Преступление и наказание в России
		Виктор ЛУНЕЕВ

Преступность и судимость

Пытаясь статистически соотнести преступность и судимость, нелишне напомнить, что это не совсем сопоставимые явления. Преступность исчисляется в фактах, а судимость, как и выявленные правонарушители, в лицах. Но мы попробуем их сопоставить, приняв за точку отсчета уровень учтенной преступности (рис. 4).

Рисунок 4. Число зарегистрированных преступлений, выявленных правонарушителей и осужденных в СССР в 1961-1991 годах

Отношение общего числа осужденных (27,5 млн.) к общему числу учтенных преступлений (43,5 млн.) в 1961-1991 годах составило 63,2%. В предыдущие годы (1923-1960 годы) общее число осужденных оценивается в 45-50 млн. человек. По неполным данным, только в Российской Федерации в 1923-1953 годах было осуждено более 41 млн. человек¹³.

Соотношение уровней учтенных преступлений, выявленных правонарушителей и осужденных в СССР в 1961-1991 годах (время действия в Союзе уголовного законодательства 60-х годов, позволяющего говорить об определенной сопоставимости данных) указывает, с одной стороны, на их тесную взаимосвязь, а с другой - на криминологически значимые различия.

В течение 1961-1982 годов (период застоя), когда в стране не происходило резких криминологически значимых изменений, преступность и судимость увеличивались постепенно и почти равномерно. Они различались лишь по приросту. Среднегодовой темп прироста преступности составлял 3,05%, а судимости - 1,75%. Это увеличивало ножницы между их динамическими кривыми. В 1961 году доля судимости в структуре преступности составляла 91,1, а в 1982 году - 69,4%.

Андроповская требовательность к правоохранительным органам привела к всплеску учтенной преступности (+21,7%). Качнулась в этом же направлении и судимость (+6,5%), но в 3 раза меньше, так как раскрываемость возросшей преступности не увеличилась. В 1984 году с уходом "требовательного вождя" учтенная преступность увеличилась лишь на 0,6, а судимость (дела предшествующего года) - на 5,3%.

Горбачевская перестройка, начавшаяся с волюнтаристской борьбы с пьянством (1986-1987 годы) и непросчитанных политических изменений, увеличила ножницы между преступностью и судимостью: преступность после некоторого спада в период кампании борьбы с пьянством стала расти, а судимость продолжала снижаться. Темпы прироста (снижения) их, соответственно, составили в 1987 году -9,5 и -25,5, в 1988 году +3,8 и -25,5, в 1989 году +31,8 и +0,8. "Доля" судимости в "структуре" преступности в этом году снизилась до самой низкой величины - 27,3%. По сравнению с 1961 годом она снизилась в 3,3 раза.

К концу существования СССР уровни преступности, числа выявленных правонарушителей и осужденных существенно разошлись. Если в 1961 году они соотносились как 100 (преступность) : 111,1 (выявленные правонарушители) : 91,1 (судимость), то в 1991 году как 100 : 46,1 : 28,5. Условно принимая процент выявленных правонарушителей и осужденных за некие индикаторы социально-правового контроля над преступностью, можно сказать, что он снизился более чем в 3 раза. И это произошло в стране с традиционно жестким контролем над поведением, деятельностью и даже мыслями людей. Народ получил определенную политическую и некоторую экономическую свободу, правда, мало чем обеспеченную; преступники получили чуть ли не абсолютную свободу для своей противоправной деятельности. Государство не в состоянии было цивилизованно защитить от преступных посягательств ни свою целостность, ни свою собственность, ни своих граждан. Именно в этот период серьезного ослабления государственности в условиях идеологического и нравственного безвременья и началась обвальная криминализация практически всех общественных отношений.

Было бы односторонне оценивать динамику соотношения уровней преступности и судимости в СССР только как результат неоправданного, криминогенного по своей сути ослабления социально-правового контроля в последние годы существования Союза. Пролог этих тенденций наметился в середине 60-х годов, с началом постепенного роста преступности по мировым законам: быстрее, чем численность населения. И это было, скорее всего, стихийным и закономерным "дрейфом" страны от сталинизма. Обратимся к более объективным данным - динамике уровней преступности и судимости, рассчитанных на 100 тысяч населения (рис. 5).

Рисунок 5. Коэффициенты преступности и судимости в 1961-1991 годах, на 100 тысяч человек

В 1961 году в СССР регистрировалось 406 преступлений и 370 осужденных на 100 тысяч населения. После некоторого спада рассматриваемых показателей в короткий период эйфории "приближения" к коммунизму в 1965 году было зафиксировано 328 преступлений и 249 осужденных на 100 тысяч населения - самый низкий уровень. Некоторая демократизация правосудия в этот период сочеталась с идеологическим "искоренением" преступности. После смены курса коэффициент преступности стал устойчиво расти, а коэффициент судимости, за исключением некоторых лет, изменялся мало. Первый за 1961-1991 годы увеличился в 2,7 раза, второй снизился на 14%.

Расхождение "кривых" преступности и судимости, как их ни рассматривать, создает впечатление, что снижение социально-правового контроля преступности обусловлено неадекватной судебной деятельностью. Эта версия активно поддерживалась следственными органами и даже некоторыми средствами массовой информации. Судей обвиняли в завышенной требовательности к доказательствам вины, уклонении от рассмотрения сложных уголовных дел, необоснованном возвращении их на дополнительное расследование, мягкости выносимых приговоров, оправдании опасных преступников и т.д. Такие факты были. В эти годы у судей и работников правоохранительных органов под влиянием массированной, как справедливой, так и огульной, критики появилась боязнь ассоциироваться с прежней, "сталинской", практикой уголовного правосудия. Суды освобождались от партийной опеки, снимали с себя ответственность за борьбу с преступностью, приобретали некоторую независимость и даже демонстрировали ее.

Тем не менее, уголовно-правовой контроль над преступностью в СССР в эти годы был ослаблен не только на стадии судебных решений, но и на этапе предварительного следствия и дознания. Такой вывод подтверждается фактическими данными (табл. 2).

Таблица 2. Основные показатели преступности и судимости в СССР в 1985-1991 годах (%)

Как видно из табл. 2, основное снижение в системе уголовно-правового контроля преступности во время так называемой перестройки претерпели раскрываемость преступлений, выявляемость правонарушителей, привлечение к уголовной ответственности виновных с одновременным ростом освобождения их от нее. С этим коррелировала и судебная деятельность: уровень судимости снижался, а число оправданных подсудимых противоречиво росло.

В конце 80-х годов, главным образом в связи с существенным ухудшением работы органов предварительного расследования, три правонарушителя из четырех (только по учтенным преступлениям) не несли судебной ответственности. В 1990-1991 годах раскрываемость преступлений, выявляемость правонарушителей и передача уголовных дел в суд продолжали снижаться, а освобождение от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям на стадии предварительного следствия - расти. Последнюю тенденцию нельзя оценивать однозначно, ибо часть дел прекращалась в связи со слабостью доказательств, которые не "выдержали" бы открытого судебного разбирательства, а другая часть - в связи с освобождением от уголовной ответственности лиц, которых можно исправить и без привлечения к суду.

Удельный вес осужденных в структуре лиц, переданных в суд, за последние 30 лет существования СССР практически сохранялся на одном уровне - 99,7, 99,0, 99,8, 99,3% от числа переданных, тогда как абсолютное число оправданных при растущем числе подсудимых постоянно снижалось, в 1983-1985 годах составляло всего 14-15% от уровня 1961 года, затем снова повысилось к 1990 году до 29% от этого уровня. Доля оправданных в структуре лиц, дела о которых рассмотрены судами, изменялась соответственно от 2,3% до 0,2 и 0,7%. Представленные на рис. 6 данные при их изолированной оценке можно трактовать как тенденцию к определенному усилению судебной репрессивности. Снижение судебных оправданий с 1961 года (вступление в силу УК РСФСР 1960 года) до 1983 года свидетельствует об этом.

Рисунок 6. Динамика числа подсудимых и осужденных в 1961-1990 годах, тыс. человек (левая шкала) и % (правая шкала)

В те годы интенсивный рост учтенной преступности сопровождался одновременным ростом безнаказанности (трое преступников из четверых оставались безнаказанными). В связи с этим система уголовной юстиции (в том числе суды, как "крайние") подвергалась жесткой критике в средствах массовой информации. Суды на это, соответственно, реагировали. Но, как мы видели, доля осужденных в структуре подсудимых оставалась практически на одном уровне (свыше 99%), снижались лишь оправдания. Однако это снижение обусловливалось не только реакцией судов на критику, но и обоснованной боязнью органов предварительного расследования передавать в суды слабо расследованные дела. Они прекращались по нереабилитирующим основаниям на стадии следствия и дознания. В те годы широко практиковалась передача виновного на поруки, в товарищеский суд, в связи с изменением обстановки и т.д., где требования к доказательствам вины были существенно занижены. Таким образом, до суда доходили более или менее качественно расследованные дела.

В 1961 году число оправданных составляло 18837 человек (2,3% от всех лиц, в отношении которых были вынесены судебные приговоры). К 1985 году оно сократилось в 6,5 раза - до 2909 человек (0,2%). Логика этих изменений укладывается в формулу: чем выше преступность, тем меньше оправданных. Качество расследования за эти годы не улучшалось. А значит, суды в соответствии с советской доктриной считали себя субъектами борьбы с преступностью: рост преступности усиливал их репрессивность.

За время перестройки такой подход пересматривался. Суд обоснованно исключался из системы правоохранительных органов. Он не может нести ответственность за рост преступности. Ограничены возможности в этом и других органов уголовной юстиции, контроль над преступностью которых является их основной функцией. В то же время не следует забывать, что уголовный суд входит в систему уголовной юстиции и вынесенные им обвинительные приговоры в отношении виновных в совершении преступлений лиц являются наиболее эффективным средством борьбы с преступностью. Однако в полемике об особой значимости судебной власти об этом забывали, чем не возвышали, а принижали уголовный суд, сводя его особую деятельность в борьбе с преступностью к роли объективного регистратора криминальных событий. Обвинительный приговор - это не регистрация преступления, а обвинение подсудимого в совершении преступления и наказание его от имени государства.

В 1985-1990 годы доля оправданных в структуре подсудимых увеличилась с 0,2 до 0,7%, а их абсолютное число достигло 5458 человек. Но и это было в 3,5 раза меньше, чем в 1961 году. Аналогичные тенденции наблюдались и при возвращении уголовных дел судом на дополнительное расследование, число которых лишь на 13% увеличилось в 1986 году, а в последующие годы снижалось.

Чем бы мы ни обосновывали характер деятельности системы уголовной юстиции в анализируемые 30 лет в СССР, сухой криминологический остаток неоднозначен: в эти годы развивался процесс демократизации ее деятельности (что, естественно, следует оценить позитивно), но он одновременно сопровождался интенсивным ростом преступности, не столько регистрируемой (она регулировалась), сколько реальной, снижением социально-правового контроля за криминалом и, как следствие последнего, - ростом латентности криминальных деяний. Все эти процессы повышали криминогенность жизни и деятельности в стране. Безнаказанность преступности самодетерминировала ее дальнейший рост.

В предперестроечные годы и в годы перестройки все эти противоречивые криминогенные процессы на фоне серьезного экономического, организационного и политического дисбаланса еще более усилились. Национальные амбициозные элиты любыми путями, в том числе криминальными и вооруженными, получили доступ к власти и собственности. Безопасность граждан в эти годы "достигла" на территории СССР (если исключить годы репрессий, войны и послевоенной разрухи) самого низкого уровня. И это было с криминологической точки зрения главным результатом перестройки.