Конференция парадоксов: о 7-й международной конференции по географии населения, Гронинген (25-28 июня 2013)

- Почему здесь так много антропологов? Я думала, конференция географическая…
- Я даже не знаю, почему они приняли мои тезисы, я вообще-то антрополог…

Недоумение пожилой дамы-географа из Португалии и молодого человека из Индии на 7-й Международной конференции по географии населения не было случайным: именно междисциплинарность, сочетание качественного и количественного подходов было главным трендом конференции. Многие отмечали, что такая интеграция насущно необходима: «сухие цифры» во многих случаях при самых изощренных математических выкладках не дают объяснения наблюдаемым явлениям. Симптоматичный курьез с большой самоиронией описал в пленарном докладе но многолетнему международному проекту, посвященному сравнительному анализу миграций в 15 странах мира IMAGE¹ проф. Мартин Белл из австралийского Квинсленда. По показателю трения расстояния (frictional effect of distance) Бельгия далеко опередила остальные страны, включая даже те, которые обширные малонаселенные пространства, казалось бы, обрекают на высокие издержки преодоления расстояний: Китай, Австралия, Швеция, Финляндия… Полученные цифры поставили было в тупик австралийского автора модели. «Но Бельгия, это, по сути, не одна страна, а две – Валлония и Фландрия; между ними почти нет миграции», - пояснили докладчику. Конечно, разгадка «бельгийской головоломки» была очевидна, но во многих других случаях исследователи вынуждены были опускаться (или, наоборот, подниматься, поднимать глаза от цифр к лицам?) к уровню отдельного человека, его субъективных ожиданий и решений.

В итоге, основной тренд можно было бы определить как переход от изучения отдельных демографических событий («узкая» география рождений, миграции и др.) до рассмотрения рождений, учебы, миграций и т.д. в контексте всего жизненного цикла отдельного человека с его ожиданиями, удовлетворенностью жизнью, жизненными ценностями. Характерно, что в контексте объяснения миграционного поведения, трудоустройства и др. нередко звучало слово «габитус» (по П. Бурдье): и антропологи, и географы работают над тем, чтобы понять, какая жизненная позиция, какой стиль поведения отдельных людей лежит в основе текущих демографических процессов.

Здесь, на уровне работы с жизненным циклом, нередко вскрываются стоящие за сухими цифрами неожиданные парадоксы: например, уровень рождаемости в Гонконге более чем на треть (37% в 2010 г.) формируется «гостевыми родами»: матери этих новорожденных специально приехали в Гонконг рожать («родильный туризм», характерный также для США и Канады). Вскоре после родов детей увозят обратно в материковый Китай. В итоге, уровень рождаемости в Гонконге, по сути, не имеет отношения к воспроизводству местного населения - доклад Линг Че Нэнси Люнг (Ling Sze Nancy Leung), уроженки Гонконга из японского университета Ритсумейкан в Киото.

Главной темой изучения жизненного цикла стала, однако, не рождаемость, а старение. Проблемы географии старения была главной темой всей конференции. «В годы моей молодости все говорили о росте населения, опасностях перенаселённости планеты, - вспоминала пленарная докладчица в день открытия конференции, Оксфордский профессор Сара Харпер – сейчас мы должны говорить о падении рождаемости, старении и сокращении населения (schrinking) отдельных городов и районов». Тема старения напрямую связана с проблемой «здорового старения», образа жизни, сознательного выбора жизненной стратегии, направленной на продление активной жизни. В то же время, тема старения, пожалуй, наиболее «нагружена» социально-политически: это проблема пенсионной реформы, работающих пенсионеров, страховок, мер по продлению активного образа жизни. Это и тема региональной и муниципальной политики. Здесь снова все становится с ног на голову: традиционно понятие «город стариков» воспринималось как исключительно негативная характеристика: представим себе типичный малый город в Нечерноземной глубинке… В Западной Европе в некоторых случаях ориентация на пенсионеров становится, напротив, приоритетом муниципальной политики. Дело в том, что многие европейские пенсионеры из сельской местности перебираются жить в города, где комфортнее условия жизни (например, ближе магазин, доступнее социальные услуги) – тем самым, в малых городах именно приток пенсионеров из сельской местности оказывается своеобразным «лекарством» от сокращения населения. Муниципалитеты ориентированных на стариков городов в корне меняют политику: очевидно, что вместо детских садов такие города должны иметь совсем другую социальную инфраструктуру (Аннет Стайнфюрер (Steinfürer) из Института фон Тюнена²).

Важным аспектом изучения жизненного цикла становятся социальные сети, оказывающие влияние на различные аспекты демографического поведения - в первую очередь, на миграции. Особенно актуальными становятся социальные сети в тех или иных экстремальных условиях, скажем, на Севере (где, например, согласно исследованию Беатрис Колигнон льготные билеты на самолет почти на 100% перераспределяются между членами эскимосской общины); своего рода экстремальной можно считать жизнь в старости, когда роль социальных сетей радикально возрастает. Роли социальных сетей в процессе обеспечения здорового старения была посвящена отдельная секция, в рамках которой выделялась серия докладов по результатам совместных исследований "хозяев" конференции: Центра исследований населения Университета Гронингена и Университетского медицинского центра Гронингена³). Возможность поддержки социальных контактов в старости включается в более широкую тему роли места в обеспечении качества жизни - наряду с самыми разными аспектами вплоть до перепадов высот (старикам подниматься в гору).

В контексте старения и сокращения населения кардинально изменился взгляд и на миграционные процессы: одной из популярных тем в сфере изучения миграции было исследование «оставания» или «не-миграции» (staying); данной проблеме была посвящена отдельная секция ("Остающиеся: больше, чем те, кто не уезжает"). Раньше мигранты рассматривались как наиболее активная (креативная) часть населения, а в фокусе исследования – то, что притягивало бы их на новые места (рабочие места, жизненные удобства) и т.д.; остающиеся в месте рождения не особенно интересовали исследователей, да и воспринимались – скажем открытым текстом – как «лузеры», неудачники. Сегодня остающиеся – главная надежда и опора в дальнейшем существовании многих сокращающихся городов и местностей Западной Европы, поэтому главный пафос разработки темы «не-миграции» - переосмысление и переоценка стратегии «оставания», задача научиться понимать остающихся не как неудачников, а как людей с внутренне обоснованным выбором жизненного пути («Выбираю деревню на жительство»), в чем-то даже более «героического», чем типичная миграция в город. Среди прочих вопросов, рассматривалось, повлияли ли на решение остаться уровень образования (как правило, у остающихся он действительно более низкий, связанный с нежеланием «делать карьеру»), связи с местным сообществом, а также место, где прошло детство. Из традиционных показателей, разумеется, рассматриваются пол, религиозная и национальная идентичность⁴. В частности, в Нидерландах более склонны оставаться на родине в протестантских районах, а также в районах с населением, однородным по языку и культуре. Владение собственным домом (как это давно известно по исследованиям Севера) также способствует закреплению населения (доклад Тиальды Хаартсен (Haartsen) из Университета Гронингена).

Аналогия с Севером не случайна. Актуальность проблем «оставания» и сокращения населения, а также специфической жизненной позиции объединили, казалось бы, противоположные по свойствам территории: стареющие сельские районы и циркумполярный Север, которому также была посвящена отдельная секция. Однако, тема оставания на Севере пока не была поднята: все доклады «полярной» секции были посвящены разным видам двухсторонних миграций: ежегодные поездки канадских эскимосов (а за пределы исследуемого поселка выезжает около 80% эскимосов, преимущественно «за казенный счет» (доклад француженки Беатрис Колигнон (Collignon); вахтовые поездки российских газодобытчиков (многолетнее исследование Гертруды Айлмштайнер-Заксингер (Eilmschteiner-Saхinger) из Вены); отток молодежи с Севера в места выхода предыдущего поколения мигрантов – в том числе учебные миграции.

Учебные миграции – точнее, перетоки высококвалифицированного человеческого капитала – другая важнейшая тема после темы старения и сокращения населения (учебные миграции -- многолетняя тема исследований Рэйчел Франклин из США и др). Отдельные доклады были посвящены оценке роли занятости в высокотехнологичных отраслях в региональном развитии; размещении занятых в отдельных направлениях высокотехнологичных отраслей в системе «центр-периферия» (сравнительное исследование агломераций Рандстад и Рейн-Рур Кристин Кроненберг из Германии⁵). Любопытно, что и в данной сфере было уделено внимание «остающимся»: были рассмотрены циклы и причины отъезда / неотъезда из университетского города в течение нескольких лет после получения высшего образования (по разным возрастным когортам и полученным специальностям (Виктор Венхорст с факультета пространственных исследований Университета Гронингена).

Большое количество работ было связано с изучением перетоков квалифицированных кадров между мировыми Югом и Севером (из развивающихся стран в развитые); в числе прочих аспектов рассматривалось нарушение гендерного баланса в связи с "избирательным" оттоком квалифицированных кадров.

Из других тем, представленных на конференции, необходимо отметить связь миграций с изменениями окружающей среды, экономический кризис в Европе (географические различия в изменениях рынка труда, рынка жилья и др.); географические различия в доступности рынка труда для мужчин и женщин (на материале США), национальная идентичность (в том числе в многонациональных семьях), культурная адаптация мигрантов, студентификация (ее можно рассматривать как адаптация к студенчеству с формированием разных типов студенческого поведения) и др.

Отдельное обширное поле работы, на котором было подготовлено много докладов – это разработка новых методов исследования. Здесь также наметились две противоположные тенденции. С одной стороны, это пионерные попытки использовать различного рода мягкие, оценочные, косвенные показатели. Замечательным примером такого подхода был доклад Элин Чарльз-Эдвардз (соавтор М. Белл) из университета Квинсленда (Австралия) по оценке сезонных колебаний туристических потоков в разные районы на основе интернет-сервиса Google Trends, показывающего территориально структурированную статистику запросов по отдельным темам (в данном случае, связанных с туризмом: запросы на отдельные города, отели, виды туризма). Совпадение тенденций сезонного изменения количества запросов по разным видам туризма и динамики реальных туристических потоков доказывает пригодность метода, исключительно удобного в силу своей простоты и доступности.

С другой стороны, идет разработка все более изощренных количественных методов исследования, основанных на анализе официальных статистических данных. Здесь огромное внимание уделяется нормированию показателей в зависимости от территориальной сетки статистического учета: чем больше размер территориальной ячейки учета, тем, разумеется, меньше реальных миграций попадает в такое «сито». Разнобой форм и размеров официальных административных единиц заменяется моделью – пространством аппроксимированных полигонов-центроидов, к которым привязываются данные по миграциям. На основе такого пересчета данные по интенсивности внутренних миграций становятся количественно сопоставимыми по разным странам. Здесь со всей математической ясностью раскрывается специфика картины внутренних миграций той или иной страны, как было показано в начале нашего обзора на примере Бельгии – не таком уж курьезном при вдумчивом рассмотрении: математическая модель неожиданно выявила всю глубину реального межнационального раскола внутри спокойной европейской страны.

Таким образом, основные тенденции, которые отразила конференция, таковы: внимание к старению и сокращению населения, подход от отдельного человека, его предпочтений в отношении выстраивания персонального жизненного цикла; образовательная миграция и рынки труда. Большинство исследований имеет весомый практический выход для государственной, региональной и муниципальной политики, определения сценариев развития стран, регионов, городов и местностей. При этом для достижения цели используется очень широкий спектр методов: глубинные антропологические интервью, анкетные опросы (с последующим факторным или иным статистическим анализом), косвенные методы оценки (анализ интернет-запросов), математические модели (в первую очередь, миграционного пространства).

Н.Ю. Замятина

Университет Гронингена	Главная тема конференции: здоровое старение

¹ Internal Migration Around the GlobE; см.: http://www.gpem.uq.edu.au/image
² Institute of Rural Studies, Johann Heinrich von Thünen Institute.
³ Population Research Center, University of Groningen; http://www.rug.nl/research/ursi/prc/; University Medical Сenter Groningen http://www.umcg.nl/NL/Zorg/Pages/default.aspx)
⁴ В России традиционно говорить о национальной принадлежности; понятие национальной идентичности лучше соответствует подходу «от человека», поскольку подразумевает осознанность «национального чувства» и возможность изменений с течением времени.
⁵ Research Institute for regional and Urban development.