Ограничение территориальной мобильности и конструирование пространства от сталинской эпохи до наших дней

В.А.Колосов[2], П.М.Полян[3]
(Опубликовано в книге: Режимные люди в СССР / Отв. ред. Т.С. Кондратьева, А.К. Соколов М.: РОССПЭН, 2009, с.25-48)

Многочисленные и все более широкие ограничения мобильности населения в виде всякого рода «режимных зон» явились следствием и инструментом ужесточения после 1929 г. системы социального контроля и репрессий, заложенной уже в первые годы советской власти. Территориальная мобильность и социальные права приводились в соответствие с социальным статусом, а он, в свою очередь определялся режимом, установленным для каждой социальной, этнической и территориальной группы населения. На низшем этаже этой новой социальной иерархии находились все более и более многочисленные контингенты заключенных ГУЛАГа. Без этого «второго крепостного права» было бы невозможно создать военно-промышленный комплекс - ядро обслуживающей его нужды закрытой квази-автаркической экономики, новую территориальную структуру хозяйства, соответствующую геополитическим целям советского государства. Противостояние СССР как «осажденной крепости» всему остальному миру и территориальная экспансия требовали усиления военного присутствия в широкой зоне по всему периметру границ, развития коммуникаций, освоения труднодоступных районов и создания там очагов производства и военных баз.

География ГУЛАГа и спецпоселений до сих пор во многом определяет территориальную структуру хозяйства страны. Система мест заключения лежала в основе ограничений территориальной мобильности советских граждан, а затем, после того, как «железный занавес» был несколько приоткрыт, и иностранцев.

Размещение объектов ГУЛАГа было продиктовано задачами, во-первых, мобилизации экономических ресурсов и человеческого потенциала для сокращения технологического отставания от передовых стран и строительства конкурентоспособных предприятий военно-промышленного комплекса; во-вторых, освоения необходимых для этого природных ресурсов и новых территорий для наращивания выпуска металлов и других материалов; в-третьих, создания военной и иной инфраструктуры и устройства территории вдоль внешних рубежей СССР.

Наконец, ГУЛАГ играл ведущую роль на «великих стройках», которые было невозможно осуществить без массового применения бесправной и потому почти бесплатной (чаще всего малоквалифицированной) рабочей силы. Поэтому, кстати, ярко выраженный гигантизм постоянно воспроизводился в советской хозяйственной деятельности. Именно масштабные стройки отвечали духу централизованной иерархической системы планирования и управления, а также служили идеологическим задачам - доказательству преимуществ социалистической системы[4].

Система ГУЛАГа должна была обеспечить контролируемую территориальную мобильность рабочей силы в соответствии с географией «великих строек» и меняющимися экономическими задачами государства. «Человеческий материал» для их решения в обилии поставлялся в ходе репрессий - коллективизации и кулацкой ссылки, зачисток других «классово чуждых элементов» и территорий вдоль границ, Большого Террора 1937-1938 гг., аннексии и советизации территорий в 1939-1940 гг., депортации этнических и культурных групп и т.д. Вся страна служила своего рода «человеческим карьером», откуда добывалась принудительно используемая рабочая сила, а репрессии были циничным методом их добычи и транспортировки, играя тем самым еще и роль механизма для конструирования нового экономического и социального пространства страны, основанного на ложной, но тем не менее твердой уверенности в том, что принудительный труд, если его грамотно применять, может быть более эффективным, нежели труд свободный.

При этом между различными типами репрессий существовало определенное, в том числе и территориальное, «разделение труда». Так, «Архипелаг ГУЛАГ» зиждился на легитимизированной через квазисудебные решения абсолютной бесправности «зэка» и был в значительной мере специализирован на освоении районов с экстремальными природными условиями (как, например, угледобыча в Печорском бассейне, лесодобыча и лесосплав на Крайнем Севере[5], добыча золота на Колыме или платины в районе Норильска и т.д.). Он же обеспечивал физическим трудом строительство, а если надо, то и проектирование и частично эксплуатацию («шарашки») сверхсекретных объектов (военных баз, урановых рудников, закрытых городов и т.д.)[6].

Жертвы депортационной политики (спецпоселенцы и аналогичные им группы) выбирались иначе - на контингентно-административной репрессивной основе, формально допускавшей минимум общих для них прав (сохранение институтов семьи, соседства, а отчасти и профессиональной преемственности)[7]. Реализация этих прав была бы невозможна в климатически экстремальных условиях. В соответствии с этим, ареалами вселения депортированных служили относительно обжитые территории Европейского Севера, Урала, Западной Сибири, Казахстана и Средней Азии, за исключением разве что наиболее урбанизированных и приграничных районов, где спецпереселенцам запрещалось жить.

Центрами территорий их вселения служили, как правило, небольшие поселки, в которых размещались комендатуры. Поэтому расселение депортированных в начальной своей фазе было, как правило, мелкоселенным, а по своей хозяйственной функции, в основном, аграрным или лесохозяйственным, что хотя и дублировало аналогичную «ГУЛАГовскую отрасль», но, как правило, не означало перекрытия с лесными зонами лагерных островов ГУЛАГа.

Еще один специфический и географически самостоятельный элемент «межрепрессионного разделения труда» составляли плановые трудовые мигранты, де юре не репрессированные, а завербованные по линии планово-добровольного переселения. Ареалами их вселения вполне могли быть и трудодефицитные регионы с относительно благоприятными природными и социальными условиями (например, юг Дальнего Востока, Поволжье, Северный Кавказ или даже отдельные районы Украины или Крыма после коллективизации, голода или массовых депортаций). Однако методы этого добровольного переселения и условия, в которые попадали мигранты, зачастую носили такой характер, что фактически ничем не отличались от «мягких» репрессий типа административной ссылки или высылки[8].

В правовом отношении указанным группам принудительно мобилизованных рабочих соответствовали разные административные режимы, отличавшиеся по степени личной свободы и ограничения мобильности (или, иначе, по степени «прикрепленности» человека к месту отбывания им репрессии). Регламент ГУЛАГа сравним с рабовладельческим укладом, спецпоселения – с феодально-крепостническим, а добровольно-плановые трудовые миграции представляли собой столыпинскую реформу, вывернутую наизнанку. Если Столыпин взял курс на экономическое освобождение вчерашних крепостных, хотя и обретших личную свободу, но не способных вырваться за черту своей общинной оседлости, то статус трудовых мигрантов по оргнабору имел отчетливую тенденцию к их закрепощению и помещению в ту или иную устанавливаемую государством «черту новой оседлости». Их номинальная свобода передвижения ограничивалась и режимом прописки, и условиями заключенных с государством договоров, нацеленных на максимально жесткое закрепление рабочей силы за предприятиями. Статус трудовых мигрантов по оргнабору заметно ужесточился в конце 1930-х гг. и особенно сильно - в годы войны. Это отражалось и в документальном оформлении кабалы: фактическое отсутствие личных документов на зоне (в ГУЛАГе), наличие индивидуальных справок и комендантский режим у спецпоселенцев (и, отчасти, и у ссыльных) и частичная паспортизация (в начале 1930-х гг.) у плановых переселенцев из числа горожан.

В экономическом плане трудовые мигранты в принципе могли работать в любой сфере, вплоть до обрабатывающей промышленности и образования, и соответственно, оседать даже в крупных городах, тогда как экономическим профилем ГУЛАГа были добывающая промышленность и строительство, а спецпоселенцев – сельское и лесное хозяйство. Из них только ГУЛАГ был зоной, при необходимости «свободной» от действия экономических законов, описанных в том числе и К.Марксом. Только ГУЛАГ, в порядке рецидива рабовладельчества, допускал постановку, а в отдельных случаях, не считаясь с рентабельностью или даже человеческими жертвами, и «решение» задач, практически не решаемых в иных общественных условиях (например, строительство железной дороги Воркута – Дудинка, заслуженно прозванной потом «мертвой дорогой»).

После войны, когда демографический потенциал страны основательно оскудел, указанное «разделение труда» начало постепенно размываться, особенно после смерти Сталина. Новые хозяйственные задачи требовали иной раз объединения усилий как репрессированных, так и не репрессированных. Крупные проекты стали уже непосильны ни для одной из категорий в отдельности. Классический пример – освоение целины. Трудовые ресурсы этого проекта представляли собой комбинацию остаточных элементов всех упомянутых «архипелагов» в сочетании с системой так называемого «комсомольского призыва» - своего рода инновации в области принудительной мобилизации труда, по-прежнему стремящейся иметь видимость добровольной.

География ГУЛАГа как основа режимных ограничений

Роль репрессий и, в частности, ГУЛАГа и спецпоселений в формировании современного расположения промышленности невозможно переоценить. Острова «архипелага ГУЛАГ» - основа новых военных баз, «закрытых городов» и других объектов, составивших новый каркас территории страны. Так, в 1947-1948 гг. 25-30% работ по строительству предприятий атомной промышленности было реализовано силами заключенных.

В пору становления высокоцентрализованной лагерной системы (в 1929 – начале 1930-х гг.) большинство заключенных были заняты на лесозаготовках и в строительстве крупнейших транспортных объектов – таких, как Беломорканал, канал Москва – Волга, БАМ и др. Лесозаготовки не требовали значительных капиталовложений, проектно-сметной документации. Лагеря строились из того же леса. В СССР древесина всегда составляла важную статью экспорта, дававшего столь необходимую для технической модернизации твердую валюту. Лесная промышленность оставалась основным объектом занятости заключенных еще многие годы после смерти Сталина и ликвидации ГУЛАГа. В безлюдные леса, на стройки каналов и других новых коммуникаций, обустройство месторождений полезных ископаемых в районах пионерного освоения трудно было в короткие сроки привлечь иную рабочую силу. Высылка заключенных в труднодоступные районы позволяла экономить на охране и укрыть объекты ГУЛАГа от посторонних глаз. Ценой жестокой эксплуатации крайне дешевого труда заключенных сталинский режим пытался штурмом решить проблему нехватки сырья и отсутствия современной промышленности.

Уже к середине 30-х гг. ГУЛАГ превращается из поставщика рабочей силы различным ведомствам по договорам в субъект деятельности в самых разных отраслях хозяйства – от лесной промышленности и строительства до научных и опытно-конструкторских разработок, движущую силу территориально-производственных комплексов, охватывавших целые регионы. К концу 1930-х гг. НКВД стало, по сути, не только карательным, но еще и экономическим министерством – четвертым по величине произведенного в стране валового продукта[9]. К началу 1934 г. почти половина заключенных была сконцентрирована в трех лагерях-гигантах – Дмитлаге, Белбалтлаге и Бамлаге[10]. Одной из целей было достижение самоокупаемости лагерей. Так, ареал деятельности треста «Дальстрой», опиравшегося на Северо-Восточный ИТЛ, охватывал около 3 млн.кв.км. «Органам» фактически принадлежал весь Норильский промышленный узел.

Главная тенденция после крупных репрессивных кампаний, особенно 1937-1938 гг., заключалась в том, чтобы быстро и эффективно использовать резко возросшее число заключенных, что влекло за собой создание крупных лагерей в отдаленных районах с традиционной для них специализацией на лесозаготовках, горных работах, строительстве железнодорожных и автомобильных дорог, гидротехнических сооружений, рудников, военных баз и объектов оборонной промышленности[11].

Функции и отраслевая структура ГУЛАГа постоянно усложнялись. Руководство страны пыталось решать любые новые значимые хозяйственные задачи, организуя все более специализированные и, соответственно, сравнительно небольшие лагеря. Его реорганизация привела к формированию специализированных производственных главков. Они представляли собой своего рода «лагерно-производственные» комплексы, объединявшие содержание заключенных и управление производством, включая инженерно-технические функции, полностью отвечали за выполнение хозяйственных планов. Такие комплексы стали все больше тяготеть к крупным городам, в том числе столичным, и основным магистралям (нередко сами эти магистрали строились заключенными). В первые послевоенные годы этой тенденции способствовала необходимость восстановления опустошенных боевыми действиями староосвоенных районов, потерявших много людских ресурсов. Впрочем, и «лесные» лагеря возникали прежде всего там, где можно было обеспечить вывоз продукции – вдоль железнодорожных магистралей.

ГУЛАГ был одним из важнейших средств ограничения мобильности граждан: максимальная единовременная численность заключенных достигала более 2600 тыс. человек. Изолируя в лагерях такое количество людей, преимущественно городских жителей, верховная власть запрещала им возвращаться в свои дома даже в случае освобождения. При этом сельские жители, как известно, были лишены паспортов, и их переезд в города был сопряжен с преодолением сложных административных препятствий. Жизнь в городе, тем более крупном или столичном, снабжавшемся по льготным нормам, предоставлявшем широкие возможности трудоустройства и более комфортные условия жизни, рассматривалась как значительная привилегия. Люди, прошедшие через лагеря, не имели на них права. Была создана и постоянно развивалась целая система ограничений – режимы, известные как «минус пять» (запрет на проживание в пяти самых крупных городах), «минус десять» и т.д. Были установлены категории регионов, зон, городов, закрытых для освобожденных из лагерей и других «лишенцев» в зависимости от «стратегической» значимости местности и статьи, по которой были осуждены узники. К началу 1953 г. ограничения на место жительства охватывали 340 городов, местностей, железнодорожных станций, а также пограничную зону вдоль всей границы страны, ширина которой варьировала от 15 до 500 км.

Создалась парадоксальная ситуация: с одной стороны, согласно революционной теории, города как места сосредоточения рабочего класса, были социальной опорой правящей партии. Новостройки в городах были открыты для притока рабочих рук Город должен был служить плавильным котлом, в котором вчерашний мелкий буржуа – крестьянин, лишь недавно прошедший горнило тотальной коллективизации, был призван превратиться в пролетария[12].

С другой стороны, советские города не справлялись с притоком новых жителей. Крайне обострилась и так и не была решена за все годы советской власти жилищная проблема, не хватало элементарной социальной инфраструктуры - в школах учились в три смены. Городские власти были не способны обеспечить горожан продуктами питания (сельские жители снабжали ими себя сами). Поэтому государство уже в 1932 г. установило строгий паспортный режим и прописку и стремилось затормозить урбанизацию, особенно рост крупных городов.

Человек, не имевший постоянной или временной прописки, приравнивался к правонарушителю и мог быть посажен в тюрьму. Прописка также «привязывала» горожанина к месту. Чтобы сменить ее даже при переезде из одного района города в другой, не говоря уже о смене населенного пункта, требовались веские причины - направление на новую работу, учеба и изменение семейного положения. Наконец, прописка служила инструментом нормирования социальных благ (образование, медицинское обслуживание, снабжение топливом для отопления и продовольственными карточками), которые предоставлялись в соответствии со штампом в паспорте.

Однако, несмотря на административно-милицейские препоны, городские поселения росли бурными темпами: из официально насчитывающихся ныне в России 1098 городов подавляющее большинство[13] основано в годы советской власти, а около 400 городов моложе 50 лет. Большинство значительных городов и основная часть экономического потенциала, как и раньше, сосредоточены на Европейской территории. Коренным образом перекроить карту страны, строя на голом месте новые промышленные центры, не смогли ни ГУЛАГ, ни паспортный режим, ни спецпоселения.

Сводная карта ГУЛАГа, составленная по материалам общества «Мемориал»[14], на которой показаны все известные места заключения, существовавшие в течение сталинского периода, более или менее соответствует основной полосе расселения СССР. Эта полоса имеет форму суживающегося к юго-востоку клина. Хорошо видно, что лагерные управления размещались в большинстве региональных центров, а скопления «трудовых» лагерей тяготели к Московскому региону, берегам Волги, Уралу, Транссибу, железной дороге Котлас – Воркута и некоторым другим транспортным осям регионов нового освоения. На региональном уровне выделяются три типа размещения лагерей: 1) линейный – например, вдоль уже упомянутой железной дороги на Воркуту, магистрали Петрозаводск – Кандалакша – Мурманск с ответвлениями; 2) кустовой – вокруг Москвы, других крупных городов – Красноярска, Абакана, Новокузнецка и т.д., 3) смешанный линейно-кустовой (пример – Приморский край со скоплением мест заключения вблизи Владивостока, Хабаровска, Комсомольска-на-Амуре и рядом объектов вдоль Транссиба и железной дороги Хабаровск – Советская Гавань, карта 1).

Карта 1. Места массовых ссылок и трудовые лагеря

Исправительно-трудовые лагеря стали причиной многочисленных режимных ограничений мобильности, просуществовавших до самого конца советской власти и частично сохранившихся до наших дней. Рассмотрим три из них: 1) запрет на посещение иностранными гражданами многих крупных городов и обширных регионов бывшего СССР; 2) формирование нынешних закрытых территориальных образований (ЗАТО) и наукоградов; 3) недавно расширенные режимные ограничения в пограничной зоне.

Режимные ограничения мобильности иностранных граждан

Как до, так и после Второй мировой войны подготовка театров военных действий, глухая самоизоляция, вызванная параноидальными опасениями любых взаимодействий с внешним миром, которые потенциально могли бы привести к эрозии коммунистической идеологии, легли в основу создания и расширения пограничной зоны, запретной для доступа собственных граждан и проживания обширных категорий населения. Запрет на присутствие иностранцев был вызван не только шпиономанией, но и необходимостью скрыть истинное состояние советской экономики, социальную и экологическую обстановку в регионах, опасениями контактов «космополитических» этнических и культурных групп со своими сородичами или единоверцами за рубежом. Особое внимание уделялось режиму немногих сохранявшихся «форточек» во внешний мир – портовых и приморских городов, пограничной зоны. Пограничные районы последовательно и периодически подверглись серии «зачисток» от нежелательных социальных и этнических групп[15].

Большая часть территории СССР официально оставалась закрытой для посещения иностранцами, в том числе и гражданами «стран мировой социалистической системы», вплоть до самого распада Советского Союза[16]. Прежде всего, были закрыты города, в которых находились сколько-нибудь значительные военные объекты. Регионы, где располагались наиболее значимые базы, были запрещены для посещения целиком (карта 2). К таковым был отнесен практически весь тихоокеанский фасад России – Приморский край и Камчатка, населенные пункты побережья Охотского моря и все побережье Чукотки. В Приморском крае размещались основные базы Тихоокеанского флота, а также крупные гарнизоны, созданные на случай конфликта с Китаем. Чукотка рассматривалась как выдвинутый в сторону Соединенных Штатов военный плацдарм. «Заповедный» статус Камчатки объяснялся созданием базы атомных подводных лодок, одной из немногих, открывавших непосредственный доступ на просторы Мирового океана, а также других объектов стратегического назначения, систем противовоздушной обороны и связи. По тем же причинам всегда была закрыта большая часть Мурманской области с ее незамерзающими портами, в которых базировался Северный флот с его дивизиями океанских атомных подводных лодок – основы советского военно-морского флота. Целиком запретной была Калининградская область – выдвинутый в сторону Запада непотопляемый «авианосец» с его более чем 100-тысячным контингентом военнослужащих, базой Балтийского флота (г. Балтийск), военно-воздушными базами, военными предприятиями[17] и т.п.

Карта 2. Территории, разрешенные и закрытые для посещения иностранцами (1988)

Разумеется, иностранным гражданам было запрещено посещать окрестности двух главных городов страны – Москвы и Ленинграда, вокруг которых размещались системы противоракетной и противовоздушной обороны. Кроме того, в Московской области, особенно неподалеку от столицы, расположены многие наукограды и «закрытые города» - центры оборонной промышленности или предприятий, выпускавших продукцию двойного назначения. Так, в Москве и ее окрестностях были размещены почти все советские авиационные конструкторские бюро, значительная часть опытно-конструкторских разработок и производств ракетно-космического комплекса. При посещении Москвы иностранным гражданам было запрещено удаляться от города более чем на 25 км. В случае Ленинградской области играла роль также близость границы. Несмотря на особые отношения между Советским Союзом и Финляндией и ее нейтральный статус, рубеж между двумя странами в течение долгого времени служил и «цивилизационным» водоразделом между Востоком и Западом, военное и культурно-символическое значение которого ярко описано в работах финских авторов (см., например, широко известную работу А. Пааси и др.[18]).

В отличие от малонаселенных районов Севера и Дальнего Востока, Крым трудно было закрыть для посещения иностранцами целиком, но многочисленные базы Черноморского флота и, в первую очередь, Севастополь и Балаклава (база подводных лодок) в течение многих десятилетий оставались для них недоступными. В низовьях Волги располагался один из космодромов (Капустин Яр) и крупнейшие полигоны для ракетно-артиллерийских стрельб и т.д.

Большая часть городов и других населенных пунктов во всех этих регионах была закрыта и для советских граждан, которые должны были иметь для их посещения веские основания и обращаться за получением пропусков в органы милиции. На дорогах, которые вели, к примеру, в Балаклаву, стояли контрольно-пропускные пункты. Со временем, однако, власти ввели некоторые послабления: в 1984 г. советские граждане получили свободный доступ в Севастополь, а Владивосток в последние годы советской власти в связи с развитием его торгового порта был открыт даже для иностранцев (Севастополь украинское правительство открыло для них лишь в 1996 г.).

Сокрытие масштабов милитаризации советской экономики еще больше, чем опасения за сохранность военных секретов, заставили власти наглухо закрыть от внешнего мира многочисленные внутренние промышленные регионы и центры. Были почти целиком закрыты от «посторонних глаз» густонаселенные Горьковская, Свердловская и Челябинская область, Татарстан, включая и их центры – миллионные города, Удмуртия (регион с наивысшей в СССР долей оборонной промышленности в экономике), Чувашия, значительные части других регионов. До конца советской власти запретными для иностранцев оставались крупнейшие города к востоку от Урала – Омск, Томск, Красноярск, Иркутск. Карта доступности многих областей представляла собой «сыр» с крупными дырками: иностранные граждане все же могли посещать административные центры и некоторые другие города закрытых регионов вокруг Москвы и Ленинграда, в Новгородской области и т.п.

Наличие целого созвездия центров оборонной промышленности служило основанием закрытия таких регионов, как Урал, который в силу удаленности от границ и необходимости дублирования военных предприятий, расположенных на западе, традиционно был становым хребтом советской военной экономики. Там была сосредоточена большая часть мощностей по обогащению урана и изготовлению ядерных боеприпасов. На Урале было построено 5 закрытых городов. В одном из них, Свердловске-44 (ныне Новоуральске), работало самое большое в мире предприятие по обогащению урана. В Нижнем Тагиле со времен войны действовало также крупнейшее в мире предприятие по крупносерийному производству танков (знаменитый «Уралвагонзавод»). В Свердловске выпускали самоходные орудия, зенитные ракетные комплексы, полевые и танковые пушки, Перми — артиллерийские орудия и реактивные системы залпового огня «Ураган» и «Смерч», Златоусте - баллистические ракеты для подводных лодок, Воткинске — стратегические и тактические ракеты, Кургане — боевые машины пехоты, Ижевске — стрелковое оружие (в том числе всемирно известные автоматы Калашникова), противотанковые и зенитные ракеты и т.д.

Естественно, не могли посещать иностранные граждане центры судостроения, производившие в основном военную продукцию – Николаев, Херсон и Керчь на Украине, Комсомольск-на-Амуре (где к тому же размещался военный авиационный завод), отсутствовавший на карте 250-тысячный Северодвинск, кузницу атомного подводного флота.

Однако запрет на визиты иностранных граждан объяснялся не только размещением гарнизонов и оборонной промышленности, но и политико-идеологическими факторами. В число закрытых вошли многие территории, присоединенные к Советскому Союзу в 1939-1940 гг. – балтийские республики (за исключением основных городов), значительная часть Западной Украины – отчасти в силу пограничного положения и соответствовавшей ему концентрации войск, отчасти из-за политической неблагонадежности. Было что скрывать и в местах концентрации уцелевшей после 1956 г. части ГУЛАГа – исправительно-трудовых колоний вдоль железнодорожных линий от Сыктывкара на Воркуту, от Вологды на Архангельск, от Ленинграда на Кемь, а также протяженного отрезка Транссиба на Дальнем Востоке. По ним, как и по некоторым автодорогам, проезд иностранных граждан был невозможен. Вместе с тем, пришлось открыть автомобильный транзит по строго обозначенным дорогам через закрытые регионы.

Строго охранялись от иноземного присутствия опорные базы Севморпути – как ввиду их «ГУЛАГовского» прошлого, так и ввиду стратегического значения побережья Северного Ледовитого океана. Оно рассматривалось как наиболее открытый и трудный для контроля участок государственной границы и передовая линия обороны. На островах арктической зоны были расположены оборонные объекты, пограничные заставы, гидрометеорологические станции и посты. Оборонное значение арктической зоны объясняется также тем, что через арктические моря обеспечивается полностью открытый доступ СССР/России в Мировой океан и открывается широкий оперативный маневр для действий подводных сил флота.

СССР, а теперь Россия добивается прав на полярные владения в границах советского сектора Арктики, установленного в 1926 г. Вдоль побережья северных морей находятся компоненты системы предупреждения о ракетном нападении России и США, а также ракеты-перехватчики. В южной части архипелага Новая Земля располагался ядерный полигон[19].

В настоящее время, в соответствии с постановлением правительства России №754 от 11 октября 2002 г., иностранным гражданам требуется специальное разрешение для въезда в закрытые административно-территориальные образования (ЗАТО) и военных городков, «территории с регламентированным посещением» (это понятие в постановлении не раскрывается), территории, на которых объявлено чрезвычайное положение, зоны проведения контртеррористических операций, экологических бедствий и риска распространения массовых заболеваний, а также «другие территории, организации и объекты, для посещения которых российским гражданам требуется специальное разрешение». Толкование ряда пунктов этого постановления может быть достаточно широким.

Фактически закрытые для иностранцев территории, помимо ЗАТО, есть в 19 субъектах РФ – от Московской области до Дальнего Востока. В число территорий с «регламентируемым посещением» входят, например, Норильск и Дудинка. В Норильске вдобавок к общероссийским правилам действует местное постановление «Об усилении контроля над въездом и пребыванием иностранных граждан на территории Большого Норильска», провозглашающее цель «оптимизировать процесс пребывания… иностранных граждан». В нарушение федерального закона в нем установлено, что приглашать родственников и детей с частным визитом могут только супруг, супруга и кто-либо из родителей, имеющих российское гражданство. Братья и сестры могут пригласить друг друга в гости лишь «исходя из каждой конкретной ситуации», то есть по усмотрению чиновников. Чтобы сразу отсечь иностранных граждан, в аэропорту Норильска и ряда других северных и дальневосточных городов, как и в советское время, проводится тотальный паспортный контроль еще на борту самолета. Правда, иностранцы могут не позже чем за три месяца попробовать оформить поездку в закрытую зону через местное турагентство. Если разрешение и будет получено, передвигаться по закрытой территории иностранный гражданин может только в сопровождении оплаченного им турагента по строго согласованному маршруту[20].

Кроме того, граждане стран, с которыми у России установлен визовый режим, должны указывать в заявке на получение визы районы посещения. Как известно, все иностранные граждане обязаны зарегистрироваться в миграционных органах МВД в трехдневный срок с момента прибытия. Все это дает возможности контроля за передвижением иностранцев по стране.

«Закрытые» города и наукограды

Перечень так называемых закрытых поселений утвержден федеральным законом N 3297-1 "О закрытом административно-территориальном образовании" от 14 июля 1992 г., в который позже был внесен ряд изменений (28 ноября 1996 г., 31 июля 1998 г., 2 апреля, 31 декабря 1999 г., 30 декабря 2001 г., 24 декабря 2002 г.). Этот закон определяет ЗАТО как «имеющее органы местного самоуправления территориальное образование, в пределах которого расположены промышленные предприятия по разработке, изготовлению, хранению и утилизации оружия массового поражения, переработке радиоактивных и других материалов, военные и иные объекты…, для которых устанавливается особый режим безопасного функционирования и охраны государственной тайны, включающей специальные условия проживания граждан». В недалеком советском прошлом нынешние ЗАТО не были обозначены на географических картах и не фигурировали в статистике (данные по ним обычно приписывали в разных пропорциях к соответствующему областному центру или всему региону). Информации о «секретных» поселениях не было в справочниках и энциклопедиях, их названия не приводились на дорожных указателях. «Номерные» названия создавали иллюзию их местонахождения вблизи крупных городов (Свердловск-44, Челябинск-70 и т.п.), в том время как нередко они находятся на расстоянии многих десятков километров от них. Даже номера домов на их улицах иногда продолжали нумерацию в региональном центре. Помимо градообразующих объектов, в ЗАТО была включена вся инфраструктура их жизнеобеспечения, способная сделать их самодостаточными. Они имели собственные железнодорожные станции, системы водо- и энергоснабжения, больницы, дома культуры и т.п. ЗАТО расположены за огороженным периметром, попасть в пределы которого можно было только через КПП по пропускам, выписываемым военной администрацией. В постсоветские годы режим был облегчен. Судя по сообщениям в Интернете, въехать в некоторые ЗАТО можно за мзду в две-три сотни рублей военнослужащим на КПП[21].

В настоящее время в России насчитывается 45 ЗАТО, общее население которых составляет около 1300 тыс. чел., что сопоставимо с числом жителей Нижнего Новгорода. «Закрытые» поселения расположены в 22 субъектах РФ, причем их границы не всегда совпадают с административными рубежами регионов (пример – Саров, бывший Арзамас-16). Фактически «закрытых» поселений значительно больше, если учитывать гарнизоны, рассредоточенные по всей стране.

По административному статусу 25 ЗАТО относятся к городам, 19 – поселкам городского типа и одно – к сельским поселениям (пос. Видяево при базе атомных подводных лодок Северного флота). В некоторые ЗАТО входят несколько поселений. Площадь «закрытых» образований колеблется от 10 до нескольких сотен квадратных километров. Население составляет чаще всего 10-20 тыс. человек. В самом малом городском ЗАТО (Шиханы Саратовской области) живет 8 тыс. человек, в некоторых поселках еще меньше. Однако другие либо перешагнули стотысячный рубеж (Железногорск Красноярского края с пятью подчиненными ему поселениями) либо вплотную к нему приблизились (Новоуральск Свердловской области, 99 тыс.; Озерск Челябинской области, 88 тыс.; Саров Нижегородской области, 86 тыс.). Поселения с особым статусом (обычно при крупных военных базах) есть и в демократических странах, однако в них никогда не было столь строгого режима, как в советских «закрытых» поселениях, особенно в первые годы их существования, и зарубежные аналоги нынешних российских ЗАТО не возникали на основе ИТЛ (большинство «закрытых» поселений было заложено до 1960 г., преимущественно в первом послевоенном десятилетии, то есть в эпоху ГУЛАГа.

27 ЗАТО сформировались при объектах министерства обороны, 10 – атомной промышленности. Выделяется несколько территориальных группировок ЗАТО сходной специализации. 7 закрытых городов и поселков находятся на Кольском полуострове в Мурманской области и возникли вокруг баз Северного флота. 9 ЗАТО в Центральном федеральном округе (4 в Московской области, 2 в Тверской, по одному в Нижегородской, Владимирской и Пензенской) связаны с противоракетной и противоздушной обороной Москвы, космической связью и научными исследованиями, опирающимися на потенциал столицы. В Поволжье – 4 ЗАТО - 3 в Саратовской области и одно в Астраханской. Они обслуживали ракетные базы, а также являлись центрами разработки и производства химического оружия, а ныне - его уничтожения. 11 уральских ЗАТО (по 4 в Свердловской и Челябинской областях, по одному — в Башкирии, Пермской и Оренбургской областях) - преимущественно центры атомной промышленности. 6 сибирских ЗАТО (4 в Красноярском крае, по одному в Алтайском крае и Томской области) также преимущественно специализированы на атомной промышленности. Наконец, 4 дальневосточных ЗАТО (по два в Приморском крае и Камчатской области) обслуживают Тихоокеанский флот. Некоторые ЗАТО расположены за пределами этих территориальных группировок[22].

ЗАТО имели статус городов или поселков республиканского, краевого или областного подчинения, но в соответствии с законом управлялись и финансировались федеральными ведомствами. Уже к середине 1990-х гг. была осознана необходимость сохранения их производственного, научного и человеческого потенциала. Им были предоставлены налоговые льготы, которые, как предполагалось, должны были способствовать конверсии. Более 10 лет все доходы на территории ЗАТО поступали в городской бюджет, что должно было отчасти компенсировать резкое сокращение поступлений от федеральных ведомств[23]. Однако эти льготы привели лишь к финансовым злоупотреблениям и экономической преступности и были отменены. С 2006 г. ЗАТО являются муниципальными образованиями – городскими округами. Реформа местного самоуправления предусматривает переход на их финансирование через регионы. Высокий уровень квалификации и образования занятых, особый социальный климат, связанный с закрытостью (например, практически полное отсутствие преступности), гораздо более развитая по сравнению с другими городами той же людности социальная инфраструктура, привилегии в снабжении потребительскими товарами в недалеком прошлом и прежде всего – высокая бюджетная обеспеченность на одного жителя объясняют заинтересованность населения в сохранении особого статуса. Предполагалось перевести некоторые ЗАТО (например, пос. Озерный Тверской области) в разряд обычных поселений. Городские администрации, пользуясь поддержкой населения, сопротивляются этой тенденции, тогда как федеральные ведомства, контролирующие основные объекты ЗАТО, до последнего времени были в ряде случаев готовы отказаться от режимности и избавиться от расходов по охране, содержанию социальной инфраструктуры, строительству жилья и снабжению закрытых поселений.

Во всяком случае, новые бюджетные отношения не предусматривают какой-либо специфики ЗАТО. Полномочия по социальной защите населения перешли к регионам, что в частности, лишило местные администрации возможности сохранить городские надбавки к пенсиям. Регионам переданы также социальные учреждения ЗАТО[24]. Сохранение в закрытых поселениях более благоприятной социальной среды зависит от степени понимания их специфики региональными властями и их готовности пойти на уступки в бюджетных вопросах.

Администрации ЗАТО требуют особого отношения и впредь. Они ссылаются на монофункциональную специализацию и уязвимость их градообразующих объектов, полностью зависящих от государственного финансирования. Подчеркивается невозможность конверсии их хозяйства в условиях особого режима без бюджетных инвестиций: заниматься бизнесом за колючей проволокой действительно затруднительно. Вместе с тем, сохранение закрытости аргументируется соображениями безопасности, рисками для населения и природной среды, террористической угрозой.

С «закрытыми» городами по происхождению родственны многие наукограды – поселения, образованные вокруг крупных научных, научно-производственных и учебно-научных объектов. Нужды развития ядерного и авиационно-космического комплексов потребовали создания масштабной научно-экспериментальной и испытательной базы, усилий крупных комплексных коллективов. Ядерные разработки и испытания новой авиационно-космической техники были связаны с повышенной опасностью и риском для исполнителей, а также угрозами для окружающей среды, в полной мере реализовавшимися в 1957 г. в результате радиационной катастрофы на нынешнем ПО «Маяк» в Челябинской области. Но одна из главных причин, по которым будущие наукограды были вынесены в защищенные от посторонних глаз районы – сугубая секретность и военная направленность соответствующих разработок. Значительная часть наукоградов, как и закрытых городов, основана в эпоху ГУЛАГа и построена заключенными. Узники ГУЛАГа строили такие наукограды, как Королев и Юбилейный, Дубна и Краснознаменск в Московской области, большинство наукоградов ядерного комплекса (Обнинск, Железногорск, Новоуральск, Трехгорный, Озерск и т.д.). Некоторые наукограды (Озерск, Саров и др.) одновременно являются и ЗАТО.

Как и в ЗАТО, условия жизни во всех наукоградах, как правило, значительно лучше, чем в окружающих территориях. Но хороших бытовых условий было мало. Наукограды не могли быть основаны слишком далеко от крупных городов – туда нужно было привлечь квалифицированных специалистов, которым были необходимы контакты с коллегами, определенная культурная и интеллектуальная среда и инфраструктура (библиотеки, театры). Поэтому так много наукоградов возникло в столичной области; все они имели хорошее сообщение с Москвой. Другие новые научно-производственные центры также были связаны с крупными городами.

Характерный пример наукограда, выросшего из режимного поселения, построенного при широком использовании труда заключенных – Дубна, расположенная в 120 км от Москвы, на севере Московской области. Город находится при впадении р. Дубна в Волгу – там, где великая река протекает на кратчайшем расстоянии от Москвы. Здесь берет начало канал Москва – Волга, построенный в 1930-х гг. узниками ГУЛАГа для снабжения столицы питьевой водой и ее прямого соединения с волжским бассейном. В этих местах была построена Иваньковская ГЭС – первая в каскаде волжских гидротехнических сооружений, ряд шлюзов, создана строительная база. Сюда подвели железнодорожную ветку. Однако добраться сюда, на лесистую и удаленную в то время периферию области, можно было только по этой линии и параллельному ей шоссе. В соседнюю Калининскую область вела лишь дорога по плотине ГЭС. Таким образом, подъезды можно было легко контролировать. Поэтому здесь, на левом берегу Волги, сначала был построен «номерной» завод гидросамолетов, а в конце 1940-х гг. на правом берегу возник другой режимный объект – ускоритель ядерных частиц. Вскоре после смерти Сталина, в начале 1956 г., он был рассекречен, и на его базе по примеру Европейского центра ядерных исследований в Женеве создан Объединенный институт ядерных исследований, в работе которого участвовали ученые социалистических стран[25].

Ныне «режимность» ряда наукоградов состоит в отсутствии упоминаний в открытой печати ряда градообразующих предприятий и организаций, а также в том, что они закрыты для посещения иностранцами. К таким наукоградам относятся Обнинск, Троицк, Протвино, Жуковский, Химки, Королев, Дзержинский, Сосновый Бор и многие другие. Это неудивительно, поскольку большинство направлений их специализации развивались прежде всего в интересах оборонного комплекса. Больше всего наукоградов специализируется на разработках, опытном производстве и испытаниях в области авиации и космоса (25), ядерного комплекса (18), а также автоматизации, приборостроении и электронике, изначально преимущественно военного назначения (21). Более молодых наукоградов, специализирующихся на биологических науках, крайне мало[26].

В 1999 г. был принят Закон "О статусе наукограда Российской Федерации" (от 07.04.1999 № 70-ФЗ). В соответствии с этим законом статус наукограда присваивается соответствующему городу указом президента одновременно с утверждением программы развития муниципального образования. Срок действия статуса - 25 лет. В 2004 г. поправками к закону были установлены критерии присвоения муниципальному образованию статуса наукограда. В частности, численность работающих в организациях научно-производственного комплекса должна составлять не менее 15% численности работающих. Доля производства наукоемкой продукции в стоимостном выражении в течение трех лет должна быть не менее 50% общего объема производства или же доля основных фондов, используемых при производстве научно-технической продукции, не должна быть менее 50% стоимости фактически используемых основных фондов на территории муниципального образования, за исключением жилищно-коммунальной и социальной сферы. При этом официальных статистических данных о производстве научно-технической продукции нет. В этом одна из причин трудности получения статуса наукограда. К 2007 г. его имели города Бийск (Алтайский край), Дубна, Жуковский, Королев, Пущино, Реутов, Троицк, Фрязино (Московская область), Кольцово (Новосибирская область), Мичуринск (Тамбовская область), Петергоф (Санкт-Петербург), Обнинск (Калужская область)[27].

Фактически, по разным оценкам, в России насчитывается от 60 до 70 наукоградов (таблица 1). Около половины из них находится в Московской области (в т.ч. г. Зеленоград – административный округ Москвы, расположенный на территории области). За пределами столичной области в Центральной России имеется еще 8 наукоградов - во Владимирской, Калужской, Нижегородской, Тверской и Ярославской областях. Второй по концентрации наукоградов регион страны – Урал, где они сосредоточены на территории Свердловской и Челябинской областей. 6 наукоградов расположено на юге Западной Сибири (в Алтайском крае, Новосибирской и Томской областях). Большая часть наукоградов Урала и Сибири – элементы ядерного комплекса. Многие наукограды – ныне крупные города с населением свыше 200 тыс. жителей (Бийск, Зеленоград, Дзержинск). В 8 других наукоградах живет более 100 тыс. человек (почти все они расположены в Московском регионе). В то же время среди наукоградов есть и совсем небольшие поселения, в том числе монопрофильные, которые в постсоветский период особенно сильно пострадали от свертывания военно-промышленного комплекса и сокращения государственного финансирования[28].

Таблица 1. Распределение наукоградов по регионам России (получивших статус и потенциальных)[29]

Режимные ограничения в пограничной зоне

Применявшиеся в сталинские и последующие годы способы регулирования миграций и решения других насущных социальных проблем до сих пор, более полувека после смерти Сталина, глубоко влияют на менталитет политической элиты и общественный дискурс.

Яркий пример – возрождение советских ограничений мобильности и хозяйственной деятельности на приграничных территориях, радикально расходящихся с европейской и мировой практикой приграничного сотрудничества, способствующего стабильному добрососедству. Торжество старых подходов обеспечения безопасности границ в корне противоречит мировому опыту устройства территории, в соответствии с которым приграничные города и районы становятся локомотивами экономического развития, очагами инноваций. В 2005 г. Государственная Дума приняла оставшиеся почти незамеченными поправки к Закону о государственной границе РФ, предусматривавшие расширение пограничной зоны с 5 до 15 км и более, вплоть до рубежей приграничных административных районов. Поправки привлекли внимание общественного мнения лишь весной-летом 2006 г., когда ФСБ стала принимать один за другим приказы об установлении новой пограничной зоны по каждому приграничному субъекту федерации без согласования с законодателями и местными властями. Погранзоны установлены в 46 субъектах РФ, а их общая площадь сопоставима с территорией Франции. Ранее пределы пограничной зоны за пределами пятикилометровой полосы устанавливали субъекты федерации, и режим ее был, как правило, довольно мягкий.

ФСБ установила для своих же российских граждан фактически визовой режим доступа в пограничную зону, во многих отношениях более жесткий, чем, к примеру, шенгенский. Для поездки в города и районы даже вблизи традиционно «прозрачной» границы с Украиной или Казахстаном теперь требуется не менее чем за месяц лично или в письменном виде обратиться за разрешением в территориальный орган пограничной службы, представив обоснования в виде заверенного приглашения от родственников, командировочного удостоверения или путевки в дом отдыха. В выдаваемых пограничными подразделениями ФСБ пропусках регламентируется день и маршрут передвижения гражданина в пределах пограничной зоны, в пути не допускаются несанкционированные остановки. ФСБ может отказать во въезде лицам, находящимся под следствием, имеющим непогашенную судимость и административные взыскания, затрагивающие сферу интересов ФСБ.

Часть попавших в погранзоны населенных пунктов входила в перечень территорий с ограниченным въездом и во времена СССР. Однако многие деревни, поселки и даже города, расположенные рядом с границами бывших советских республик, стали закрытыми территориями впервые. В зону вошли побережье Азовского и Черного морей, привлекавшие тысячи отдыхающих, города Восточного Донбасса (Ростовская область), города Шебекино (Белгородская область), Орск и Новотроицк (Оренбургская область) и многие другие, всемирно известные и широко посещаемые туристами памятники природы, истории и культуры – например, Соловецкие острова. Запреты распространены на весь Гдовский район Псковской области, отделенной от «натовской» Эстонии 40-километровой водной гладью Чудского озера. Между тем, район в значительной мере жил летним притоком дачников из Петербурга, жителям которого принадлежит в районе 14 тыс. домовладений.

Хотя из новой зоны с самого начала исключены некоторые курорты и города - например, большая часть Сочи, Туапсе, Анапа, Ейск и Таганрог, во многих случаях эти послабления носят формальный характер. Так, поселок Домбай и канатно-кресельная дорога вблизи него изъяты из пограничной зоны. Однако она начинается уже в 500 метрах от опор подъемника и границы поселка, превращенного в резервацию для тех, кто не имеет надлежащих пропусков на все дни пребывания на курорте и все маршруты. Безусловно, возможность контроля документов и произвольного толкования разрешений открывают простор коррупции и отрицательно сказываются на привлекательности приграничных курортов для отечественных и тем более иностранных туристов.

В погранзоне всякая «хозяйственная, промысловая и иная деятельность», в том числе предприятий с иностранным участием, может осуществляться лишь при условии ее согласования с ФСБ, а в пятикилометровой зоне – только с разрешения ее пограничных органов. Вряд ли найдется много иностранных инвесторов, желающих согласовывать свои действия со спецслужбой. Партнеры российских регионов сразу же отметили негативное влияние нового пограничного режима на приграничное сотрудничество[30].

В пограничную зону, как и в сталинские времена, включены целые регионы, в том числе восточные, внешняя граница которых проходит по морям Тихого и Северного Ледовитого океана. В частности, пограничными объявлены целиком Камчатка и Сахалин, большая часть Ямало-Ненецкого АО. Режим советского времени на Ямале был не только восстановлен, но и ужесточен. Власти округа около десяти лет лоббировали его закрытие: губернатор Ю.Неелов обращался по этому поводу и к Б.Ельцину, и к В.Путину. Эту идею поддерживал и бывший депутат Госдумы от округа В.Черномырдин, представивший законопроект с характерным советским названием «Об упорядочении въезда в ЯНАО» (упорядочение на бюрократическом жаргоне означает запрет, ограничение). Предлог – борьба с гипотетическим международным терроризмом на нефтяных и газовых промыслах и трубопроводах. Более реальная мотивация – кажущееся упрощение борьбы с криминалом и наркодилерами. При этом неважно, что жители одного города не имеют права съездить в соседний без спецпропуска, который выдается только в Салехарде.

Меры ФСБ сразу же вызвали поток обращений об исключении ряда населенных пунктов из пограничной зоны и ее сокращении. Вероятно, и у ФСБ возникли проблемы с резким расширением контроля перемещений граждан и транспортных средств, так как трансграничные потоки ежегодно значительно возрастают. В 2006 г. через пункты пропуска прошли более 107 млн. человек и около 16 млн. транспортных средств. По словам бывшего главы ФСБ Н.Патрушева, с гражданами велась «большая разъяснительная работа», но по всей видимости, ее оказалось недостаточно, и «в соответствии с многочисленными пожеланиями трудящихся» спецслужба была вынуждена пойти на некоторые послабления. Весной 2007 г. из пограничной зоны исключены Камчатка и Сахалин (кроме малых островов), побережье Азовского и Черного морей (кроме пограничья с Абхазией). В других регионах глубина пограничной зоны сокращена до 15 км. В число исключений вошел, например, город Печоры, расположенный на самой границе с Эстонией. Псково-Печорский монастырь, наряду с Псковом, Изборском (оставшимся в погранзоне) и Пушкинскими горами - одно из самых посещаемых мест Псковской области. По словам представителей администрации Печор, лишь половина из 300 тысяч туристов, ежегодно посещающих город, приезжает в составе групп. Необходимость получения пропусков сильно осложняла условия для индивидуального туризма[31].

Естественно, «новые старые» ограничения мобильности – еще один важный шаг в повышении общественной значимости ФСБ. Под ее контроль попала территория, превышающая всю Францию. Расширение пограничной зоны и ужесточение ее режима – это весомое пополнение многомиллионной армии российских охранников, тысячи новых людей в «хаки», занятых в несколько смен подъемом и опусканием шлагбаума. Это, наконец, новые рычаги экономического влияния на привлекательные города и поселения, курортные места - выдача разрешений на застройку, контроль предприятий и прочее. Характерен контраст между литовской и российской частью Куршской косы. На литовской территории город Нида, заполненный тысячами туристов со всей Европы, в том числе и из России, вплотную подступил к российской границе. С российской стороны на всем протяжении - лишь отдельные дома отдыха, преимущественно принадлежащие «важным» ведомствам, виллы тех, для кого пограничный режим никогда не составлял проблемы, да остатки рыболовецких колхозов.

Расширение пограничной зоны вполне вписывается в традиционную логику приоритета силовых ведомств и их понимания национальной безопасности: чем меньше трансграничные потоки, тем легче им решать свои задачи, не слишком ломая голову над применением оперативных методов или новых технологий. Их идеал – полное освобождение пограничной зоны от всякого «населения» и ее превращение в охотничьи угодья. Согласно традиционной логике, если от реального или потенциального врага нельзя избавиться, присоединив его территорию к своей, подчинив его своему контролю или «зачистив» от него приграничную зону, лучшее решение – воздвигнуть вдоль границы стену[32]. Такой стеной может стать или вполне реальный физический барьер в виде бетонного забора или минного поля, тысяч километров колючей проволоки, желательно под высоким напряжением, или, на худой конец, барьер бумажный, а лучше – и тот, и другой[33]. Традиционное «силовое» понимание безопасности – далеко не только советское, но распространено и в США, и в Европе, и в других концах света, но в СССР/России оно приняло крайние формы. Как нельзя кстати пришлись события 11 сентября 2001 г., а в России – драма Беслана. Соображениями «безопасности» стало возможно оправдать любые, самые драконовские меры. Спираль «секуритизации»[34] закручивается все сильнее: чем жестче ограничения на пересечение границы и строже контроль, тем выше криминальные доходы от незаконных трансграничных потоков, тем выше привлекательность этого бизнеса для организованной преступности, тем чаще соответствующие правонарушения. В то же время чем больше случается нарушений строгого (или неадекватного?) пограничного режима, тем больше у силовых ведомств аргументов для дальнейшего закручивания гаек и требования новых ограничений. У этой спирали нет конца. Точнее, он рано или поздно наступает, но всегда бывает печальным.

Режимные ограничения мобильности граждан оставили глубокий след в территориальной структуре страны, ментальности и политической культуре властей и всего населения. В сочетании с другими факторами, связанными с наследием сталинского и в целом коммунистического режима, они сказываются в неблагоприятной в нынешних условиях структуре хозяйства, монофункциональной специализации, а, следовательно, повышенной уязвимости и маргинализации некоторых территорий – например, Калининградской области и ряда регионов Урала. Одно из последствий этих ограничений – неадекватность инфраструктуры, особенно остро ощущаемая ныне, в эпоху глобализации – нехватка морских портов, пропускных пунктов и дорог, пересекающих государственную границу, и т.п., противоречие между объективной экономической необходимостью усиления международных взаимодействий и нынешним режимом пограничной зоны.

Карта 3. Режимные области (1953)

Карта 4. Железный занавес

[1] Авторы выражают искреннюю признательность к.г.н. А.А. Агирречу и О.В. Федорченко за помощь и участие в составлении карт и Н.В. Петрову (общество «Мемориал»)– за консультацию.
[2] Колосов Владимир Александрович – д.г.н., заведующий лабораторией Геополитических исследований ИГ РАН
[3] Полян Павел Маркович – д.г.н., ведущий научный сотрудник лабораторией Геополитических исследований ИГ РАН
[4] Kolossov V., Nefedova T. et Treivish A. Le gigantisme sovietique. – L’Atlas de la Russie et des pays proches. Sous la direction de R.Brunet, D.Eckert et V.Kolossov. Paris: La documentation francaise, 1995, p.101.
[5] До известной степени роль леса в экспорте СССР в сталинское и отчасти в хрущевское время сопоставима с ролью углеводородов во время правления Брежнева и после него.
[6] См.: Сталинские стройки ГУЛАГа. 1930-1953. / Сост.А.И. Кокурин, Ю.Н. Моруков. М.: МФД -Материк, 2005. Экономика Гулага. / Отв. ред. и сост. О.В.Хлевнюк. История сталинского ГУЛАГа. В 7 тт. Т. 3. М.: РОССПЭН, 2004.
[7] Подробнее см.: Полян П.М. Не по своей воле. История и география принудительных миграций в СССР. / Послесловие А. Вишневского.– М.: О.Г.И. -Мемориал, 2001; Поболь Н.Л., Полян П.М. (Сост.) Сталинские депортации. 1928-1953. Документы./ Сер.: Россия XX век. М.: Материк - Фонд Демократия, 2005.
[8] Подробнее см.: Полян П.М. Депортации и этничность // Поболь Н.Л., Полян П.М. (Сост.) Сталинские депортации. 1928-1953. Документы./ М., 2005. С.8-10. При этом речь идет не о десятках и не о сотнях тысячах человек, а о миллионах в каждом из перечисленных трех случаев.
[9] Полян П.М. Сталин и Гитлер: с кем же лучше, с кем веселей? [Репортаж о конференции в Мюльхайме-на-Руре, 28.02-3.03.1995] // РМ. – 1995, 4-10 мая. - С.7, 18.
[10] Смирнов М.Б., Сигачев С.П., Шкапов Д.В. Система мест заключения в СССР. 1929–1960. http://www.memo.ru/history/NKVD/GULAG/index.htm
[11] Ibidem.
[12] Vendina О. Systeme urbain : enjeux de la modernisation. La Russie: Espaces, villes, reseaux. Sous la direction de V.Kolossov. Nantes: Editions du Temps, 2007, pp.131-152.
[13] Лаппо Г.М. География городов. М.: Владос, 1997.
[14] http://www.memo.ru/history/NKVD/GULAG
[15] Полян П.М. Депортации и этничность // Поболь Н.Л., Полян П.М. (Сост.) Сталинские депортации. 1928-1953. Документы./ М., 2005. С.10-14..
[16] Карта паспортного режима. М.1:10 млн. М.: ГУГК, 1988.
[17] Roux-Servan Schreiber C. Les mutations post-sovietiques des pays de l’isthme mer Baltique – mer Noire. Marges d’empires, confins du Vieux Continent ou puissances regionales? These de doctorat. Paris: Universite de Paris-Sorbonne IV, 2005.
[18] Paasi A. Territories, Boundaries and Consciousness: The Changing Geographies of the Finnish-Russian Border. NY: John Wiley, 1996.
[19] В середине 1950-х гг. с острова ради его строительства было депортировано практически все местное коренное население – одна из последних депортаций, осуществленных в СССР (см.: Полян П.М. Этнические депортации после смерти Сталина (6 марта 1953 – октябрь 1956). - Поболь Н.Л., Полян П.М. (Сост.) Сталинские депортации. 1928-1953. Документы./ М., 2005. С.773.
[20] Масюк Е. Закрытые зоны ФСБ. – Новое время, 2008, N 39 (85), c.26-29.
[21] См., например, http://forums.yabloko.ru/lofiversion/index.php/t1676.html
[22] Заяц Д.В. Что такое ЗАТО? География, 2004, N 7, с.7-12 (см. также http://geo.1september.ru/2004/07/12.html); Агирречу А.А. Историко-географические особенности формирования наукоградов России. Автореф. дисс. ... канд. геогр. наук. - М.: Геогр. ф-т МГУ, 2006; Лаппо Г.М., Полян П.М. Наукограды России: вчерашние запретные и полузапретные города – сегодняшние точки роста. // Мир России. 2008. №1. С.20-49; G. Lappo, P. Polian. Naukograds, les villes interdites // Lieux de savoir, Vol. 1, Espaces et communautes edited by Christian Jacob. Paris, Editions Albin Michel, 2007, pp. 1227-1249.
[23] Подробнее см.: Лаппо Г.М., Полян П.М. Наукограды России: вчерашние запретные и полузапретные города – сегодняшние точки роста. // Мир России. 2008. №1. С.20-49
[24] Сирина М. Муниципальная уравниловка для ЗАТО. http://www.nakanune.ru/articles/hitech/zatonedodelannaja
[25] Агирречу А.А. Наукоград Дубна - северный форпост Московского региона //География, 2004, N 29, с. 5-10.
[26] Агирречу А. А.Особенности формирования наукоградов России. - Проблемы урбанизации на рубеже веков. Отв. ред. А.Г. Махрова. Смоленск: Ойкумена, 2002. с. 133-144.
[27] Гривина И.В. Особенности социально-экономического развития монопрофильных городов различных типов. Наукограды / Пути активизации социально-экономического развития монопрофильных городов России. Вып. 54. Библиотека местного самоуправления. М.: МОНФ, 2004, с. 94-108.
[28] Кузнецов М.И. Наукограды: интеллектуальный потенциал и инновационный ресурс развития России // Устойчивое развитие. Наука и практика, 2004, N 2, с.3-21.
[29] Ibid.
[30] http://www.westrus.ru/rus/?article=1893
[31] Российская газета, 24 мая 2007 г., N 4371.
[32] Kolossov V. Border Studies: Changing Perspectives and Theoretical Approaches. - Geopolitics, 2005, vol. 10, N 4, pp. 1-27.
[33] Foucher M. L’obsession des frontieres. Paris: Perrin, 2007.
[34] Kolossov V., Borodulina N. Circulation – Security Dilemma and Border Regions: the Case of the Boundary between EU and Russia. Paper submitted to the International Conference “Spaces of Politics: Concepts and Scales, Reims, 2-4 April 2008.