установлен ЦСУ).

Очередная, третья советская  перепись населения  явилась первой всесоюзной. Первоначально (в 1924 г.) предполагалось произвести в 1925 г. всеобщую перепись — населения, промышленности, сельского хозяйства, торговли и кооперации; затем она была отсрочена.  17 августа  1926 г. СНК СССР постановил ограничиться лишь очередной переписью населения; 3 сентября 1926 г. ЦИК СССР и СНК СССР назначили эту перепись на 17 декабря 1926 г. и определили порядок ее производства. Таким образом, для подготовительных работ к новой переписи населения в распоряжении ЦСУ фактически оказалось в общей сложности два с лишним года (с середины 1924 г. по конец 1926 г.), что сказалось благоприятно на всей ее подготовке. Организационные и программно-методологические вопросы новой переписи были обсуждены на Всероссийской статистической конференции (февраль-март 1925 г.) и особенно подробно на IV Всероссийском съезде статистиков (февраль 1925 г.). Вся практическая подготовка переписи была сосредоточена в Отделе демографической статистики ЦСУ; его возглавлял один из виднейших статистиков-демографов того времени Василий Григорьевич Михайловский (1871 —1926). Его крупный организаторский талант сказался и в том, что к подготовке переписи уже с середины 1924г. были привлечены многие местные статистические органы. Неожиданная смерть постигла В. Г. Михайловского за несколько дней до начала переписи 5. Все дальнейшее руководство переписью 1926 г., включая разработку ее данных и издание сводных материалов, перешло к его ближайшему помощнику Олимпию Аристарховичу Квиткину.

О. А. Квиткин (1874—1937) —выдающийся советский статистик-демограф. В 90-х годах прошлого века он работал в статистических бюро земских учреждений Черниговской губернии (1896—1897), Орла (1897—1898) и Вологды (1903—1905); затем как революционер был вынужден эмигрировать 6. Вернувшись из эмиграции (1913), работал учителем в Орле, а с 1915 г. — статистиком на промышленных предприятиях Москвы. После Октябрьской революции он, по приглашению П. И. Попова, возглавил в ЦСУ Отдел статистики городов; был членом кол­легии ЦСУ (1919—1926), участвовал в разработке первого в истории статистики баланса народного хозяйства СССР в 1923— 1924 гг., руководил городской переписью 1923 г. и переписью населения 1926 г. Превосходный знаток статистической теории и практики, О. А. Квиткин стал организатором и руководителем образцовой разработки и издания результатов переписи 1926 г. Он был редактором трех выпусков «Предварительных итогов», десяти выпусков «Кратких сводок» и всех 56 томов обширных материалов этой переписи. Он был автором вступительных статей к этим томам, автором талантливых и оригинальных аналити­ческих обзоров их содержания и разносторонних сопутствующих комментариев. В этих статьях, обзорах, комментариях он обога­щал советскую демографическую науку и статистику новыми понятиями, классификациями, группировками. Неудивительно, что в дальнейшем ЦУНХУ СССР возложило именно на О. А. Квиткина подготовку переписи 1937 г. и руководство ею.

Ближайшими практическими сотрудниками О. А. Квиткина при подготовке и проведении этой переписи были такие опытные статистики-демографы, как Л. С. Бранд (ведавший изданием инструментария переписи и массовой литературы для регистра­торов, инструкторов, контролеров, агитаторов и т. д.), М. В. Курман (до того ученик и сотрудник С. А. Новосельского и В. В. Паевского в ленинградском Демографическом институте АН СССР, ныне известный статистик-демограф, автор многих научных работ)7 и др.

III

Вторая всесоюзная перепись населения первоначально намечалась на 1932 г. Ее данные должны были отразить изменения в численности, составе и размещении населения СССР по сравнению с 1926 г. как результат социальных и демографических процессов на протяжении первой пятилетки (1927—1932 гг.), главным образом индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства. В дальнейшем эта перепись была перенесена на 1935 г., но затем вторично отсрочена и окончательно назначена на 1937 г.

Как подготовительная операция к будущей переписи еще в ноябре 1932 г. была произведена пробная перепись населения — первая в практике советской статистики. Ее произвели в четырех районах Московской области с целью проверить организационные и методологические положения предстоящей всесоюзной переписи населения. При пробной переписи было обращено особое внимание на правильность ответов об уровне образования и на возможность   изучить   миграцию   населения,   был   опробован переписной лист списочной формы. По своей программе пробная перепись была ближе к переписи 1926 г., чем к переписи 1937 г., хотя ее инструментарий и рассматривался как прототип инструментария предстоящей переписи. В окончательной редакции он претерпел значительные изменения.

28 апреля 1936 г. состоялось постановление СНК СССР «О всесоюзной переписи населения 1937 года»8. СНК установил дату переписи (6 января 1937 г.) и ее критический момент (полночь с 5 на 6 января), утвердил формуляр переписного листа, назначил сроки подбора счетчиков и контролеров-инструкторов (с 1 августа по 1 ноября 1936 г.) и предельный срок их подготовки (15 декабря 1936 г.). Одновременно СНК утвердил «Инструкцию ЦУНХУ Госплана СССР по заполнению переписного листа Всесоюзной пе­реписи населения 1937 года»9 , и в августе эта инструкция была издана массовым тиражом. В развитие постановления СНК от 28 апреля  1936 г.  ЦУНХУ  издало общую  «Инструкцию  по организации подготовки и проведения всесоюзной переписи населения 1937 года».

Главные особенности переписи 1937 г. состояли в следующем10:

  1. это была единственная «однодневная» советская перепись населения;
  2. впервые основным формуляром стал не индивидуальный личный листок, а переписной лист формы списка;
  3. достаточно специфична была ее программа — круг изучаемых признаков жителей;
  4. объектом переписи было наличное население.

«Однодневность» переписи заключалась в следующем. Вся перепись подразделялась как бы на три этапа: а) с 1 по 5 января 1937 г. предварительно заполняются переписные листы; б) в один день 6 января с 8 часов утра до 12 часов ночи производится сама перепись, т. е. счет населения, проверка и сбор предварительно заполненных переписных листов, а также дополнительное внесение в листы тех лиц, которые почему-либо не были внесены в них при предварительном заполнении; в) с 7 по 11 января производится проверка правильности всего счета населения и заполнения переписных листов11 .

В переписной лист могли быть записаны 8 человек (4 на его лицевой стороне и столько же на оборотной). Запись в переписной лист (а в случае надобности — в два и более объединенных листа) велась поквартирно, а в пределах квартиры — посемейно.

Формуляр переписного листа, утвержденный СНК СССР 28 апреля 1936 г., включал 14 вопросов:

  1. Пол (мужской или женский).
  2. Сколько лет или месяцев от роду.
  3. Национальность.
  4. Родной язык.
  5. Религия.
  6. Состоит ли в браке.
  7. Гражданин какого государства.
  8. Грамотен ли.
  9. В какой школе учится — в начальной, в средней или высшей.
  10. В каком классе или на каком курсе учится.
  11. Окончил ли среднюю или высшую школу.
  12. Род занятия (службы) в настоящее время.
  13. Место работы (название предприятия, колхоза, учреждения).
  14. К какой общественной группе принадлежит:  к группе рабочих, служащих,   колхозников,   единоличников,   кустарей, людей свободных профессий или служителей культа и нетрудящихся элементов.

Введение некоторых новых вопросов или более подробная формулировка встречавшихся ранее была в программе переписи 1937 г. несомненным шагом вперед, наоборот, суженная формулировка некоторых прежних вопросов стала шагом назад.

В первую очередь следует отметить группу вопросов 8—11; они уже не просто устанавливали факт грамотности или неграмотности опрашиваемого, но давали возможность выяснить уровень его образования. Формулировки вопросов о занятии, о месте работы впоследствии перешли в программы следующих переписей, стали как бы традиционными для них. Новым был вопрос об общественной группе, к которой принадлежит опрашиваемый; и сам вопрос, и формулировка его также стали традиционными для последующих советских переписей населения.

Иное приходится сказать о вопросе 6: «Состоит ли в браке?» Все предшествующие переписи исходили из четырех категорий семейного положения: лица, ранее не состоявшие в браке; состоящие в браке; вдовые; разведенные. Перепись 1937 г. дала возможность выяснить только две категории — состоящих и не состоящих в браке в день переписи; это привело к немалому огрублению и обесценению статистической картины семейного состояния населения. Тем не менее упрощенная формулировка этого вопроса также стала, к сожалению, традиционной — перешла в переписные листы всех последующих переписей (вплоть до переписи 1970 г. включительно, несмотря на острые споры советских демографов-статистиков с руководителями Управления Всесоюзной переписи населения ЦСУ СССР)12 .

Наконец, перепись 1937 г. — единственная советская перепись населения, в программу которой был включен вопрос о религии. Инструкция ЦУНХУ, утвержденная СНК СССР 28 апреля 1936 г., содержала следующие пояснения к пятому вопросу: «Ответ на этот вопрос заполнять только для лиц 16 лет и старше. Речь в этом вопросе идет не о вероисповедании, к которому опрашиваемый или его родители причислялись официально в прошлое время. Если опрашиваемый считает себя неверующим, записывать „неверующий". Если опрашиваемый считает себя верующим, записывать „верующий", а для верующих, придерживающихся какого-либо определенного вероучения, записывать название религии (например: православный, лютеранин, баптист, молоканин, иудей, буддист и т. п.)»13.. Накопленный до того более чем вековой опыт переписей населения во всем мире говорил о малой эффективности, а потому о нецелесообразности постановки вопроса о религии или о вероисповедании. Практика переписи 1937 г. принесла новые тому доказательства. По суждению советских статистиков-демографов, принимавших участие в переписи 1937 г., данные переписи о численности верующих, тем более об их вероисповедании, были малонадежны (в большинстве случаев преуменьшены) и нерепрезентативны14.

IV

Наибольшие, однако, трудности, осложнения и в конце концов неудачи переписи 1937 г. были связаны с пониманием наличного населения как объекта этой переписи.

Как известно, в демографии и демографической статистике различают три возможные учетные категории населения: наличное (находящееся в данной местности во время совершения переписи), постоянное  (обычно постоянно живущее в этой местности)  и юридическое (или «приписное» — значащееся в списках жителей, прописанное в данной местности или связанное с нею какими-либо иными правилами регистрации проживания). Однако и наличное население не есть однозначная учетная категория; необходимо различать население, наличное в демографическом (Ннал.) и в собственно физическом (Нфиз.) понимании. Применительно к переписи население какой-либо территории (или местности), наличное в демографическом понимании, — «это люди, находящиеся на ней, скажем, в критический момент переписи, независимо от того, сколько времени они здесь находятся, предполагают ли оставаться здесь и дальше, числятся ли в списках. В переписи население складывается  из  населения  помещений.  Поэтому  приходится причислять к наличному населению и тех, кто был не дома, а в гостях, в театре, находился в автобусе, наконец, просто на улице. Иными словами, для помещений наличие людей в демографическом смысле не тождественно их физическому наличию. Наличным считается всякий проживающий постоянно или временно в помещении человек, находившийся в данный момент на территории того же населенного пункта. Более того, некоторых приходится считать наличными, даже если они были и за пределами данного населенного пункта, но не были связаны там ни с каким жилым помещением. К последним относятся, например, поездные бригады, экипажи самолетов, охотники и т. п. Особо стоит вопрос об отнесении к наличному населению пассажиров поездов и пароходов»15. «Все лица, входящие в состав наличного населения данного помещения, но фактически отсутствовавшие в нем, называются случайно отсутствующими. Они образуют разницу между наличным населением в демографическом и физическом смысле слова»16 .

Обозначив всю численность случайно отсутствующих в какой-либо местности через , мы приходим к следующему учетному уравнению:

(*).

Главная трудность переписи наличного населения и заключается в точном определении демографической совокупности Нслуч. отс., в том, чтобы установить статистически исчерпывающий или хотя бы возможно более подробный перечень образующих ее слагаемых (групп).

Как обстояло дело с конкретными формулировками-определениями трех статистико-демографических категорий уравнения (*) в исходных документах переписи населения 1937 г.17'?

Об общем правиле и о месте регистрации населения мы читаем в этих документах;

№ 1. Население переписывается по месту жительства  (4).

№ 2. Перепись производится по месту жительства в каждом жилом помещении (2).

№ 3. Население переписывается по месту жительства, а не работы (3).

Понятие наличного населения поясняется в этих документах следующим образом:

№ 1. В каждом населенном пункте переписывается все население, которое находится в нем в день переписи 6 января 1937 г. (4).

№2. Переписи подлежит все население, наличное на 12 часов ночи с 5 на 6 января 1937 г. (1).

№ 3. В каждом населенном пункте переписывается все наличное население, которое находится в нем в день переписи 6 января 1937 г..(3).

Категория физически наличного населения (Нфиз.) и состав категории случайно отсутствующих () определялись в п. 2 документа №2 следующим образом:

«2. В переписной лист должны быть записаны:

а) все лица, которые ночевали в данном помещении в ночь с 5 на 6 января 1937 г.;

б) работники ночной смены и дежурившие на постах или в учреждениях, а также железнодорожники (машинисты, кочегары, кондукторы, проводники и т. д.), бывшие в ночь с 5 на 6 января 1937 г. при исполнении служебных обязанностей, хотя бы и вне населенного пункта, в котором они живут, и лица, выехавшие с вечера 5 января 1937 г. на базар или в извоз; эти лица записываются в переписные листы вне зависимости от того, ночевали ли они дома или не ночевали».

Сумма категорий (а) и (б) в п. 2 образует все наличное в демографическом смысле население (Ннал.), о котором говорилось в следующем п. 3 того же документа № 2:

«3. В отдельный переписной лист записываются:

а) все живущие в каждой отдельной квартире в городах;

б) все живущие в каждом отдельном доме, избе, хате, даче или другом помещении вне города;

в) все живущие в каждом отдельном доме отдыха, санатории, гостинице, в общежитии [и т. п.]».

Наконец, о регистрации пассажиров в пути было сказано: № 1. Население, находящееся в день переписи 6 января 1937 г. в пути, в поездах железных дорог и на пароходах, переписы­вается в особом порядке (4).

№ 3. Население, находящееся в день переписи 6 января 1937 г. в пути (в поездах железных дорог и на пароходах), переписывается в особом порядке (п. 3, примечание).

Сравнительный анализ выдержек, цитированных из трех исходных документов переписи 1937 г., приводит к выводу, что при общей правильности и единстве определений, в них содержавшихся, все же была с самого начала допущена некоторая частичная несогласованность формулировок в разных документах. Так, формулировка, что население переписывается по месту жительства, а не работы (№ 3), дополнительно акцентирует, что оно переписывается только и единственно по месту жительства (№ 1), но формулировка по месту жительства в каждом жилом помещении (№ 2) вносила неопределенность в понимание места жительства.

Население пункта, находящееся в нем в день переписи 6 января, и население, наличное в нем на 12 часов ночи с 5 на 6 января, — строго говоря, различные по смыслу и по объему совокупности. Население, находящееся в пути, в поездах и на пароходах (№ 1), и находящееся в пути (в поездах и на пароходах) (№ 3),—две бесспорно различные совокупности: вторая объемлет только ехавших в поездах и на пароходах, первая включает также и людей, которые сверх того находились в пути, например пассажиров, дожидавшихся на вокзалах и в портах прибытия поездов и пароходов, ехавших в автомобилях и автобусах, летевших на самолетах, наконец, добиравшихся до цели гужевым транспортом или просто пешком.

С 7 по 11 января 1937 г., т. е. на протяжении пяти дней, происходила, как уже говорилось, общая проверка правильности всего счета населения. Ее производили на месте специально подготовленные контролеры-инструкторы путем обхода вместе со счетчиком всех жилых помещений на отведенном счетчику переписном участке. В сельских местностях в таких контрольных обходах обязательно участвовал также уполномоченный сельского совета.

V

Принцип «однодневности», впервые положенный в основу основ переписи 1937 г., но после нее навсегда оставленный, повлек за собой многие неблагоприятные следствия — и прямые, и косвенные.

Прежде всего для совершения переписи «в один день», точнее — за 16 часов дня 6 января, а последующих контрольных обходов — за пять дней потребовалось небывало большое число работников переписи — счетчиков, контролеров-инструкторов, заведующих переписными отделами и их помощников, помощников городских и районных инспекторов народнохозяйственного учета по делам переписи и т. д. Персонал переписи состоял из 1,1 млн. человек, в том числе 913 тыс. счетчиков и 132 тыс. контролеров-инструкторов. Между тем в следующей переписи 17 января 1939 г., с длительностью регистрации населения в 7, а в сельских местностях — даже в 10 дней, с последующими неспешными контрольными обходами на протяжении 10 дней, персонал переписи составил только 474 тыс. человек, в числе которых было лишь 374 тыс. счетчиков и 71 тыс. инструкторов-контролеров18.

Принцип «однодневности» переписной операции, провозглашенный постановлением СНК СССР от 28 апреля 1936 г. (пункты 1  и 5 постановления), несомненно внес немало пертурбаций в планы и расчеты тех ответственных работников ЦУНХУ, на которых уже задолго до того были возложены разработка орга­низационного  плана  ближайшей  переписи   и  ее  подготовка. Возникла непредвиденная необходимость набрать миллионную с лишним армию работников переписи и подготовить ее к иным, более сложным условиям производства переписи. Для укомплектования кадров счетчиков и контролеров-инструкторов (их вместе понадобилось в дальнейшем более миллиона) СНК СССР обязывал советы народных комиссаров союзных и автономных республик, областные и краевые исполнительные комитеты совместно с органами ЦУНХУ «привлечь работников школ, советских и торговых учреждений, учащихся высших учебных заведений и старших классов средних школ, конторский персонал предприя­тий и колхозов и т. п. на срок, необходимый для их предвари­тельной подготовки и для производства самой переписи» (п. 7). Кандидатура  каждого  счетчика или контролера-инструктора, представленная местными органами ЦУНХУ, подлежала персо­нальному утверждению районным исполнительным комитетом или городским советом (п. 8). Для подбора и последующего персонального утверждения  штата  переписи  был  назначен строго определенный срок, именно с 1 августа по 1  ноября 1936 г. (т. е. три месяца); подготовка и инструктирование его органами ЦУНХУ должны были быть закончены не позднее 15 декабря (п. 9).

Ответственность за производство переписи в целом СНК СССР возложил «на начальника ЦУНХУ Госплана Союза ССР, непосредственно осуществляющего руководство переписью». При нем для подготовки переписи и разработки ее результатов было образовано Бюро всесоюзной переписи населения. Непосредственное руководство счетчиками и контролерами-инструкторами возлагалось на участковых уполномоченных по переписи, утверждаемых из числа участковых инспекторов народнохозяйственного учета или особо привлекаемых лиц (см. п. 10).

Начальником ЦУНХУ Госплана СССР в 1935—1937 гг. был Иван Адамович Краваль, видный советский работник и государственный деятель (в 1927—1930 гг. член президиума ВСНХ, в 1930—1932гг. — заместитель Народного комиссара труда, в 1932— 1935 гг. — заместитель начальника ЦУНХУ). Бюро переписи населения 1937 г. возглавил (как начальник Бюро) О.А. Квиткин. Его заместителями последовательно были: в годы подготовки переписи, сравнительно недолго, — Ю.М. Сикра, в дальнейшем, с 1936 г., — Л.С. Бранд (Брандгендлер). Ю.М. Сикра — венгерский коммунист, приехавший в СССР после поражения Венгерской рево­люции 1919 г.; перешел на работу в ЦУНХУ из НКТруда (где сотрудничал с И.А. Кравалем); после кратковременной работы в Бюро переписи стал начальником Отдела населения ЦУНХУ, а позднее — начальником Московского городского УНХУ. В окончательной организации переписи (в 1936 г.) и в непосредственном руководстве ею (в 1937 г.) активнейшее участие принимал уже Л.С. Бранд как ближайший помощник О.А. Квиткина. Другим заместителем О.А. Квиткина в 1936—1937 гг., ведавшим вопросами механизации сводки и разработки материалов переписи, был ныне здравствующий С.К. Неслуховский19 (до того непрерывно работавший с 1927 г. в ЦСУ, а затем в ЦУНХУ), крупный ученый и практик в области механизации вычислительных, учетных и статистических работ.

Миллионная численность штата работников переписи, его разношерстность по уровню образования и опыту практической работы, крайне сжатые сроки его набора и персонального утверждения, инструктирования и подготовки, а главное, дальнейшая «однодневность» собственно переписи и сжатый срок контрольных обходов порождали и не могли не порождать немало отрицательных последствий. П. Г. Подъячих, работавший в ЦУНХУ с 1936 г., а в 1937—1938 гг. (уже после переписи) — консультант и заместитель начальника организационного сектора Бюро всесоюзной переписи населения 1939 г., несомненно хорошо осведомленный о всем ходе подготовки переписи 1937 г., сравнивая позднее эти две переписи, писал: «Это позволило подобрать в 1939 г. более квалифицированных людей и лучше их обучить. При переписи 1937 г. заполнение переписных листов было произведено до дня переписи, когда еще неизвестно было, кто из переписываемых останется на день переписи в данном помещении. В переписных листах поэтому оказалось много излишних записей, и вычеркивание их в спешке в день переписи само по себе вело к ошибкам»20. П.И. Пустоход, в 1936—1937 гг. — старший научный сотрудник Института демографии АН Украины и участник переписи, несомненно, хорошо знакомый с практикой переписи 1937 г. на территории УССР, писал в 1940 г.: «Ответственнейшая работа по подготовке переписных кадров была проведена очень слабо. С одной стороны, республиканский и областной руководящий персонал сам не получил достаточной подготовки, с другой — разъяснения по ряду неясных вопросов были даны на места с большим опозданием, уже после инструктажа массовых переписных кадров. Не была проведена также проверка знаний переписного персонала»21. П.И. Пустоход, возможно, несколько тенденциозно преувеличивал оценки и сгущал краски, как это вообще было принятым при суждениях о переписи 1937 г. в ближайшие после нее годы (о чем мы будем еще говорить далее). Однако объективная суть, «зерно», общего вывода из высказываний и П. Г. Подъячих, и П. И. Пустохода едва ли может возбудить сомнения.

Обратим внимание, например, на следующее. С большим запозданием, только в начале декабря (т. е. за месяц до дня переписи), была дважды опубликована в совершенно идентичных текстах работа начальника ЦУНХУ И. А. Краваля «Всесоюзная перепись населения 1937 года», имевшая официальный характер: как журнальная статья22 и одновременно как отдельная брошюра . На обложке журнала «План» № 21 обозначена плановая дата выпуска его в свет — 10 ноября 1936 г.; однако выходные данные этого номера говорят о другом: «Сдано в производство 21 ноября 1936 г.; подписано к печати 5 декабря 1936 г.». В выходных данных брошюры И.А. Краваля читаем: «Сдано в производство 2 декабря 1936 г.; подписано к печати 4 декабря 1936 г. Тираж 10 000». К названным датам необходимо прибавить: для статьи в журнале — 3—5 дней на печатание тиража, брошюровку, рассылку и доставку подписчикам; для брошюры И.А. Краваля — и того больше на печатание, доставку в Москву и рассылку тиража (в сущности ничтожного в сравнении с задачами брошюры) на места.

Почти одновременно со статьей и брошюрой И.А. Краваля печаталась популярная информация о переписи и на местах. Так, для Ленинградской области была издана составленная в ЦУНХУ же небольшая брошюра (ответственный редактор Л.С. Бранд)23. Помимо краткого текста о задачах и значении предстоящей переписи, она содержала в приложениях главные законодательные, директивные и инструктивные материалы (постановление СНК СССР от 28 апреля 1936 г., инструкцию ЦУНХУ, передовую «Правды» от 29 апреля 1936 г., «Памятку для счетчика» и формуляр переписного листа).  В выходных данных этой брошюры указано:  «Сдано в набор 29 ноября 1936 г.; подписано к печати 4 декабря 1936 г. Тираж 10 000»; в руки читателей — работников переписи, докладчиков, населения — брошюра попала, надо думать, к 10 декабря.

Общая картина спешки с массовой информацией о предстоящей переписи чуть ли на за полмесяца до ее начала (до 1 января 1937 г.) вырисовывается достаточно ясно.

В общей обстановке явной спешки авторы, ответственные и иные редакторы разноименных по заглавиям, но почти одинаковых по сути и содержанию работ — брошюр, статей, сборников рабочих материалов — не очень затрудняли себя поисками ни собственных оригинальных мыслей, ни хотя бы собственной литературной формы изложения. Они явно предпочитали дословно повторять уже ранее напечатанное или одновременно печатаемое, особенно официальные и директивные тексты. Поэтому неудачно построенные фразы или даже ошибочные формулировки неко­торых важных понятий дословно повторялись в как будто разных текстах, приобретая уже не индивидуальный, а как бы «коллективный» характер и тем самым нанося усиленный возможный ущерб делу переписи. Так, в упомянутом сборнике материалов, изданном в Ленинграде под редакцией Л. С. Бранда, не только дословно повторялись многие, в общем стандартные фразы из одновременно печатавшейся брошюры И. А. Краваля (значит, и его журнальной статьи), но была точно воспроизведена даже следующая фраза о критическом моменте переписи: «Перепись населения является как бы фотографией населения на один определенный день, называемый критической датой переписи. Для переписи населения 1937 года критической датой является ночь с 5 на 6 января» (см. с. 26 сборника материалов и с. 17 брошюры И.А. Краваля). В этом поистине несуразном «определении» критический момент переписи (ровно полночь) сначала был превращен в «определенный день», в «критическую дату» 6 января, а затем сам «день» 6 января, ничтоже сумняшеся, — в «ночь» с 5 на 6 января! Поэтому непонятной становилась и другая фраза: 6 января счетчики «производят самую перепись, т. е. приводят все [предварительные] записи в полное соответствие с фактическим наличием населения на критическую дату» (с. 27 того же сборника), ибо так и оставалось непонятным, идет ли речь о фактическом наличии в день 6 января или в ночь с 5 на 6 января, — не говоря уже о том, что оба  эти  понимания были  в  равной  мере статистически ошибочны.

VI

Приблизительная численность населения по переписи 1937 г. была впервые названа в нашей статистической литературе, как мы уже указали, лишь через 28 лет после этой переписи — в статье В. Н. Старовского «Методика исследования элементов роста народонаселения». Обращение автора к некоторым фактам, связанным с историей переписи 1937 г., не было случайным. В начале второй части статьи, рассматривая методику некоторых перспективных исчислений населения, В. Н. Старовский остановился как на характерных примерах на двух сделанных в свое время прогнозах численности населения СССР на 1937—1939 гг.

«Прежде всего, — писал В. Н. Старовский, — надо сказать об известном прогнозе С. Г. Струмилина, опубликованном в изданной в 1922 г. книге „Наши трудовые ресурсы и перспективы". С. Г. Струмилин на основе данных переписи 1920 г. определил численность населения СССР на середину 1938 г. (т. е. на 16 лет вперед) в 169,8 млн. человек. При этом исчисление производилось без Дальнего Востока и части Средней Азии (без Хивы и Бухары). Население Дальнего Востока, Хивы и Бухары составляло около 5 млн. человек. Следовательно, по прогнозу всего в стране должно было бы быть около 175 млн. человек, а фактически по переписи 17 января 1939 г. оказалось 170,6 млн. человек. Такой прогноз, если учесть, что он делался на значительное время — 16 лет вперед, следует признать удачным.

Неудачными оказались прогнозы численности населения, опубликованные в плане второй пятилетки (см.: Второй пятилетний план развития народного хозяйства СССР. М., 1934. Т. 1. С. 503). Согласно им, численность населения на 1937 г. предполагалась в 180,7 млн. человек, а на самом деле население СССР составило даже с учетом поправок на неточность переписи (имеется в виду перепись 6 января 1937 г. — Ф. Л.) лишь 164 млн человек)24.

Этот текст нуждается в некоторых уточнениях и немалых комментариях.

Известная работа С. Г. Струмилина «Наши трудовые ресурсы и перспективы», изданная в 1922 г., — не книга, а всего лишь брошюра в один печатный лист. Судя по словам автора «Приложения к докладу „Наши трудовые ресурсы"», это был доклад, сделанный С. Г. Струмилиным в Госплане в апреле 1922 г. С.Г. Струмилин рассчитал будущую численность населения СССР не только и не специально на середину 1938 г., а вообще на середину каждого года предстоящего двадцатилетия (1922— 1941). В отличие от этого, во втором пятилетнем плане был дан прогноз отнюдь не на каждый год второй пятилетки (1933—1938) и не на 1937 г., а лишь единственно на конец ее последнего, 1937-го года, или, что, по сути то же, на 1 января 1938 г.25. Прочной исходной основой перспективных расчетов С. Г. Струмилина на 20 лет вперед служили фактические данные переписи населения 1920 г.; в плане второй пятилетки малонадежной основой прогноза на 5 лет вперед была сильно преувеличенная (как мы в этом далее убедимся) оценка, данная ЦУНХУ численности населения на 1 января 1933 г. (165,7 млн.). Но и помимо этого — в сущности уже решающего — обстоятельства, немалое значение имело и различие в методике построения прогнозов.

*    *    *

Рассмотрим вкратце методику расчетов С. Г. Струмилина.

В основу их был положен «возрастно-половой состав населения Советской России (без Дальне-Восточной республики) в 1920 г., включая армию»26. Отправляясь от погодного распределения численности населения РСФСР в сводных материалах переписи 1920 г., Струмилин затем переходит к демографически характерным возрастным группам:

0; 1; 2; ... 18; 19; 20—24; 25—29;

30—39; 40—49; 50—59; 60—69; 70 и более        (*)

а в дальнейшем — к трем еще более укрупненным возрастным

0—15; 16—49; 50 и более,

группам во всех случаях — с разбивкой населения по полу. Фактическое возрастно-половое распределение населения в 1920 г. по группам (*) Струмилин сопоставляет с аналогичным специально исчисленным предположительным распределением   населения РСФСР (в границах 1920 г.), каким оно было бы в случае «нормального прироста с 1914 г.», т. е. при условной неизменности коэффициента его  прироста на протяжении 1914—1920 гг. в обстановке мирного развития (именно при условии прироста по 1,7 % в год, а за все это время — прироста на 12 %, или роста со 137,5 млн. до 154 млн. человек). Попутно Струмилин выясняет отклонения (убыль или превышение) предположительных численностей от фактических в каждой из возрастных групп (*) (отдельно для мужчин, женщин и в целом). Вся исчисленная таким способом убыль населения РСФСР в 1914—1920 гг. вследствие первой мировой войны, гражданской войны, иноземных интервенций, блокады, голода, эпидемий и т. д. составила, по расчетам Струмилина, 21 175 тыс. человек, из них 14 630 тыс. мужчин и 6 545 тыс. женщин.

Результаты сопоставления фактических и предположительных численностей населения по возрастным группам (*) с разбивкой по полу сведены Струмилиным в подробную таблицу, которую мы приводим в весьма кратком извлечении (табл. 1). Предельно наглядное графическое выражение эти сравнительные данные получили в диаграмме «Возрастные кривые населения РСФСР для 1922 года» (отдельно для мужчин и для женщин) на с. 5 брошюры.

«Опубликованные доныне [до апреля 1922 г.] данные переписи 1920 г., произведенной .... к концу нашей гражданской войны, — утверждает С.Г. Струмилин, — при надлежащем их использовании позволяют нам на десятки лет вперед заглянуть в наше будущее . . . Прогноз, основанный на такого рода непреложных фактах, как наличная пропорция различных возрастов населения, столь же достоверен, как предсказание, что после зимы следует весна и лето, затем осень и т. д. ...

Таблица 1. Возрастно-половой состав населения Советской России (без Д. В. Р.) в 1920 г., включая армию, тыс. человек

Возрастная группа

По переписи 28 августа 1920 г.

По нормальному приросту с 1914 г. (исчисление)

Убыль (-) или превышение (+)

Муж-чины

Жен-щины

Оба пола

Муж-чины

Жен-щины

Оба пола

Муж-чины гр.2-гр.5

Жен-щины гр. 3- гр.6

Оба пола гр.4- гр.7

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10


Итого

63070

69755

132825

77700

76300

154000

-14630

-6546

-21175

Источник: Струмилин С. Г. Указ. соч. С. 15

Таблица 2. Предполагавшаяся и фактическая динамика численности населения СССР (в млн. чел.) на протяжении 1920—1941 гг.

Год

Прогноз С. Г. Струмилина (на середину каждого года)

Оценки ЦУНХУ (на начало года)

Прогноз в плане второй пятилетки (на конец года)

Фактические данные переписей населения

А

1

2

3

4

1920

132,8*

 

 

132,8 (28 VIII)

1921

134,0

 

 

 

   22

135,4

 

 

 

   23

136,9

 

 

 

   24

138,6

 

 

 

   25

140,3

 

 

 

   26

142,2

 

 

147,0 (17 XII)

   27

144,2

 

 

 

   28

146,2

 

 

 

   29

148,4

154,3

 

 

1930

150,6

 

165,7**

 

   31

152,9

160,5

 

 

   32

155,2

 

 

 

   33

157,7

165,7

 

 

   34

160,2

168

 

 

   35

162,8

 

 

 

   36

165,0

 

 

 

   37

167,5

 

180,7

ок. 164 (6.1)

   38

169,8

 

 

 

   39

172,3

 

 

170,6 (15.1)

1940

174,7

 

 

 

   41

177,1

 

 

 

* Данные переписи 28 августа 1920 г. как исходная основа всего прогноза за 20 лет
** Оценка ЦУНХУ на 1 января 1933 г. (см. гр. 2), принятая за исходную основу прогноза на 5 лет.

Мы предлагаем следующий расчет. Исходя из данного переписью возрастно-полового состава населения для 1920 г. (см. таблицу в приложении), из нормальной рождаемости на 1000 наличных душ брачного возраста (18—49) и нормальной смертности для каждого возраста, нетрудно исчислить возрастно-половой состав населения для 1921-го и любого последующего

года. Такая работа была проделана в Госплане под руководством Е. М. Тарасова, и вот ее главнейшие результаты. Для экономии места мы даем здесь, вместо подробного погодного деления, лишь суммарные итоги по трем основным возрастным группам»2726 (речь идет о возрастных группах 0—15; 16—49; 50 и более лет). Сам прогноз на 1921 —1941 гг. для всего населения и для каждой из названных «трех основных возрастных групп», с подразделением их по полу, дан на с. 7 брошюры Струмилина. Прогноз динамики  численности  всего населения воспроизведен нами в гр. 1 табл. 2.

«Приведенный расчет, — добавлял С. Г. Струмилин, — разумеется, имеет весьма условное значение. Нормы смертности и рождаемости, принятые нами при исчислении условно за неизменные, на деле довольно заметно меняются с изменением экономики страны. Но постоянные тенденции в эволюции экономики проявляются слишком медленно, для того чтобы сказаться в ежегодных колебаниях естественного прироста населения, а случайные колебания под влиянием таких причин, как смена урожайных и неурожайных лет, в течение ряда лет до известной степени уравновешиваются»28.

*   *   *

Обратимся теперь к прогнозу населения на вторую пятилетку. Его числовое выражение было дано таблицей на с. 503 1-го тома второго пятилетнего плана. Воспроизведя ее в графах А и 1—3 нашей табл. 3, мы лишь дополнили ее графой 4 — чисел абсолютного прироста разных групп населения, предполагавшегося за  1932—1937 гг.29. Комментарии к этой таблице — одной из основополагающих в плане, демографическое обоснование будущего «огромного роста населения» и сдвигов в его структуре мы находим на с. 353—354 1-го тома плана (то и другое вместе занимают едва полторы страницы).

«Второе пятилетие будет пятилетием дальнейшего снижения смертности и повышения уровня рождаемости, в результате чего население возрастет со 165,7 млн. чел. на 1/1 1933 г. до 180,7 млн. чел. на 1/1 1938 г., т.е. на 15 млн. чел. (9,1 %), при среднем ежегодном приросте 17,3 на тысячу человек. Особенно быстро возрастет в связи с дальнейшей индустриализацией население городов»30.

Как мотивируют авторы текста именно такой прогноз? Они говорят о двух встречных процессах: в городах будет происходить наряду с естественным приростом населения приток сельского населения в города, а в селах — наряду с естественным приростом населения — встречное передвижение городского населения в села (переезд квалифицированных рабочих, инженеров, агрономов, врачей и др. в села — всего около 1 млн. человек.) «Как результат обоих процессов городское население возрастет за счет притока из села на 4,0 млн. человек»31. Кроме того, многие сельские поселения, приблизившись к типу городских, перейдут в их число: «Население таких поселений городского типа определяется к концу второго пятилетия примерно в 3 млн. человек»32 (сравните разность чисел 134,6 — 131,6 = 3 в гр. 2 и чисел 8,6 — 5,6 = З в гр. 4 табл. 3). «С учетом и этого процесса городское население к концу второй пятилетки должно быть определено в 49,1 млн. человек»33 (ср.: 46,1 + 3 = 49,1 для чисел гр. 2 табл. 3). Весь же плановый прирост населения 15 млн. слагается как сумма (+6,4 +8,6) млн. при расчетах А или как сумма (+9,4 +5,6) млн. при расчетах Б (см. гр. 4 табл. 3).

Таблица 3. Динамика населения Союза ССР по второму пятилетнему плану (на конец года, млн. человек)

Группа населения

1932 г.

1937 г.

1937 г. в процентах к 1932 г.

Абсолюный прирост млн. человек (гр.2 – гр.1)

млн. человек

А

1

2

3

4

1. Все население

165,7

1807,7

 

109,1

 

+ 15,0

В том числе

2. Городское А

39,7

46,1

116,1

 

+ 6,4

 

3.    - “ -         Б

39,7

49,1

 

123,7

 

+ 9,4

4. Сельское   А

126,0

134,6

106,8

 

+ 8,6

 

5. .    - “ -       Б

126,0

131,6

 

104,4

 

+ 5,6

Удельный вес городского, (в %)

6. А

24,0

25,5

 

 

 

 

7. Б

24,0

27,2

 

 

 

 

Примечание. А – без учета поселений гоодского типа, Б – с учетом перехода сельских поселений в поселения городского типа

Сопоставление методов двух демографических прогнозов — С. Г. Струмилина и авторов второго пятилетнего плана — говорит далеко не в пользу последних. Конечно, и они имели возможность положить в основу расчетов, подобно С. Г. Струмилину, новейшие данные о возрастно-половой структуре населения. Ко времени построения плана результаты переписи 1926 г. были не только всесторонне разработаны, но и почти полностью опубликованы. К тому времени С. А. Новосельский и В. В. Паевский завершили построение первых в СССР полных таблиц смертности для всего населения (по материалам той же переписи.) В Демографическом институте Академии наук СССР, учрежденном в Ленинграде в конце 1930 г., была уже закончена (хотя лишь в общих чертах) разработка методов перспективного расчета вероятного возрастно-полового состава населения СССР в предположении неизменности повозрастной плодовитости и смертности34 .Авторы демографического раздела плана второй пятилетки, видимо, прошли мимо всего этого и предпочли «глобальные» прогнозы, с применением более простых, но и более грубых приемов. За начальный уровень они приняли, как уже упоминалось, численность населения 165,7 млн. — оценку ЦУНХУ на 1 января 1933 г. (см. графы 2 и 3 табл. 3); прирост населения за пятилетку ровно в 15 млн. был взят исходя из ежегодного прироста в 3 млн. как это было общепринятым считать в начале 30-х годов (подробнее об этом мы скажем далее); отсюда арифметически получались 180,7 млн. как численность населения к концу пятилетки. Все прочие, более детальные расчеты, как-то: прогноз миграции из городов в села (1 млн.) и из сел в города (на с. 353—354 текста плана ее величина не названа), причисление к городскому населению жителей тех сел, которые перейдут в разряд городских поселений (3 млн.), расчет прироста городского населения (9,4 млн.) — совершались уже в предопределенных рамках общего прироста всего населения (т. е. 15 млн.). Если даже все эти частные, более детальные расчеты в рамках 15 млн. прироста были правильны и точны, то весь общий абсолютный расчет от его начала  (165,7  млн.) и до конца (180,7 млн.) оказался совершённым на сильно «переоцененном», «приподнятом» абсолютном уровне, что  и явилось причиной значительной ошибочности прогноза численности населения к концу 1937 г. (180,7 млн.), впоследствии выяснившейся со всей очевидностью.

Подытожим сказанное об обоих рассмотренных прогнозах. Противопоставление их с такими весьма общими характеристиками, как «удачный» и «неудачный», далеко от строгой научно-исторической оценки. В действительности перспективное исчисление С. Г. Струмилина на 20 лет вперед следует признать уникально удачным, прогноз же на последний год второй пятилетки — беспочвенным по исходной статистической основе и далеко не совершенным по методике расчетов35

VII

Формуляр переписного листа 1937 г. и инструкция о его заполнении, как мы уже говорили, были одновременно утверждены Советом Народных Комиссаров СССР 28 апреля 1936 г. Однако напечатанные позже (летом-осенью 1936 г.) переписные листы содержали добавление, не предусмотренное постановлением СНК СССР, а именно: краткую (из 5 пунктов) «Памятку для счетчика» на оборотной стороне листа. Установить источник происхождения этой «Памятки», ее авторов, инстанцию, ее предложившую или утвердившую, в настоящее время не представ­ляется возможным. Отметим лишь, что в массово-разъяснительных брошюрах-пособиях, изданных ЦУНХУ в помощь будущим участникам переписи осенью 1936 г. («Бланки и пособия для счетчика», «Бланки и пособия для контролера-инструктора» и др.), «Памятка» уже фигурировала как органическая часть переписного листа наравне с отдельной от листа инструкцией о его заполнении.

Между тем «Памятка для счетчика» была внутренне противоречива, а в решающем п. 4 порождала противоречия с требованиями инструкции о заполнении листа. Так, в п. 1 «Памятки» счетчику предлагалось не позднее 5 января предварительно составить переписные листы на всех граждан, проживающих в его участке. Совершенно иного требовал п. 4 при проверке и исправлении листов 6 января, в день переписи: «а) перепишите всех, кто ночевал в данной квартире, хате, избе и т. д. в ночь с 5 на 6 января, но не записан при предварительном заполнении...», [листов. — Ред.], и «б) вычеркните всех, кто записан в переписные листы при предварительном заполнении, но отсутствовал в ночь с 5 на 6 января (умершие, уехавшие до 12 часов ночи с 5 на 6 января и т. п.)». Правда, непосредственно за этим, в том же п. 4, следовала немаловажная общая оговорка: «Проверяя и исправляя переписные листы, точно соблюдайте пп. 1, 2 и 3 инструкции», оговорка, вследствие которой работники ночных смен, лица, дежурившие ночью на постах или в учреждениях, выехавшие с вечера 5 января на базар или в извоз и т. д., хотя и не ночевавшие дома, вычеркиванию не подлежали. Но, насколько действенной оказывалась на практике эта оговорка, насколько точно соблюдались п. 1—3 инструкции при проверке листов 6 января (как и при контрольных обходах 7—11 января), сказать невозможно.

Не надо, однако, думать, что противоречия в самой «Памятке» и расхождения между нею и инструкцией о заполнении переписного листа — независимо от обстоятельств возникновения «Памятки» — были чем-то полностью неожиданным. Сравнивая разъяснения трех учетных категорий населения — наличного в демографическом понимании, наличного в физическом смысле и случайно отсутствующего — в трех исходных документах о переписи 1937 г., мы убедились в том, что с самого начала существовала некоторая частичная несогласованность формули­ровок в инструкциях ЦУНХУ с формулировками постановления СНК СССР от 28 апреля 1936 г. В дальнейшем эти разногласия в формулировках не были «погашены» и устранены путем какой-либо дополнительной печатной инструкции. Более того, в конце 1936 г., как мы видели, к ним присоединилось рассмотренное нами определение критического момента как некоего «критического дня», «критической даты», «критической ночи» переписи — определение и статистически порочное, и поражающее чисто словесной неряшливостью. После всего этого можно ли удивляться тому, что злополучная «Памятка» как бы сконцентрировала и преподнесла в лапидарной форме весь накопившийся комплекс неточных формулировок, неустойчивых трактовок и разъяснений, прямых статистических ошибок?

Так или иначе, разнобой между подробными разъяснениями инструкции о заполнении переписного листа и укороченными предписаниями «Памятки» должен был дезориентировать часть счетчиков и, несмотря на последующие контрольные обходы, видимо, привел к некоторому недоучету наличного (в демографическом понимании) населения.

Уже вскоре по завершении переписи 1937 г. и подведении ее итогов, оказавшихся намного меньшими ожидаемых, о ней стали говорить как о «вредительской». И тогда, и многими годами позже писавшие об этой переписи видели если не единственную, то, во всяком случае, главную причину происшедшего в 1937 г. недоучета населения во «вредительской» «Памятке для счетчика». О возможных размерах самого недоучета при этом либо вообще не упоминалось, либо говорилось в различных качественно-описательных выражениях.

П. И. Пустоход писал в 1940 г. о «Памятке для счетчика» как «без разрешения правительства напечатанной на переписном листе врагами народа, орудовавшими тогда в ЦУНХУ и руководившими переписью» и «составленной так, что, руководствуясь этой памяткой, счетчики сплошь и рядом вычеркивали тех лиц, которые согласно инструкции должны были быть переписаны в данном помещении и которые, естественно, не могли быть записаны ни в каком другом месте... Все это, безусловно, привело к недоучету населения»36. П. Г. Подъячих в обоих изданиях уже цитированной нами монографии писал: «В дополнение к этому (к спешке в день переписи, вообще ведшей к ошибкам счетчиков. — Ф. Л.), вопреки правительственной инструкции, определившей с исчерпывающей точностью категории учитываемых лиц в данном помещении, счетчикам была дана [?] вредительская памятка, согласно которой следовало вычеркнуть из переписных листов всех лиц, которые не ночевали в ночь на 6 января в данном помещении. В результате многие сотни тысяч человек (курсив наш. — Ф. Л.), не находившихся в эту ночь в данном помещении вследствие работы в ночной смене или поездки в гости, на охоту или в другие места, где они не могли быть переписаны, оказались вычеркнутыми из переписных листов»37. В более поздней работе, написанной П. Г. Подъячих совместно с А. М. Востриковой (1969 г.), более осмотрительно говорится об общих «серьезных недостатках в организации переписи» 1937 г.; основной дефект этой переписи авторы видят «в неполноте учета населения»; причиной  неполноты  считают  главным  образом  пресловутую «краткую памятку для счетчика»  (которая уже не именуется «вредительской»); полагают, что вследствие этого 6 января были необоснованно вычеркнуты из переписных листов не «многие сотни тысяч» (как писал П. Г. Подъячих ранее), а в более общей форме: «... много таких лиц, которые нигде не могли быть переписаны»38.

VIII

Абсолютная численность жителей, вообще не зарегистрированных при переписи 1937 г., не была, да и едва ли могла быть установленной. Практически суммарный недоучет населения в 1937 г. мог возникнуть по четырем главным причинам.

1. В списках населенных мест, списках отдельно расположенных строений, домовладений и т. д. могли быть пропуски строений и даже мелких (особенно сельских) населенных пунктов — пропуски, не обнаруженные ни 1—5 января, ни даже 7—11 января при контрольных обходах. Обозначим суммарный недоучет населе­ния по этой причине через α39.

2. При заполнении переписных листов в помещениях, хотя и значившихся в названных списках, в листы чисто случайно не были внесены ни предварительно, ни в день переписи, ни даже при контрольных обходах некоторые жители, физически наличные в критический момент переписи (ночевавшие с 5 на 6 января). Обозначим суммарный недоучет населения по этой чисто случайной причине через β.

3. Вследствие неправильного понимания инструкции о заполнении переписного листа, или «Памятки», или обоих этих документов счетчиками и даже контролерами-инструкторами 6 января была необоснованно вычеркнута, а 7—11 января не была восстановлена  в переписных листах часть случайно отсутствовавшего населения, подлежавшего регистрации. Обозначим недоучет населения по этой причине через γ.

4. Наконец, могла оказаться незарегистрированной некоторая часть ∆ жителей, находившихся в критический момент переписи в пути: в поездах и на пароходах, а также на вокзалах, станциях, в портах, на пристанях и т. п. в ожидании средств сообщения.

Недоучет α, весьма вероятный при спешной подготовке переписи 1937 г. и вдобавок легко поддававшийся выяснению уже после переписи, почему-то оставался вне поля зрения авторов, писавших об этой переписи (за исключением П. И. Пустохода)40; между тем численность α могла быть немалой. Относительно ничтожной должна была быть численность β, тем более что ее могли частично компенсировать чисто случайные же записи противоположного характера, как-то: случайно не вычеркнутые фамилии лиц, умерших незадолго до критического момента, лиц, выехавших перед полуночью в другие города, и т. п. Достаточно велик мог быть недоучет ∆ пассажиров на железнодорожных вокзалах и в поездах вследствие относительной трудности их регистрации; однако и к численности ∆ обычно проявляли малый интерес. Зато с первых же месяцев после переписи общее внимание было явно сосредоточено на недоучете численности γ, в котором официальная точка зрения видела единственную причину якобы сильной ошибочности преуменьшенных итогов переписи 1937 г. За истекшую треть века такая точка зрения, в сущности, не изменилась, разве только в связи с общим пересмотром взглядов на события конца 30-х годов постепенно исчезли оценки переписи 1937 г. как «вредительской» или такие нелестные характеристики ее руководителей, как «вредители» или «враги народа».

Как велика все же была, вернее, как велика могла быть неучтенная в 1937 г. численность γ той части наличного (в демографическом смысле) населения, которая лишь случайно отсутствовала в помещениях, где она постоянно жила, и потому подлежала регистрации? Каково могло быть статистическое выражение таких «нестатистических» оценок этой численности γ, как «многие сотни тысяч», или, даже еще проще, как «многие лица»? Следует ли понимать под «многими сотнями тысяч», скажем, 300, или 800, или 1500 тыс. человек?

Посильный ответ на этот вопрос, пусть даже грубо приближенный, не утратил и ныне значения — ив собственно демографическом, и в социально-политическом отношении. Однако ответить на него теперь, спустя треть века после переписи 1937 г.41, естественно, много труднее, чем это было в годы, достаточно близкие к переписи. Попытка такого ответа содержится в предположительном расчете, прилагаемом к нашей статье. Предварим его некоторыми общими замечаниями.

Статистические источники, которые могли быть положены в основание подобного расчета, крайне скудны. Оценки численности населения СССР 1931 —1937 гг. в текущей статистике населения ЦУНХУ были сильно преувеличены. Единственный статистический сборник общего содержания, вышедший за все время от переписи 1937 г. до 1956 г., достаточно краткий (200 с.) — это сборник «Социалистическое строительство Союза ССР (1933— 1938 гг.)», изданный в 1939 г.42; его некоторые данные были впоследствии уточнены в публикациях ЦСУ СССР в 60-е годы. Во всех этих источниках приводятся данные, относящиеся не к началу 1937 г., а к его концу, или же средние годовые; аналогичные данные за 1936 г. в тех же источниках вообще отсутствуют, что дополнительно осложняло расчет.

Наш расчет основан на следующих исходных допущениях:

1) население, физически наличное в помещениях в критический момент переписи, было зарегистрировано достаточно точно (так что α ≈ 0);

2) в день переписи 6 января счетчики ошибочно вычеркивали в среднем 40 % случайно отсутствовавшего, но подлежавшего регистрации населения (40 % );

3) при сплошных контрольных обходах 7—11 января в перепис­ных листах было восстановлено 30 % );

4) однако при этом сами контролеры-инструкторы вследствие собственного неправильного понимания инструкции и «Памятки для счетчика» вносили в переписные листы дополнительные новые ошибки, повлекшие необоснованное устранение из переписных листов 5% ; так что результативная численность части , оказавшейся  в  конце  концов  не учтенной, составила 15% .

Процентные доли 40 и 5 %, условно принятые для расчета, нарочито преувеличены; следовательно, несомненно преувеличена и результативная доля 15 %; поэтому итог всего расчета выясняет максимально возможную численность γ населения, не учтенного в переписных листах по завершении переписи. Расчет произведен обособленно для каждой из категорий и групп населения, перечисленных в постановлении СНК СССР о переписи 1937 г. и в инструкции ЦУНХУ (работники ночной смены; дежурившие на постах или в учреждениях; работавшие ночью железнодорожники и т. д.).

Сводя воедино пять частных результатов ε1, ε2, ..., ε5 нашего предположительного расчета для разных категорий и групп, находим следующие возможные, в сущности максимально возможные размеры γ, ∆ и суммарного недоучета населения при переписи 1937 г. (в тыс. человек):

ε1=204

γ=273

ε2=45

ε3=24

ε4=12,6

∆=126

ε5=113,4

Σε=399

Наш предположительный расчет приводит к любопытным выводам. Недоучет γ, вызываемый ошибочным пониманием инструкции ЦУНХУ и разнобоем инструкции и «Памятки для счетчика», едва ли мог превысить 273 тыс. человек (т. е. далек от «многих сотен тысяч», о которых в 50-е годы неосмотрительно писал П. Г. Подъячих). Вместе с тем отнюдь не малый недоучет, ∆=126 тыс. человек, был возможен при переписи пассажиров на вокзалах и в поездах (почти треть всего недоучета Σε), что, однако, обычно оставалось в тени, не привлекая к себе должного внимания. Добавив к 399 тыс. человек еще 50 тыс. как дополнительную поправку на возможный недоучет прочих категорий и групп населения, например выехавших с вечера 5 января на базар или в извоз (см. замечание о них в нашем «Предполо­жительном расчете») и т. п., — получим округленно 450 тыс. человек. Но и этот максимально возможный суммарный недоучет мог составить всего лишь около 1/3 % населения СССР, заре­гистрированного при переписи 1937 г. Следовательно, не в факте недоучета населения — факте самом по себе, конечно, печальном, но все же не повлекшем сколько-нибудь значительного искажения общей численности населения, заключалась причина отвержения итогов переписи 1937 г. уже вскоре по ее окончании.

IX

Для понимания обстоятельств и причин, приведших в январе 1937 г. к немалому расхождению между ожидавшейся численностью населения и данными переписи, необходимо принять во внимание следующее.

На протяжении одиннадцати лет между переписями 1926 и 1937 г. последовательно публикуемые ЦУНХУ официальные оценки численности населения СССР были, как это оказалось в дальнейшем (и о чем мы уже говорили), сильно преувеличенными — главным образом вследствие систематического недоучета смертности  в текущей  статистике  населения.  Статистические ежегодники и справочники тех лет, издаваемые ЦУНХУ43, содержали следующий ряд переписных данных и текущих оценок численности населения в 1926—1934 гг. (см. графу 2 нашей сводной табл. 2, млн человек):

Перепись 17.XII 1926 г.

147,0

Оценка на 1.1 1929 г.

154,3

»   на 1.1 1931 г.

160,5

»   на 1.1 1933 г.

165,7

»   на 1.1 1934 г.

168,0

Основываясь на оценках ЦУНХУ, И. В. Сталин в Политическом отчете Центрального Комитета XVI съезду ВКП (б) 27 июня 1930 г. сообщил, что «ежегодный прирост населения составляет у нас более 3 миллионов душ»44. Отсюда стала общепринятой в начале 30-х годов приближенная оценка годового прироста населения в 3 млн человек (часто с добавлением образного сравнения: «Целая Финляндия!»). В Отчетном докладе XVII съезду партии 26 января 1934 г. И. В. Сталин назвал следующие данные за трехлетие 1930—1933: « ... мы имеем за отчетный период: ... рост населения Союза ССР со 160,5 млн человек в конце 1930 года до 168 млн в конце 1933 года ... »45.

В соответствии с оценками численности на 1 января 1934 г. и ежегодного прироста население должно было достигнуть к началу 1937 г. (т.е. через трехлетие) приблизительно
168 млн + 3 млн • 3=177 млн.

Почти то же давал и прогноз пятилетнего плана:

180,7 млн.

— 3 млн.

= 177,7 млн.

(на конец 1937 г.)

(прирост за 1937 г.)

(на начало 1937 г.)

Не кто иной, как И. А. Краваль, начальник ЦУНХУ, всего лишь за месяц до переписи писал и в своей журнальной статье, и в брошюре о предстоящей переписи: «Трудность заключается в том, что необходимо собрать полные и точные данные о 170 с лишним миллионах населения, разбросанного по одной шестой части земного шара».46. Поэтому численность населения, фактически зарегистрированного при переписи 6 января 1937 г. (очевидно, меньшая чем 164 млн), даже по внесении поправки на недоучет (о чем пишет В. Н. Старовский, не называя, впрочем, величины поправки), т.е. численность 164 млн, явилась полнейшей неожиданностью. Однако не менее, в сущности, неожиданными следовало признать через два года и точные результаты переписи 15 января 1939 г., именно 170,47 млн вместо 168 млн+З млн • 5= 183 млн или даже 180,7 млн + 3 млн = 183,7 млн, как это вытекало по меньшей мере из предшествующих необоснованных оценок и расчетов.

Таким образом, результаты переписи 1939 г. явились повторным и на этот раз бесспорным доказательством огромного преувеличения оценок численности населения, которые публиковало до этой переписи ЦУНХУ, исходя из ошибочных данных текущей статистики населения. Напомним, что в Отчетном докладе на XVIII съезде партии 10 марта 1939 г. (т. е. через два месяца после новой переписи) И. В. Сталин уже назвал численность населения СССР в 170 млн, не сопроводив ее, впрочем, никакими сопоставлениями или комментариями 47 .

Небывало значительное расхождение между результатами переписи 1937 г. и предположительными оценками ЦУНХУ (а особенно второго пятилетнего плана) — расхождение по меньшей мере в 13 млн человек — вскоре стали объяснять преднамеренными «вредительскими» действиями руководителей переписи, якобы поставившими целью всячески преуменьшить ее будущие данные. Главную причину зла видели во «вредительской» «Памятке для счетчика».

Большинство руководителей переписи подверглось весной 1937 г. репрессиям. Среди них были, в частности, И. А. Краваль (на которого как «на начальника ЦУНХУ, непосредственно осуществляющего руководство переписью», статья 10 постановления СНК СССР от 28 апреля 1936 г. возлагала «ответственность за производство переписи по Союзу ССР»), О. А. Квиткин (начальник Бюро всесоюзной переписи населения) и Л. С. Бранд (его заместитель). Репрессии постигли и некоторых других работников ЦУНХУ, близко стоявших к переписи (например, Ю. М. Сикру)48. Впоследствии (в 50—60-е годы) все они были реабилитированы — одни прижизненно, другие посмертно 49.

25 сентября того же 1937 г. организация, методика и итоговые данные переписи были обсуждены на заседании СНК СССР. В постановлении СНК, принятом тогда же, было сказано: «Ввиду того, что Всесоюзная перепись населения 6 января 1937 года была произведена Центральным управлением народнохозяйственного учета Госплана СССР с грубейшим нарушением элементарных основ статистической науки, а также с нарушением утвержденных правительством инструкций, Совет Народных Комиссаров Союза ССР постановляет:

  1. Признать  организацию  переписи  неудовлетворительной и самые материалы переписи дефектными.
  2. Обязать Центральное управление народнохозяйственного учета Госплана СССР произвести Всесоюзную перепись населения в январе месяце 1939 года»50.

При организации новой переписи населения были учтены существенные ошибки переписи 1937 г. В первую очередь была отвергнута несостоятельная идея «однодневности» переписи. Был устранен из программы вопрос о религии. Для опроса населения были отведены 7 дней в городских поселениях и 10 — в сельских; для контрольных обходов, вместо прежнего 5-дневного срока, был установлен 10-дневный. Благодаря этому вдвое с лишним (как мы уже упоминали) уменьшилось необходимое число счетчиков и инструкторов-контролеров. Как дополнительная гарантия полноты и точности регистрации населения в инструментарий переписи были впервые введены «Контрольный бланк» и «Справка» о прохождении переписи. Новшеством стал переход к учету наличного и постоянного населения страны, следовательно, и населения, временно отсутствующего.

2 июня 1939 г. вместе с краткими предварительными итогами переписи в центральной прессе было опубликовано следующее сообщение: «Совет Народных Комиссаров СССР заслушал сообщение Госплана СССР о результатах переписи населения 1939 года и отметил, что перепись произведена ЦУНХУ Госплана СССР правильно, в соответствии с указаниями Правительства и требованиями статистической науки.

Совет Народных Комиссаров СССР объявил благодарность работникам переписи населения 1939 года»51.

За успешную работу при этой переписи Президиум Верхов­ного Совета СССР наградил 80 особо отличившихся работников ЦУНХУ орденами и медалями Союза ССР.

X

В заключение — несколько необходимых слов о «вредительском» характере переписи 1937 г.

Постановление СНК СССР от 25 сентября 1937 г., полностью приведенное нами, содержит как результат всестороннего обсуждения вопроса весьма суровую критику и организации, и методики, и материалов переписи 1937 г. Однако и по букве, и по духу текста оно далеко от характеристики этой переписи как «вредительской».

В 1965 г. был издан первый в СССР «Статистический словарь» (главный редактор — А. И. Ежов, его заместители — А. Я. Боярский и Т. В. Рябушкин)52; все члены его Главной редакции были свидетелями, а многие — участниками переписи 1937 г., достаточно близко и хорошо знакомыми с практикой этой переписи. В статье «Перепись населения 1937 года в СССР» объективно говорится: «В организации и проведении П.н. 1937 имелись недостатки. Напр., в памятке для счетчика, отпечатанной на переписном листе, вопреки инструкции предлагалось вычеркивать из переписных листов всех не ночевавших в данном помещении в ночь с 5 на 6 января. Это привело к недоучету численности населения, так как в ряде случаев были вычеркнуты лица, которые нигде в другом месте не могли быть переписаны»53. Ни прямых слов, ни косвенных намеков на «вредительство» при совершении переписи в статье нет.

В 1967 г. вышел в свет первый в СССР «Курс демографии» (уже упоминавшийся нами по другому поводу). По компетентному суждению авторов этого курса — виднейших современных советских демографов, в большинстве своем научных сотрудников НИИ ЦСУ СССР, при переписи населения 1937 г. «были допущены методологические ошибки (однодневный срок для проведения переписи, неточности в инструкциях). Однако эти ошибки не давали никаких оснований для обвинения руководителей переписи в сознательном искажении ее данных и объявления их „вредителями"»54.

Что же касается политически нелестных, утрированно резких, но столь же незаслуженных эпитетов, на которые в прошлом не скупились некоторые авторы, характеризуя руководителей переписи 1937 г., то пусть история оставит все эти характеристики на их совести как непродуманную дань некоторых современников тяжелым условиям и дурным обычаям времени.


1 Название статьи в оригинале: Перепись населения 1937 года. Публикуется по изданию: Демографические процессы в СССР. М., Наука, 1990, с. 174-203
2 Статья написана в 1972 г. Публикуется впервые. – Ред.
3 Справочный материал к докладу о проведении Всесоюзной переписи населения 1970 г. М., 1968. См. строку: «Годы проведения переписей населения» на с. 19, где 1937 г. отсутствует. То же повторено при перепечатке доклада и «Справоч­ного материала» к нему в стенографическом отчете совещания 1968 г. (Все­союзное совещание статистиков 22—26 апреля 1968 г.: Стеногр. отчет. М., 1969. С. 726).
4 Старовский В. Н. Методика исследования элементов роста народонаселения // Вестн. статистики. 1964. № 11. С. 11.
5 В. Г. Михайловский скончался 11 октября 1926 г. — Примеч. ред
6 О. А. Квиткин был видным партийным работником-революционером (партий­ные имена — Панов, Петров); вел работу в Орле, Брянске и Костроме. В 1901 г. за участие в выступлении рабочих в Бежице был выслан на три года в Вологод­скую губернию под гласный надзор полиции. В 1904 г. вступил в ряды РСДРП; был участником III, IV и V съездов партии (от Орловской, Костромской и Иваново-Вознесенской организаций); в 1906 г. — член Московского областного бюро партии. В годы реакции вынужден был эмигрировать в Париж; с 1908 г. отошел от политической деятельности. В бытность в Париже окончил Сорбонну. Главные источники биографических сведений об О. А. Квиткине: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 10. С. 527; Третий съезд РСДРП, 1905 г.: Протоколы. М., 1959. С. 737; К истории советской государственной статистики: Справочник о руководящих кадрах ЦСУ и статистических управлений союзных республик, научных и известных практических работниках советской статистики (1918— 1959). М., 1959. С. 70—71 (фоторотапринт; указаны научные труды О. А. Квиткина; ошибочно помечен год его смерти 1939 вместо 1937). (См. также: Советская демография за 70 лет: Из истории науки. М., 1987. С. 29; Чертова Г. И. Квит­кин // Демографический энциклопедический словарь. М., 1985. С. 183; С. И. Пи­рожков установил, что О. А. Квиткин скончался в 1939 г. — Примеч. ред.
7 Михаил Вениаминович Курман скончался 4 июля 1980 г. — Примеч. ред
8 СЗ. 1936. Ст. 237
9 СЗ. 1936. Ст. 238
10 Об организации и программе переписи 1937 г. см. также: Гозулов А. И. Переписи населения СССР и капиталистических стран. М., 1936. С. 303—336. — Примеч. ред
11 См. п. 5 постановления СНК СССР и дословно его повторяющий п. 7 общей инструкции ЦУНХУ.
12 В переписях 1979 и 1989 г. принята развернутая формулировка: учитывались четыре категории брачного состояния: никогда не состоявшие в браке; состоя­щие в браке; вдовые; разведенные, разошедшиеся. — Примеч. ред
13 Инструкция Центрального управления народнохозяйственного учета Госплана СССР по заполнению переписного листа Всесоюзной переписи населения 1937 г. М., 1936. С. 2. — Примеч. ред
14 Напомним, что при первой советской переписи населения (1920 г.) проект личного листка содержал вопрос о вероисповедании. При окончательном ут­верждении инструментария переписи Совет Народных Комиссаров 11 мая 1920 г., по предложению В. И. Ленина, исключил этот вопрос из личного листка (см.: В. И. Ленин. Об организации советской статистики. М., 1956. С. 15)
15 Курс демографии. М., 1967. С. 64
16 Там же. С. 65
17 Для удобства дальнейшего изложения мы кратко обозначаем: Постановление СНК СССР об этой переписи — как документ № 1; одновременно утвержденную СНК Инструкцию ЦУНХУ о заполнении переписного листа — как документ № 2; изданную позднее (и не подпавшую под утверждение СНК СССР) общую Инструкцию ЦУНХУ об организации подготовки и проведения переписи — как документ № 3. Числа в скобках позади выдержек из них — номера пунктов в этих документах
18 П. Г. Подъячих в монографии «Всесоюзная перепись населения 1939 г.» (2-е изд. М., 1957), сопоставив персонал переписей 1937 и 1939 гг., писал, что «число счетчиков и инструкторов-контролеров в 1939 г. было почти в 3,5 раза меньше, чем в 1937 г.» (С. 16). Его расчет явно ошибочен, отношение 3,5 : 1 сильно преувеличено. Как видно из приводимых нами данных, совокупная числен­ность счетчиков и инструкторов-контролеров в 1939 г. уменьшилась по сравне­нию с их численностью 1937 г. не более чем в 2,3 раза. Однако и такое умень­шение весьма знаменательно. (Для 1937 г. Ф. Д. Лившиц приводит оценку не фактического числа счетчиков и контролеров-инструкторов, а предполагав­шуюся по расчетам ЦУНХУ, тогда как П. Г. Подъячих располагал, вероятно, сведениями об их фактической численности. Однако суть вывода от этого не ме­няется. — Примеч. ред.)
19 Сергей Константинович Неслуховский скончался 3 июля 1973 г. — Примеч. ред
20 Подъячих П. Г. Указ. соч. С. 16.
21 Воблый В. К., Пустоход П. И. Переписи населения: (Их история и организация). М.; Л., 1940. С. 129—130
22 Краваль И. А. Всесоюзная перепись населения 1937 года // План. 1936. № 21. В конце текста статьи И. А. Краваля имеется пометка о перепечатке ее из журнала «Большевик» (1936. № 21).
23 Всесоюзная перепись населения 1937 года: Материал для докладчиков. Л., 1936.
24 Старовский В. Н. Указ. соч. С. 11. Статья В. Н. Старовского в «Вестнике статистики» — переработанный и объединенный текст двух его докладов, сде­ланных ранее в Академии наук СССР и опубликованных в «Вестнике АН СССР» (1960. № 2; 1962. № 5; см. примечание редакции «Вестника статистики», на с. 3). Однако ни в одном из докладов о переписи 1937 г. не упоминалось, и числен­ность 164 млн названа не была.
25 Второй пятилетний план развития народного хозяйства СССР. М., 1934. Т. 1. С. 353, 503. — Примеч. ред. Струмилин С. Г. Наши трудовые ресурсы и перспективы. М., 1922. С. 15.
26 Там же. С. 6. Там же. С. 8—9.
27 Там же. С. 6.
28 Там же. С. 8—9.
29 Оригинал таблицы был сконструирован статистически некорректно. В ее заго­ловке общей единицей измерения всех данных указан млн чел., между тем как она содержит и абсолютные величины — в млн человек, и относительные —в процентах.В графах 1—3 для большей выразительности таблицы мы раздвинули в срав­нении с ее оригиналом данные двух вариантов исчисления — А и Б.
30 Второй пятилетний план развития народного хозяйства СССР. С. 353.
31 Там же. С. 354.
32 Там же.
33 Там же.
34 См.: Паевский В. В. О перспективных исчислениях населения: Работы Демогра­фического института Академии наук//Вестн. АН СССР. 1933. № 1. С. 1 — 12.
35 Можно лишь пожалеть, что авторы «Курса демографии» (1967) в большом разделе о методах перспективного исчисления населения (с. 263—278) не нашли возможным ни рассмотреть методику исчислений С. Г. Струмилина, чни дать ей оценку с позиций современной демографической науки и статистики, ни хотя бы упомянуть о ней.
36 Воблый В. К., Пустоход П. И. Указ. соч. С. 129.
37 Подъячих П. Г. Статистика населения // История совет­ской государственной статистики. 2-е изд. М., 1969. С. 372
38 Вострикова А. М., Подъячих П. Г. Статистика населения // История совет­ской государственной статистики. 2-е изд. М., 1969. С. 372.
39 Напомним, что даже общие итоги достаточно точной переписи населения 1939 г. и данные о распределении населения на городское и сельское, впервые опубликованные в центральной прессе 2 июня 1939 г., а затем в сборнике «Социалистическое строительство СССР (1933—1938 гг.)», вышедшем в свет в августе 1939 г., были в дальнейшем дополнительно уточнены (приблизительно на 200 тыс. человек). Но стали известны эти уточнения лишь летом 1956 г. из статистического сборника «Народное хозяйство СССР» — первого, изданного после 17-летнего перерыва в подобных публикациях в СССР (следовательно, и через 17 лет после переписи населения 1939 г.). Главные уточнения приведены в следующей таблице (для населения, подлежавшего переписи, т. е. в границах СССР до 17 сентября 1939 г.).

Население СССР

Время публикации данных

Население

Время публикации данных

Население

Городское

Сель-ское

Всего

Городское

Сель-ское

Всего

2 июня 1939 г. млн человек

55.910

114,557

170,467

1956 г.млн человек

56,1

114,5

170,6

%

32,8

67,2

100

%

32,9

67,1

100

40 См.: Воблый В. К., Пустоход П. И. Указ. соч. С. 129.
41 Напоминаем, что статья написана в 1972 г. — Примеч. ред.
42 Социалистическое строительство Союза ССР (1933—1938 гг.). М., 1939
43 См., например: Краткий статистический справочник. М., 1935. С. 95; Социали­стическое строительство. М., 1936. С. XXX.
44 Сталин И. В. Соч. М., 1955. Т. 12. С. 299.
45 Сталин И. В. Вопросы ленинизма. 11-е изд. М., 1952. С. 495.
46 Краваль И. А. Всесоюзная перепись населения 1937 года. С. 17.
47 Сталин И. В. Вопросы ленинизма. 11-е изд. С. 617.
48 Арест руководителей переписи 1937 г. положил начало широкой волне репрес­сий работников центрального и местных управлений государственной статистики. — Примеч. ред.
49 И. А. Краваль скончался в 1939 г.; см.: К истории советской государственной статистики: Справочник о руководящих кадрах ЦСУ и статистических управле­ний союзных республик, научных и известных практических работниках совет­ской статистики (1918—1959). М., 1959. (Фоторотапринт). С. 77. О. А. Квиткин, как мы уже упоминали, умер в 1937 г.; Л. С. Бранд — в 1939 г. (О. А. Квиткин погиб в 1939 г. — см. сноску 4. Л. С. Бранд умер в лагере 11 июня 1942 г. — Примеч. ред.)
50 С. 3. 1937. № 65. Ст. 292.
51 Правда. 1939. 2 июня.
52 Статистический словарь. М., 1965.
53 Там же. С. 411.
54 Курс демографии. М., 1967. С. 63.

Вернуться назад
Версия для печати Версия для печати
Вернуться в начало

demoscope@demoscope.ru  
© Демоскоп Weekly
ISSN 1726-2887

Демоскоп Weekly издается при поддержке:
Фонда ООН по народонаселению (UNFPA) - www.unfpa.org (c 2001 г.)
Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. Макартуров - www.macfound.ru (с 2004 г.)
Российского гуманитарного научного фонда - www.rfh.ru (с 2004 г.)
Национального института демографических исследований (INED) - www.ined.fr (с 2004 г.)
ЮНЕСКО - portal.unesco.org (2001), Бюро ЮНЕСКО в Москве - www.unesco.ru (2005)
Института "Открытое общество" (Фонд Сороса) - www.osi.ru (2001-2002)


Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки.