Демографические прогнозы в современной России: Анализ результатов и выбор гипотез[1]

Архангельский В.Н.[2], Елизаров В.В.[3]
(Опубликовано в: Научные труды: Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН. М.: МАКС Пресс, 2016. С. 524-545)

Результаты демографических прогнозов. Демографический прогноз - важный этап разработки любой среднесрочной или долгосрочной стратегии социально-экономического развития. Он позволяет оценить баланс трудовых ресурсов в среднесрочной и долгосрочной перспективе. На данные прогноза опирается планирование развития и размещения объектов социальной сферы, определение перспективной потребности населения в конкретных формах медицинского обслуживания, прогнозирование расходов по социальному обеспечению, определение возможных потребностей различных социально-демографических групп населения в товарах и услугах. Прогноз численности и состава семей, а также их доходов и потребностей необходим для оценки перспектив жилищного строительства, потребности в квартирах и домах разных типов.

В свою очередь прогнозы развития экономики, социальной инфраструктуры, территориального перераспределения населения, прогнозы динамики доходов, уровня жизни и занятости населения учитываются при выработке гипотез демографического развития и выборе варианта перспективного исчисления населения, который закладывается в основу программ экономического и социального развития.

Демографический прогноз - это научно обоснованное предвидение будущей демографической ситуации, прежде всего численности и структуры населения и основных параметров движения населения (рождаемости, смертности, миграции). В основе прогноза лежат перспективные исчисления населения, расчеты, построенные на некоторых гипотезах относительно будущей динамики тех или иных показателей рождаемости и смертности[4].

Такие расчеты делаются, как правило, в нескольких вариантах[5]. Наиболее вероятный вариант перспективных исчислений обычно и считается прогнозом. Иногда прогнозом называют только общую оценку будущей численности населения. Чтобы сделать подробные расчеты, необходимы данные о численности населения по полу и возрасту на определенную дату и показатели режима воспроизводства, заданные на будущее. Основной метод расчета называется методом передвижки возрастов, в западной литературе его чаще называют методом компонент.

В зависимости от полноты исходной информации и сложности гипотез, положенных в основу исчислений, различаются перспективные исчисления:

• с постоянным режимом воспроизводства;
• с переменным режимом воспроизводства;
• с учетом миграции;
• с учетом смертности по причинам;
• с расчетом рождаемости по когортам;
• на основе модели стабильного населения и др.

Как правило, перспективные расчеты выполняются отдельно для мужского и женского населения, так как разница в повозрастной смертности может быть очень большой (так, в возрастах от 20 до 60 лет показатели смертности мужчин в России в 3-4 раза выше соответствующих повозрастных коэффициентов смертности у женщин). Используя метод передвижки возрастов, можно передвигать любую возрастную группу на любое число лет. Метод передвижки возрастов позволяет использовать информацию не только по одногодичным возрастным группам, но и по пятилетним или десятилетним (в этом случае необходимы соответствующие им коэффициенты передвижки)[6].

Демографический прогноз позволяет получить расчетные данные о численности населения и его отдельных частей (город - село, население отдельных регионов, половозрастные группы и т.п.), о будущих числах рождений и смертей, браков и разводов, о миграции и ее влиянии на численность и структуру населения, о числе семей и семейном составе населения, о возможном влиянии демографической политики на воспроизводство народонаселения.

Для оценки перспектив демографического развития России используются как прогнозы ООН и других зарубежных организаций, так и прогнозы населения, выполненные Росстатом и российскими научными учреждениями.

Достоверность прогноза зависит от точности исходной информации, источниками которой являются данные переписей населения, текущего учета демографических событий и результаты выборочных обследований населения, а также от обоснованности гипотез об изменении демографических процессов под влиянием меняющихся социально-экономических условий. Прогноз не может быть более точным, чем гипотезы, на основе которых он сделан. Одним из главных факторов, определяющих точность и достоверность прогноза, является продолжительность периода, на который делается прогноз. В демографии различают краткосрочные прогнозы (до 5 лет), среднесрочные (в пределах длины одного поколения, т.е. до 25-30 лет) и долгосрочные (30 и более лет).

Как отличаются прогнозы численности населения России, сделанные разными организациями? Покажем это на примере прогнозов численности населения России на 2010 г., сделанных в 90-е годы XX в. Период прогноза не столь уж большой: от 11 до 17 лет (табл. 1).

Таблица 1. Численность населения России в 2010 г. и ее прогнозные оценки, сделанные в 1990-е годы, млн. чел.

Источники: Демографическая ситуация в России: грозящая катастрофа или поворотный пункт. Доклад Института народнохозяйственного прогнозирования РАН. 1995; Население России. 1996. Четвертый ежегодный демографический доклад / Отв. ред. А.Г. Вишневский. 1997; Предположительная численность населения Российской Федерации до 2016 г. Стат. бюлл. М.: Госкомстат РФ, 1999; Демографическое будущее России. М., 2001; Население России. 2001. Девятый ежегодный демографический доклад / Отв. ред. А.Г. Вишневский. 2002; Population Division of the Department of Economic and Social Affairs of the United Nations Secretariat // World Population Prospects: The 2004 Revision. Режим доступа: http://esa.un.org/unpp/; Демографический ежегодник России. 2013. Стат. сб. М.: Росстат, 2013. 543 c.

Наиболее близким к реальности оказался средний вариант прогноза Центра экономической конъюнктуры 1995 г. - 142,8 млн. чел. При этом их же прогноз 1994 г. отличался более, чем на 4 млн., сильно занижая численность населения. Достаточно близким был и прогноз ООН 1994 г. - 143,1 млн. чел.

Как правило, чем меньше период прогноза, тем точнее результат. Но бывают и исключения. Так, прогноз Росстата 1999 г. занизил фактическую численность на 4,2 млн. чел., в то время как вариант 1996 г. оказался на 1,6 млн. чел. точнее. Причина в том, что быстрое падение рождаемости в 1990-е годы было, по сути, экстраполировано при принятии гипотез изменения рождаемости в первом десятилетии XXI в.

Прогноз ИСПИ РАН 1999 г. также исходил из сохранения низкой рождаемости, при этом даже высокий вариант оказался ниже фактической численности более, чем на 1,5 млн. чел. (см. табл. 1). Да и кто мог тогда предположить, что активизация демографической политики после 2006 г. существенно увеличит рождаемость и уменьшит естественную убыль населения в 3-4 раза в сравнении с серединой и второй половиной 1990-х годов.

Точность современных прогнозов, особенно долгосрочных, определяется уровнем развития теоретической и прикладной демографии, общим уровнем научного прогнозирования всех сторон социально-экономической жизни общества, а также новыми прогнозно-аналитическими возможностями, предоставляемыми современными компьютерными программами.

В конце 1990-х годов специалисты из Международного института прикладного системного анализа (IIASA) С. Щербов, В. Лутц и В. Сандерсен разработали и апробировали принципиально новый «вероятностный» или «стохастический» метод прогнозирования[7]. Прогноз, выполненный по этому методу, включает серию стохастических имитаций возможных комбинаций сценарных переменных, возникающих в случайном порядке при условии нормального распределения вероятностей появления любого из сценариев изменений рождаемости, смертности и миграции. Результаты прогноза представляют собой «пучок» траекторий, каждая из которых может реализоваться с большей или меньшей вероятностью. Задавая сценарии развития рождаемости, смертности и миграции определяют «вилку возможных траекторий» - предельно низкие и высокие значения, которые с 90-процентной вероятностью ограничивают область потенциальных изменений экзогенно задаваемых переменных.

Оценка перспективной численности населения может быть осуществлена и на основе других подходов, например, на основе модели движения населения трудовых ресурсов, позволяющей, в частности, в наиболее полном виде учесть тенденции межрегионального движения населения и рабочей силы[8].

Демографы Центра демографии и экологии человека ИНП РАН, используя этот метод, на основе серии в 1000 стохастических имитаций получили инерционные (опирающиеся на наблюдаемые тенденции) и целевые (сохранение постоянной численности населения) варианты прогноза населения России до 2050 г.[9], а позднее и до 2100 г. (экстраполяционный и стабилизационный варианты)[10].

Росстатом, как правило, осуществляется расчет трех вариантов прогноза на основе различных гипотез относительно будущих тенденций рождаемости, смертности и миграции (низкий, средний и высокий). Низкий вариант прогноза основан на экстраполяции существующих демографических тенденций, высокий вариант является нормативным и ориентирован на достижение целей, определенных в Концепции демографической политики Российской Федерации на период до 2025 года. Средний вариант прогноза считается наиболее реалистичным, в нем учтены сложившиеся демографические тенденции и принимаемые меры демографической политики[11].

Сделанные в 2010 г. варианты прогноза предполагали, что сохранение нынешних тенденций воспроизводства населения (относительно низкая рождаемость и более высокая, чем в других развитых странах, смертность) может привести к тому, что численность населения России к началу 2030 г. может сократиться до 136-139 млн. чел. (табл. 2).

Таблица 2. Прогнозные оценки численности населения России, тыс. человек

Источники: Демографический ежегодник России. 2013. Стат. сб. М.: Росстат, 2013. 543 c.; World Population Prospects: The 2010 Revision.-Population Division of the Department of Economic and Social Affairs of the United Nations Secretariat. Режим доступа: http://esa.un.org/unpd/wpp/index.Htm; Population Reference Bureau. 2010 World Population Data Sheet. Режим доступа: http://www.prb.org/pdf10Z10WPDS_Eng.pdf; Демографический прогноз до 2030 г. Изменение численности населения по вариантам прогноза. Режим доступа: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/population/demo/progn1.htm — версия 2013 г.

Вариант прогноза Росстата, сделанный в 2013 г., был более оптимистическим, учитывал как продолжение роста рождаемости, так и снижение смертности, что в итоге привело к сближению чисел родившихся и умерших, к остановке естественной убыли населения, к тому, что миграция полностью компенсировала небольшую убыль населения и обеспечивала общий прирост населения. Этот вариант прогнозировал на 2020 г. численность на 2 млн. чел. больше, а на 2030 г. – на 2,5 млн. чел. больше, чем версия 2010 г. (см. табл. 2). Еще более оптимистичным был сделанный позже прогноз с периодом до 2050 г. В сравнении с версией до 2030 г. прогнозировалась на 2020 г. численность на 0,6 млн. чел. больше, а на 2030 г. - на 1,5 млн. чел. больше.

Улучшение демографической ситуации в России учтено в прогнозах, сделанных в последние годы и зарубежными организациями.

Так версия ООН 2015 г. (средний вариант) исходит из меньшего сокращения населения России: до 138,7 млн. чел. к 2030 г. (версия 2010 г. - 136,4 млн. чел.) и до 128,2 млн. чел. к 2050 г. (версия 2010 г. - 126,2 млн. чел.)[12].

Если версия прогноза Population Reference Bureau 2015 г. прогнозировала сокращение населения России до 140,4 млн. чел. к 2030 г. и до 134,2 млн. чел. к 2050 г.[13], то всего через год (!) новая версия Population Reference Bureau 2016 г. прогнозирует куда меньшее сокращение численности населения России: до 142,6 млн. чел. к 2030 г. и до 136,4 млн. чел. к 2050 г. (без учета населения Крыма)[14]. Прибавка составила 2,2 млн. чел.

Естественно, что оценивать точность прогнозов, сделанных до 2014 г., проблематично, поскольку в 2014 г. в состав Российской Федерации вошли два новых субъекта РФ с населением около 2,3 млн. чел.

Поэтому далее сделаем акцент не на результатах прогнозов, а на гипотезах, которые были положены в основу оценки перспектив демографических процессов в этих прогнозах.

Обоснование и выбор гипотез для демографических прогнозов. Главным в демографическом прогнозировании являются не расчеты, а определение перспективных гипотез возможных изменений рождаемости, смертности и миграции. От того, насколько верно удастся их предвидеть, практически полностью зависит степень точности прогноза. Ошибки в закладываемых в прогноз показателях могут дать существенное отклонение прогноза от фактических данных, а следовательно, привести к серьезным ошибкам в социально-экономических расчетах с использованием данных демографического прогноза.

В данной статье мы подробно остановимся на анализе гипотез изменения рождаемости, смертности и продолжительности жизни, на основе которых реализуются демографические прогнозы, как Росстатом, так и научными коллективами и отдельными специалистами. Гипотезы разрабатываются на основе анализа демографических трендов, результатов исследований детерминации демографических процессов, экспертных оценок.

Одним из способов определения гипотез возможной динамики рождаемости и смертности является экстраполяция (пролонгация) тренда, имевшего место в предшествующий период. Этот тренд может быть определен по линейной или какой-либо иной функции, наилучшим образом аппроксимирующей имевшую место динамику показателей рождаемости и смертности. При этом желательно, чтобы длина предшествующего динамического ряда (тренда) была не меньше прогнозируемого периода.

Использование этого способа определения гипотез возможной динамики показателей рождаемости и смертности целесообразно тогда, когда колебания этих показателей в предшествующий период (т.е. отклонения от тренда) были невелики и носили случайный характер, а не были обусловлены влиянием каких-то факторов, действие которых может сохраниться или не сохраниться в будущем. Более того, действие этих факторов в предшествующий период может обусловить принципиально иной характер динамики показателей рождаемости или смертности в прогнозируемый период.

Например, в 1990-е годы текущие (т.е. для условного поколения) показатели рождаемости в России существенно снижались. Это происходило, в том числе, и потому, что часть рождений откладывались. Исходя только из этой динамики показателей рождаемости, можно было бы предположить продолжение этого тренда и в будущем. Однако, если снижение рождаемости в какой-то мере было связано с откладыванием рождений, то в последующие годы, скорее, можно было, наоборот, предположить некоторое повышение показателей рождаемости, т.е. изменение характера тренда. Именно это и произошло! С 2007 г. показатели рождаемости в России существенно повысились. Причин этого повышения, вероятно, несколько. Это и общее улучшение социально-экономической ситуации в стране, и, безусловно, реализация новых мер государственной помощи семьям с детьми на федеральном и региональном уровнях. При этом вряд ли будет правомерна экстраполяция сохранения той динамики рождаемости, которая имела место в этот период, на будущее, поскольку может измениться и экономическая ситуация, и поменяться акценты в государственной политике.

Можно было бы рассмотреть тренд за более длительный период времени, включающий в себя годы как снижения рождаемости, так и ее последующего повышения. Однако, это может быть обоснованно только если отклонения от тренда происходят в основном за счет изменения в календаре рождений.

Разрабатывая прогноз перспективной динамики показателей, как рождаемости, так и смертности, основанный на экстраполяции их трендов, следует также иметь в виду вероятное замедление изменения величины показателя по мере приближения к некоторым (верхним или нижним) пороговым значениям.

Следует обратить внимание еще на один аспект разработки прогнозных сценариев рождаемости и смертности. Он относится не только к рассмотренному подходу определения гипотез на основе экстраполяции трендов, но и к другим возможным подходам, которые будут рассмотрены далее.

В демографическом прогнозе, так называемым, методом передвижки возрастов используются возрастные коэффициенты рождаемости и коэффициенты дожития (раздельно для мужчин и женщин), рассчитываемые в таблицах смертности на основе возрастных коэффициентов смертности. Можно, конечно, разрабатывать прогнозные сценарии непосредственно в отношении возрастных коэффициентов рождаемости и смертности, но это вряд ли целесообразно.

Как правило, разрабатываются прогнозные сценарии в отношении суммарного коэффициента рождаемости и средней ожидаемой продолжительности предстоящей жизни для новорожденных. Но при этом, конечно, нужно учитывать вероятные изменения возрастных моделей рождаемости и смертности.

Учитывая тенденции изменения возрастных показателей рождаемости в России за последние 20 лет, а также опыт европейских стран, вероятнее всего, можно ожидать большего снижения или меньшего повышения (в зависимости от общей динамики рождаемости) показателей рождаемости у женщин моложе 25 лет и, наоборот, меньшего снижения или более существенного их повышения у женщин более старшего возраста. Следствием этого будет изменение среднего возраста матери при рождении детей. Сказанное выше в отношении пороговых значений, безусловно, относится и к возрастным характеристикам рождаемости.

Изменения возрастной модели рождаемости могут быть не только продолжением существующего тренда, но и детерминироваться демографической политикой в том случае, если какие- то значимые ее меры будут ориентированы на преимущественную поддержку рождений у относительно более молодых женщин или, наоборот, перешагнувших, например, 30-летний рубеж.

Используя в качестве основного прогнозируемого показателя среднюю ожидаемую продолжительность предстоящей жизни для новорожденных можно подбирать необходимые для расчета коэффициентов дожития возрастные коэффициенты смертности либо на основе моделей, либо по аналогии, используя те возрастные модели смертности, которые есть или когда-либо были в других странах или регионах, имеющих или имевших такую же продолжительность жизни. При этом, конечно, нужно сравнивать нынешние возрастные коэффициенты смертности с теми, которые предполагаются на основе такого подхода на прогнозный период. Это нужно, например, для того, чтобы не получилось, что прогноз основан на гипотезе снижения смертности, но в каких-то половозрастных группах показатели смертности будут возрастать (если, конечно, такая особенность для них не будет специально предусмотрена прогнозом).

Демографическая политика и политики в области здравоохранения могут существенно влиять на изменение возрастной модели смертности. Это может проявляться в реализации приоритетных мер политики, направленных на снижение смертности, как в отдельных половозрастных группах, так и от отдельных причин смерти (или их групп), в большей степени характерных для тех или иных возрастов.

Более детальное обоснование гипотез в отношении перспектив рождаемости может быть дано на основе экстраполяции трендов ее показателей, дифференцированных по очередности рождения. Используемые в прогнозном расчете возрастные коэффициенты рождаемости будут получены, в этом случае, суммированием их по всем очередностям рождения.

Казалось бы, и в отношении смертности возможен аналогичный подход, который в данном случае заключается в прогнозировании показателей смертности, дифференцированных по причинам смерти. Однако здесь, на наш взгляд, есть три существенных «но». Во-первых, если, как отмечалось выше, ориентироваться на прогноз средней ожидаемой продолжительности предстоящей жизни, то, в отличие от учета очередности рождения в суммарном коэффициенте рождаемости, здесь можно говорить только о сокращении потерь в продолжительности жизни из-за снижения смертности от тех или иных причин смерти. Сама оценка этих потерь предполагает использование возрастных коэффициентов смертности по причинам смерти. Во-вторых, снижение смертности от одних причин смерти может влиять на повышение вероятности смерти от других причин в более старших возрастах. Учесть это в прогнозе очень сложно. В-третьих, качество учета причин смерти в России оставляет желать много лучшего.

Наряду с определением прогнозных сценариев рождаемости и смертности на основе экстраполяции существующих трендов могут быть использованы и другие подходы.

Более гибкий учет возможных перспективных изменений показателей рождаемости и смертности может быть осуществлен на основе учета влияния на них тех или факторов, действие которых можно предвидеть. В этом случае можно, видимо, получить более точную оценку перспектив рождаемости и смертности, но только в том случае, если действие различных факторов на их перспективную динамику будет учтено адекватно (т.е., практически, всех факторов, которые могут оказать влияние, в том числе противоположного характера). Одним из подходов к факторному прогнозированию численности населения представлен, например, в[15].

Факторный прогноз, вероятно, более приемлем при краткосрочном прогнозировании, т.е. на тот временной период, на который можно предвидеть действие различных факторов, которое либо уже начало проявляться, либо начнет проявляться в ближайшие годы и его можно оценить достаточно конкретно.

Особенно актуальным такой подход может быть в том случае, когда можно говорить об управляемых факторах, т.е., прежде всего, о потенциально результативной демографической политике. В том случае, когда действие факторов слабо или вовсе не управляемо, использование такого подхода даст, видимо, менее точную прогнозную оценку, в том числе и потому, что мы не можем точно знать, как поведет себя сам этот фактор.

На более длительный период времени использование этого подхода к определению гипотез, наоборот, может привести к большим ошибкам, чем просто экстраполяция тренда, так как будет велика вероятность недоучета или неадекватного учета действия различных факторов на перспективное изменение рождаемости и смертности и, как следствие, неверное определение этих перспективных изменений.

Еще одним подходом к определению гипотез возможной перспективной динамики рождаемости является использование ее показателей для реальных поколений и, прежде всего, итогового числа рожденных детей.

Динамика этих показателей носит более устойчивый характер, так как не зависит от сдвигов в календаре рождений (т.е. более раннего рождения детей или, наоборот, их откладывания). Поэтому их использование позволяет точнее определить тренд рождаемости, который можно экстраполировать более надежно (из-за меньших колебаний), чем, например, тренд суммарного коэффициента рождаемости.

Однако для прогнозного расчета необходимы возрастные коэффициенты рождаемости для каждого года прогнозируемого периода. Следовательно, спрогнозированные итоговые числа рожденных детей в реальных поколениях женщин необходимо трансформировать в ежегодные возрастные коэффициенты рождаемости. Для этого нужно итоговые числа рожденных детей для женщин каждого года рождения в отдельности распределить по возрасту матери при рождении детей (в этом случае, зная год рождения матери, легко будет определить и год рождения детей). Такое распределение за предыдущие годы можно сделать на основе результатов специальных исследований, содержащих ретроспективные сведения о датах рождения детей, или на основе долгосрочных динамических рядов возрастных коэффициентов рождаемости в реальных поколениях (это возможно, если мы используем для получения показателей рождаемости в реальных поколениях не результаты переписи населения, а однолетние возрастные коэффициенты рождаемости[16].

В данном случае снова необходимо обратить внимание на то, что происходит изменение возрастной модели рождаемости (все большая доля рождений смещается к более старшим возрастам женщин), которое нужно будет предусмотреть при переходе к поколениям женщин более поздних годов рождения.

Оценки перспективной численности населения с использованием разработанных гипотез. Специалисты Института демографии НИУ ВШЭ в прогнозных сценариях на период до 2050 г., разработанных в 2007 г., определяли перспективную динамику показателей рождаемости как для условных, так и для реальных поколений. Для реальных поколений эти сценарии представлены следующими итоговыми числами рожденных детей (табл. 3).

Таблица 3. Показатели рождаемости для реальных поколений по сценариям

Источник: Население России. 2006. Четырнадцатый ежегодный демографический доклад / Отв. ред. А.Г. Вишневский. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2008. С. 156

В то же время при расчете прогнозных величин динамики суммарного коэффициента рождаемости (для условных поколений) авторы, судя по публикации, напрямую не использовали рассчитанные ими итоговые числа рожденных детей для реальных поколений.

При определении низкого варианта прогнозного сценария динамики суммарного коэффициента рождаемости в России до 2050 г., разработанного одним из авторов этой статьи в 2001 г., были использованы показатели для реальных поколений, основывавшиеся на пролонгации сокращения когортного среднего ожидаемого числа детей, проявившегося в результатах микропереписи населения 1994 г. При этом у женщин 2030-2034 гг.р. (прогноз был сделан до этой когорты) среднее ожидаемое число детей должно составить 0,786[17].

Перевод полученных данных для реальных поколений в ежегодные суммарные коэффициенты рождаемости осуществлялся в данном прогнозе несколько иным способом, чем описано выше. Суммарный коэффициент рождаемости рассчитывался как средняя арифметическая взвешенная, где в качестве признака выступало среднее ожидаемое число детей в поколениях (предполагалось, что оно будет реализовано в среднем числе рожденных детей), а в качестве весов возрастные коэффициенты рождаемости, которые были у этих поколений в данном календарном году. Сначала таким способом был рассчитан суммарный коэффициент рождаемости в 2000 г. и его величина была сопоставлена с фактически имевшей место величиной этого показателя. На полученный поправочный коэффициент умножались все рассчитанные прогнозные суммарные коэффициенты рождаемости. В результате предполагалось снижение к 2049 г. величины этого показателя до 0,72[18].

Интересно, что в конце 1990-х годов, когда рождаемость в России достигла минимального уровня, ряд специалистов предполагал возможность, в принципе, снижения суммарного коэффициента рождаемости до уровня 0,8.

А.И. Антонов указывал на «вполне реальную возможность снижения суммарного коэффициента рождаемости (СКР) в 2010 г. до 1,0»[19]. Он писал: «В предстоящие десятилетия (если не произойдет небывалое и если не начнется специальная политика по подъему уровня потребности семьи в детях) следует ожидать сохранение наблюдающихся темпов ослабления потребности в детях и репродуктивных установок. Поэтому больше половины населения к 2025 г. будет испытывать потребность в однодетной модели семьи. К концу третьей декады XXI века произойдет, таким образом, отмирание потребности в двух детях как нормы поведения и сформируется массовая потребность в однодетности. Значит, суммарный коэффициент рождаемости может опуститься значительно ниже прогнозируемого уровня желаемого числа детей 1,2-1,3, а также уровня ожидаемого числа детей 1,0-1,1 и составить примерно 0,8-0,9»[20].

В 1998 г. в одной из своих работ Е.М. Андреев в качестве максимально широкого (с оговоркой «скорее всего») диапазона для будущего суммарного коэффициента рождаемости определил границы этого показателя от 0,8 до 2,1[21]. При этом он, видимо, скорее, склонен был предположить уровень рождаемости близким к нижней границе, т.к., по его мнению, «есть все основания предполагать, что изменения в уровне рождаемости носят необратимый характер»[22].

Разрабатывая прогнозные гипотезы в отношении перспектив рождаемости на основе экстраполяции трендов ее показателей для реальных поколений, можно использовать получаемую по результатам социологических опросов информацию о репродуктивных намерениях женщин, принадлежащих к разным поколениям. При этом целесообразно использовать одновременно несколько разных вопросов, комплексный анализ ответов на которые позволит точнее определить репродуктивные намерения, которые, с большой вероятностью, могут быть реализованы.

Когортная дифференциация репродуктивных ориентаций позволяет судить о будущей динамике рождаемости. Так, В.А. Борисов, анализируя результаты микропереписи населения 1994 г., пишет: «Уменьшение величины репродуктивных установок с переходом от старших возрастных групп к младшим указывает ... на вероятное дальнейшее снижение рождаемости в ближайшие 10-15 лет по мере того, как женщины младших репродуктивных возрастов будут реализовывать свои репродуктивные планы (в основном в возрастах от 20 до 35 лет). Естественно, чем ниже их установки, тем меньше они подвержены изменениям. И напротив»[23].

Анализ результатов общероссийских обследований рождаемости, проведенных в 1967-1994 гг., позволил Е.М. Андрееву и Г. А. Бондарской сделать вывод, «что женщины в среднем достаточно точно реализуют свои репродуктивные планы ... Сравнение материалов социально-демографического обследования 1985 г. и микропереписи 1994 г. неожиданно показало, что женщины одних и тех же поколений за прошедшие девять лет незначительно изменили свои планы, хотя первое было проведено в начале перестройки, а второе - в условиях кризиса. Наибольшие изменения (0,24 ребенка на одну женщину) были у молодых женщин. Основываясь на проделанном анализе и данных Райдера и Уэстофа[24], можно заключить, что для молодых когорт сведения об ожидаемом числе детей можно использовать в прогнозе с большой осторожностью»[25].

В явной или, значительно чаще, в неявной форме поведенческий аспект присутствует в прогнозных оценках многих авторов. Например, авторы книги «Демографическое будущее России» справедливо считают, что в случае перехода «от однодвухдетной модели семьи к однодетной с более или менее массовым распространением добровольной бездетности ... шансы на сохранение современного^[26] уровня рождаемости (1,01,2 ребенка в среднем на 1 женщину) на достаточно длительную перспективу - около 50 лет (длина двух поколений) были бы уже невелики»[27]. В то же время сами авторы, видимо, не считали, что такой переход произошел, ибо самым неблагоприятным сценарием перспективной динамики рождаемости считали вытекающий «из высокой вероятности закрепления и сохранения на перспективу современных моделей брачности и детности. В этом случае к середине XXI века уровень рождаемости составит 1,2 ребенка в среднем на одну женщину»[28].

Интересно отметить, что даже те специалисты, которые выражали сомнение в том, что происходит переход к однодетной модели, в действительности придерживались близкой точки зрения. Так, например, А.Г. Волков, считая недостаточно обоснованным мнение Л.Е. Дарского о фундаментальном сдвиге в сторону всеобщего перехода к однодетной семье[29], пишет: «Есть аргументы и в пользу того, что резкое падение уровня рождаемости в последние годы - следствие не замены двухдетной модели семьи однодетной и не отказа от детей вообще, а лишь откладыванием их рождения «до лучших времен». Если экономические реформы пойдут успешно, то можно ожидать, что преодоление трудностей переходного периода и повышение уровня жизни приведет и к повышению рождаемости, хотя уровень последней, очевидно, не будет высоким. Это, конечно, не произойдет немедленно. Произошедшие изменения затронули не только реальное репродуктивное поведение супругов, но и определяющие его социальные нормы, а они не меняются сразу»[30]. Говоря об изменении социальных норм, А.Г. Волков, по сути дела, признавал формирование нормы однодетности, т.е. модели однодетной семьи.

По средней ожидаемой продолжительности предстоящей жизни Россия существенно отстает от других развитых (и не только, особенно у мужчин) стран. Поэтому прогнозные сценарии (кроме самых пессимистических) здесь разрабатываются с учетом ее повышения. В этом случае целесообразно определиться с теми ориентирами по величине этого показателя, которые могут быть использованы применительно к тому или иному прогнозному сроку. В качестве таких ориентиров для нашей страны могут быть использованы, например, величины средней ожидаемой продолжительности предстоящей жизни в тех странах, которые в своей сравнительно недавней истории имели величину этого показателя близкую в то время к российской, но затем добились значительных успехов в снижении смертности. В качестве общероссийских ориентиров в продолжительности жизни может использоваться и ее величина в субъектах Российской Федерации с самым низким уровнем смертности (прежде всего Москва).

Такие ориентиры возможны и при разработке прогнозных сценариев в отношении рождаемости.

Например, в прогнозе ГКС РФ от 2001 г. для низкого сценария предполагалось достижение в 2010 г. величины суммарного коэффициента рождаемости 1,09 и неизменность ее на этом уровне до 2050 г. (соответствующая величина была минимальной зафиксированной в Европе[31]).

Использование такого рода ориентиров в прогнозных сценариях позволяет учитывать возможные изменения в динамике показателей рождаемости и смертности, в т.ч. связанные с приближением к некоторым пороговым значениям этих показателей, о которых говорилось выше. Для этого в прогнозных сценариях нужно использовать ориентиры не только на конец прогнозного периода, но и промежуточные.

Отметим еще, что примеры различных стран и внутрироссийских регионов могут использоваться в прогнозных сценариях не только при определении ориентировочных величин показателей, но и при прогнозировании возможного характера их перспективной динамики.

В упоминавшемся уже выше прогнозе (до 2050 г.) специалистов Института демографии НИУ ВШЭ, подготовленном в 2007 г., прогнозные величины суммарного коэффициента рождаемости определялись исходя из того, что изменения показателей рождаемости будут схожими со сценариями, реализованными в ряде стран, проводивших пронаталистскую политику (Дания, Норвегия, Швеция)[32].

В 2002-2003 гг. специалисты Центра по демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования РАН разработали прогноз до 2100 г. При определении возможного роста средней ожидаемой продолжительности предстоящей жизни для новорожденных по верхней границе прогнозного сценария (2045-2050 гг.: мужчины - 73,8 лет, женщины - 83,9 лет; 2095-2100 гг.: мужчины - 86,5 лет, женщины - 94,8)[33] авторы исходили из того, что она «будет расти тем же темпом, что в странах Европейского Союза в 1970-2000 гг. (прирост на 0,23-0,24 года за 1 год)»[34]. При этом предполагалось, «что темп роста у мужчин будет несколько выше, а у женщин - несколько ниже, чем в странах ЕС, с тем, чтобы к 2050 г. разрыв в продолжительности жизни между мужчинами и женщинами не превосходил 10 лет»[35].

По сути дела, тот же коллектив специалистов, но, уже работая в Институте демографии Высшей школы экономики, в 2007 г. разработал новый вариант демографического прогноза. Если при составлении пессимистического варианта авторы исходили из экстраполяции долговременных тенденций смертности и продолжительности жизни в России, то в оптимистическом сценарии, по их мнению, «целесообразно опираться на опыт стран с более благополучной ситуацией»[36]. Среди этих стран авторы выделяют Чехию, Польшу и Венгрию. Однако, учитывая особенности смертности в России (высокая доля умирающих от внешних причин, низкий средний возраст умирающих от внешних причин и от болезней системы кровообращения и др.), по мнению авторов, необходимо проявлять сдержанность при определении оптимистического сценария перспектив изменения смертности[37].

При разработке оптимистического сценария в отношении продолжительности жизни для достигших 15 лет авторы исходят «из того, что снижение смертности в 2005-2006 гг. представляет собой не случайное колебание, а начало поворота к существенному снижению уровня смертности. «Соответственно в качестве оптимистического рассматривается сценарий, при котором изменения смертности начинаются уже в первые годы прогнозного периода. В качестве основной гипотезы принято предположение, что в течение следующих 45 лет продолжительность жизни 15-летних в России будет расти в среднем с той же абсолютной скоростью, с какой она росла в последнее десятилетие в 12-ти восточно-европейских странах, выходящих из кризиса смертности (Болгария, Венгрия, Латвия, Литва, Македония, Польша, Сербия и Черногория, Словакия, Словения, Хорватия, Чешская Республика, Эстония). Соответствующий темп роста ожидаемой продолжительности жизни в возрасте 15 лет составляет 0,263 года за один год у мужчин и 0,187 года за один год у женщин»[38].

Какие бы подходы к определению возможных перспективных изменений рождаемости и смертности не использовались, обычно рассматривается несколько прогнозных вариантов. Чаще всего их три: высокий, низкий и средний. При этом средний вариант обычно трактуется как наиболее вероятный. Его обозначение как среднего, впрочем, не обязательно означает, что показатели, предусмотренные в нем, являются средними величинами из показателей, относящихся к низкому (пессимистическому) и высокому (оптимистическому) вариантам. Средним, в строгом смысле слова, он будет тогда, когда сначала будут разработаны прогнозные показатели по низкому и высокому варианту, а потом рассчитана их полусумма. Но в этом случае вряд ли уместно будет говорить об этом варианте, как наиболее вероятном. Чтобы быть таковым именно он должен быть тщательно проработан и рассчитан с использованием одного из рассмотренных выше подходов (или какого-либо иного подхода) к определению гипотез возможных изменений показателей рождаемости и смертности.

В качестве низкого и высокого вариантов прогноза используются те показатели, соответственно, ниже или выше которых, показатели рождаемости и смертности в прогнозируемый период не могут быть почти наверняка (или, по крайней мере, вероятность их выхода за нижнюю или верхнюю границу очень мала). Еще раз подчеркнем, что низкий и высокий варианты прогнозируемых показателей рождаемости и смертности вовсе не обязательно должны быть равноотстоящими от среднего варианта.

Например, по среднему варианту прогноза Росстата предполагается некоторое снижение величины суммарного коэффициента рождаемости после 2017 г. (с 1,771 в 2017 г. до 1,744 в 2026 г.), а затем его повышение на 0,01 или немного меньше в год (2030 г. - 1,770; 2040 г. - 1,870; 2050 г. - 1,965). Согласно низкому варианту прогноза, величина этого показателя снижается до 2025 г., достигая 1,546, а затем постоянно возрастает, но очень незначительно: 2030 г. - 1,552; 2040 г. - 1,565; 2050 г. - 1,578. По высокому варианту величина суммарного коэффициента рождаемости сохраняется стабильной в 2016-2023 гг. на уровне 1,816. Затем она повышается - сначала в меньшей степени, чем по среднему варианту прогноза, а после 2033 г., наоборот, чуть более существенно (2025 г. - 1,818; 2030 г. - 1,833; 2040 г. - 1,937; 2050 г. - 2,050)[39].

Средний вариант прогноза в данном случае не является серединой между низким и высоким вариантом, он ближе к высокому и, на наш взгляд, может рассматриваться как наиболее вероятный.

Сравнение этого прогноза с тем, который был сделан Госкомстатом РФ в 2001 г., наглядно показывает, как произошедшие изменения в уровне и динамике рождаемости повлияли на представления о возможных ее перспективах. По среднему варианту того прогноза предполагался некоторый замедляющийся рост суммарного коэффициента рождаемости до 2020 г. (2005 г. - 1,33; 2010 г. - 1,38; 2015 г. - 1,39; 2020 г. - 1,40), а затем его стабилизация на уровне 1,40 до конца прогнозируемого периода (до 2050 г.)[40]. Это существенно меньше, чем по низкому варианту нынешнего прогноза Росстата.

В последнем (на данный момент) демографическом прогнозе Росстата на период до 2050 г. во всех сценариях предполагается снижение уровня смертности и повышение средней ожидаемой продолжительности предстоящей жизни для новорожденных.

Если в отношении суммарного коэффициента рождаемости средний вариант нынешнего прогноза Росстата ближе к высокому, то в отношении средней ожидаемой продолжительности предстоящей жизни он равноудален от высокого и низкого вариантов. На 2025 г. по среднему варианту прогноза величина этого показателя составляет 69,3 лет у мужчин и 79,1 лет у женщин (по низкому - 66,9 и 78,1; по высокому - 71,6 и 80,2), на 2040 г. - соответственно 72,3 и 80,8 (по низкому - 69,0 и 79,3; по высокому - 75,6 и 82,3), на 2050 г. - 73,6 и 81,7 (по низкому - 70,2 и 80,1; по высокому - 77,1 и 83,3)[41].

Как и в отношении рождаемости, этот прогноз значительно более оптимистичен, чем тот, который был сделан Госкомстатом РФ в 2001 г. Средняя ожидаемая продолжительность предстоящей жизни по высокому варианту того прогноза на 2025 г. (65,5 лет у мужчин и 76,9 лет у женщин) была ниже, чем по нынешнему низкому (соответственно, 66,9 и 78,1), а на 2050 г. (соответственно, 70,3 и 81,0) - лишь немногим выше (по нынешнему низкому прогнозу - 70,2 и 80,1)[42].

В заключение еще раз отметим, что именно от того, насколько корректно определены возможные перспективные сценарии изменения параметров демографических процессов, от того, насколько, действительно, они окажутся близки к той их динамике, которая будет иметь место, зависит точность демографического прогноза как в отношении общей численности населения, так и его возрастно-половой структуры.

[1] Статья подготовлена при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований в рамках проекта №15-06-04731 «Социальные и экономические последствия возможных сценариев демографического развития России (на федеральном и региональном уровнях)».
[2] МГУ им. М.В. Ломоносова.
[3] МГУ им. М.В. Ломоносова.
[4] Елизаров В.В. Демографическое прогнозирование // Основы демографии. Уч. пособие. М.: Высш. шк., 2004. 374 с. 309.
[5] Прикладное прогнозирование национальной экономики. Учеб. пособ. / Под ред. Ивантера В.В., Буданова И.А., Коровкина А.Г., Сутягина В.С. М.: Экономисту 2007. с. 358.
[6] Там же, с 364.
[7] Lutz W., Scherbov S. An expert-based framework for probabilistic national projections: The example of Austria // European Journal of Population. 1998. Vol. 14. P. 1-14.
[8] Коровкин А.Г. Динамика занятости и рынка труда. Вопросы макроэкономического анализа и прогнозирования. М.: МАКС Пресс, 2001; Коровкин А.Г. Движение трудовых ресурсов: анализ и прогнозирование. М.: Наука, 1990.
[9] Население России. 2001. Девятый ежегодный демографический доклад / Под ред. А.Г. Вишневского.- М.: Книжный дом «Университет», 2002. с. 170-193.
[10] Население России. 2002. Десятый ежегодный демографический доклад / Под ред. А.Г. Вишневского. М.: КДУ, 2004. с. 173-195.
[11] Демографический ежегодник России. 2015. Стат.сб. М.: Росстат, 2015. Методические пояснения. Режим доступа: http://www.gks.ru/bgd/regl/B15_16/Main.htm.
[12] The 2015 Revision of World Population Prospects. Режим доступа: https://esa.un.org/unpd/wpp/Download/Standard/Population/
[13] Population Reference Bureau. 2015 World Population Data Sheet. Режим доступа: http://www.prb.org/pdf15/2015-world-population-data-sheet_eng.pdf
[14] Population Reference Bureau. 2016 World Population Data Sheet. Режим доступа: http://www.prb.org/pdf16/prb-wpds2016-web-2016.pdf
[15] Коровкин А.Г., Долгова И.Н., Королев И.Б., Полежаев А.В. Подходы к факторному прогнозированию внутренней миграции населения и рабочей силы России // Научные труды: Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН. М. МАКС Пресс, 2009. с. 626-653.
[16] См., например Архангельский В.Н. Трансформация показателей рождаемости в реальных поколениях российских женщин // Народонаселение. 2014. № 3. С. 26-41.
[17] Архангельский В.Н. Демографические перспективы России // Население и кризисы: Общие и региональные проблемы депопуляции в России и прогнозная оценка на первую половину XXI века / Под ред. Б.СХорева и Л.В.Иванковой. М.: МАКС Пресс, 2002. Вып. 8. с. 104
[18] Там же, с. 105-106
[19] Антонов А.И. Демографическое будущее России: депопуляция навсегда? // СОЦИС. 1999. № 3. с. 83
[20] Там же, с. 84.
[21] Андреев ЕМ. Современный демографический кризис и прогнозы населения России //Население России в XX веке. Тезисы докладов научной конференции в ознаменование десятиле- тияЦентра демографии иэкологии человека. М.: ИНПРАН, 1998. с. 70.
[22] Там же.
[23] Борисов В.А. Желаемое число детей в российских семьях по данным микропереписи населения России 1994 года // Вестник Московского университета. Сер. 18. Социология и политология. 1997. № 2. с. 64.
[24] Райдер Н., Уэстоф Ч. Тенденции изменения ожидаемого числа детей в США: 1955, 1960, 1965 годы // Изучение мнений о величине семьи / Под ред. А.Г. Волкова и Л.Е. Дарского. М.: Статистика, 1971. 156 с. С.67-92.
[25] Андреев ЕМ., Бондарская ГА. Можно ли использовать данные об ожидаемом числе детей в прогнозе численности населения //Вопросы статистики. 2000. № 11, с. 60.
[26] На момент написания книги, изданной в 2000 г. — прим. Автора.
[27] Демографическое будущее России / Отв. ред. Л.Л. Рыбаковский. Саранск: Тип. «Красный Октябрь», 2000, с. 76
[28] Там же, с. 77
[29] Дарский Л.Е. Современная рождаемость: переход к однодетной семье или временный кризис двухдетной? // Семья в России. 1995. № 1-2. С. 74-76.
[30] Волков А.Г. Семейная структура населения России: факторы и тенденции // Российский демографический журнал. 1996. № 1, с. 22-23
[31] О возможных путях демографического развития России в первой половине XXI века // Российский демографический журнал. 2001. № 1(5). С. 12-13.
[32] Население России. 2006. Четырнадцатый ежегодный демографический доклад / Отв. ред. А.Г. Вишневский. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2008, с. 158-162.
[33] Население России. 2002. Десятый ежегодный демографический доклад / Под ред. А.Г. Вишневского. М.: КДУ, 2004, с. 177.
[34] Там же, с. 178.
[35] Там же.
[36] Население России. 2006. Четырнадцатый ежегодный демографический доклад / Отв. ред. А.Г. Вишневский. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2008, с. 218-219.
[37] Там же, с. 224-225.
[38] Там же, с. 225-226
[39] Демографический ежегодник России. 2015. Стат.сб. М.: Росстат, 2015. Методические пояснения. Режим доступа: http://www.gks.ru/bgd/regl/B15_16/Main.htm, с. 249
[40] О возможных путях демографического развития России в первой половине XXI века // Российский демографический журнал. 2001. № 1(5). С. 12-13.
[41] Демографический ежегодник России. 2015. Стат.сб. М.: Росстат, 2015. Методические пояснения. Режим доступа: http://www.gks.ru/bgd/regl/B15_16/Main.htm, с. 250
[42]О возможных путях демографического развития России в первой половине XXI века // Российский демографический журнал. 2001. № 1(5). С. 12-13.