Курение в России: социальные различия и тенденции в 1990-е и 2000-е гг.

Н.Л. Русинова¹, О.В. Озерова², В.В. Сафронов³
(Опубликовано в журнале "Социологические исследования", 2013, №3, с. 104-113)

Состояние здоровья российского населения в первое десятилетие остается одной из серьезнейших социальных проблем современной России. Наряду со злоупотреблением алкоголем⁴, на здоровье влияет и другая форма деструктивного поведения - курение⁵.

Согласно докладу Всемирной организации здравоохранения о глобальной табачной эпидемии, употребление табака служит фактором риска в отношении шести из восьми основных причин смертности в мире⁶. Как отмечают эксперты ВОЗ, табак "убивает более восьми миллионов человек в год", несмотря на то, что борьба с курением признается наиболее эффективным средством предотвращения преждевременной смертности.

Уровень распространенности курения среди мужчин в нашей стране остается одним из самых высоких в мире. Вопреки закономерностям, описываемым теорией табачной эпидемии А. Лопеса⁷, в последние двадцать лет он не только не снижался, но продолжал расти⁸. Согласно оценкам ВОЗ, сегодня в России курят от 63 до 67% мужчин - такой уровень потребления табака характерен лишь для десяти процентов стран, занимающих по этому показателю нижние позиции в международном рейтинге⁹. Среди российских женщин курение распространено в меньшей степени. На протяжении двух последних десятилетий отмечен и среди них рост приверженности этой вредной привычки¹⁰. Если в 1992 г. в России курили около 7% женщин, то в 2008 г. - уже 19%, в мегаполисах - до 30%¹¹.

Задачи исследования и его методология. Цель статьи - исследование социальной стратификации распространенности курения среди российского населения и его изменения в 1990 - 2000-е годы. Нами использованы эмпирические данные, полученные в "Российском мониторинге экономического положения и здоровья населения НИУ-ВШЭ (RLMS-HSE)"¹². Рассматриваются данные второго этапа этого мониторинга- четырнадцати ежегодных репрезентативных опросов, проводившихся с 1994 по 2009 г. (кроме 1997 г. и 1999 г.). Анализ охватывал членов домохозяйств в возрасте от 26 до 70 лет - это ограничение обусловлено ориентацией исследований на изучение социальных различий в здоровье и поведенческих рисках¹³. Такие различия с особой отчетливостью проявляются как раз в указанном диапазоне лет - в более поздние и ранние годы здоровье в большей мере зависит от биологических особенностей организма¹⁴. Подробное описание использовавшихся данных мониторинга, показателей приверженности курению участников опросов и социально-структурной дифференциации можно найти в нашей предшествующей работе.

Данные Российского мониторинга представляют собой двухуровневую структуру. Информация о приверженности россиян курению, их демографических и социальных особенностях была зафиксирована на индивидуальном уровне, тогда как сведения о времени проведения опросов относятся к иерархически надстроенному над ним уровню, где аналитическими единицами выступают 14 временных точек - годы проведения опросов. Для анализа этих данных был разработан специальный математический аппарат многоуровневого моделирования¹⁵. В нашей работе, предполагающей двухуровневое моделирование при дихотомической зависимой переменной (курит респондент в настоящее время или нет), использовался статистический пакет HLM-6, позволяющий строить релевантные нашим задачам иерархические генерализованные линейные модели¹⁶.

Анализ социальных различий в курении и тенденций их изменения осуществлялся отдельно для женской и мужской совокупностей выборки.

Курение среди мужчин и женщин: социальные особенности и тенденции

Приступая к анализу приверженности курению российских граждан и ее изменений за период с 1994 по 2009 г., рассмотрим сначала вопрос о том, как в целом менялись в течение этого времени уровни распространенности курения среди мужчин и женщин. На рисунках 1а и 1б для тех и других показаны тенденции изменения доли курящих (рис. 1а, рис. 1б), представленных тремя возрастными категориями. В любом из временных срезов общая закономерность состоит в том, что распространенность курения заметно выше в средних возрастах (26-40 лет), чем среди старшего возраста, - факт, зафиксированный многими исследованиями¹⁷. Отчетливо проявляются и межполовые различия. Это также согласуется с известной закономерностью гораздо большей склонности к курению российских мужчин¹⁸.

Рисунок 1. Распространенность курения в России, 1994-2009 гг.
 (% от числа опрошенных)

На протяжении всего периода обследований доля курящих женщин неуклонно росла. Особенно выразителен этот тренд в возрастной группе женщин 26-40 лет. В мужской половине российского населения показатель распространенности курения менялся менее заметно, хотя общая - для выборки в целом - тенденция к большей распространенности курения также имела место.

Статистически строгим доказательством изменений в уровнях распространенности курения в 1990-е и 2000-е годы служат результаты двухуровневых логистических моделей (табл. 1). Зависимая переменная- дихотомический показатель приверженности курению, который может варьировать не только на индивидуальном уровне, фиксируя его расхождение среди индивидов разного возраста и социального положения, но и на втором уровне, отражая неодинаковые значения показателя в разные годы проведения опросов. В этих моделях предполагается, что на протяжении всего изучавшегося периода зависимости между каждой из переменных первого уровня и показателем "курения" оставались неизменными (это так называемые random intercept models).

Таблица 1. Изменение приверженности курению в 1994-2009 гг. (Двухуровневые логистические модели: random intercept)

Переменные 1-го уровня (индивиды). Референтные категории: Возраст - 56-70 лет; Образование - высшее; Доход - категория 4 (высокий); Место жительства - областной центр.
Переменные 2-го уровня (время проведения опроса). Годы проведения опросов - 14 точек с 1994 по 2009 г.
Уровень значимости переменных 1-го уровня у женщин во всех моделях: p<0.000; у мужчин p<0.000 для переменных этого уровня "возраст", "образование", "доход" (первая и вторая категории в отличие от четвертой), фактор места жительства статистически не значим.
N1 - женщины (1-й уровень) = 42564; N1 - мужчины (1-й уровень) = 32292; N2 (2-й уровень) = 14.

Модель 0, в которой не контролировались переменные ни первого, ни второго уровня, позволяет оценить различия в приверженности курению россиян в разные годы проведения опросов. Статистическая значимость дисперсии зависимой переменной, - как в женской выборке, так и среди мужчин, свидетельствует о том, что ее значения в разных временных срезах заметно отличались друг от друга. В мужской части населения вариации в распространенности курения в отдельные годы оказались гораздо менее выраженными, нежели у женщин (значения дисперсии = 0.002 и 0.072 соответственно).

Следующий аналитический шаг - проверка статистической обоснованности тренда, указывающего на распространение привычки россиян к курению с течением времени. О ее результатах позволяет судить модель 1, включающая на втором уровне переменную "год проведения опроса". В женской совокупности значимый положительный гамма-коэффициент (G) для этой переменной (p < 0.000) подтверждает предположение о наличии тренда к росту распространенности курения между 1994 и 2009 гг. В мужской половине определенной тенденции обнаружить не удалось (соответствующий G-коэффициент не достигает статистической значимости).

В модель 2 дополнительно вводится контроль всех интересующих нас переменных первого уровня - возраста, образования, дохода и места жительства. Все гамма-коэффициенты, относящиеся к этим переменным у женщин, оказались значимыми на высоком уровне (p<0.000). Приведенные в таблице 1 значения этих коэффициентов позволяют утверждать: как правило, в любом опросе можно обнаружить существенные расхождения в показателях курения у женщин, отличающихся по возрасту, образованию, доходу или месту жительства (при взаимном контроле этих переменных). С возрастом доля курящих женщин сокращается. Значительно менее распространена эта привычка и среди высокообразованных женщин по сравнению с теми, кто получил среднее общее или профессиональное образование. Еще выше приверженность табаку в наименее образованном слое. По мере перехода от страт с низкими доходами к более обеспеченным слоям курение становится все более распространенной привычкой. Значительно распространена она среди жительниц крупных областных центров по сравнению с теми, кто живет в селах или средних городах.

В мужской части населения также отмечаются отчетливые возрастные различия - курят больше, как правило, в средних возрастах по сравнению со старшими группами. Проявляется и тенденция к большей распространенности курения с понижением образовательного уровня - аналогичная той, что характерна для женской выборки. В отличие от своих соотечественниц курят мужчины значительно чаще в низкостатусных группах, как бы этот статус ни измерялся - уровнем образования или размером дохода. Среди мужчин не наблюдается также и различий в этой привычке в зависимости от типа населенного пункта (соответствующий коэффициент статистически не значим).

Результаты, описанные моделью 2, показывают также, что женский тренд к повышению показателя курения сохраняется и при контроле композиционных эффектов - неодинаковой структуры женской совокупности по доходу и/или образованию в разные годы (возрастная структура практически не менялась). Это означает, что привычка женщин к курению становилась с годами все более распространенной в любом из социальных и возрастных срезов.

У мужчин при учете индивидуальных социальных и возрастных особенностей также проявляется тенденция к росту распространенности курения (модель 2). В отличие от предыдущей модели, положительный G-коэффициент оказывается статистически значимым (p<0.000). Можно предположить, что различия между моделями свидетельствуют о разнонаправленных трендах для верхних и нижних социальных слоев, но преобладающей тенденции к росту курения (проверка этого предположения производится в следующем разделе).

Результаты анализа позволяют утверждать: в 1990-е, и в 2000-е годы курение продолжало все шире распространяться в российском обществе, особенно среди женщин. Между тем приверженность этой вредной привычке все же оставалась гораздо более высокой среди мужчин. Исследование продемонстрировало также, что в любом из временных срезов проявлялись отчетливые социальные различия в уровнях курения. Образованные женщины и мужчины склонны к этой привычке в меньшей степени, чем те, кто не получил хорошего образования. Относительно обеспеченные в материальном отношении мужчины курили, как правило, меньше, чем бедные слои. У женщин эта зависимость была обратной - в низкодоходных слоях курящие встречались реже, чем в стратах с относительно высокими доходами.

Социальные различия в курении: тенденции

Изменения в приверженности россиян курению, произошедшие в два последних десятилетия, могли протекать быстрее в одних социальных слоях, чем в других, к тому же эти изменения могли быть разнонаправленными в разных социальных стратах. Проверка этого предположения осуществлялась с помощью двухуровневых логистических моделей. В отличие от описанных выше уравнений, предполагалось, что зависимости между показателем распространенности курения и переменными индивидуального уровня могут меняться от одного опроса к другому (табл. 2). Переменные индивидуального уровня в этих моделях - возраст, образование, доход и тип поселения. Фактор второго уровня, как и прежде, - год проведения опроса. Аналитическое средство выявления различий в трендах - межуровневые интеракции этого фактора и переменных индивидуального уровня.

Таблица 2. Курение: тренды в социально-демографических срезах
(Двухуровневые логистические модели)

Переменные 1-го уровня (индивиды). Возраст – 56-70 лет - референтная категория. Образование 1 - ниже среднего, образование 2 - среднее, высшее образование - референтная категория. Доход: Категория 1 - низкий, категория 4, высокий - референтная. Место жительства, областной центр - референтная категория.
Переменные 2-го уровня (время проведения опроса). Годы проведения опросов - 14 точек с 1994 по 2009 г. N1 - женщины (1-ый уровень) = 42564; N1 - мужчины (1-ый уровень) = 32292; N2 (2-ой уровень) = 14.

В модели 1 (табл. 2) выяснялось, какие из регрессионных коэффициентов, характеризующих зависимости между переменными приверженности курению и социальной или возрастной структуры, заметным образом менялись от одного года к другому. О выраженности таких вариаций можно судить по статистической значимости дисперсии, которые обнаруживаются только для коэффициентов, связывающих показатель распространенности курения с доходной или образовательной стратификациями, в то время как зависимости курения от возраста и места жительства респондентов остаются в целом неизмененными.

Для женской части населения модель 1 фиксирует статистически достоверную изменчивость коэффициентов, связывающих показатель курения как с доходной стратификацией (для двух нижних категорий в соотнесении с верхней), так и с образовательным расслоением (для среднего образования в соотнесении с высшим). Учитывая этот факт, в модели 2 к переменным индивидуального и второго уровней добавлены пять межуровневых интеракций. Приведенные в таблице 2 результаты для этой модели подтверждают наличие устойчивых социальных различий в приверженности женщин. Подтверждают они и существование общей тенденции к большей распространенности этой привычки в женской совокупности со временем (положительный G-коэффициент у переменной второго уровня "год опроса", p<0.000). Более того, эти результаты свидетельствуют о неодинаковых темпах таких перемен у женщин, занимающих различные позиции в социальной иерархии.

Тенденция к росту распространенности курения по-разному проявлялась у россиянок, обладающих разным уровнем образования, - обе интеракции, сопоставляющие во времени низкий и средний его уровни с высоким, оказались статистически значимыми. G-коэффициенты для этих интеракций указывают на более высокие темпы прироста курящих в нижних слоях, чем в верхней образовательной страте. В наглядном виде эти тенденции представлены на рисунке 2. Динамика курения в образовательных категориях, рассчитанная с помощью модели 2 (таблица 2), проиллюстрирована для 26-40 летних женщин, проживающих в областных центрах и имеющих средний уровень доходов. В начале 1990-х гг. различия в приверженности курению женщин, имеющих разное образование, были относительно невелики, наблюдался прирост доли курящих в страте со средним образованием по сравнению с женщинами, имеющими дипломы вузов.

Рисунок 2. Женщины, 26-40 лет, средний уровень доходов (категории 2 - 3), областные центры Женщины, 26-40 лет, среднее образование, областные центры Переменная "год опроса" центрирована относительно 2002 г.

Если в двух верхних доходных стратах увеличение доли курящих между 1994 и 2009 гг. составило не более 10-ти процентных пунктов, то в нижних стратах эта доля выросла в разы: во второй доходной категории - примерно в два раза, а в первой - более чем в три раза. Вследствие быстрых темпов прироста числа курильщиц в двух нижних стратах межслоевые различия заметно сократились - теперь в слоях с низкими доходами женщины курили не меньше, чем на верху доходной стратификации.

Обратимся теперь к результатам моделирования тенденций у мужчин. В отличие от женской части населения - каких-либо изменений в соотношении уровней распространенности курения в разные годы среди мужчин, обладающих неодинаковым образованием, не наблюдалось. Статистически значимые дисперсии для коэффициентов, связывающих показатель приверженности курению с образовательной дифференциацией, отсутствуют. Образовательные неравенства в приверженности мужчин курению на протяжении всех лет наблюдений оставались стабильными (рис. 3). При общей тенденции к постепенному росту доли курящих мужчин различия между менее образованными респондентами и обладателями вузовских дипломов, оставались в любом из временных срезов очень большими.

Рисунок 3. Мужчины, 26 - 40 лет, средний уровень доходов (категории 2 - 3), областные центры Мужчины, 26-40 лет, среднее образование, областные центры Переменная "год опроса" центрирована относительно 2002 г. Социальные тренды приверженности курению у мужчин (по результатам двухуровневого моделирования)

В отличие от фактора образования, корреляции у мужчин показателя курения с доходной структурой, как показывает модель 1 (таблица 2), варьировались в течение обследуемого периода (статистически значимые дисперсии для G-коэффициентов, связывающих этот показатель с переменными дохода). В слоях с невысокими доходами наблюдался заметный рост распространенности курения, тогда как в двух верхних доходных группах ситуация не менялась. К концу прошлого десятилетия различия в приверженности курению в нижних и верхних стратах стали еще большими, чем они были в начале 1990-х годов Распространение курения заметным было в двух низкодоходных слоях, хотя эта тенденция у мужчин проявлялась далеко не так определенно, как это было в женской совокупности.

Результаты моделирования социальной динамики приверженности курению, представленные в настоящем разделе, показывают, что на протяжении 1994-2009 гг., как у мужчин, так и у женщин наблюдалось постепенное распространение этой привычки, особенно заметное в нижних стратах социальной иерархии. Эта тенденция проявлялась в женской совокупности с гораздо большей отчетливостью, чем среди мужчин.

Некоторые выводы

Результаты исследования склонности россиян к курению позволяют говорить о существовании на протяжении 1994-2009 гг. тенденции все большего его распространения.

Приверженность курению мужчин на протяжении периода обследований оставалась чрезвычайно высокой в любом социальном слое, но особенно - на нижних ступенях социальной иерархии. И именно в этих стратах доля курящих мужчин продолжала увеличиваться. Чрезвычайно высокие уровни курения мужчин вызывают повышенную заболеваемость и преждевременную смертность. Эти угрозы сохраняются и для мужчин из верхних слоев.

В течение двух последних десятилетий женщины, к каким бы социальным слоям, выделенным по признакам дохода и образования, они ни принадлежали, приобщались к этой вредной привычке. Стремительный рост приверженности курению отмечался среди малообразованных и малообеспеченных женщин. Показатели смертности и продолжительности жизни женщин не претерпели столь радикальных негативных сдвигов, как у мужчин, но рост табачной зависимости россиянок способствует дальнейшему ухудшению их здоровья. Выявленные тенденции вызывают обеспокоенность в связи с дальнейшим ухудшением состояния здоровья россиян.

¹ РУСИНОВА Нина Львовна -кандидат экономических наук, зав. сектором Социологического института РАН (Санкт-Петербург).
² ОЗЕРОВА Ольга Владимировна - младший научный сотрудник Социологического института РАН (Санкт-Петербург).
³ САФРОНОВ Вячеслав Владимирович - ст. научный сотрудник Социологического института РАН (Санкт-Петербург).
⁴ Алкогольная катастрофа и возможности государственной политики в преодолении алкогольной сверхсмертности в России / Отв. ред. Д.А. Халтурина, А.В. Коротаев. М.: Ленанд. 2008.
5 Деев А., Школьников В. Неоднородность смертности: анализ индивидуальных данных // Неравенство и смертность в России / Под ред. В. Школьникова, Е. Андреева и Т. Малевой. М.: Сигналъ, 2000. С. 70-73; "РАНО УМИРАТЬ...". Проблемы высокого уровня заболеваемости и преждевременной смертности от неинфекционных заболеваний и травм в Российской Федерации и пути их решения. Всемирный банк, 2006, с. 37; Ezzati M. Estimates of global mortality attributable to smoking in 2000 / M. Ezzati, A.D. Lopez // Lancet. – 2003. – № 362. – P. 847–852.
⁶ Доклад ВОЗ о глобальной табачной эпидемии, 2008 г. Комплекс мер MPOWER. Женева: ВОЗ.URL:http://www.who.int/entity/tobacco/mpower/mpower_RU.FINAL%20COVER%20AN D%20TEXT.pdf (дата обращения 26 апреля 2012). С. 9.
⁷ Lopez A.D, Collishaw N.E, Piha T.A descriptive model of the cigarette epidemic in developed countries. Tob Control 1994; 3: 242-7 doi: 10.1136/tc.3.3.242.
⁸ Perlman F., Bobak M., Gilmore A., McKee M. Trends in the Prevalence of Smoking in Russia During the Transition to a Market Economy // Tobacco Control. 2007. Vol. 16 (5).
⁹ Доклад ВОЗ о глобальной табачной эпидемии, 2008 г. Комплекс мер MPOWER. Женева: ВОЗ.URL:http://www.who.int/entity/tobacco/mpower/mpower_RU.FINAL%20COVER%20AN D%20TEXT.pdf (дата обращения 26 апреля 2012). С. 19.
¹⁰ Камардина Т.В., Глазунов И.С., Соколова, Л.А., Лукичев Л.А. Эпидемия курения среди женщин // Демоскоп. 2004. N145-146. URL: http://www.demoscope. ru/weekly/2004 (дата обращения 26 апреля 2012).
¹¹ Доклад Общественной палаты "Табачная эпидемия в России: причины, последствия, пути преодоления". Москва, 2009. URL: http://www.oprf. ru/files/tabakokurenie.doc (дата обращения 26 апреля 2012). С. 6.
¹² Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения НИУ-ВШЭ (RLMS-HSE)" проводится Национальным исследовательским университетом - Высшей школой экономики и ЗАО "Демоскоп" при участии Центра народонаселения Университета Северной Каролины в Чапел Хилле и Института социологии РАН (Сайты обследования RLMS-HSE: http://www. cpc.unc.edu/projects/rlms и http://www.hse.ru/rlms)".
¹³ Русинова Н., Сафронов В. Здоровье населения России: динамика в социальных срезах, 1994-2009 гг. // Телескоп: журнал социологических и маркетинговых исследований. 2012. N 2.
¹⁴ Kim J., Durden E. Socioeconomic Status and Age Trajectories of Health // Social Science and Medicine. 2007. Vol. 65 (12).
¹⁵ см., например: Hox J. Multilevel Analysis: Techniques and Applications. Mahwan, NJ and London: Lawrence Erlbaum Associates, 2002; Raudenbush S.W., Bryk A.S. Hierarchical Linear Models: Applications and data Analysis Methods. Newbury Park, CA: Sage, 2002.
¹⁶ Raudenbush S.W., Bryk A.S. Hierarchical Linear Models: Applications and data Analysis Methods. Newbury Park, CA: Sage, 2002. ch. 5..
¹⁷ Pomerleau J., McKee M., Rose R., Haerpfer C., Rotman D., Tumanov S. Prevalence of Smoking in Eight Countries of the Former Soviet Union: Results From the Living Conditions, Lifestyles and Health Study // American Journal of Public Health. 2004. Vol. 94 (12); Hinote B.P., Cockerham W.C. & Abbott P. Post- Communism and Female Tobacco Consumption in the Former Soviet States // Europe-Asia Studies. 2009. Vol. 61 (9)
¹⁸ Perlman F., Bobak M., Gilmore A., McKee M. Trends in the Prevalence of Smoking in Russia During the Transition to a Market Economy // Tobacco Control. 2007. Vol. 16 (5).