… о миграции кавказцев в Россию и русских – на Кавказ

Фрагмент интервью полпреда президента в Северо-Кавказском федеральном округе, вице-премьера Александра Хлопонина

< …>
— Кавказ самая болевая точка России. Как недавно выразился президент, это тот камень, тот фундамент, на котором стоит Россия. И вам поручили укреплять этот фундамент.
— Это один из ключевых столпов государства российского. Но прежде всего это граница, прежде всего это территория, которая сегодня охраняет наши интересы, наши рубежи на Кавказе и на Ближнем Востоке. Но для нас точно таким же фундаментом является и Сибирь, и Дальний Восток, и Калининград, и наши Севера. Поверьте, каждый из них имеет свой пласт проблем.
На Кавказе человек не пойдет жаловаться и писать письма в общественные организации, если его оскорбили. Он в лучшем случае даст в морду, в худшем случае это кончится серьезной дракой и кровью. На Кавказе от кровной мести только женщина спасет. И дай бог, чтобы те платки, которые женщины носят на Кавказе, как раз были для этого предназначены. Да, я очень не хочу видеть кавказскую красоту в хиджабах. Но я не верю в тотальную исламизацию Кавказа, я четкий сторонник того, что Кавказ толерантен и Кавказ признает любые религии, вероисповедания. Я за то, чтобы на Кавказе был ислам, я уважаю девочек, которые ходят в платках. Я считаю, что это правильно. Хочется, чтобы этот платок служил для того, чтобы бросить между мужчинами, прекратить драку.
— Сохранились ли нормальные горские традиции и помогают ли они в решении проблем?
— Если бы это все так было просто… Я бы женщин Кавказа возглавил. Давайте все пойдем, платки бросим… Я предлагаю поднимать как раз те культурные традиции, которые существуют на Кавказе. И они есть. Это ведь на самом деле уважение к старшему, такой глубочайшей традиции, такого реального уважения к старшим я не видел очень давно. Или такого отношения к детям. Я на Кавказе нигде не могу найти дома для беспризорных или дома престарелых. У нас вся Сибирь кишит этими ужасными учреждениями: мы целую госпрограмму принимаем по борьбе с беспризорностью и т. д. и т. п. Вот они те традиции, которые мы должны прославлять на Кавказе. Вот, чем мы должны гордиться, чему мы можем учиться. Поэтому об этом надо просто говорить, рассказывать, показывать. А кавказское гостеприимство? А кавказское застолье? А кавказская культура? Мы все это забыли. Где все?
— Из рассказа о стратегии как-то выбивается план по созданию миграционного агентства, которое будет трудоустраивать кавказскую молодежь где-то в российских регионах. Может быть, имеет смысл их на месте трудоустраивать? Вы же знаете, как порой в России относятся к выходцам с Кавказа?
— Хотите вы того или не хотите, процесс миграции с Кавказа в европейскую часть и за ее пределы существует. И люди будут двигаться туда, где есть рабочие места, туда, где могут максимально реализовать свои возможности. Если сделать так, чтобы сегодня демографически успешный и прирастающий молодежью Кавказ сохранился только для Кавказа, тогда вообще ради чего государство российское существует? Наше общество должно прирастать молодыми талантливыми людьми. Может быть, для этого существует такой уникальный регион, который должен на самом деле сегодня осваивать новые территории, заниматься новыми технологиями, новыми разработками. У нас столько великих кавказцев работали в Норильске, в Красноярском крае, я лично знаю многих людей, это герои соцтруда, заслуженные люди. И что в этом плохого? Почему все пытаются ассоциировать эту задачу с процессом...
—…чуть ли не депортации?
— Со сталинской депортацией. Сумасшедший дом. Самому даже смешно. Идея в другом. Мы говорим о том, что если сегодня есть возможность у компаний, в том числе зарубежных, разрабатывать новые интересные месторождения на шельфах, давайте мы на Кавказе в училище будем готовить наших ребят, пусть они едут, пусть зарабатывают. Весь мир так двигается. Если этого не делать, то сокращается демография в России, мы с кем будем страну-то осваивать? Или у нас каждый родившийся на Кавказе — только для Кавказа? Если молодой парень закончил тот же университет или техникум в Ингушетии, почему он не может поехать работать на современный нефтезавод? Водитель в "Ванкорнефти" получает 70 тыс. руб. Это вахта, три месяца отработал — три месяца ты у себя в семье. Это агентство будет способствовать максимальному использованию потенциала Кавказа, молодежи. Это же не насильственная эмиграция, мы предлагаем молодежи Кавказа двигаться по всей России. Она красивая, на самом деле горы есть и в Сибири. На самом деле существуют и Уральские горы, и Саянские хребты очень красивые. Чего же мы запираем всех на Кавказе? Это мировая практика. Есть и другой процесс — нужно одновременно стимулировать приток русскоязычного населения на Кавказ. Когда это многонациональная республика, то русский язык является консолидирующим.
— А русские под каким предлогом туда поедут?
— Как минимум под предлогом того, что сегодня есть дефицит кадров на Кавказе, тех же преподавателей русского языка и литературы. Почему нет? У нас сегодня недостаточное количество инженеров в той же Ингушетии, технологов. Пока молодежь будем учить, кем-то надо заполнять эти места. Работать надо. Разговаривать надо, общаться. А какое у нас количество, допустим, тех же инженеров, военных, которые сегодня остались не у дел, почему бы их не пригласить?
Но я считаю, когда вопросы миграции и мобильности населения находятся в ведении правоохранительной структуры, это очень опасная вещь. Я вообще сторонник идеологии создания министерства по миграционной политике. Министерство национальностей всегда было, национальный вопрос в таком государстве, как России, очень важен, им просто надо серьезно заниматься. Но если уж не министерство, то как минимум максимально делегировать эти полномочия Министерству регионального развития, которое должно в себя вобрать эту функцию всерьез. Я об этом думаю, буду формулировать в ближайшее время предложения Дмитрию Анатольевичу и Владимиру Владимировичу. Это очень важное направление.
— К слову, о национальном вопросе. Время от времени возникает тема, причем с подачи официальных лиц Ингушетии и Чечни, о возможном слиянии двух республик.
— Знаете, я очень рад, что мы все-таки живем в XXI веке. И все-таки наша Конституция декларирует в решении подобных вопросов волеизъявление граждан. И что этого нельзя сделать росчерком пера или желанием Хлопонина, Евкурова или Кадырова. Так этот вопрос не решается. Во всяком случае таких задач я не получал ни от президента, ни от председателя правительства. Давайте пока с Россией объединимся до конца. Я очень хочу, чтобы на Кавказе мы почувствовали себя частью России.
— Но, к сожалению, жители вашего округа не всегда ощущают себя равноправными с остальными жителями России…
— А я как лицо кавказской национальности ощущаю cебя равноправным. Вы никогда не задумывались, когда приезжаешь куда-нибудь в Италию на курорт или в Швейцарию и вдруг видишь человека, говорящего на русском языке, ты говоришь: вот понаехали эти русские! Да? Вот так же те же кавказцы, которые здесь находятся в Москве, больше всего про это говорят. Не надо во всем винить русского.
— Мы о власти говорим, а не о русских.
— Нет во власти такой проблемы. Мне кажется, это отклики атавизма, когда мы формируем власть по клановому принципу, когда мы пытаемся в республиках по национальному признаку формировать структуру, кабинет или распределять должности по национальностям. Ну пройдет это все. Дайте время. Причем ладно бы Кавказ был бы неассимилируемый, да у нас есть китайцы, которые не ассимилируются, это же реальная проблема. У нас есть арабы, которые не ассимилируются, да? К счастью, Кавказ ассимилируется. Я знаю очень большое количество многонациональных семей. Но постоянно вокруг этого идет некая дискуссия и споры. Слушайте, мы за девять месяцев только родили идею, дайте дальше двигаться. Мы родили, теперь надо воспитать. Это же целый процесс.

 «Коммерсантъ», 12 ноября 2010 года