… о влиянии кризиса на рынок труда Москвы

От каких привычек придется отвыкать жителям столицы

Кризис в первую очередь должен ударить по москвичам: за последние 15 лет они успели обзавестись дорогостоящими привычками, от которых скоро придется избавляться.

Уже не торт
Если Россия зависит от нефтедолларов, то Москва — зависит вдвойне. Благодаря удачной мировой конъюнктуре среднедушевые доходы москвичей сильно оторвались от общероссийских: если в конце 2005 года разница составляла 17 тыс. руб., то в 2009-м — уже 31 тыс. руб. Однако эти легкие "нефтяные" деньги уходят из города так же быстро, как и приходят. В 2007-2008 годах (с октября по октябрь, данные Росстата) доходы москвичей снизились на 48%, а разрыв с другими россиянами сократился до 8,5 тыс. руб. Среднедушевые же доходы по России тогда, наоборот, выросли на 18%. Правда, одно дело, когда цена в $40 за баррель держится четыре месяца, другое — когда четыре года. Жизнь в Москве уже вряд ли будет прежней.
Главный макроэкономический риск — инфляция — уже начал сказываться на привычной модели потребления москвичей. Из-за большей доли импортных товаров в корзине и проникновения торговых сетей инфляция по итогам 2014 года в Москве уже слегка превысила среднероссийскую — 11,8%. Хотя Санкт-Петербургу досталось еще сильнее: там инфляция 13,3%. Краткосрочный эффект от девальвации — дефицит товаров неповседневного спроса. По мнению декана Высшей школы маркетинга и развития бизнеса НИУ ВШЭ Татьяны Комиссаровой, парадигма избавления от рублей (которая свойственна в основном москвичам, потому что им есть от чего избавляться) не может существовать бесконечно. Подорожание одежды, например, происходит не моментально, но уже после сезона январских скидок полки и вешалки многих московских магазинов, работающих с импортом, скорее всего, опустеют: по новым ценам никто не будет покупать эти товары, и бизнес перестанет с ними работать.
В 2015 году искать работу будут не только продавцы-консультанты в магазинах одежды, но и рядовые сотрудники банков, особенно кредитных отделов, "продажники" в автосалонах, журналисты, пиарщики, маркетологи и представители других "лишних" профессий, считает директор по исследованиям компании HeadHunter Глеб Лебедев. По его наблюдениям, уже сейчас наблюдается сокращение числа публикуемых вакансий. Более того, работодатели стремятся нанимать новых людей на более низкую зарплату.
В общем, конкуренция за рабочие места будет только усиливаться, а это значит, что перепродавать себя каждые три года станет значительно сложнее. По мнению управляющего партнера Headwork Analytics социолога Ярославы Мальцевой, как только кризис осознается как кризис (а на это уходит примерно три квартала после его начала), уровень теперь уже вынужденной лояльности повышается. Главной надеждой москвичей, считает Лебедев, вновь станут госкомпании, способные, по их мнению, обеспечить стабильность, а также IT-сектор, имеющий зарубежные заказы.
Впрочем, с последним тоже не все так просто: необходимых кадров для конкуренции на международном рынке в России почти не осталось. "Ставки заработной платы в России были откровенно завышены во время больших нефтедолларов,— считает сооснователь компании Parallels Николай Добровольский.— Девальвация сделала российских специалистов доступнее. Но нам нужны программ- и проджект-менеджеры, которые обладают рыночным мышлением и опытом создания успешных коммерческих продуктов, коих в России практически нет, а те, что есть, хорошо устроены. Поэтому мы нанимаем людей в Европе, а офис открываем в Эстонии, так как в Москву они ехать не хотят".
Впрочем, тут есть и такой поворот: при нынешнем курсе зарплаты российских ткачих почти сравнялись с доходами китайских ($400-500 в месяц). Поговаривают, что некоторые предприимчивые дауншифтеры из Таиланда уже начали переводить производство рюкзаков, сшитых из старых рубашек, в Россию, открывая путь для импортозамещения. И через год-другой многим московским пиарщикам придется задуматься над сменой профессии: ткачихи в Москве тоже в дефиците. Правда, на этом поприще у России есть серьезные конкуренты — Бангладеш, Вьетнам, Пакистан.
Самое печальное, что с экономическим мышлением у москвичей так ничего и не сложилось. То есть даже морально к затяжному кризису никто не готов. По мнению Татьяны Комиссаровой, реально изменять потребительское поведение они начнут не раньше 2016 года. "Все помнят, что предыдущий кризис продлился максимум три года,— говорит она.— Многие надеются, что так будет и в этот раз". Во всяком случае, власть готовит россиян именно к такому сценарию, а зря.
"Распространенным остается стиль мышления, характерный для "субсидируемых", "людей на содержании", "на службе", а не "в бизнесе", "в деле", "в команде", "в стране",— считает Ярослава Мальцева.— Работать в России приходилось и приходится преимущественно в больших системах и коллективах, где "от тебя ничего не зависит". Даже слабо представленный в стране малый бизнес зачастую впрямую включен в одну "пищевую цепочку" с крупным бизнесом или крупным государственным заказчиком. Навыка работы в более гибких рыночных системах не сформировано. А если такие компании (частные, клиентоориентированные, оперативно реагирующие на изменения) и есть, то они не пользуются адекватным спросом у работников, потому как не способствуют реализации самой важной для текущего российского общества ценности — стабильности. В общем, как во всей стране: ищешь стабильности — способствуешь тем самым неэффективности, которая разрушает твою собственную и общую системную стабильность в долгосрочной перспективе".
Если москвичи все-таки возьмутся за ум, то им не только придется забыть про заграничные поездки и дорогую одежду, но и меньше ходить в ТРЦ, в кафе, рестораны (по данным POS-терминалов ВТБ24, в ноябре 2014 года по сравнению с ноябрем 2013-го средний чек в ресторанах снизился с 1849 до 1600 руб.), к парикмахерам, косметологам, а также есть меньше сыра и хамона. Развлечения будут переноситься домой, считает Комиссарова: вместо дня рождения в ресторане или покупки торта хозяйки встанут к плите, и квартирные тусовки снова войдут в моду.
Наконец, последний удар по москвичам — это падение цен на недвижимость. Стоимость квартир и арендные ставки начали снижаться не только в долларовом, но и в рублевом эквиваленте. Доходы рантье также будут снижаться, не исключены дефолты по ипотечным кредитам. Уже в этом году из Азии начнут возвращаться дауншифтеры, которые жили на деньги от сдачи "однушки" в Железнодорожном, но они вряд ли найдут себе занятие в Москве.

Столичный налог
Помимо низких цен на нефть на кошельки жителей столицы начнет давить целый пакет рентных сборов. Например, уже в этом году будет расширена зона платной парковки, в ближайшем будущем не исключено введение платного въезда на МКАД и в центр Москвы, платы за проезд по новым магистралям, а с конца 2016-го вступит в силу новый налог на имущество, рассчитываемый исходя из кадастровой стоимости жилья. По мнению местных властей, за преимущество жизни в столице (а оно пока есть) необходимо платить, как это принято во многих западных мегаполисах — в Нью-Йорке или Лондоне.
Структуры расходов жителей того же Нью-Йорка и Москвы в принципе похожи, за исключением двух статей — имущества и транспорта. На Западе на них тратится существенно больше денег, чем в Москве. Например, по данным Бюро трудовой статистики США, американцы, живущие в агломерации Нью-Йорка, тратят на обслуживание жилья в среднем $23 154 в год (данные 2010-2011 годов). По курсу 33 руб./$ это составляло примерно 63 тыс. руб. в месяц. Подобные суммы за жилье в Москве платят только те, кто взял ипотеку. В Нью-Йорке ипотечная составляющая благодаря низким ставкам — лишь 35-40%, остальное — налог на имущество или аренда. Последняя в Нью-Йорке существенно выше, чем в Москве: за студию в Куинсе (15-18 км от Манхэттена) отдают $1500 (около 50 тыс. руб.), тогда как "однушку" в московском "спальнике" (от Кремля до МКАДа — около 20 км) можно снять за 30-35 тыс. руб.
По мнению урбаниста Петра Иванова, таким образом власти Москвы хотят запустить процесс джентрификации: в центре города должны жить богатые, которые могут за это платить, а бедные пускай селятся на окраинах. Одновременно торговые сборы, которые тоже дифференцированы по округам (в ЦАО ставки выше), должны вытеснить низкомаржинальный бизнес из города. В первую очередь это ударит по хипстерским магазинчикам, которые существуют скорее в качестве хобби. Как результат, исход пенсионеров и бедных в Новую Москву и переезд богатых с Рублевки на Тверскую.
В реальности же Москва вряд ли превратится в Лондон благодаря только рентным сборам. По мнению социолога Симона Кордонского, в России власть активно препятствует расселению по классовому признаку, так как это нарушает принятые в обществе нормы социальной справедливости (поэтому окна дорогого жилого комплекса могут легко выходить на помойку или очень бедную улицу). Остоженка — яркий пример провалившейся попытки изменить структуру расселения в Москве, считает Иванов: "Из-за правового нигилизма в области застройки создать в Москве элитный и обустроенный район практически невозможно".
Если же повысятся налоги, а богатые так и не переедут в центр, то как москвичи будут реагировать на инициативы властей? Во-первых, они могут остаться на месте, сдать жилье и переложить налоговое бремя на плечи арендаторов. Однако не факт, что рецессия не снизит спрос на жилье, и тогда расходы придется делить пополам. Другой вариант — саботаж. "В Нью-Йорке и Лондоне эти сборы вводились в более спокойных условиях,— считает Ольга Лобач, консультирующий психолог коллегии адвокатов "Мостовой, Мирзоев и партнеры".— Нигде в мире полностью не доверяют властям. Где-то это доверие больше, а где-то меньше. Мы же не доверяем вообще. Поэтому мы всегда будем саботировать все, что можно саботировать. Не потому, что мы плохие или злые, а потому, что мы не доверяем властям. И власть устроена так, что доверие для нее не важно, поэтому она его не заслуживает. Она не пытается заслужить доверие, потому что функционирует независимо от того, доверяют ей или нет. Если власть в каком-то мегаполисе существует, потому что существует некий хотя бы допустимый уровень доверия, тогда там будут другие отношения".
В долгосрочной перспективе Москва превратится в очень нервный город с высокими издержками, которые придется постоянно обходить. Реформа здравоохранения с вытеснением все большего числа москвичей в платную медицину только добавит тревожности. Чтобы снять напряжение, кто-то ударится в развлечения, кто-то — уйдет в себя, а другие продолжат закупать гречку впрок. "Но предсказать это поведение почти невозможно, потому что оно искусственно и контролируется,— считает Лобач.— Если я, например, в рекламной кампании буду использовать тезис, что все кругом падает, а у нас вы возьмете продукты, которые позволят вам сэкономить в будущем, и вы обезопасите себя, люди побегут ко мне. Тот, кто воспользуется напряжением и страхом, получит прибыль".

Город в пользу бедных
Демографически в случае затяжного кризиса Москва тоже сильно изменится. Для начала из города уедут маятниковые мигранты из регионов, которые работают преимущественно в теневом секторе — торговля, автосервисы и проч. В 2008 году, например, количество людей в метро существенно снизилось. Из Москвы уже уехали некоторые гастарбайтеры из стран СНГ, потому что девальвация обесценила их и без того низкие зарплаты (они переводили их на родину в долларах). Некоторые московские подъезды уже стоят немытые, так как управляющие компании не могут найти людей. По данным ФМС, с начала января в Россию въехали 250 тыс. человек из стран СНГ, что на 70% меньше прошлогодних показателей. Виной тому, помимо прочего, еще и ужесточение миграционного законодательства. Однако, скорее всего, это явление будет временным, и гастарбайтеры начнут возвращаться в Москву. Если нет, город станет заметно грязнее.
Долгосрочный тренд — старение населения, отъезд перспективных молодых специалистов за границу, на место которых будут приезжать менее образованные россияне из регионов, в частности с Кавказа. При низких ценах на нефть люмпенизация и исламизация Москвы — процессы вполне вероятные. Отсюда — рост преступности. Пожилые москвичи будут дольше оставаться на своей работе, так как снизится спрос на арендное жилье, сдача которого приносила дополнительный доход, что, в свою очередь, вызовет рост безработицы среди молодежи. Межэтнические столкновения в таком случае — лишь вопрос времени. В целом же сокращение реальных располагаемых доходов москвичей приведет к увеличению социального неравенства.

Артем НИКИТИН. «Коммерсантъ-Деньги», 19 января 2015 года