… о взглядах М. Ле Пен на проблему иммиграции во Франции

Лидер французских националистов Марин Ле Пен предлагает ответить на парижские теракты строительством новых тюрем и закрытием границ для мусульманских иммигрантов

«Я верю в нации. Я верю в демократию»
Марин Ле Пен родилась 5 августа 1968 г. в Нейи-сюр-Сен, на окраине Парижа. В 1986 г. вступила в партию «Национальный фронт», возглавляемую ее отцом. В 1991 г. получила степень магистра права в Университете Париж II Пантеон-Ассас, в 1992 г. — степень магистра уголовного права в том же университете. По окончании университета работала юристом Парижской коллегии адвокатов. С 1998 г. начала работу в партии — стала директором юридического департамента «Национального фронта». В 2004 г. стала депутатом Европейского парламента, в 2009 г. переизбрана на этот пост. С 16 января 2011 г. Марин Ле Пен — президент партии «Национальный фронт».

Семья Ле Пен и выборы
Отец
Жан-Мари Ле Пен несколько раз боролся за президентский пост. На выборах президента Франции в 2002 г. он вышел во второй тур, набрав 16,86% голосов, уступив Жаку Шираку, получившему в тот день поддержку в 19,88% голосов. Во втором туре Ле Пен набрал 17,79% голосов, уступив президентское кресло Шираку.
В 2007 г. в первом туре президентских выборов Ле Пен набрал еще меньше голосов — 10,44% — и выбыл из президентской гонки, став четвертым среди кандидатов.

Дочь
В 2012 г. в гонку за президентский пост вступила его дочь Марин Ле Пен, годом ранее возглавившая «Национальный фронт». В первом туре выборов Марин Ле Пен набрала 17,9% голосов, уступив двум другим кандидатам — Франсуа Олланду и Николя Саркози, набравшим соответственно 28,63 и 27,18% голосов.
Политической победой партии «Национальный фронт» можно считать итоги выборов в парламент Франции в 2012 г. Тогда партия набрала 13,6% голосов, получив два места в парламенте. В 2007 г. на парламентских выборах партия набрала всего 4,3% голосов, не получив ни одного места в Национальном собрании.
Наибольших успехов «Национальный фронт» добился на выборах в Национальное собрание в 1986 г., получив 34 места, и в Европарламент в 2014 г., получив 23 места.

Многие западные лидеры, комментировавшие террористические атаки на сатирический еженедельник Charlie Hebdo и кошерный супермаркет в Париже, неохотно признавали, что боевики руководствовались сугубо религиозными мотивами. Французский президент Франсуа Олланд заявил, что Charlie Hebdo стал мишенью «обскурантизма», что бы это ни значило. А представитель Белого дома Джош Эрнест на брифинге был вынужден пять минут объяснять нежелание администрации Барака Обамы использовать термин «радикальный ислам». Для Марин Ле Пен все это не проблема.
«Это в чистом виде исламский фундаментализм», — говорит лидер «Национального фронта», французской правой политической партии, которая приобретает все больший вес в опросах общественного мнения. «Теперь у всех открылись глаза, — добавляет она, ссылаясь на утрату французами иллюзий по поводу исламской угрозы. — И мы [»Национальный фронт«] единственные, кто решит эту проблему».
Известность Ле Пен, в недавнем прошлом политической отщепенки, начала расти по мере того, как главные проблемы Франции — устаревающая экономика и неассимилируемое мусульманское население — стали обостряться и, похоже, выходить из-под контроля правящего политического класса. Теперь, когда затихают отзвуки парижской резни, устроенной доморощенными исламистами, Ле Пен ставит на то, что из всех французских политиков именно она выиграет от шока своих соотечественников, которые все никак не поверят в угрозу, исходящую из их собственной среды.
Так что сейчас подходящий момент встретиться с Ле Пен. Мы беседуем в штаб-квартире «Национального фронта» в Нантере, северо-западном пригороде Парижа. На плакатах «Национального фронта» с лозунгом «Да, Франция» изображена сильная женщина со стальным взглядом — такая она и есть: высокая, с командирскими манерами, быстрой речью и хриплым рокочущим голосом. Но при этом 46-летняя Ле Пен, то улыбающаяся, то замыкающаяся в себе согласно требованиям момента, еще и неоспоримо обаятельна. Сталь таится под ее улыбкой.
Заходит ли разговор о терактах или об экономических проблемах, Ле Пен переводит его на иммиграцию. «Первая проблема — то, что границы открыты и практически любой может приехать откуда угодно, — говорит она. — В ответственной стране с таким бы не смирились». Должно было быть очевидным, что «массированная иммиграция легко позволит фундаменталистам пополнять свои ряды».
Сидя под тремя огромными французскими флагами на стене, она рассуждает: «Есть очевидные признаки того, что вместе с притоком людей, так легко попадающих в нашу страну, будет нарастать и беспокойство. Французская Республика должна предоставить своим силовым структурам — полиции, армии и службе безопасности — необходимые средства для защиты нашей страны».
При этом Ле Пен уклоняется от перспективы усиления государственного надзора в целях предотвращения новых терактов: «Мы полностью за личную свободу. Свобода важна для всех. Мы не должны ограничивать всех, чтобы поймать некоторых».
В то же время она отвергает как слишком слабые антитеррористические меры, обнародованные премьер-министром Мануэлем Вальсом, в том числе изоляцию джихадистов от других заключенных в тюрьмах, увеличение найма в спецслужбы и предоставление им больших полномочий для наблюдения за коммуникациями в интернете. «Речь Вальса — это только речь», — говорит она. Помимо ограничения иммиграции ее главные контртеррористические предложения заключаются в строительстве новых тюрем и дополнительном финансировании пенитенциарной системы.

«Новые мигранты только добавляют проблем»
В стране, шатающейся после многолетней экономической анемии, — с безработицей, топчущейся на непривлекательной отметке 10% (а среди молодежи без работы сидит уже каждый четвертый), и незначительным или вовсе отсутствующим ростом ВВП, — а теперь еще и дрожащей от вспышек исламского террора, прямолинейные рецепты Ле Пен придают «Национальному фронту» больше благовидности, чем когда-либо. Во времена Жан-Мари Ле Пена партия была маргинальным, хотя и вызывающим беспокойство политическим игроком — но с 2011 г. его смышленой дочери, возглавившей «Национальный фронт», лучше удается преподносить националистическую линию в СМИ.
Ее решения для Франции просты: выйти из Европейского союза и покончить с господством «глобалистской» экономики — свободным движением товаров, капитала и труда, — которую она обвиняет в «умирании» страны. И превыше всего — «остановить иммиграцию», даже не для того, чтобы обезоружить потенциальную исламистскую угрозу, а для полного оздоровления страны. «Каждый год в страну прибывает 200 000 легальных мигрантов, — говорит Ле Пен. — Они только добавляют проблем».
Председатель «Национального фронта» не отвечает на мой вопрос о том, что же делать с миллионами мусульманских мигрантов, у которых уже есть французское гражданство. Вместо этого она переключается на мигрантов с двойным гражданством. «Вы знаете, что 700 000 избирателей, французских алжирцев, недавно голосовали на выборах в Алжире? — вопрошает она. — Эти люди должны определиться, кто они на самом деле. Мы не имеем ничего против того, чтобы во Франции жили иностранцы, но им нужно решить самим». Смысл понятен: либо выбирайте Францию, либо убирайтесь. И еще: лица с двойным гражданством, совершившие преступления во Франции, должны быть «высланы обратно».
Есть искушение отбросить эти взгляды как нереалистичные и противоречащие ходу истории — что и проделывает регулярно французский политический и медийный истеблишмент. Ле Пен говорит: «Первый вопрос, которым задаются многие политические партии и СМИ по любому поводу: «А не пойдет ли это на пользу “Национальному фронту”?» Примечательный пример — это решение организаторов недавнего антитеррористического марша единства в Париже не приглашать Ле Пен с ее сторонниками.
Но если отбрасывать в сторону или игнорировать Ле Пен и «Национальный фронт», это вряд ли поможет остановить ее политический проект. Она представляет реальную и значительную группу избирателей, которые, как сказал мне один парижский журналист, «перестали узнавать свою Французскую Республику». Это избиратели из рабочего класса, в основном белые, которые когда-то поддерживали левых, но теперь все чаще чувствуют себя покинутыми по мере того, как промышленность и другие создатели рабочих мест бегут из Франции под давлением жесткого трудового законодательства, протекционизма и высоких налогов.

«Братьям Куаши не следовало давать гражданство»
Когда французская экономика переживала послевоенный бум и государство заливало ее пособиями, страна могла позволить себе принимать миллионы мусульманских иммигрантов, в основном из бывших колоний в Северной Африке. В то же время законодатели не предпринимали ничего, чтобы ассимилировать вновь прибывших. Те расселялись в пригородах, по сути многоэтажных гетто, куда французские республиканские ценности — свобода, равенство и братство — редко проникали.
Ле Пен говорит, что интегрировать этих иммигрантов в общество уже слишком поздно: «Невозможно ассимилировать группу. Она накладывает свои законы на поведение индивидуумов. Французское гражданство, унаследовали вы его или заслужили, не должно выдаваться автоматически».
Она приводит в пример Лассану Батили, черного мусульманского работника из захваченного кошерного супермаркета, который спас еврейских заложников во время теракта: «Хорошо, что мы дали ему французское гражданство» — после того, как стало известно о его героизме. Напротив, братья Куаши, напавшие на редакцию Charlie Hebdo, «были на учете в полиции, и очевидно, что им не следовало давать французское гражданство», - продолжает Ле Пен.
Не одобряет Ле Пен и часто обсуждаемую договорную модель для французских мусульман, по которой государство, свободное от расовых предрассудков в силу республиканских ценностей, оказывает поддержку мусульманским иммигрантам в обмен на лояльность их лидеров. «Позитивная дискриминация — это очень плохо для Франции, — говорит она. — Опять импортируем из США то, что никогда не будет работать у нас. Договорная модель для Франции — это секулярность. Законы должны соблюдаться всеми».
«С кем из французского мусульманского сообщества вы разговаривали? — добавляет моя собеседница. — Главная мусульманская организация Франции, которой сегодня дают привилегии, связана с “Братьями-мусульманами”. С которыми, между прочим, сейчас сражается в Египте генерал Сиси (президент Египта Абдул-Фаттах Ас-Сиси. — “Ведомости”)».
«Национальный фронт» под руководством Жан-Мари Ле Пена заслужил репутацию партии для критиканов и антисемитов. В 1987 г. Ле Пен-старший вызвал в обществе бурю негодования, назвав холокост «деталью в истории Второй мировой войны». В прошлом году он заявил, что «господин Эбола» мог бы «решить проблему» с глобальным «демографическим взрывом».

«Евросоюз — это провальный эксперимент»
Партию Ле Пенов никоим образом нельзя считать традиционной правой. По экономическим взглядам она ближе к левым. Взять хотя бы позицию по поводу проекта Трансатлантического торгово-инвестиционного партнерства (ТТИП) — европейско-американского соглашения о свободной торговле, которое, по оценкам аналитиков, принесет обеим сторонам по $100 млрд дополнительных выгод. Левые экологи и профсоюзы яростно противостоят ТТИП — так же поступает и Марин Ле Пен.
«Американский способ ведения дел ничего не принес Франции, — говорит она. — Гигиенические и социальные методы, принятые в США, не подходят для нужд Франции и французов. Мультинациональные интересы, которые там приняты, Франции не нужны. По сути, все это только ослабляет Францию. Я стою на защите экономических методов, которые помогут Франции».
Еще Ле Пен питает слабость к российскому президенту Владимиру Путину. «Путин проделал трудную работу, — рассуждает она. — Он столкнулся с постсоветской Россией и собрал ее воедино. Это сложная страна. Нам не следовало бы применять наши собственные идеи и суждения по отношению к российской ситуации. Путин был способен заслужить уважение для России и вернуть ее на высокий уровень в международных делах».
Американское мировое лидерство для сторонников «Национального фронта» — все равно что анафема. «Я из многополярного мира, где у каждой страны определенно есть свой собственный суверенитет, — говорит Ле Пен. — Экономическая модель, которую предлагает Путин, для меня выглядит позитивно. Россияне патриотичны, и это приветствуется. Мы ничего не можем поделать с Россией. Сейчас против нее ведется холодная война, в которую втянули Францию. А нам следовало бы работать с Россией».
На обвинения в том, что «Национальный фронт» получил заем на 10 млн евро в подконтрольном Кремлю банке, Ле Пен отвечает: «Все это вранье, как обычно. Мы ходили во многие французские и европейские банки, но везде нам отказывали. Банк, о котором идет речь, не кремлевский, а частный. Нет никаких способов повлиять на политические взгляды “Национального фронта”, и это никогда не изменится. Если бы американский или французский банк одолжил нам денег, мы бы с радостью их приняли».
Европейский союз, который, даже по мнению ее сторонников, страдает от дефицита демократии, вызывает у Ле Пен презрение. «Я верю в нации, — говорит она. — Я верю в демократию. Я верю в людей, которые в ответе за свои собственные судьбы. Европейский союз сконцентрировал в себе все худшие аспекты гиперсоциалистических и ультралиберальных идей. Европейский союз был создан против желания людей. Это провальный эксперимент».
В 2014 г. на майских выборах в Европарламент «Национальный фронт» нанес поражение как правоцентристам из UMP, так и социалистам. В сентябре Ле Пен опережала по популярности Олланда в социологических опросах. Следующие президентские выборы во Франции уже через два года.
Тем временем на минувшей неделе полиция провела облавы в исламистской ячейке, работавшей по всей Франции и Бельгии. Власти заявили, что джихадисты собирались убивать полицейских на улицах. Двое подозреваемых в Бельгии были убиты. В обеих странах арестовали 15 подозреваемых — и Франция снова содрогнулась.
WSJ, 16.01.2015,

Ольга ПРОСКУРИНА, Сохраб АХМАРИН.
«Ведомости», 21 января 2015 года