"Заботливый дом": уход за пожилыми родственниками и проблемы совместного проживания

Ткач О.А.[1]
(Опубликовано в журнале "Социологические исследования", 2015, №10. с. 94-102)

Старение любого человека связано с угасанием сил и здоровья, что рано или поздно может привести к стадии "неизбежной зависимости" (inevitable dependency) от социального окружения[2]. В ответ на подобные вызовы значимые другие вынуждены мобилизовать самые разные ресурсы, включая частное пространство дома. Он открывается для членов расширенной семьи, приобретает новые качества и смыслы, становясь пространством старения старших родственников и заботы о них. Именно о таком периоде в своей жизни рассказывали нам жители Архангельска, Казани и Самары, которые однажды пришли к решению съехаться со своими (пра)родителями, чтобы обеспечивать им повседневный уход. Для написания статьи использован анализ 23 глубинных интервью, собранных в рамках проекта «Гендерное устройство частной жизни в российских регионах", который проводился программой «Гендерные исследования" Европейского университета в Санкт-Петербурге в 2008-2010 гг.[3] Информантами были образованные мужчины и женщины в возрасте от 28 до 61 года, занятые интеллектуальным трудом в государственном или частном секторе, состоящие и не состоящие в браке. У большинства - взрослые дети, у некоторых - внуки/правнуки. Возраст их (пра) родителей - от 60 до 96 лет, и хотя они способны самостоятельно передвигаться, различные соматические и психические заболевания или старческая немощь не позволяют им обходиться без повседневной помощи. Я участвовала в данном проекте в качестве координатора полевой работы в регионах и исследователя. Наши собеседники восстанавливали хронологию возрастных изменений старших родственников, вспоминали, как съезжались с ними, рассказывали истории длительного, иногда многолетнего ухода, организованного усилиями семьи. Тема практического, эмоционального и материального изменения дома в связи с совместным проживанием с пожилыми родственниками и заботы о них оказалась особенно насыщенной.

Задача статьи - рассмотреть границы "заботливого дома", смыслы и практики, которые возникают в процессе переезда и совместного проживания пожилого родственника и его семьи. Статья начинается с определения аналитических координат исследования старения и заботы. Далее анализируются предпосылки и условия начала совместной жизни с пожилыми людьми, а затем - как дом материально и социально приспосабливается к нуждам больного человека. "Заботливый дом" показан в динамике его отношений с окружающим миром и внутренними межличностными взаимодействиями/конфликтами, которые его создают.

Дом и забота: выбор аналитических координат. Забота о пожилых связана с политикой в сфере социальной защиты и развитием ее институтов, а также с отношением к проблемам пожилых в обществе и ролью межпоколенческих связей. Так, в современной Европе условно выделяют две модели или традиции: южноевропейскую (средиземноморскую) и североевропейскую (скандинавскую). Первая локализована в приватной сфере, предполагает совместное проживание старших и младших родственников, основывается на ресурсах расширенной семьи и солидарности поколений[4]. Вторая в большей степени характерна для северных стран всеобщего благосостояния, где забота о пожилых в основном организуется в общественном секторе с использованием профессионального ухода[5]. До середины XX в. домашняя и институциональная традиции заботы изучались преимущественно изолированно[6], однако позже эта дихотомия стала терять свою строгость. Исследователи отмечают, что в последние десятилетия профессионализация заботы идет параллельно с ее коммерциализацией, когда забота перемещается из домохозяйства на рынок[7]. С ростом международной женской миграции и доступности услуг оплачиваемых сиделок наблюдается также и обратная тенденция возвращения заботы в домашнее пространство. Этому также способствует развитие медицинских технологий, которые можно использовать на дому. В современном обществе забота приобретает более сложные, смешанные формы[8], её трудно четко локализовать.

Как правило, частный дом/квартира пространственно не предназначены для стареющих и умирающих людей. Дом, с одной стороны, маргинализирует пожилого человека, с другой, вынужден к нему приспосабливаться, трансформироваться в соответствии с его нуждами. Микрогеография дома меняется: от выстраивания связей с другими пространствами заботы - государственными службами и больницами - до внутреннего убранства и вещной среды. В домашнем пространстве могут появиться новые границы приватности: между домом и внешним миром, внутри дома, а также связанные со стареющим телом[9]. Они динамичны и конструируются в процессе взаимодействия различных субъектов и объектов заботы. "Работа по созданию границ" (boundary work) может основываться и на скрытом, практическом знании, вплетаясь в ткань повседневности[10]. Так возникает тема сосуществования двух разных домов, контрасты и противоречия между которыми описываются в категориях грязи/чистоты, разрушения/обновления, сложности/простоты, чужого/своего и проч.[11]. От того, насколько созданный дом адекватен потребностям всех домочадцев, зависит тот спектр эмоций, который в нем переживают его обитатели.

Таким образом, связь старения, дома и заботы значима как на институциональном, так и на повседневном уровне. В первом случае дом рассматривается как структура, площадка, в рамках которой строится неформальная или полуформальная модель ухода за пожилыми людьми. На повседневном уровне дом как локус заботы рассматривается в качестве динамичного пространства через категории конфликта, границ и приспособления к особым условиям телесного сосуществования. На материале нашего исследования анализируется процесс "строительства" дома для ухода за пожилыми родственниками.

Начало совместной жизни с пожилыми: предпосылки и условия. Как правило, до болезни родители проживают отдельно от детей в городе или деревне. Снижение их физической активности и способности заботиться о себе и о доме может быть плавным, связанным с постепенным угасанием и разрушением соматического или психического здоровья, или резким и внезапным, следствием несчастного случая или эмоционального потрясения. Младшие родственники вынуждены признать, что ухудшение здоровья пожилого человека требует постоянного соприсутствия и создания дома с принципиально другими характеристиками. Самостоятельно или по совету врача дети приходят к решению, что пожилого человека пора забирать к себе или переезжать к нему.

Для семей наших информантов актуально проявление временных или продолжительных, но мобильных и надежных родственных солидарностей. Практически все рассказывали, что, создав в молодости собственную семью, они получали от родителей финансовую поддержку и помощь по уходу за детьми. Для информантов, которым сегодня 50-60 лет, межпоколенческая забота является естественной, безальтернативно вписанной в биографический сценарий. Однако идеалистические представления о семейной заботе проблематизируются уже на этапе принятия решения о том, что пора съезжаться. Старший родственник с устоявшимся набором привычек, сложным характером и специфическими требованиями далеко не всегда желанный член домохозяйства. Лена из Казани рассказывает, как они с мужем и детьми мучительно принимали решение о том, чтобы забрать к себе ее маму: "...Она человек тяжелый, нравственно тяжелый, она такой непримиримый человек, тем более по отношению к семье брата. Если по отношению к зятю она еще как-то может стерпеть, то уж, конечно, невестку она не воспринимает вообще... Поэтому мы с ней поговорили, ... она согласилась ... с нами жить. Я поговорила с мужем, потому что это моя мама ... с детьми тоже ... И все согласились, никто против не был. Поэтому мы ее забрали, она у нас живет сейчас уже пятый год" (Лена, 51 год, ухаживает за матерью, 71 год, Казань).

Компромиссное решение семьи основывается зачастую не столько на сильных межпоколенческих связях, сколько на отношениях взаимопонимания и партнерства принимающей брачной пары. Именно супругам - представителям среднего поколения - предстоит стать основными субъектами заботы, которая невозможна без взаимной поддержки.

Практически одновременно с решением о переезде решается жилищный вопрос, особенно актуальный в случае ухода на дому. Как правило, расширенная семья владеет одной или двумя городскими квартирами и/или небольшим домом в деревне, которые обычно принадлежат старшему и среднему поколениям. Начало совместной жизни с пожилым родственником рассматривается как семейный проект и зачастую включает перераспределение, объединение, обмен или укрупнение жилья. Обычно внукам выделяют отдельную квартиру, а их бабушки и дедушки съезжаются со своими взрослыми детьми. В других случаях приобретается квартира большого метража, где поселяется вся расширенная семья - от двух до четырех поколений, в целом по нашей выборке - до семи человек разного возраста и с разными потребностями. Вместе они создают "заботливый дом", доминантой которого является уход за пожилым больным человеком.

Приспособление дома к нуждам пожилого больного родственника

Материально-вещная среда: потери и приобретения. Некоторые дети не рискуют перевозить к себе родителей и переезжают к ним сами, опасаясь, что переезд негативно скажется на состоянии их здоровья. Если же переезд пожилого родственника все-таки имеет место, он так или иначе оказывается болезненным, сопряженным со сменой статуса хозяина дома на зависимого члена семьи, гостя, "бедного родственника". Фрустрация может быть также связана с расставанием с вещами, оставленными в бывшей квартире. Так, Раиса вспоминает, что ее мать смогла прижиться у них лишь после обретения собственной вещи - шали, привезенной из ее старого дома: "Она (мать) себя называет переселенкой, потому что ей пришлось уехать из квартиры, ... А у нее осталось там добро, которое нажито годами, она пришла на новое место и она как бы здесь чужая... Вещи, которые там у нее остались годами нажитые, мы ничего не привезли. ... Эту пуховую шаль, которую не могла привести с той квартиры, она мне два года вспоминала, пока я ее не нашла и не привезла. Вот это стало хорошо" (Раиса, 61 год, ухаживает за матерью 96 лет, Самара). Окруженная заботой мать Раисы, тем не менее, воспринимала свой новый дом как чужой, а себя - мигранткой, бессильной и ненужной. Обретение шали как символа привычного мира примирило её, наконец, с принимающим домом, где у нее не было ничего своего. Пожилые люди так же болезненно относятся к перестройке и выбрасыванию старых вещей, особенно если дети переезжают к родителям и пытаются модернизировать их квартиры[12].

Перед младшими родственниками стоит практическая задача: максимально быстро и дешево сделать дом функциональным. Постепенно он заполняется предметами, необходимыми для ухода: креслами, костылями, биотуалетами, памперсами, кислородными подушками и многим другим. Забота и перестройка дома требуют изобретательности, в частности, приспособления вещей семьи к нуждам больного человека, как, например, в случае Зинаиды: "У меня надувной матрас, с которым мы на юг ездили. Я его надувала и так вот сиденьем в ванну ставила. Маму туда аккуратненько. ... и сидеть удобно..." (Зинаида, 53 года, ухаживала за матерью 7 лет, Казань).

Увеличение объемов домашней работы. Чтобы держать жилище в порядке, объем обычных домашних обязанностей приходится увеличивать в разы. Женщины в большей степени выполняют рутинную и грязную работу (уборка, приготовление еды, стирка), а также заботу, связанную с телесными практиками пожилого человека (купание, обработка опрелостей, смена одежды и постельного белья, выдача медицинских препаратов, кормление с ложечки, массаж, стрижка, маникюр, бритье и т.д.). В основном мужчины разогревают приготовленную женщинами еду, выносят мусор, делают покупки и обеспечивают перевозки. Ежедневное сосуществование с больным старым человеком вынуждает всех членов домохозяйства включаться в уход. Однако роль менеджера, как правило, остается за женщиной. Иллюстрацией может служить пример семьи из Казани, где организатором домашней заботы является Лена: "Сделают все. ... И даже, например, если я на работе, дочка мне звонит и спрашивает: "Бабушка кушала?"... И муж точно так же звонит: "Бабушку кормили или нет?". В обед зять пришел тоже: "Бабушку кормили?"..." (Лена, 51 год, ухаживает за матерью, 71 год, Казань). Обычно информанты повествуют о конвейере заботы, используя обобщающее "мы". График приема лекарств и пищи, мониторинг состояния здоровья определяет так или иначе режим дня всех членов домохозяйства. Одна из основных задач родственников, осуществляющих уход, найти баланс между домашней заботой и профессиональной занятостью. С начала совместной жизни с родителями ни один из наших информантов не решился оставить работу по финансовым соображениям. Компромиссом в данной ситуации становится снижение карьерных притязаний, переход на полставки или более гибкий график.

Изменение домашней атмосферы: темп, звуки, запахи. С переездом пожилого больного человека дом меняется не только материально, он наполняется иным чувственным опытом. Если пожилой человек лежит или с трудом перемещается, дом затихает и замедляется. Если же болезнь связана с повышенной возбудимостью, ухудшением слуха, бессонницей, домашняя жизнь, напротив, становится суетливее и громче. Например, Татьяна, у которой свекор страдает от старческого слабоумия, сопровождающегося повышенной возбудимостью, вместе с мужем сознательно отказались от сильнодействующего медикаментозного лечения, дабы не лишать отца нормальной жизни. Она рассказывает о том, каким испытаниям еженощно подвергается вся семья: "И он у нас круглые сутки ходит мимо нашей комнаты: он шаркает, включает свет везде, щелкает выключателями, пошел в туалет, вышел, опять щелкнул, потом он открывает воду, которая льется десять минут - это ... пытка просто, когда ты всю ночь лежишь, слышишь шум льющейся воды" (Татьяна, 49 лет, ухаживает за свекром 88 и свекровью 85 лет, Самара).

Граница между терпением и нетерпимостью возникает и в связи с появлением в квартире неприятных запахов. Младшие родственники активно борются с ними, всеми силами стараясь удержать прежнее состояние своего дома. Конфликты, однако, не ограничиваются нарушением распорядка дня и режима старших и младших родственников.

Внешние границы и внутренние конфликты "заботливого дома"

Помощь других в уходе: ограничение субъектов заботы. Даже осознавая потребность в помощниках, наши информанты вынуждены отказываться от них. С одной стороны, сами пожилые активно вытесняют из дома посторонних - свидетелей их слабости и нездоровья. С другой стороны, внешние границы прочерчивают и сами родственники, не доверяя социальным и коммерческим службам. Участие членов семьи, проживающих отдельно, в других городах и странах (родных и двоюродных братьев и сестер, внуков, теть и проч.), редко бывает значительным. Они находятся на периферии повседневной заботы, не вникают в ее нюансы и, что немаловажно, не включены в атмосферу дома, а потому могут неосознанно навредить пожилому человеку, как в случае, рассказанном Ириной: "У мамы родная сестра живет в Тольятти. И она недавно приехала к нам в гости, пожить дня два-три, с мамой побыть. Ей 70 лет, но она очень энергичная. Оказалось так, что маме тяжело. Мы-то уже приспособились в семье к маминой энергетике: все тихо, все спокойно, тихонечко идем на кухню. А вот Тома приехала - все быстро. И мама не может. Ей плохо" (Ирина, 55 лет, ухаживает за матерью, 81 год, Самара). Некоторым работающим родственникам удается прибегать к помощи соседей - жителей старых многоквартирных домов - городских микросообществ, состав которых практически не меняется десятилетиями. Как правило, неработающие пенсионерки оказывают поддержку семье за небольшое денежное вознаграждение, подарки или погашение коммунальных платежей. Если это необходимо, в течение рабочего дня они могут вызвать и впустить в дом врача, принести еду или лекарства, составить соседу(ке) компанию дома или на прогулке. Подобная кооперация позволяет относительно бесконфликтно вынести пространство заботы за пределы дома.

Больница как антидом: укрепление границ заботы. Уход за больным человеком невозможен без квалифицированной помощи специалистов. Больница, какой ее описывают информанты, представляет собой противоположность дому. Эту границу формирует, в том числе, дефицит заботы. Чтобы как-то его компенсировать, родственникам приходится неделями жить в больничных палатах в качестве сиделок. По словам наших информантов, зачастую возраст пациента становится для врачей достаточным основанием для того, чтобы, выведя больного из критического состояния, поскорее отправить его домой. Медперсонал поликлиник практически любой диагноз пожилого пациента определяет как "старость", на лечение которой нецелесообразно тратить усилия и лекарственные средства. Не получив должного лечения, родственники тратят деньги на вызовы частных врачей. Татьяна из Самары рассказывает, как им с мужем удавалось покупать внимание участкового психиатра: "Психиатр вообще-то на дом не ходит. Приезжаю к нему, сую в карман деньги, беру под белы руки, сажаю в машину, привожу, увожу и так далее" (Татьяна, 49 лет, ухаживает за свекром 88 и свекровью 85 лет, Самара). Окончательно потеряв доверие к российской медицине, наши информанты превращают в больницу собственный дом. Постепенно младшие родственники набираются медицинских знаний и опыта: учатся выполнять все необходимые процедуры. Например, после того, как хирурги несколько раз отказались обрабатывать пролежни матери-инсультнице, Зинаида решила проводить процедуру сама: "С маминой болезнью я, начиная от сиделки, стала медсестрой, терапевтом, потом хирургом ... Я пошла ... в магазин мединструментов, купила ножницы такие хирургические острые, скальпель ... да и стала сама обрабатывать" (Зинаида, 53 года, ухаживала за матерью 7 лет, Казань). Предметом гордости для родственников становится тот факт, что, вопреки прогнозам врачей, им удавалось выходить своих родителей, доказав, что неравнодушное отношение и домашний уход эффективнее больничного.

Социальная изоляция домочадцев и попытки её преодоления. Квартира становится единственным жизненным пространством пожилого человека, особенно если ему/ей трудно передвигаться. Домашняя изоляция усугубляется неразвитостью городской инфраструктуры для людей с ограниченными возможностями. Если пространство квартиры усилиями членов семьи можно изменить в соответствии с нуждами пожилого человека, то с узкими дверными проемами, коридорами и лестницами, отсутствием пандусов, а иногда и лифтов приходится справляться. В таких условиях элементарная прогулка требует больших усилий нескольких человек: "Когда погода хорошая, теплая, летом особенно, я ее в кресле в этом вывожу на улицу, прогуляться. Этаж у нас первый и дом без удобств. Ну, я сначала вывожу кресло, а потом уже бабушку с мамой вместе выводим, потому что одному тяжеловато, крыльцо высокое" (Степан, 29 лет, ухаживает за бабушкой 86 лет, Архангельск).

По будням пожилые, оставаясь дома практически на весь день, пытаются чем-то себя занять, но преимущественно просто лежат в постели и смотрят телевизор. Они могут читать газеты и книги, сидеть у окна или на балконе, разговаривать по телефону со знакомыми и родственниками, вязать, ухаживать за домашними животными, раскладывать пасьянс... При кажущемся разнообразии занятий все страдают от отсутствия собеседника. Возвращающиеся с работы родственники не способны компенсировать этот вакуум общения. Исследователи отмечают, что в дуализме заботы ее деятельная сторона всегда преобладает над коммуникативной[13]. Эмоциональная забота требует личностного творческого подхода, дополнительной заботы, которая не всегда по силам работающим людям: "Когда приходишь домой в 10 часов, уже думаешь: "Господи, как бы лечь?". А она (мама) говорит: "Наконец-то ты пришла, ... ты сейчас со мной и для меня". "Сыйпап тор мине, мина шул кирэк"[14]" (Фируза, 50 лет, ухаживает за матерью, 73 года, Казань). Обычно пожилой человек вынуждает домашних к общению посредством настойчивых и постоянных просьб, требований, вопросов, жалоб, капризов, которые невозможно игнорировать. Снующие вокруг дети и внуки создают ощущение вовлеченности в жизнь семьи. Некоторые дети стараются уделять время общению и совместным занятиям с родителями. Они делают попытки вовлечь старших в принятие некоторых общих решений (например, выбрать цвет обоев во время ремонта), организуют для них семейные праздники, уговаривают других родственников чаще звонить и навещать их.

Укрепление и непроницаемость границ дома отражается и на младших родственниках. Для полноценного ухода за пожилым больным человеком, важно поддерживать тишину и покой в доме. Так, он постепенно пустеет, а социальные контакты родных редеют: "К нам перестали приходить гости. У нас раньше компания была, еще со школьных времен, а когда она (мама) стала жить у нас, нет такой свободы, потому что все люди ... нашего возраста и все равно. ... к нам приходит кто-то, она выходит в коридор и стоит, ... пытается узнать человека ... все веселятся, и вот проходит пожилая женщина, седая, с кружечкой, это напрягает" (Раиса, 61 год, ухаживает за матерью 96 лет, Самара). Дом становится ловушкой, которая ограничивает или исключает как географическую мобильность, так и шансы на смену деятельности и релаксацию. На несколько лет из повседневной жизни практически исключаются командировки, отпуска, досуг, свидания и проч. Находясь дома, дети и внуки не могут в полной мере распоряжаться своим пространством и временем: "Конечно, я уже связана по рукам и ногам. Я уже не свободна. Не могу вечерами ... ходить куда-то... я не могу заниматься своими какими-то ... делами личными потому, что время уходит только на то, чтобы прийти домой, приготовить что-то ей, провести какие-то процедуры. И изо дня в день это... без выходных" (Любовь, 56 лет, ухаживает за матерью, 80 лет, Архангельск).

Так идеология альтруистической заботы входит в конфликт с реальностью, полной раздражений и усталости. Наши информанты признают, что зачастую они уже не способны выстроить равноправных отношений с родителями, личность и коммуникативные способности которых претерпевают сильные изменения в связи с болезнью: "(Мама) сначала еще слышала, а сейчас практически не слышит, и ... я не могу ей сказать ничего ласкового, потому что я должна ей раз пять это повторить ... Ну, крик, просто крик, он не может быть, по определению, просто добрым. А если я ей говорю: "Ты таблетку пила?", я повторяю это пять раз, и уже вместо заботы превращается в раздражение" (Раиса, 61 год, ухаживает за матерью, 96 лет, Самара).

Нагрузка постепенно приводит к эмоциональному выгоранию, физическому измождению и даже обострению заболеваний. В этой связи среда за пределами дома воображается как пространство желания, отдыха и эмансипации в противоположность дому, построенному на эмоциональной дисциплине. Хотя бы временно покинуть дом, дав выход эмоциям, которые нельзя демонстрировать внутри, могут позволить себе лишь те, у кого есть ресурсы для перемены обстановки, материальные (например, дача) или социальные (поддержка родственников): "Если честно, очень раздражает мама. Я с трудом сдерживаюсь" (Ольга, 47 лет, ухаживает за родителями, 81 и 83 года, Казань).

Основываясь на своем многомесячном или многолетнем опыте домашнего ухода за пожилыми, некоторые наши собеседники пытаются переосмыслить идеологию межпоколенческих моральных обязательств, определяя ее как устаревшую, потерявшую свою актуальность в урбанизированных обществах. Например, с точки зрения Раисы из Самары, придерживаясь этой идеологии, целые поколения российских горожан оказываются в "коммунальной ловушке" с присущим ей дефицитом приватности и права на частную жизнь: "Мы все время живем в коммунальных квартирах. Сначала родители, там мы с родителями, потом родители с нами, дети с нами. У нас, я считаю, это в силу нашего менталитета и в силу нашего вообще устройства в стране, этот вопрос неразрешим. А вообще я считаю, что должны быть пансионаты, где могли бы эти люди жить, но не такие пансионаты, как у нас, а достойные, чтобы у человека была своя ... Потому что пока будет это "Я тебя воспитала - ты мне должна", я считаю, это неправильно, потому что нужно, чтобы достойно все было, чтобы люди могли между собой... сами собой распоряжаться" (Раиса, 60 лет, ухаживает за матерью, 96 лет, Самара).

Б. Да Роит на итальянском материале доказывает, что представления о межпоколенной солидарности сильнее в экономически более бедных социальных средах, и потому проводниками разрушения консервативной и перехода к смешанным моделям заботы являются более обеспеченные группы[15]. Эта трансформация, однако, невозможна лишь за счет капиталов семьи, без опоры на соответствующую социальную инфраструктуру. Именно на ее дефицит в российских условиях и указывает наша информантка. И хотя уже появляются идеи об альтернативах домашней заботе, необходимости развития цивилизованных институтов социальной поддержки, они пока не реализуются практически.

Заключение. Повседневность "заботливого дома", доминантой которого является практически круглосуточный уход всех членов домохозяйства за пожилым зависимым родственником, очерчена границами и, соответственно, насыщена конфликтами. Первая граница целенаправленно или вынужденно выстраивается между домом и внешним миром. Модель родственной заботы, близкая по типу южноевропейской, воспроизводится в российском контексте на фоне дефицита социальной инфраструктуры, рассчитанной на разные группы потребителей; депривированного статуса пожилых пациентов в сфере государственной медицины; неразвитого рынка профессиональных сиделок и высоких цен на их труд; инертности принудительной идеологии семейной заботы о пожилых родственниках. Дом перекраивается в стихийную самодеятельную клинику или хоспис, чтобы более или менее успешно выполнять функции, с которыми официальная медицина по разным причинам не справляется. В этой связи в сфере заботы о пожилых дом получает социально-политическое значение, т.к. для определенных социальных сред он полностью замещает собой необходимые общественные институты. До определенной степени семье удается эмансипироваться от них, хотя компетенций и уровня профессионализма для самостоятельного ухода за пожилыми родственниками у членов домохозяйства явно недостаточно.

Вторая граница разводит дом как приватное пространство жизни младшего поколения и дом, перестроенный материально, практически и эмоционально, в соответствии с требованиями заботы о пожилых. Напряжение возникает между правом взрослых детей на приватность и частную жизнь и теми обязательствами по уходу за их стареющими родителями, которые они на себя берут. "Заботливый дом" и дом как сфера частной жизни младших поколений с трудом уживаются вместе, находясь в конкуренции за пространство, вещи и время. Этот конфликт становится затяжным. Ресурсов для его преодоления в малометражных и перенаселенных городских квартирах практически не существует.

Зачастую родственники обеспечивают уход на пределе возможностей, испытывая физическое и эмоциональное истощение. Жертвуя своей приватностью и здоровьем и даже добиваясь при этом определенных успехов по созданию достойных условий для жизни и лечения старших, их дети справляются лишь с практическим аспектом заботы. Создать условия для эмоционально комфортного сосуществования поколений и дом, комфортабельный для всех домочадцев, оказывается не под силу. Характеристиками "заботливого дома" становятся психологическая неудовлетворенность и социальная изоляция поколений семьи. Он компенсирует дефицит институтов социальной помощи и защиты, но не способствует эффективной заботе и ограничивает право поколений на приватную жизнь. Так формируется замкнутый круг проблем, который описывает общее состояние родственной заботы о пожилых в современных российских городах.

[1] ТКАЧ Ольга Александровна - кандидат социологических наук, научный сотрудник Центра независимых социологических исследований, Санкт-Петербург, Россия.
[2] Fine M., Glendenning C.Dependence, independence or inter-dependence? Revisiting the concepts of 'care' and 'dependency' // Ageing and Society. 2005: 612; Folbre N. Measuring Care: Gender, Empowerment, and the Care Economy // Journal of Human Development. 2006. №7(2): 186.
[3] При поддержке Фонда Форда, грант N 080 - 1405 и корпорации "Новартис".
Я благодарна руководителям региональных исследовательских команд: О. Поспеловой, Л. Сагитовой, О. Запорожец, а также всем интервьюерам. Анализ материалов и работа над первыми версиями статьи проводились в рамках исследовательской стажировки в Карельском институте Университета Восточной Финляндии (Йоэнсуу) (август 2010/июнь 2011 г., грант N 139986 Академии наук Финляндии).
[4] Da Roit B. Changing Intergenerational Solidarities within Families in a Mediterranean Welfare State: Elberly Care in Italy // Current Sociology. 2007. N 55(2). P. 251-269; Zechner M. Family Commitments under Negotiation: Dual Careers in Finland and Italy // Social Policy and Administration. 2004. N 38(6). P. 640-653.
[5] Kroger T. Care research and disability studies: Nothing in common? // Critical Social Policy. 2009. №29(3). P. 398-420; Hockey J. The Ideal Home: Domesticating the Institutional Space of Old Age and Death // Ideal Homes? Social Change and Domestic Life / Ed. by T. Chapman and J. Hockey. London; New York: Routledge, 1999: 111-116.
[6] Fine M. Individualization, risk and the body: Sociology and care // Journal of Sociology. 2005. №41 (3): 248.
[7] Kremer M. Caring for the Elderly at Home: Developments in the Long-term Care Sector in Austria // Politics of Care / Ed. by M. Hrzenjak. Ljubljana: Peace Institute, 2011: 134; Folbre N., Nelson J.A. For Love or Money - or Both? // Journal of Economic Perspectives. 2000.№14(4): 134; Dyck I., Kontos P., Angus J., McKeever P. The Home as a Site for Long Term Care: Meanings and Management of Bodies and Spaces // Health and Place. 2005. №11 (1). P. 173-185. Это касается и южноевропейских стран, где с постепенным развитием социальной инфраструктуры родственники отказываются полностью брать на себя ответственность за организацию заботы, настаивая на своем праве на приватность, личную жизнь и карьеру [Da Roit>B.Changing Intergenerational Solidarities within Families in a Mediterranean Welfare State: Elberly Care in Italy // Current Sociology. 2007. N 55(2): 253, 256 - 257].
[8] Fine M., Glendenning C. Dependence, independence or inter-dependence? Revisiting the concepts of 'care' and 'dependency' // Ageing and Society. 2005. №25: 249; Da Roit B.Changing Intergenerational Solidarities within Families in a Mediterranean Welfare State: Elberly Care in Italy // Current Sociology. 2007. N 55(2): 254.
[9] Martin-Matthews A. Situating 'Home' at the Nexus of the Public and Private Spheres: Ageing, Gender and Home Support Work in Canada // Current Sociology. 2007. N 55(2): 239; Wiles J. Home as a New Site of Care Provision and Consumption // Ageing and Place: Perspectives, Policy, Practice / Ed. by G.J. Andrews and D.R. Phillips. London; New York: Routledge, 2008: 85.
[10] Lan P. - Ch. Negotiating Social Boundaries and Private Zones: The Micropolitics of Employing Migrant Domestic Workers // Social Problems. 2003. №50(4): 530.
[11] Hockey J. The Ideal Home: Domesticating the Institutional Space of Old Age and Death // Ideal Homes? Social Change and Domestic Life / Ed. by T. Chapmanand J. Hockey. London; New York: Routledge, 1999: 108-110, 118.
[12] Идея невыбрасываемости советской вещи и фактически её "бессмертия" [Гурова О. Продолжительность жизни вещей в советском обществе: заметки по социологии нижнего белья // Неприкосновенный запас. 2004. 2(34): 83] хорошо разработана в российской антропологии вещей. Пожизненная "верность вещам" [Орлова Г. Апология странной вещи: "маленькие хитрости" советского человека // Неприкосновенный запас. 2004. №2(34): 87], "близкие отношения" с ними [Герасимова К., Чуйкина С. Общество ремонта // Неприкосновенный запас. 2004. №2(34): 71; Елютина М.Э. Пожилые люди и старые вещи // Социологические исследования. 2009. №7: 101-108].
[13] Folbre N., Nelson J.A. For Love or Money - or Both? // Journal of Economic Perspectives. 2000.№14(4): 129
[14] Мне ведь нужно, чтобы меня погладили (перевод с татарского).
[15] Da Roit B. Changing Intergenerational Solidarities within Families in a Mediterranean Welfare State: Elberly Care in Italy // Current Sociology. 2007. N 55(2): 261-262.