Сельско-городская миграция в Республике Бурятия
и развитие пригородной зоны Улан-Удэ в 1989-2012 гг.

Бреславский А.С.[1]
(Опубликовано в: Переселенческие общества Азиатской России: миграции, пространства, сообщества. Рубежи XIX-XX и XX-XXI веков / Науч. ред. В.И. Дятлов, К.В. Григоричев. - Иркутск: "Оттиск", 90-110)

Одним из важнейших процессов в постсоветской Бурятии стал рост сельско-городской миграции, в которой основной, если не единственной точкой притяжения сельских мигрантов стала столица республики - Улан-Удэ. На фоне быстрого сокращения населения региона, число жителей города продолжает расти: с 1989 г. по 2010 г. официальная численность жителей Бурятии сократилась с 1038,2 тыс. до 972,0 тыс. человек (на 92,5 тыс. человек), а численность Улан-Удэ увеличилась с 352,5 до 404,4 тыс. чел. (на 51,9 тыс. чел.)^[2]. Сельчане продолжают прибывать в столицу, приобретая, арендуя жилье, а иногда и незаконно захватывая земли^[3].

Следствием масштабной урбанизационной миграции, объем которой превосходит отток населения Улан-Удэ в другие регионы страны, стал быстро растущий спрос на земли в черте города. В городской черте практически не осталось территорий, которые, во-первых, подходили бы для индивидуального жилищного строительства, а во-вторых, что особенно важно, были относительно доступными с финансовой точки зрения. В этой ситуации мигранты все чаще обращают внимание на пригородные территории, которые оказались для них доступной альтернативой отдаленным городским районам.

Массовый приток переселенцев стал мощным фактором трансформации повседневности пригородных поселений, что порождает широкий спектр исследовательских вопросов. Что представляет собой пригородная зона Улан-Удэ? Как изменились местные сообщества в результате притока мигрантов? Какого рода количественные и качественные трансформации сегодня протекают в них?

Исследование базируется на материалах нарративных и фокусированных интервью (всего 23 интервью), включенного наблюдения (2010-2013 гг.), а также официальной статистики (численность и размещение населения) по пригородным селам. В качестве исследовательских кейсов выступили села Нижний Саянтуй (второе название - Вахмистрово), Сужа, Нурселение, Поселье и Эрхирик. Их выбор определялся главным образом нашими организационными возможностями, но вместе с тем опирался и на другие важные обстоятельства. Во-первых, такого рода выборка позволила рассмотреть ситуацию в разных географических и административных частях пригородной зоны Улан-Удэ: три поселения расположены на западе городского округа (Поселье, Сужа, Нурселение - Иволгинский район), одно - на юге (Нижний Саянтуй - Тарбагатайский район), третье - на северо-западе (Эрхирик - Заиграевский район). Во-вторых, дала возможность определить зависимость между миграционной привлекательностью отдельных пригородных поселений и тем административно-экономическим значением, которое они имели в советские годы. Наконец, третье важное обстоятельство: все пять кейсов расположены на самых границах городского округа - находятся на линии соприкосновения города и сельских районов. Именно здесь взаимодействие сельского и городского, «встреча» города и села происходила и происходит наиболее интенсивно, наиболее отчетливо проявляются эффекты формирования новой пригородной жизни и новых «сообществ пригородного типа».

Пригородная зона Улан-Удэ формируется территорией сельских районов: Заиграевского, Иволгинского, Тарбагатайского и Прибайкальского^[4]. В непосредственной близости (в пределах 30 км от центра города) расположены поселения только первых трех районов, насчитывающих 21 населенный пункт. Более половины из поселений (12) расположены в Иволгинском районе, 6 - в Тарбагатайском и 3 - в Заиграевском. Суммарная численность населения в них, по данным Всероссийской переписи 2010 г., составляет чуть более 37 тыс. чел.^[5], то есть примерно 9 % от общей численности Улан-Удэ на этот год (404,4 тыс. чел.^[6]). Численность жителей этих населенных пунктов за 1989-2010 гг. увеличилось почти в 2,2 раза в то время как официальная численность Улан-Удэ - лишь на 15%.

Критерий удаленности от города на 30 км является весьма условным для выделения пригородной зоны. Многие жители более удаленных от города сел и поселков, также вовлечены в ежедневную трудовую маятниковую миграцию со столицей республики и, возможно, рассматривают свои села как пригородные. Однако полевые исследования показывают, что в радиусе 30 км к настоящему времени наиболее интенсивно происходят процессы демографического и территориального роста. В поселениях, которые расположены на большем удалении, эти тенденции значительно менее выражены, их связь с Улан-Удэ слабее, что позволяет обозначить территорию, включающую упомянутые 21 населенный пункт, «пригородной зоной Улан-Удэ».

Наиболее быстрыми темпами среди выделенных населенных пунктов росли Поселье и Нур-Селение, в которых зарегистрированное население выросло за 1989-2010 годы в 19 и 13 раз соответственно. В шести поселениях (Ошурково, Дабата, Улан-Иволгинский, Саратовка, Красноярово, Николаевский) этот рост был незначителен (до 8 %), а в трех (Тапхар, ст. Санятуй, Верхний Саянтуй) - вообще было зарегистрировано сокращение численности местных жителей. В остальных же поселениях рост населения составил от 75 до 660%. Показатели эти, безусловно, сложились главным образом за счет миграционного прироста.

Все представленные поселения серьезно отличаются друг от друга по административному статусу, уровню развития социально-бытовой инфраструктуры, транспортной доступности, расстоянию до города и пр. Среди них есть центр сельского района (Иволгинск), и небольшие улусы (Улан-Иволгинский, Дабата, Нарын-Шибирь), есть относительно развитые в смысле инфраструктуры поселения (Сотниково, Эрхирик, Нижний Саянтуй) и те, в которых и сегодня нет каких-либо государственных социальных учреждений (школы, детсады, поликлиники и т. п.). Большая часть этих населенных пунктов возникла в XX в. при колхозах, совхозах и их отделениях, при учхозах, небольших промышленных предприятиях, а также вдоль линии железной дороги. После распада системы государственной поддержки сельского хозяйства, все сельскохозяйственные предприятия в них постепенно были закрыты, местное население начало осваивать улан-удэнский рынок труда.

Все пригородные поселения, о которых идет речь, вплоть до середины - конца 1990-х гг. были относительно замкнутыми поселениями «сельской Бурятии» и не являлись «пригородами» Улан-Удэ в том качестве, в котором они воспринимаются сегодня. Практически все они представляли собой достаточно типичные одноэтажные слабо урбанизированные сельские населенные пункты, жители которых вели сельский же образ жизни с характерными для него сферами деятельности (животноводство, приусадебное хозяйство и пр.); превалирующей была и «сельская» идентичность. Пригородом рассматриваемые села считались номинально, сугубо географически. С начала 2000-х гг. в связи с удорожанием городского жилья, земель и отсутствием свободных территорий внутри городского округа, они стали приобретать все больший интерес среди переселенцев из сельских районов. Географическая близость к городу, долгое время остававшаяся неактуализированным ресурсом, приобрела здесь высокое символическое значение.

Произошедшие изменения привели к формированию двух значимых тенденций. С одной стороны, в связи с высокой миграционной привлекательностью этих территорий трансформировалась структура местных сообществ, видоизменился облик рассматриваемых поселений. Мигранты начали воспроизводить здесь пригородный образ жизни, связанный с маятниковыми перемещениями «пригород - город - пригород». С другой стороны, еще с начала 1990-х гг. ориентация «на город» стала определять трудовые и прочие практики самого местного населения, что повлияло и на его идентичность.

Кто осваивает пригороды Улан-Удэ?

Кем же являются мигранты в пригородах современного Улан- Удэ? Каковы их миграционные мотивы, ожидания, стратегии расселения и адаптации? Как складываются отношения переселенцев и коренных жителей? В ходе исследования выяснилось, что речь идет о двух значительных группах: сельских жителях, переехавших «поближе к городу», и горожанах, которые предпочли квартире (дому) жилье в сельском пригороде.

Мигранты из сельской Бурятии. Для сельских жителей переезд в Улан-Удэ и его пригороды за последние двадцать лет стал широко распространенной практикой. «Единственный город республики» обладает для них огромной миграционной притягательностью. Между тем по пути в «Город» часть из них встречает непреодолимые финансовые барьеры, вынуждающие их «остановиться» в пригородах. Покупка небольшой однокомнатной квартиры в «околоцентральных» районах города обходится сегодня в среднем в 1,5—1,8 млн руб., а ее аренда - в 8-12 тыс. рублей в месяц. В пригородных поселениях Улан-Удэ на эти деньги можно купить участок земли и построить на нем два одноэтажных дома среднего размера. Аренда жилья обходится здесь в два раза дешевле найма квартиры в городе. Во многом именно по финансовым причинам многие сельские мигранты оседают в пригородных поселениях, сохраняя при этом трудовую ориентацию на Улан-Удэ.

Освоение сельскими мигрантами пригородных территорий началось еще во второй половине 1990-х гг., а к середине 2000-х гг. оно стало приобретать все более систематические характер и заметные масштабы. Не в последнюю очередь на это повлиял успех первой волны переселенцев из села. Наибольшую же интенсивность процессы заселения пригородных территорий Улан-Удэ приобрели во второй половине 2000-х гг. В это время среди переселенцев в пригородные поселения вместе с новоприбывшими селянами начинают появляться мигранты из сельских районов республики, прожившие несколько лет в Улан-Удэ. Однако сельские мигранты составляют не менее половины новых жителей, а зачастую и подавляющее большинство в каждом из изученных поселений. «Обеспеченные люди, наверное, не будут сильно стремиться в Поселье или в Солдатский, будут выбирать более элитные районы. Например, в нашем ДНТ есть люди, которые в городе раньше жили, но они не были слишком богатыми, примерно у нас был схожий, наверное, уровень. Но городских мало - единицы. У нас в ДНТ примерно 95 процентов сельчан приезжих» (информант, 32 года, ДНТ вблизи Поселья, 2013 г.).

Такая ситуация характерна в целом для пригородных поселений всего Левобережья Селенги. Здесь можно найти семьи не только из Иволгинского, но и других сельских районов: «Много их, много. Из Агинского, Хоринского, из Кижинги, из Курумкана (сельские районы Бурятии. - Прим. авт.). Хотят люди поближе жить. Потому что, во-первых, учеба. Во-вторых, работа. Потому что обеспечение у нас здесь рабочими местами намного выше, чем там» (информант, 36 лет, с. Нижний Саянтуй, 2010 г.). «В нашем ДНТ несколько есть землячеств таких. Есть тункинские. Где-то, наверное, 15 (семей - прим. авт.). Есть курумканское землячество. Их не меньше, даже, может, больше. [...] Они меж собой в основном родственники-земляки. В свое время друг другу информацию передавали, занимали земли» (информант, 32 года, ДНТ вблизи Поселья, 2013 г.).

Подавляющая часть приезжих сельчан - люди со средним достатком и ниже среднего. Финансово обеспеченных выходцев из села в пригородах - единицы, обыкновенно, они строят жилье в более привлекательных микрорайонах в черте города. Мало и очень бедных семьей, которые годами находятся на грани физического выживания, проживая в небольших домиках до 30 кв. метров и имея совокупные доходы в семье до 10-15 тыс. рублей в месяц. Однако основная часть новых жителей пригорода - это семьи со средним доходом (от 20-25 до 30-35 тыс. в месяц), что определяется минимальными расходами на обустройство. Об уровне доходов многих семей свидетельствует тот факт, что большая часть участков в пригородных селах в 1990-е и вплоть до конца 2000-х гг. были захвачены и застроены самовольно. Как говорят сами информанты, это было сделано не только потому, что такой захват допускала ситуация, но и «от (финансовой) безысходности».

В городе сельским мигрантам необходимо было заново выстраивать свои социальные и профессиональные связи, связанные с поиском работы. Многие из них в 1990-е гг. начинали свою трудовую деятельность в Улан-Удэ с должностей, обычно не требующих высокой квалификации: продавцы, водители, охранники, строители и т.п. Части из них удавалось найти работу, соответствующую их прежней профессии. Многие сельские учителя стали преподавать в городских школах, а врачи - получили работу в медицинских учреждениях. Ситуация переезда подталкивала «новых горожан» более активно искать работу, быть более мобильными и менее притязательными, нацеленными на результат.

Значительное количество мигрантов сельского происхождения, которые поселились в исследуемых пригородах Улан-Удэ в 2010-2012 гг., имеют высшее образование и 10-15 летний опыт жизни в Улан-Удэ. Среди новых жителей-сельчан уже можно обнаружить представителей самых разных профессий: «Приезжие люди они очень конкурентоспособными становятся, они нацелены на результат, очень активно ищут работу, очень быстро адаптируются к новым условиям, достаточно быстро устраиваются. Приезжие люди быстрее устраиваются, чем местные - городские. Жизнь заставляет. [...] При этом, если человек уже сформировался как личность, его менять достаточно сложно. Если они переехали с деревенским, так скажем, уровнем в кавычках, то они вряд ли смогут устроиться на высокие должности, если они раньше не занимали высокие должности. [...] Высшее образование в основном имеют, но применяют по-разному. Есть финансисты, есть экономисты, которые в свободном плавании, занимаются коммерцией. Говорят, “я не буду работать на этой рабской работе, когда буду 15 тысяч получать и пахать с утра до вечера без выходных. Лучше я буду заниматься коммерцией”. Есть медики, есть судьи даже, есть сотрудники вневедомственной охраны, есть строители, как раз дома строят. Есть люди, которые там держат магазины, есть люди, которые работают в МЧС, в Федеральной регистрационной службе, есть люди, которые работают учителями, воспитателями, есть люди, работают в Ростелекоме, в Байкалфарме^[7] водителями, есть рабочие с ЛВРЗ^[8]. Есть шаман, очень популярный — очень много машин (к нему) стоит. Есть ламы. Преподаватели, сотрудники вузов» (информант, 32 года, ДНТ вблизи Поселья, 2013 г.).

По национальному составу в структуре сельских мигрантов, обосновавшихся в пригородах Улан-Удэ за последние 10-15 лет, преобладают буряты и русские. Численно преобладает бурятское население, особенно в поселениях Левобережья Селенги (Суже, Нур-Селении, Поселье): «По этническому составу можно так разграничить. Были изначально старожилы, которые строились и жили [начиная с 1990-х гг. это в подавляющем большинстве буряты. - А.Б]. В процессе идет такое, что эти люди продают дома, приезжают новые жители. Изначально девяносто с лишним процентов были буряты. Сейчас идет другая тенденция. Выкупают русские, и русских становится больше. Процентов 10-15 уже есть» (информант, 32 года, ДНТ вблизи Поселья, 2013 г.).

В возрастной структуре сельских мигрантов выделяется группа от 30 до 45 лет и старше. Заселяются в подавляющем большинстве семьями от 3-4 человек и более. С парами среднего возраста и их детьми часто живут родители, которых после обустройства на новом месте забирают из деревни. И если среди коренных жителей пригородных сел, проживающих в них с советских лет, есть те, кто живет в одиночестве (допустим, пенсионер, дети которого живут в другом населенном пункте), то среди новых мигрантов такая ситуация крайне редка. Пригород заселяется именно семьями. Это характерно и для второй значимой группы новых жителей - самих горожан.

Мигранты из города. Переезд жителей Улан-Удэ в село - количественно менее выраженная практика. Отсутствие точных регистрационных данных на этот счет не дает возможности для статистического анализа. Материалы интервью и включенного наблюдения позволяют предположить, что доля городских мигрантов в не городских пригородных поселениях Левобережья Селенги не превышает 5-15%. Вместе с тем постоянно увеличивающаяся плата за коммунальные услуги, желание жить в более благоприятных экологических условиях, «на земле», иметь большую жилую площадь ежегодно подталкивают часть горожан к переезду в близлежащие села и поселки. Часть из обеспечивает на новом месте комфортные условия для жизни, сопоставимые с «городскими», у других - не получается выйти за рамки «сельского минимализма». Кто-то из горожан строит в пригороде основательный коттедж (на сотню домов таковых единицы), а кто-то вынужден жить в более стесненных жилищных условиях, нежели ранее. Так или иначе, пригороды не стали местом массового прибытия финансово успешных улан-удэнцев.

Больше всего горожан, по нашим данным, поселилось в с. Нижний Саянтуй (Вахмистрово) и в окружающих его ДНТ. Буквально за последние 3-4 года (2009-2012 гг.) практически вся доступная для строительства территория вокруг этого пригородного села в Тарбагатайском районе была занята под участки и застроена. Люди селились как в самом селе, так и на новых смежных с ним территориях, которые застраивались в форме ДНТ (ДНТ «Селенга», «Космос», «Багульник», «Жарки», «Ромашка» и др.):

«Переезжают либо городские, либо районники (жители сельских районов Бурятии. - А. Б ). Там 50 на 50. Вот, допустим, наша улица, которая новая расстроена, ул. Дружбы. У нас городских: раз, два, три, четыре... Ну, да, где-то 50 на 50. А вообще новые жители начали появляться в 2007-2008 гг., в последнее пятилетие. С 2008 г. началось активное строительство, расширение площади (села. - Прим. авт.). Было распоряжение правительства, чтобы земли не пустовали. Либо переводить в ДНТ, либо лично раздавать. То есть на наших жителей полагалось определенное количество земли на каждого человека. Для того, чтобы семья в перспективе расстраивалась. Гектаров очень много пустовало. [...] У нас на улице за прошлое лето построилось десять домов из шестидесяти участков. Часть семей из города переехали, потому что там дорого жить, квартира снимается дорого, часть из районов приехали. Купили здесь участки. Они в основном покупают здесь участки у местных, в большинстве случаев. [...] Участки здесь либо по объявлениям продаются, либо на торгах. Люди созваниваются. Это вполне реально» (информант, 32 года, с. Нижний Саянтуй, 2010 г.). «Если человек, допустим, переезжает из других районов, например, с Селенгинского, то они, конечно, в пригород поедут, не в Тарбагатай (районный центр Тарбагатайского района. - Прим. авт.). Даже из Тарбагатая сюда едут. Из Тарбагатая в Улан-Удэ дорого ездить. Не сильно наездишься. В Тарбагатае кто живет, они там и работают, сельским хозяйством занимаются. У нас сосед с Селенгинского района переехал. Купил участок, построил дом. У нас с разных районов. Я вам говорю, ареал очень большой» (информант, 36 лет, с. Нижний Саянтуй, 2010 г.).

Территориальный анализ показывает существенные различия в расселении мигрантов из города и сельских районов в пригородной зоне. Поселения Левобережья Селенги заселяются преимущественно сельскими жителями, доля горожан там не превышает 5-15%. В с. Нижний Саянтуй и окружающих его ДНТ, по данным интервью, число переселенцев из города несколько больше, но их доля по сравнению с сельскими мигрантами все также мала. Схожая ситуация в с. Эрхирик Заиграевского района, однако и приток мигрантов сюда заметно меньше. Эрхирик растет преимущественно за счет расширенного воспроизводства местных семей, а также немногочисленных горожан и сельчан, которые работают в районе п. Восточный (Авиазавод) и в целом в Железнодорожном районе. Граница Эрхирика с Улан-Удэ находится в северо-западной части городского округа, наиболее отдаленной от общегородского центра (20 км), именно поэтому он не пользуется большой популярностью среди тех, кто переезжает в Улан-Удэ.

«Новые жители стали прибывать в основном в последние пять лет. Сначала это, главное, были малообеспеченные, бомжеватые такие улан-удэнцы, которые не могли обеспечить себе жизнь в Улан-Удэ. Теперь, мы видим, стали строить дома-коттеджи богатые, более-менее обеспеченные улан-удэнцы. [...] Много кто из приезжих в уже построенных домах живет, в аренду, кто покупает. Вот в Шанхае (район индивидуальной застройки на въезде в село. - Прим. авт.) постоянно люди меняются, приезжают-уезжают» (информант, 47 лет, с. Эрхирик, 2010 г.). «На улицах этих, новой застройки, 40-50 домов, живут в основном местные семьи, дети местных жителей, а также городские. Меньше выходцев из других районов и из самого Заиграевского района. Но есть, кстати, семьи из Курумканского, Баргузинского, Еравнинского районов. Но их мало» (информант, 45 лет, с. Эрхирик, 2010 г.).

Соотношение мигрантов постсоветской волны и местного населения, проживавшего в исследуемых пригородных поселениях с советского времени, тоже разное. В селах Иволгинского района, особенно в Нурселении и Поселье, население которых увеличилось по официальным данным в 13 и 19 раз соответственно, число мигрантов заметно больше числа местных жителей.

«В начале девяностых годов, я здесь давно живу, здесь, вон там, в деревне было от силы 15 семей. А сейчас сколько? Очень много переехало, новые семьи, отовсюду едут, много из района нашего, но и из других едут, много семей. Ну, в основном сельские. Сельских больше, чем из города. Хотя и из города есть» (информант 51 год, с. Нурселение, 2010 г.).

Обратная ситуация сложилась в с. Нижний Саянтуй и Эрхирике, которые к концу советского периода представляли собой достаточно крупные села. Эрхирик до сих остается относительно «законсервированным» - количество коренных жителей здесь кратно выше числа приезжих. В Нижнем Саянтуе, без учета окружающих его ДНТ, ситуация сходна: количество приезжих сельчан и горожан здесь хоть и больше, чем в Эрхирике, но с числом местных жителей пока не сравнимо. Приезжие иногда выкупают у местных дома с участками и обустраивают их, но пока такая практика широко не распространена. Во-первых, местные жители заинтересованы в сохранении своего жилья, их в основном устраивает жизнь в своем пригородном селе, а, во- вторых, для приезжих до последнего времени было более выгодным приобрести участок и построить дом в окружающих село ДНТ. Во многом именно поэтому в Эрхирике и Нижнем Саянтуе сохраняется прежняя «деревенская атмосфера улиц».

Мигранты из других регионов страны и зарубежья. Среди жителей пригородных сел на момент обследования сколь-нибудь значительного числа иностранных мигрантов, равно как и переселенцев из других субъектов России, выявлено не было. Только в одном из интервью речь зашла о постоянно проживающем в пригородном поселении узбеке:

«Иностранные мигранты не живут. Один только узбек живет в нашем ДНТ, он, так скажем, сожительствует с местной. И он считается местным, потому что он к себе уже не ездит, сколько я знаю о нем, не ездит» (информант, 32 года, ДНТ вблизи Поселья, 2013 г.).

Мигранты и местные жители. Отношение коренных жителей к приезжим «соседям» было и остается в целом относительно нейтральным.

«Мне, в общем-то, дела нет, кто приезжает. Лишь бы спокойно себя вели, работали. Властям нужно статистику вести, у меня другая работа» (информант, с. Эрхирик, 34 года). Сейчас совсем мало кого знаю. Они ведь, кто приезжают, в основном не вливаются в местную жизнь, в город ездят: утром уехал, вечером приехал (информант 42 года, с. Нурселение). Это специфика пригорода, мне кажется. Все ориентированы на город, Улан-Удэ, местная жизнь мало кого интересует. В принципе и почему она должна интересовать? Вот те, у кого дети есть, здесь учатся, им надо с учителями знакомиться, с общественностью. А так в целом, пробурил скважину себе и можешь не выходить за забор. Я на своей улице так несколько людей знаю, надо бывает по бытовым делам, а так в целом никого здесь практически и не знаю. И меня никто не знает. Здесь и не нужно. Это нормально» (информант, 51 год, с. Эрхирик).

Такая позиция, вероятно, связана с тем, что переселенцы ведут типичный для местных поселений образ жизни, имеют сопоставимые доходы, в целом не конкурируют с местным населением на сельском рынке труда и т. п. В результате каких-либо значимых оснований для консолидации «приезжих» против «местных» и наоборот не возникает. Усложнение национального состава населения, ранее этнически гомогенного^[9], также не привело к сколь-нибудь острым конфликтам. На это влияет пригородное положение поселений, подталкивающее местных жителей более лояльно относиться к приезжим.

«У нас вообще по району иностранных мигрантов практически нет, потому что у нас семейский район вообще. И он не приемлет приезжих. Если некорректно сказать, то еще два-три года назад здесь даже бурятского населения не было. Это почти неприемлемо. То есть не принято. Но сейчас, конечно, более-менее лояльно. У нас из-за того, что пригород может еще и приезжают. Могу процитировать слова местного жителя: понаехали сюда! Что б им пусто было! И так далее. То есть там идут нелитературные слова. Это негатив, это им не нравится. Они даже приезжих русских, тех, что купили здесь участок, называют олигархами, зажравшимися, миллионерами. Как только нас не называли. А то, что люди продали что-то, залезли в кредит, чтобы улучшить жилищные условия, это — не важно» (информант, 43 года, с. Нижний Саянтуй).

Таким образом, основным источником освоения пригородных территорий стала миграция из села, а главными участниками - сельские мигранты, что определило основные тенденции в развитии пригородных поселений Улан-Удэ в постсоветский период.

Инфраструктура и внешний облик

Массовое заселение пригородных поселений Улан-Удэ в постсоветский период не могло не отразиться на их внешнем облике. Расширение местных сообществ, пополнение их новыми жителями, актуализация их пригородной связи с городом повлияли на характер локальной жизни, на быт, архитектуру и инфраструктуру поселений. К концу 1980-х гг. это были типичные села Бурятии. В Суже и Нижнем Саянтуе располагались управления совхозов, в Нижнем Саянтуе и Эрхирике - сельсоветы, в Поселье - учхоз, Нурселение оставалось небольшой деревней. Они были застроены одноэтажными деревянными домами с участками усадебного типа.

На момент исследования (2010-2013 гг.) все они в разной степени изменились. Нижний Саянтуй (Вахмистрово) и Эрхирик, которые к началу 1990-х гг. уже были относительно крупными и сложившимися поселениями, в целом сохранили свой прежний облик. Небольшие Поселье и Нурселение растворились в массивах новой застройки. В селе Сужа, зоны новой и старой застройки пока вполне сопоставимы.

«Здесь вот [в Нурселении. — А.Б.] в старой деревне было от силы десять-пятнадцать домов. А потом как начали строить! Особенно вот в последние годы очень много появилось домов, новых приезжих. Сами жители мало строят, в основном приезжие. В итоге было десять домов, а стало сто-двести. Очень расширился поселок и население тоже (информант, 42 года, с. Сужа, 2010 г.). «Мы когда с мужем ездили здесь в округе (по селам Нижнеиволгинского поселения. - Прим. авт.), смотрели дома, участки на продажу, столько оказалось новых домов! Всё сплошь новые дома, свежие стоят, едешь - они везде! Стоят, стоят, стоят. Вечером легла, закрыла глаза, и как вот после леса с ягодами и грибами, в котором весь день проходила, одни только свежие срубы перед глазами стоят. Потому что это эффект большой налаживает, когда приезжаешь и будто не ожидаешь, а здесь столько новых домов понастроено. Они - везде. Просто удивляешься» (информант, 27 лет, с. Нурселение, 2010 г.).

Формирующийся архитектурный ландшафт в пригороде вполне однороден: большинство жилищных построек выполнены из дерева и сохраняют утилитарный «деревенский» стиль. Дома мигрантов в большинстве случаев не носят характер «временного жилья» и построены «по-хозяйски». До конца 2000-х гг. среди новостроек практически отсутствовали многоэтажные дома (от 2 этажей и выше). Все постройки были выполнены из дерева, отсутствовали кирпичные дома и коттеджи. Основной формой остается одноэтажная «четырехстенка» из бруса или «кругляка». В основном дома строились из нового материала, купленного в Улан-Удэ. Сельчане редко «перекатывали» свои дома из деревень, поскольку это финансово невыгодное решение, в особенности для семей из отделенных от Улан-Удэ районов. Вместе с тем такие перекатанные дома с нумерованными бревнами все-таки можно встретить.

Обустройство новой семьи в пригороде начиналось не с дома, а с участка под строительство. Значительная часть таких участков занимались и обустраивались самовольно. Целые улицы и кварталы жилых домов возводились без официального разрешения местной администрации и контрольных органов и без каких-либо документов, подтверждающих право собственности на земли и дома. «Дачная амнистия», начатая в 2006 г.^[10], отчасти решила эту проблему, но одновременно спровоцировала еще более массовый незаконный захват пригородных земель, которые благодаря указанному закону можно было легализовать, включившись в то или иное ДНТ. Сегодня в каждом из трех пригородных районов, которые мы рассматриваем в исследовании, можно найти такие ДНТ. Все они расположены вблизи пригородных сел, часто граничат с ними настолько, что не всегда понятно, где эта граница проходит: «Невозможно определить границу между Солдатским, который относится к городу, и нашим ДНТ, относящимся к Иволгинскому району. Там нет вывесок, ничего. Просто город и город. Одна улица резко переходит в другую» (информант, 32 года, ДНТ, вблизи Поселья, 2013 г.).

Тем не менее, «дачная амнистия» позволила перевести процессы застройки в более организованное русло, упорядочить их, обеспечить правовое сопровождение застройки пригородных территорий. Руководство ДНТ организует электрификацию территории, засыпку дорог, уборку территории, решение прочих общих бытовых проблем, которые не позволяло решить индивидуальное жилищное строительство. Наиболее острыми среди них остаются электрификация и водоснабжение, транспортная доступность, дошкольное и школьное образование, медицинское обслуживание и охрана правопорядка.

Если электрификация и водоснабжение после организации ДНТ проводятся коллективно, что заметно упрощает решение этих проблем, то проблема транспортной доступности с каждым годом становится все более острой. Уже с начала 1990-х гг., когда начала выстраиваться ориентация на городской рынок труда, перед местными жителями, а вслед за ними - и новыми переселенцами все острее вставал вопрос: как добраться до города? Полевые наблюдения показывают, что личными автомобилями владеют не более 30-40 % домохозяйств, что определяет ориентацию жителей преимущественно на использование общественного транспорта. До середины 2000-х гг. эту нишу в пригородах занимали в основном местные частные перевозчики, использовавшие небольшие корейские микроавтобусы Besta и Istana. Сегодня в пригороды можно уехать на регулярных рейсовых автобусах большой вместимости, однако поселения Левобережья Селенги по-прежнему в основном обслуживают маршруты с небольшими микроавтобусами. Стоимость проезда в пригородных маршрутах сопоставима с ценами на городской транспорт (12-15 рублей), но на отдельных направлениях достигает 30-35 рублей. В часы-пик (утром и вечером после окончания рабочего дня) эти автобусы «набиваются до отказа», что, конечно, влияет и на уровень комфорта. Многие регулярно опаздывают на работу, поскольку зачастую вынуждены простоять на остановке гораздо больше времени, чем длится сама поездка в город^[11]. Этому способствуют и регулярные пробки на дорогах, возникающие из-за резко выросшего транспортного потока.

Стремительный рост численности населения обострил проблему с учреждениями образования и здравоохранения. Средние школы и детские сады с советских лет существовали в с. Нижний Саянтуй, Эрхирик и Сужа, а в Поселье и Нурселении таковых не было. В новой ситуации нагрузка на имеющиеся учреждения кратно возросла. И если со школами решить проблему в целом было возможно, то с детсадами, сделать это оказалось сложнее. Во многих семьях дети младшего возраста остаются дома, и если в доме нет старших, неработающих членов семьи (пенсионеров), один из супругов вынужден отказываться от работы, что отражается на общем уровне доходов. Часть семей ежедневно возит своих детей в муниципальные детсады в Улан- Удэ, оформляя им городскую регистрацию в нужном районе. Единицы устраивают своих детей в частные детсады, поскольку они обходятся в среднем в 10-14 тыс. в месяц, что сопоставимо с зарплатой многих жителей пригородов.

Развитие социальной инфраструктуры пригородных сел осложняется тем, что все территории внутри этих поселений оказались заняты частными участками. Поскольку застройка происходила без серьезного муниципального контроля, территории под общественные сооружения (школы, детсады, поликлиники, дома культуры и пр.) не были отведены. Это особенно касается поселений левого берега Селенги, которые массово расстраиваются без учета этого фактора. В пригородных поселениях слабо развита потребительская инфраструктура, резко отличающая их, допустим, от городских микрорайонов, даже окраинных. Ни в одном из рассматриваемых поселений нет крупных супермаркетов, есть лишь небольшие магазины типичного сельского типа, одна-две парикмахерские, аптеки, несколько столовых-кафе и иногда служба такси. Все необходимые в повседневной жизни вещи, в том числе продукты, одежду, бытовые товары жители пригородных сел покупают в городе. Практически отсутствует досуговая инфраструктура^[12].

В целом сохраняется вид достаточно типичных слабоурбанизированных сельских поселений. Давно считаясь «пригородом», они по-прежнему страдают от хронических проблем с водо-, энергоснабжением и т.п. Сохраняя привлекательность для тех, кто стремится жить недалеко от Улан-Удэ, пригородные поселения пока не обеспечивают местных жителей комфортными условиями, сопоставимыми с городскими. Именно поэтому переезд в пригород для многих горожан, и чуть в меньшей степени для сельчан, остается зачастую вынужденной стратегией: «Люди приехали жить в город, но так и не стали горожанами. Живут без света, без воды, без коммуникаций. Это не жизнь горожанина, это вообще не жизнь»^[13]. Едва ли не единственным признаком превращения рассматриваемых сел в «пригород» является лишь сформированная ориентация местных сообществ на городской рынок труда.

Основной причиной такого характера развития пригородов Улан-Удэ, является преобладание среди их нового населения сельских мигрантов. Их финансовая слабость не позволила им, во-первых, законно выкупить свои земельные участки, тем самым дав возможность муниципальным властям изначально позаботиться о первичной инфраструктуре (электросетях, водоснабжении, дорогах, территориях для строительства общественных объектов). Во-вторых, невысокие и нестабильные доходы новых жителей пригорода отразились на характере жилой архитектуры и особенностях застройки участков, в результате чего новые микрорайоны пригородных поселений получили в целом однообразный неприглядный облик «деревянных коробок с типовыми деревянными домами». Большинству семей важно было просто огородить участок, и построить на нем свой дом.

Будущее «деревенской агломерации»

В январе 2013 г. в одной из популярных газет вышла достаточно знаковая статья, посвященная пригородным поселениям Левобережья Селенги. Впоследствии она вызвала множество одобрительных комментариев на сайте издания^[14]. В тексте, названном «Берег забвения» журналист рассуждает о широком перечне проблем местных поселений, которые не решаются городскими властями. Автор метафорично отмечает: «Гигантский спрут частного сектора на несколько десятков километров протянулся на запад от города, заполонив собой обширную часть левого берега Селенги. На этой территории проживает практически треть полумиллионного населения Улан-Удэ. Несмотря на это, ни властям, ни коммунальным службам Левый берег не интересен. Стихийная, необдуманная, никем не спроектированная застройка родила новый вид поселения - одноэтажный город-призрак. [...] Узнать, где начинается этот город, легко. Зимой сразу за мостом «Бегущая лань» едкий дым от тысяч печных труб, превращающийся в густое облако, даст знать, что вы уже не в Улан-Удэ. Это другой город со своими законами и устоями. Он молод, автономен и, самое главное, он растет. Растет очень быстро [...] Многие поселки разрастаются настолько, что соединяются друг с другом и образуют агломерации. Так, уже давно стали единым целым поселки Сужа и Нурселение, поселки Солдатский, Поселье и Исток, Гурульба и Сокол. Совсем скоро поселок Коминтерн соединит все эти поселения в одно, и мы получим суперагломерацию»^[15].

В статье речь идет не только о территориях, которые были включены в городской округ в 2009 г., но и о более отдаленных селах, которые не входят в состав города, но образуют, по словам автора, «деревенскую агломерацию». Их проблемы, скорее всего, не обозначились бы так остро, если бы сами села оставались «рядовыми» в списке прочих сельских поселений пригородных районов. Однако в 1990-2000-е гг. они серьезно выросли, связь местных жителей с городским рынком труда стала системообразующим фактором местной жизни. В этой ситуации связь с городом становится более значимой, чем с сельским районом.

Это обусловливает надежды местных жителей (как коренных, так и приезжих), на включение их поселений в состав городского округа (Улан-Удэ), который обладает значительно большими, чем сельский район, ресурсами для благоустройства. Подобные надежды возникли в 2010 г. в связи с публичным обсуждением и принятием новой концепции территориального развития Улан- Удэ до 2025 г.^[16], где двумя из трех сценариев предполагался значительный рост численности населения города, в том числе за счет присоединения пригородных территорий.

В намеченной концепцией перспективе в состав города предполагалось включить часть территории трех пригородных районов: Иволгинского, Тарбагатайского и Заиграевского, включая рассматриваемые нами с. Нижний Саянтуй, Нурселение, Сужа, Поселье и Эрхирик. Для большинства их коренных и новых жителей, которые трудятся в Улан-Удэ, это решение финансово выгодно - их недвижимость подорожает, повысится уровень благоустройства территорий, активнее будут решаться транспортные проблемы. В менее выгодном положении в этом случае окажутся лишь те местные жители, которые работают в самом селе. Это главным образом бюджетники, которые лишаться своих сельских надбавок к заработной плате.

«Я с одной стороны думаю, что хорошо, что село попадет под опеку города. Инфраструктура будет развиваться, коммуникации, тот же транспорт. Но с другой стороны, чисто с экономической точки зрения, для сельского жителя это убыток. Налоги возрастут, дрова будут дороже. В городе машина дров стоит 6—7 тыс., а у нас пока 5—6 тыс.» (информант, 45 лет, с. Эрхирик, 2010 г.). «Преимуществ я никаких не вижу. Во-первых, это подорожание земельного налога. Во-вторых, подорожание обеспечения дровами и всем остальным. В-третьих, даже по зарплате. Так как я специалист на селе, 10 % по зарплате у меня снимутся. Потому что я получаю 10 % как сельский работник. Мне не охота в городскую зону. Лично мне. И в принципе у нас у всех (в учреждении. - Прим. авт.) - никто не хочет. Кто особенно прожил всю жизнь здесь. Они против этого. Но у нас правительство, сами понимаете, решило... Потом все документы надо будет менять. Мы ведь сейчас относимся в Тарбагатайскому району. А переделка всех документов, как всегда, за свой счет. Это свой кошелек, это, извините, мне совсем не надо. Я отношусь к району и вполне спокойно себе живу, мне ничего не надо. С районной пропиской. Меня это вполне устраивает» (информант, 36 лет, с. Нижний Саянтуй).

Сама дискуссия о включении пригородных поселений в состав Улан-Удэ повышает уровень их миграционной привлекательности и поток переселенцев ежегодно увеличивается. Это вызывает двойственную реакцию местных администраций: с одной стороны, они получают новых налогоплательщиков, но с другой, - вынуждены решать дополнительные проблемы, связанные со строительством новой социально-бытовой инфраструктуры, обеспечением новых жителей медицинским обслуживанием, возможностями дошкольного и школьного образования, решать проблемы с общественным транспортом и пр. Высокая стоимость участков под застройку сохраняет проблему самовольного захвата земли, способствует росту коррупционных преступлений.

Однако постепенное урегулирование освоения пригородных земель и увеличение налоговых и неналоговых доходов сельских бюджетов приводит к тому, что администрации пригородных районов все менее заинтересованы уступать свои территории городу. В случае реализации новой концепции территориального развития Улан-Удэ районы потеряют важное для них население и узловые поселения. Сокращение численности жителей грозит в этом случае также уменьшением дотаций из республиканского бюджета. В 2011 г. в с. Сотниково (Иволгинский район), которое является одним из самых крупных по численности населения в пригородной зоне Улан-Удэ, был проведен сельский сход, на котором местные жители высказались за присоединение к городу^[17]. Однако это решение было проигнорировано властными органами. В качестве альтернативы предлагается даже полное присоединение пригородных районов к городскому округу, что сегодня представляется заведомо неоправданным, что подтверждается и советским опытом.

Развитие стремительно растущих пригородов столицы республики остается в логике сельско-городской миграции. Оставаясь на периферии своих сельских районов и не получая ощутимой поддержки со стороны Улан-Удэ, пригородные поселения пока представляют собой маргинальное пространство, в котором преимущественно воспроизводятся сельские практики. Тем не менее, выраженная ориентация на город, быстрый рост населения, который, вероятно, не прекратится в ближайшие годы, открывают возможности развития пригородов Улан-Удэ как специфического пространства взаимодействия сельского и городского мира.

[1] Бреславский Анатолий Сергеевич – к.и.н., научный сотрудник Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН. Улан-Удэ
^[2] Численность и размещение населения Республики Бурятия: стат. сб. № 02-03-13 // Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Республике Бурятия. Улан-Удэ, 2012. 82 с.; Численность населения Бурятской АССР, ноябрь 1990 г. Улан-Удэ, 1990. 34 с.
^[3] Бреславский А.С. Сельско-городская миграция в постсоветской Бурятии: практики расселения в Улан-Удэ // Миграции и диаспоры в социокультурном, политическом и экономическом пространстве Сибири. Рубежи XIX-XX и XX-XXI веков / науч. ред. В.И. Дятлов. Иркутск: Оттиск, 2010. С. 132-155; Карбаинов Н.И. «Нахаловки» Улан- Удэ: ничейная земля, неправильные шаманы и право на город // Агинская street, танец с огнем и алюминиевые стрелы: присвоение культурных ландшафтов. Хабаровск: Хабаровский научный центр ДВО РАН, Хабаровский краевой краеведческий музей им Н.И. Гродекова, 2006. С. 129-154.
^[4] Основные виды хозяйственной деятельности в этих районах - животноводство, растениеводство, туризм. Более подробную характеристику районов см. на официальных сайтах: Официальный сайт Заиграевского района [электронный ресурс]: URL: http:// www.admzgr.e-baikal.ru (режим доступа: свободный); Официальный сайт Иволгинского района [электронный ресурс]: URL: http://www.ivolginsk.info (режим доступа: свободный); Официальный сайт Тарбагатайского района [электронный ресурс]: URL: http://www.tarbagatay.burnet.ru (режим доступа: свободный).
^[5] Численность и размещение населения Республики Бурятия: стат. сб. № 02-03-13 // Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Республике Бурятия. Улан-Удэ, 2012. 82 с.
^[6] Там же. С. 9.
^[7] Вино-водочная компания в Улан-Удэ.
^[8] Локомотивовагоноремонтный завод - крупнейший в городе.
^[9] В частности, по данным переписи 1989 г. «численно преобладающей национальностью» в с. Нурселение, Сужа, Эрхирик были буряты, а в с. Нижний Саянтуй - русские.
^[10] Федеральный закон Российской Федерации от 30.06.2006 № 93-ФЗ «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации по вопросу оформления в упрощенном порядке прав граждан на отдельные объекты недвижимого имущества». [Электронный ресурс]: Официальный сайт компании «КонсультантПлюс»: URL: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=LAW;n=149964 (режим доступа: свободный).
^[11] Эта проблема сохраняет свою актуальность уже давно. См., например: Жителей Нурселения увольняют с работы. [Электронный ресурс]: URL: http://www.infpol.ru/news/634/6272.php (режим доступа: свободный).
^[12] Тимур Цибиков: Улан-Удэ все больше напоминает деревню. [Электронный ресурс]: URL: http://www.baikal-daily.ru/news/19/41538/ (режим доступа: свободный).
^[13] Пушкарева Т. Александр Голков: Наш город отстал от Томска лет на пять // Молодежь Бурятии. 2013. № 5. 13 янв. С. 5.
^[14] Балтатарова Е. Берег забвения // Информ Полис. 2013. 9 янв. [Электронный ресурс]: URL: http://gazeta-n1.ru/blogs/Eugene_Baltatarova/18855/ (режим доступа: свободный).
^[15] Балтатарова Е. Указ соч.
^[16] См.: Концепция территориального развития городского округа «Город Улан-Удэ» до 2025 года с увеличением численности населения до 700 тысяч человек. [Электронный ресурс]: URL: www.ulan-ude-eg.ru/news/for_news/2010.11.19/D01.doc (режим доступа: свободный).
^[17] Санжиев П. Сотниково переезжает в Улан-Удэ // Информ Полис. 2011. 22 июня.