Что знает и чего не знает российская демографическая статистика

А.Г. Вишневский, С.В. Захаров
Доклад на Международной научной конференция ГУ-ВШЭ
"Общество и экономика в зеркале статистики"
(Опубликовано в журнале "Вопросы статистики" №2 2010, с. 7-17)

Острота демографических проблем в России общепризнанна. Представители российской государственной власти на разных уровнях все чаще выражают озабоченность сложившейся ситуацией и решимость переломить неблагоприятные тенденции, вывести страну из «демографического кризиса». Между тем, нынешнее состояние российской демографической статистики – главного инструмента диагностики и оценки эффективности принимаемых мер – совершенно не соответствует стоящим перед страной задачам и не может быть охарактеризовано иначе, как неблагополучное. Неблагополучие имеет самые разные проявления - начиная от бедности имеющейся информации и кончая  низкой статистической культурой государственных чиновников и других пользователей данных демографической статистики,  часто просто не понимающих смысла используемых ими показателей.

Бедность российской демографической статистики можно продемонстрировать на примере статистики рождаемости. Сравним информацию о рождаемости, которую публикуют статистические ведомства России и США (табл. 1 и 2).

Таблица 1. Информация о рождаемости в статистических ежегодниках России и США

Источники: Демографический ежегодник России 2008. М., Росстат, 2008; The 2009 Statistical Abstract of the United States. US Census Bureau, 2009.

В табл. 1 перечислены данные, которые, с теми или иными разночтениями, имеются в обоих использованных ежегодниках, хотя уже здесь видно, что американские данные намного богаче, дают гораздо более дифференцированное представление о рождаемости в разных демографических, социальных, этнических группах населения. При этом следует иметь ввиду, что российская часть таблицы составлена на основе специализированного демографического ежегодника, а американская – на основе общестатистического, так что, казалось бы,  информации о рождаемости в нем должно быть меньше, чем в российском. Но на самом деле это не так. Помимо того, что представленные в табл. 1 сходные с российскими американские данные приводятся, как правило, более подробно,  американский Statistical Abstract содержит еще много таблиц, которых вообще нет в российских публикациях (табл. 2).

Таблица 2. Таблицы по рождаемости, опубликованные в Statistical Abstract 2009 и отсутствующие  в Демографическом ежегоднике России 2008

Источник: The 2009 Statistical Abstract of the United States. US Census Bureau, 2009.

То, что российская статистика беднее американской, - не новость. По-видимому, речь не идет и о том, чтобы просто копировать статистику США. Однако то, что американцы, имеющие самый высокий среди развитых стран уровень рождаемости, проявляют такой дотошный интерес к статистике рождаемости, не может не наводить на размышления. В принципе, российским демографам, не хуже, чем американским, известно, что для того, чтобы оценивать ситуацию и пытаться на нее воздействовать, нужно располагать более подробной и дифференцированной информацией, чем имеется сейчас, и можно было ожидать, что озабоченность общества и власти демографическими проблемами России приведет и к совершенствованию соответствующей статистики и ее приближению  к международным стандартам.  На деле же происходит нечто прямо противоположное.

Текущий учет населения

Один из краеугольных камней демографической статистики – система текущего наблюдения за демографическими событиями, которая позволяет  отслеживать эволюцию главных демографических процессов и оценивать численность и половозрастной состав населения в межпереписные периоды.

Уже к концу 1970-х годов в России сложилась программа текущего учета естественного движения населения, которая была не слишком богатой на фоне развитых стран, но в которой все же, по существу, были в значительной степени реализованы рекомендации ООН в этой области². Во всяком случае, она создавала неплохие стартовые условия для дальнейшего развития текущего демографического учета, а значит, и наращивания диагностических и прогностических возможностей отечественной статистики. Если такие ожидания и существовали в 1990-е годы, то они были полностью перечеркнуты некомпетентными решениями Государственной думы, принявшей Федеральный закон №143-ФЗ  «Об актах гражданского состояния» от 15 ноября 1997 г. Этот Закон нанес непоправимый удар существовавшей системе статистического учета, ибо он сократил перечень фиксируемых сведений о каждом демографическом событии и лицах его совершающих, а тем самым, и возможностей последующего статистического анализа исходной информации.

С момента вступления Закона в силу в исходных документах, составляемых в ЗАГСах и используемых органами статистики для получения сводных данных о демографических событиях – актах о регистрации смерти, рождении, брака и др., – отсутствует информация об уровне образования, источнике средств существования, положении в занятии, профессии, длительности проживания  в данном населенном пункте и некоторых других характеристиках. В результате изучение социально-экономической дифференциации демографических процессов наталкивается на непреодолимые трудности. Кроме того, нормативными документами статистические органы были лишены функции контроля полноты и качества исходной демографической информации.

Органы статистики и научная общественность с самого начала высказывали беспокойство по поводу возможных негативных последствий принятия Закона, последующее развитие событий подтвердило эти опасения. Неоднократные обращения специалистов с призывами исправить ситуацию остались без ответа.  Мониторинг изменения демографической ситуации сегодня осуществляется на информационной базе, которая по своему содержанию много беднее, чем была в СССР в конце 1970-х гг., а по некоторым параметрам она не многим лучше, чем была в Российской империи.

Вот краткий, но далеко не полный список основных нынешних проблем, текущего учета естественного и механического движения населения.

Проблемы в области статистического наблюдения смены брачного состояния и рождаемости:

• статистика брачности и разводимости разрушена практически до основания, она ни в коей мере не соответствует международным стандартам, тенденциям ее развития в передовых странах. В частности, в России, в отличие от большинства развитых стран, не может быть произведена ежегодная оценка распределения населения по брачному состоянию, отсутствуют распределения вступающих в брак и разводящихся в разрезе общепринятых в мире возрастных групп, разводов по длительности брака, неизвестно число браков и разводов в городской и сельской местности и многое другое;
• сведения о порядковом номере текущего рождения могут быть получены только примерно для 70% всех рождений (разработка данных о биологическом порядке рождения у матери не является обязательной и не имеет полного охвата в разрезе российских территорий);
• параллельно официальным данным Росстата в 2006 г. появилась ведомственная статистика - Минздравсоцразвития – о числе рождений (в том числе по очередности рождения у матери), базирующаяся на основе разработки родовых сертификатов, что вносит известный диссонанс в интерпретацию тенденций рождаемости последних лет и не имеет прецедента в мировой практике;
• текущая система регистрации рождений не оставляет никакой возможности изучения рождаемости в разрезе социально-экономических групп, что заставляет разрабатывать меры, направленные на повышение рождаемости, вслепую.

Плачевное состояние демографической статистики по данному разделу может быть проиллюстрировано следующим фактом. В регулярно выходившем демографическом ежегоднике Совета Европы “Recent demographic developments in Europe”, для России, в отличие от других стран, после 1997 г. не приводятся следующие показатели: а) распределения рождений по биологическому порядку родов у матери; б) средний возраст матери при рождении первого ребенка; в) суммарный коэффициент первых браков; г) средний возраст вступления в первый брак; г) суммарный коэффициент разводов, вычисленный на основании распределения разводов по продолжительности расторгнутого брака.

Табл. 3 и 4 иллюстрируют исчезновение из российской статистики таких важных для анализа показателей, как средний возраст невест при вступлении в первый брак и средний возраст женщины при рождении первого ребенка. Многоточия вместо цифр  за годы, начиная с 1998-го, и до тех пор, пока сбор соответствующих данных не будет восстановлен, останутся в этих таблицах навсегда, отсутствующая в них информация утрачена необратимо.

Таблица 3. Средний возраст невест при вступлении в первый брак в некоторых странах, лет

Таблица 4. Средний возраст женщины при рождении первого ребенка, лет

Источник: Евростат - http://nui.epp.eurostat.ec.europa.eu/nui/submitViewTableAction.doc

Не лучше обстоит дело и в области статистического наблюдения смертности.

В силу отсутствия контроля качества первичной регистрации, полнота учета смертей в России неизвестна, и есть основания предполагать, что она скорее снижается, чем повышается (в ходе последней проверки Госкомстата СССР в 1987 г.  неучтенные смертные случаи в РФ оценивались на уровне 4-5%, в том числе до 1 года – 11%, случаи мертворождений – 27%, что лишь незначительно отличалось от показателей для 1950-х гг.);

Имеющаяся статистика не позволяет изучать дифференциальную смертность в зависимости от различных социальных характеристик.

Эксперты считают, что российская статистика смертности по причинам смерти имеет очевидные смещения в сторону гипердиагностики болезней системы кровообращения, и напротив, гиподиагностики болезней органов дыхания, насильственных причин смерти. В России слишком высока и продолжает увеличиваться доля умерших неизвестного возраста, от неизвестных причин вообще и, в частности, от прочих (недифференцированных) причин в каждом из классов причин (например, от повреждений с неустановленными намерениями, от прочих сердечно-сосудистых заболеваний и т.п.). Такое положение в значительной степени объясняется низкой, по сравнению с международной практикой, долей паталогоанатомических вскрытий умерших, отказом от должных следственных процедур, следованием пожеланий родственников умершего в нарушение законодательства и др.

В печати встречаются фантастические утверждения, что алкоголь ежегодно уносит 500 тыс. жизней, а курение – 350-400 тыс. При этом люди, манипулирующие такими цифрами, просто не знают, что общее число смертей в возрастах, в которых смерти можно с большей или меньшей определенностью приписывать этим двум причинам, составило, напр., в 2007 г., немногим более 1 млн., в том числе, у мужчин – 708 тыс.  

До сих пор, несмотря на некоторые изменения, сложившаяся практика оценки младенческой смертности не соответствует международным критериям (ВОЗ), она все еще частично основана на устаревших критериях регистрации ребенка в качестве родившегося живым или мертвым (табл.5).  В результате уровень перинатальной и младенческой смертности в России существенно занижен (в частности, по некоторым оценкам специалистов Евростата, российский показатель младенческой смертности занижен примерно на 40%).

Таблица 5. Структура разных определений живорождения

Каковы бы ни были недостатки учета естественного движения населения, они – ничто по сравнению с несовершенством учета миграции.

Недоучет внутренних и внешних миграций в России очевиден, однако совершенно неочевидно, каким образом должна быть налажена система статистической оценки объемов неучтенных миграционных потоков. Для полноценного анализа доступна лишь некоторая выборочная совокупность миграционных перемещений, которая сопровождается регистрацией. Причем речь идет именно о перемещениях, а не о числе мигрантов, что неизбежно вносит элемент двойного счета и искажает общую картину миграционных перемещений.

Существующая практика регистрации мигрантов (по месту жительства, по месту пребывания, в зависимости от сроков пребывания, в зависимости от гражданства и др.) слишком запутана, страдает различной степенью полноты учета для разных, нередко пересекающихся категорий мигрантов, и, самое главное, не позволяет оценивать миграционный баланс постоянного населения страны и ее отдельных территорий. Данные о миграциях, собираемые Росстатом, относятся к т.н. «юридическому», а не «постоянному» населению, необходимому для включения в текущие расчеты численности и возрастно-полового состава населения. В результате искажаются тенденции интенсивных показателей рождаемости, смертности и других социальных процессов, требующих для своих расчетов численности постоянного населения. К тому же численность такого «юридического» населения сильно зависит от регистрационных процедур.

Оценка миграционных потоков производится на основе разработки поступающих от территориальных органов Федеральной миграционной службы России документов статистического учета прибытия и убытия (листки статистического учета прибытий и выбытий), которые составляются при регистрации или снятии с регистрационного учета населения по месту жительства (первичные статистические учетные документы не составляются на мигрантов, зарегистрированных по месту пребывания, вне зависимости от срока пребывания). Затем они корректируются с учетом сведений о численности мигрантов, зарегистрированных по месту пребывания на срок 1 год и более, собираемых территориальными органами государственной статистики в течение  года.

После вступления в действие Федерального закона «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» в территориальные органы Росстата стали поступать листки статистического учета прибытий, составленные при регистрации по месту жительства иностранных граждан и лиц без гражданства после получения ими вида на жительство (до 2007 г.). С 1 января 2007 г. статистические документы составляются на иностранных граждан и лиц без гражданства, впервые получивших разрешение на временное проживание. Согласно данным Росстата, миграционный прирост населения России, который в 2005г. составлял 125,9 тыс. человек, а в 2006 – 154,5 тыс., в 2007 г. вырос до 258,2 тыс., в 2008 составил 257,2 тыс. человек. В какой мере этот рост, заметно замедливший сокращение населения России, - реальный факт, а в какой – результат изменения статистических процедур, не обеспечившего сопоставимости публикуемых данных?

Остается совершенно неясной проблема учета нелегальных мигрантов. Пока – это область мифологии. Во время встречи с руководством "Единой России" в декабре 2006 г. В.В. Путин заявил, что, по имеющимся оценкам, из 10 миллионов работающих в стране иностранцев зарегистрировано всего 500 тысяч человек. Однако, по его словам, 10 миллионов - это не окончательная цифра, так как "никто не знает, сколько человек у нас работает", она может достигать 15 миллионов человек. Если учесть, что в 2006 г.  в экономике России всего было занято 69 млн. специалистов средней и низкой квалификации, 15 млн. работающих нелегальных мигрантов должны были составлять 28% от этого числа, что представляется крайне маловероятным. Но никаких обоснованных процедур учета нелегальных мигрантов не существует.

Плачевно положение с различными формами единовременного наблюдения в области демографической статистики – переписями и выборочными обследованиями.

Вся история российских переписей – это история мучительного бега с препятствиями, причем трудно сказать, что больше мешало их проведению – сложные исторические условия или некомпетентность российской и советской бюрократии.

Первый проект всеобщей переписи населения был составлен П. П. Семеновым-Тян-Шанским еще в 70-е годы XIX  в. и в виде «Положения о всеобщей народной переписи» внесен в Государственный совет в 1880 г. Понадобилось 15 лет, чтобы этот документ под названием «Положение о всеобщей переписи Российской Империи» был соответствующим образом утвержден (5 июня 1895 г.), что сделало возможным проведение первой всероссийской переписи населения 1897 г.

Примерно через 10 лет встал вопрос о проведении новой переписи, а дальше события развивались по хорошо знакомому нам пути. «Совет министров признал в принципе производство пе­реписи населения «настоятельно необходимым», но вслед­ствие возражения министерства финансов, ссылавшегося на финансовые затруднения, и намечавшейся реорганизации статистического комитета, отложил вопрос на неопределен­ное время. 11 июля 1908 г. последовало заявление 38 членов Государственной думы о необходимости издания особого закона, который: 1) раз навсегда определил бы периодич­ность народных переписей и 2) установил бы срок второй переписи на 1910 г.»³. Через год выяснилось, что на подготовку переписи в 1910 г. уже не остается времени, и, в конце концов, после длительных согласований, перепись была отодвинута на 1915 г., что было узаконено постановлением Государственной  думы в мае 1913 г. К весне 1914 г. был готов проект переписи, однако начавшаяся в этом году война сделала проведение переписи в 1915 г. невозможным.

Следующая попытка проведения всеобщей переписи была предпринята в 1920 г., но в стране еще шла гражданская война, перепись проходила не на всей территории и охватила немногим больше 70% населения. Первая полноценная перепись советского времени прошла в 1926 г., но дальше началась полоса «бюрократической анархии»⁴.

Постановлением Сов­наркома СССР от 23 апреля 1932 г. очередная перепись населения была назначена на 1933 г., и в ноябре 1932 г. даже была проведена пробная перепись в четырех районах Московской области. Но затем было решено отложить  перепись до 1936 г., в конечном счете, она была проведена в 1937 г., ее результаты не удовлетворили руководство страны, и в 1939 г. была проведена новая перепись. После войны перепись была нужна, как никогда, но, видимо, хорошо зная ситуацию, руководитель государственной статистики В. Старовский, заявив, что «проведение новой переписи населения в ближайшее время… нецелесообразно», предлагал провести хотя бы  единовременный учет населения. Сталин не разрешил и этого⁵. Следующая перепись прошла только в 1959 г. Затем последовали переписи 1970 (хотя логично было бы провести перепись в 1969 г.), 1979 и 1989 гг. и – уже после распада СССР – была намечена перепись 1999 г. Но новая метла мела по-старому, и перепись была перенесена на 2002 г., когда она и состоялась (хотя одно время обсуждался вопрос о ее новом переносе).

25 января 2002 г. был принят Федеральный закон о Всероссийской переписи населения №8-Ф, в нем было записано, что «Всероссийская перепись населения проводится не реже чем один раз в десять лет» (ст. 3.1). В соответствии с этим Законом было принято решение о проведении переписи в 2010 г., что обосновывалось ссылкой на рекомендации ООН в интересах международной сопоставимости, проводить переписи в годы, оканчивающиеся на ноль. Кроме того, решение о проведении переписи населения в годы, максимально близкие к 2010, было принято главами государств СНГ в Минске 28 ноября 2006 г. Развернулась подготовка к переписи, в 2008 г. была проведена пробная перепись, но затем неожиданно возникли колебания и перепись едва не была перенесена на 2013 год. Если бы это произошло, то Закон о перепись был бы нарушен при первой же попытке его применения, но, к счастью, в соответствии с окончательным решением правительства  перепись будет проведена в установленные ранее сроки.

Не самым лучшим образом обстояло дело и с программами российских (советских) переписей. По непонятным причинам они постоянно отклонялись от общепринятых мировых стандартов, а каждое приближение к этим стандартам давалось с трудом, что неизбежно приводило к невосполнимой потере информации. Это хорошо видно на примере, казалось бы, вполне невинного и в то же время весьма важного для демографического анализа вопроса о брачном состоянии.

Мировая практика всегда предполагала выделение четырех категорий брачного состояния: состоящие в браке, вдовые, разведенные и никогда не состоявшие в браке. Соответствующие вопросы задавались и у нас при всеобщих переписях 1897 и 1926 гг. Однако, начиная с переписи 1937 и кончая переписью 1970 г., советские переписи позволяли разграничить только две совокупности: состоящих и не состоящих в браке в момент переписи, что приводило к утрате весьма существенной информации. Без нее невозможно судить о том, как протекает процесс возникновения и распадения браков у разных поколений людей, в разных странах и т.д.

В 1979 г. прежние четыре вопроса были, наконец, восстановлены, причем формулировка, в соответствии с международной практикой того времени, была несколько расширена, с тем, чтобы выявить людей, чей брак прекратился не только в результате юридической процедуры развода (разведенных), но и тех, кто разошлись, не оформив этого юридически (разошедшихся). Правда, эти две категории зачем-то были объединены в одном вопросе, что впоследствии затруднило анализ некоторых показателей, а главное, недостаточно полно отражало реальные процессы возникновения и прекращения браков. В самом деле, под разводом обычно понимается (а для переписи важно именно обыденное понимание вопросов переписного листа большинством людей) официальное, юридически оформленное расторжение брака. Разойтись же можно и не расторгая брака, и такая практика тоже существует. Но, кроме того, прекратиться разводом может только брак, который был зарегистрирован. В последнее же время очень быстро увеличивается количество нерегистрируемых браков, которые часто распадаются, а в этом случае понятие «развод» неприменимо, люди просто «расходятся».

Поэтому при переписи населения 2002 г. была сделана попытка разграничить зарегистрированные и незарегистрированные браки (ранее это было сделано при микропереписи 1994 г.). В переписном листе появился вопрос «Зарегистрирован ли Ваш брак?». Соответственно до самого последнего момента предполагалось учесть раздельно и две категории лиц, чьи браки прекратились: разведенных и разошедшихся. Детальное изучение ответов на эти вопросы в разных половозрастных, социальных, этнических группах очень важно для осмысления новых, не всегда понятных явлений в семейной жизни людей. Но в окончательном варианте переписного листа вариант ответа «разведен(а)» почему-то выпал, остался лишь вариант «разошелся(лась)», необходимая ценная информация вновь не была получена. В проекте переписи 2010 г. восстановлены оба вопроса (- разведен(а) официально  и - разошелся(лась)), и остается только недоумевать, почему они не были сохранены при переписи 2002 г.

Восстановление в советских переписях с 1979 г. четырех вопросов о брачном состоянии позволило судить не только о самом процессе возникновения и распадения браков, но и о связи между брачным состоянием и другими демографическими процессами. Например, стал возможен анализ смертности, который показал, что смертность людей разного брачного состояния заметно различается: женатые и замужние живут дольше, чем вдовые, а те, в свою очередь, дольше, чем никогда не состоявшие браки. А вот с изучением смертности разведенных и разошедшихся возникли проблемы. Так как в акте о смерти фиксировалось официальное брачное состояние, на основании этих актов можно было выявить только умерших разведенных. Соответствующего же знаменателя для расчета коэффициентов смертности разведенных переписи 1979 и 1989 гг. не давали, так как разведенные в них были объединены с разошедшимися. Не удалась, как мы видели, и попытка устранить этот изъян в переписи 2002 г.

Таблица 6. Вопросы о брачном состоянии в российских переписях населения

Правда, анализ смертности по брачному состоянию, подобный тому, который был выполнен с использованием результатов переписей 1979 и 1989 гг., после переписи 2002 г. был бы все равно невозможен - но уже не из-за отсутствия знаменателя, как было между 1926 и 1979 гг., а из-за отсутствия числителя, - последствие принятия уже упоминавшегося закона 1997 года, который, среди прочего, исключил из свидетельства о смерти сведения о семейном положении умершего. Вообще изменения, предусмотренные этим законом (он принимался тогда, когда проведение Всероссийской переписи населения намечалось на 1999 г.), по своему смыслу, были противоположны действиям, которые обычно предпринимаются накануне переписей населения. Вместо обычного в таких случаях расширения числа получаемых и разрабатываемых показателей, он привел к их существенному сокращению, что несомненно снизило эффективность использования результатов переписи 2002 г.

Программе переписи 2002 г. были свойственны и другие недостатки, в том числе и такие, каких не было в предыдущих переписях. Крайне неудачными были,  в частности, вопросы по изучению языкового состава населения России, не слишком удачны они и в проекте переписного листа переписи 2010 г., где все, по сути, сведено к вопросу о владении языками (табл. 7), но нет ключевых вопросов  об «основном» языке (язык, которым лицо владеет лучше всего) и о языке (языках), наиболее часто употребляемом (употребляемых) дома и/или на работе⁶.

Таблица 7. Вопросы о языке при переписях населения 2002 и 2010 годов

Сделав шаг вперед в формулировке некоторых вопросов, перепись 2002 года сделала и немало шагов назад.

Грубой ошибкой, с нашей точки зрения, было введение при переписи 2002 г. принципа анонимности. Еще в середине XIX в. международные статистические конгрессы выработали перечень обязательных признаков, фиксируемых в переписном листе, и первым среди них были имя и фамилия. Эта рекомендация до сих пор соблюдается при проведении абсолютного большинства переписей во всех странах, всегда соблюдалась и в России. Неожиданная, неизвестно кем навязанная анонимность переписи 2002 г. несомненно повлияла – и не в лучшую сторону – на ее результаты. Тем не менее, переписной лист, подготовленный для  переписи 2010 г.,  тоже остается анонимным.

Важно не только провести перепись, но и довести ее результаты до потребителей (исследователей, государственных чиновников), а также до широкой общественности. Здесь существует и обратная связь: чем больше общество знает о результатах переписей населения и их использовании, тем заинтересованнее оно относится к их проведению и тем более успешно проходят переписи. История советских переписей свидетельствует о недооценке, а часто и прямом игнорировании этих соображений. Большой полнотой публикаций результатов отличалась перепись 1926 года, о чем уже говорилось. После переписи 1939 года ограничились несколькими газетными публикациями (правда, в этом случае отсутствие материалов объясняют начавшейся войной). После переписи населения 1959 года в течение 4-х лет было опубликовано 17 томов. Перепись 1970 года завершилась публикацией 7 томов. Но самой «непубликабельной» стала перепись 1979 года, через пять (!) лет после которой был издан всего один куцый том, не содержавший даже возрастных распределений⁷. Результаты переписи населения 1989 г. должны были быть изданы с гораздо большей полнотой и была проделана большая работа по подготовке многотомного издания, но она осталась незавершенной из-за распада СССР. И только результаты переписи 2002 г. были полноценно изданы в 14  томах⁸.

В то же время данные, полученные во время переписи населения,  не используются в полном объеме. Так, например, программа разработки данных отечественных переписей о числе рожденных детей могла бы быть существенно расширена с целью изучения дифференциальной рождаемости. Число рождений желательно рассматривать в разрезе всех брачных состояний (а не только для всех женщин, и тех, кто состоит в браке). Ценной была бы разработка данных в разрезе продолжительности постоянного проживания и др.

Помимо всеобщих переписей населения важным дополнительным источником информации могут быть выборочные обследования, которые широко используются в практике многих стран. Они могут быть комплексными, с программой, близкой к переписи населения (такие обследования часто называют «микрорпереписями») и специализированными, направленными на изучение отельных вопросов.

В истории России было всего две микропереписи: в 1985 г. (по состоянию на 2 января) и в 1994 г. (по состоянию на 14 февраля). Размер выборки этих обследований составлял 5% для всего населения СССР в первом случае,  и 5% для всего населения Российской Федерации, во втором⁹. Судьбы результатов этих обследований сложились по-разному.

Микроперепись 1985 г. удостоилась лишь трех небольших официальных публикаций в журнале «Вестник статистики»¹⁰.  Данные этого обследования легли в основу лишь немногих авторских аналитических работ¹¹. В целом можно сказать, что ценнейшие данные, полученные в ходе этого обследования, остались слабо разработанными и проанализированными. С результатами микропереписи 1994 г. дело обстояло иначе. Ее основные итоги были официально изданы в 9 томах, а полный файл индивидуальных данных в электронном виде при соблюдении определенных процедур открыт для исследователей, что позволяет по специальному запросу осуществлять разработку данных в любом из возможных разрезов. Поэтому неудивительно, что к данным этого обследования российские и зарубежные исследователи обращаются по мере необходимости, а число исследований, выполненных на этой базе, продолжает увеличиваться. В качестве примера укажем на серию фундаментальных работ, выполненных С.Щербовым с коллегой из Гронингенского университета (Нидерланды) H. van Vianen ¹², работы M. Mills¹³, Т.Л. Харьковой и Е.М. Андреева¹⁴, А.Г. Волкова¹⁵, Е.Л. Сороко¹⁶, С.В. Захарова¹⁷.

С точки зрения демографического анализа, особенно важно, что программы обеих микропереписей предусматривали получение информации о годе начала первого брака, а при  наличии оснований - о причинах прекращения первого брака и годе начала второго брака. Собиралась также информация о годе рождения каждого ребенка у женщины (в 1985 г. - о месяце и годе), в случае смерти ребенка – год наступления этого события, и, ставший традиционным, вопрос об ожидаемом итоговом числе детей. Несмотря на огонь критики и публично высказываемые сомнения самими организаторами микропереписей, в программу обследований был включен вопрос о среднемесячном доходе респондента за предшествующий год.

В 1985 г. был задан вопрос о том, воспользовалась ли мать, родившая ребенка после 1979 г., отпуском по уходу за ребенком до 1,5 лет (полностью, частично, или не использовала совсем), предусмотренным мерами политики, вводившимися с 1981 г. В этом же обследовании изучался миграционный статус респондента: живет ли он в данном населенном пункте с рождения, а если нет, то с какого года постоянно проживает, приехал ли он из городской или из сельской местности.

В микропереписи 1994 г. были опробованы некоторые новые методологические подходы. В частности, впервые в отечественной практике в качестве единицы наблюдения учитывалась не семья, а домохозяйство. Для лиц, состоящих в браке, также впервые, был задан вопрос о том, зарегистрировали ли супруги свой союз. Был проставлен развернутый вопрос о языке (язык, которым преимущественно пользуются дома, в учебном заведении, на работе). Часть из этих новаций была впоследствии использована при проведении переписи населении 2002 г.

Ценным источником информации о переменах в семье во всех странах уже давно стали регулярные выборочные демографические обследования семьи, рождаемости, планирования семьи и репродуктивного здоровья. Когда-то и в СССР в рамках бюджетных обследований за отдельные годы (1934, 1960, 1967-1968, 1972,1975, 1978, 1981) ставились вопросы о числе рожденных (а в некоторых - и о желаемом и ожидаемом числе детей), о годе рождения каждого ребенка, о годе вступления в брак и некоторые другие вопросы. Программы этих обследований были довольно бедными  и не расширялись от обследования к обследованию в силу их привязки к тяжелым, по своей сути, бюджетным обследованиям. Однако в постсоветский период и эта традиция оказалась нарушенной. За истекшие двадцать с лишним лет Госкомстат/Росстат не провел ни одного (!) репрезентативного исследования формирования семьи и рождаемости. А вопрос о проведении масштабного изучения планирования семьи и репродуктивного здоровья как ни ставился в советский период, так и не ставится сегодня.

Кроме того, России очень нужны выборочные репрезентативные исследования состояния здоровья. Без них невозможна оценка такого показателя как «ожидаемая продолжительность здоровой жизни», настоятельно рекомендуемого ВОЗ для мониторинга текущей ситуации в области общественного здоровья.

При том, что объем собираемой статистической информации о населении нуждается в расширении, а ее качество – в совершенствовании, даже имеющаяся информация используется неудовлетворительно. Серьезным недостатком становится фактический отказ от участия в лидирующем в мире направлении развития анализа статистической информации, основанного на использовании деперсонифицированных микроданных текущего учета демографических событий, переписей и выборочных обследований населения. В России отсутствует нормативная база предоставления индивидуальных данных, как, впрочем, и понимание важности этих данных для углубленных исследований. Между тем, зарубежный опыт, да и небольшой опыт использования неагрегированных микроданных отечественных микропереписей 1985, 1994 годов в исследованиях брачности, рождаемости, смертности, миграции, а также экспериментальные расчеты, использующие микроданные текущего учета населения для отдельных регионов России, показали высокую эвристическую ценность анализа индивидуальных деперсонифицированных данных, позволяющего существенно расширить представления о социально-экономической и демографической реальности.

В серьезном обсуждении нуждается проблема Национального регистра населения России. Есть немалый зарубежный опыт создания таких регистров, есть высокоэффективные современные технологии. Не нова и идея создания такого регистра (Государственного автоматизирован­ного регистра населения, ГАРН) в России. В 1994 г. Правительство даже при­няло постановление о разработке проекта соответствующей Федеральной целевой программы¹⁸. По сути, de facto в России существуют или создаются различные  административные регистры, не образующие, однако, единого Национального регистра.  

Регистр населения представляет собой очень ценный источник демографической информации. Однако с созданием подобного регистра связаны немалые гражданско-политические риски, поэтому у него всегда было немало противников, в том числе и среди статистиков-демографов. Но уходить от обсуждения этого вопроса нельзя.

Говоря о проблемах демографической статистики, нельзя не коснуться и вопроса об использовании ее данных, особенно об их использовании для нужд государственного управления.  Если нынешнее состояние демографической статистики в России говорит о ее явной недооценке управленцами, то ее использование свидетельствует об их чрезвычайно низкой статистической культуре. Нередко они напоминают врачей, которые не умеют разобраться в кардиограмме или анализе крови пациента.

Для иллюстрации можно привести положение Концепции развития здравоохранения до 2020 года, представленной в Правительство Российской Федерации в конце декабря 2008 года. В качестве одной из главных целей развития здравоохранения в ней названо «увеличение ожидаемой продолжительности жизни населения до 75 лет; снижение общего коэффициента смертности до 10 (то есть в 1,5 раза по отношению к 2007 году)». Эта формулировка говорит о полнейшем непонимании смысла показателей. Общий коэффициент смертности сам по себе ни о чем не говорит, в 2008 г. коэффициент смертности 10‰ был зафиксирован в Германии и Италии и в то же время в Того и Папуа-Новой Гвинее, в то время как возрастная смертность и ожидаемая продолжительность жизни в этих странах были совершенно различными. Кроме того, ожидаемая продолжительность жизни и общий коэффициент смертности не могут задаваться независимо – это все равно что требовать, чтобы прямоугольник со сторонами 2 и 3 см имел площадь 10 кв. см. Если ожидаемая продолжительность жизни задана, то общий коэффициент смертности определяется автоматически в зависимости от возрастного состава населения, повлиять на который нельзя. Поскольку население всех развитых стран стареет, общий коэффициент смертности в этих странах будет только увеличиваться, и, несмотря на то, что положение со смертностью в большинстве из них намного лучше, чем в России, он везде будет выше 10‰.

Казалось бы, правильное или неправильное понимание статистических показателей теми, кто их использует, не должно влиять на качество этих показателей, но на деле, конечно, это не так. Низкая статистическая культура общества означает, что в нем нет спроса на качественную статистику, а отсюда и все ее беды.

¹ Статья подготовлена на основе доклада на международной научной конференции «Общество и экономика в зеркале статистики», проходившей 13-14 октября 2009 г. в ГУ-ВШЭ
² Handbook of vital statistics systems and methods. Volume 1: Legal, organizational and technical aspects. Studies in Methods, Series F, No. 35; ST/ESA/STAT/SER.F/35, Pub. Order No. E.91.XVII.5. ISBN 92-1-161328-0. 1991. ix, 87 pp.
³ Гозулов А.И. Переписи населения СССР и капиталистических стран (опыт историко-методологической характеристики производства переписей населения). М., 1936, с. 207.
⁴ Выражение, использованное в названии книги французских статистиков А.Блюма и М. Меспуле «Бюрократическая анархия. Статистика и власть при Сталине». М., Россспэн, 2006.
⁵ Демографическая модернизация России, 1900-2000. Под ред. А.Г. Вишневского. М., Новое издательство, 2006, с. 459.
⁶ См. напр., Принципы и рекомендации в отношении переписей населения и жилого фонда. Второе пересмотренное издание. ООН, Нью-Йорк, 2008, п. 2.156;  Рекомендации Конференции европейских статистиков по проведению переписей населения и жилищного фонда 2010 года. ООН. Нью-Йорк и Женева, 2006, п. 430.
⁷ Только спустя еще 5 лет, в 1989–1990 годах, уже в новых исторических условиях малым тиражом было издано 10 томов материалов этой переписи.
⁸ Том 1 - Численность и размещение населения; том 2 - Возрастно-половой состав и состояние в браке; том 3 – Образование; том 4 - Национальный состав и владение языками, гражданство; том 5 - Источники средств к существованию; том 6 - Число и состав домохозяйств; том 7 - Экономически активное и экономически неактивное население; том 8 - Занятое население по видам экономической деятельности; том 9 - Занятия населения; том 10 - Продолжительность проживания населения в месте постоянного жительства; том 11 - Жилищные условия населения;
том 12 – Рождаемость; том 13 – Коренные малочисленные народы Российской Федерации;
том 14 – Сводные итоги Всероссийской переписи населения 2002 года.
⁹ Подробнее о дизайне выборки и программных вопросах см.: Белов И. О выборочном социально-демографическом обследовании населения 1985 года //Вестник статистики. 1986. №9. С.40-45;  Исупов А. Программа социально-демографического обследования 1994 года //Вестник статистки. 1992. №9. С.25-28; Volkov A.G. Methodology and Organization of the 1994  Microcensus in Russia. Population Research Centre, University of Groningen. Working Paper 99-5. 1999.
¹⁰ Результаты выборочного социально-демографического обследования 1985 года //Вестник статистики. 1986. №7. С.67-79; №8. С.72-80; №9. С75-78.
¹¹ См.: Кузнецов Л.Р. Статистическое изучение взаимосвязи демографических процессов  и миграции. Дисс. на соискание ученой степени канд. эк.наук. М.: НИИ Госкомстата РФ, 1992; Кузнецов Л.Р. Взаимосвязь миграции и брачности // Демографические процессы в СССР /Отв. ред.: А.Г.Волков. М.: Наука, 1990. С.58-77; Дарский Л.Е., Ильина И.П. Нормализация брачности в СССР // Демографические процессы в СССР. С.6-27; Darsky L.E.Quantum and Timing of Births in the USSR //Lutz W., Scherbov S., Volkov A. (eds.) Demographic Trends and Patterns in the Soviet Union Before 1991. L. and N.Y. : Routledge, 1994. P.57-69; Bondarskaya G. Ethnic-Territorial Differences in Marital Fertility: A 1985 Survey // Lutz W., Scherbov S., Volkov A. (eds.) Op.cit. P.71-87; Дарский Л.Е., Ильина И.П. Брачность в России. Анализ таблиц брачности. НИИ Статистики Госкомстата России. М.: «Информатика», 2000 и некоторые др.  
¹² Scherbov S., van Vianen H. Marital and Fertility Careers of Russian Women Born between 1910 and 1934 // Population and Development Review. 1999. Vol. 25 (1). P.129-143; Scherbov S., van Vianen H.Marriage and Fertility in Russia of Women Born between 1900 and 1960: A Cohort Analysis // European Journal of Population. 2001. Vol. 17(3). P.281-294; Scherbov S., van Vianen H. Period Fertility in Russia since 1930:an application of the Coale-Trussell fertility model //Demographic Research. 2002. Vol.6. P.455-470. (www.demographic-research.org/Volumes/Vol6/16/).
¹³ Mills M. The Transformation of Partnerships: Canada, the Netherlands, and the Russian Federation in the Age of Modernity. Amsterdam: Thela Thesis, 2000.
¹⁴ Андреев Е.М., Рахманинова М.В. Внутренняя миграция в России: прошлое и настоящее //Вопросы статистики. 1999. №5. С.53-63; Kharkova T., Andreev E. Did the Economic Crisis Cause the Fertility Decline in Russia: Evidence from the 1994 Microcensus //European Journal of Population. 2000. Vol.16(3). P.211-233.
¹⁵ Volkov A. New features of family formation and composition: case of Russia //Revue Baltique. Vilnius. 1999. No.13. P.82-96.
¹⁶  Soroko E. Jewish Households in Russia according to the 1994 Microcensus // Papers in Jewish Demography 1997. S. DellaPergola and J. Even (eds.)  Jerusalem 2001. P.161-179. Volkov A.,Soroko E. Ethnically mixed families and household in Russia. Paper presented at the EAPS Conference. Helsinki, 7-9 June 2001 и др.
¹⁷ [Захаров С.В.] Возраст вступления в первый брак // Демографическая модернизация России, 1900-2000 /Под ред.: А.Г.Вишневского. М.: Новое издательство, 2006. С.112-120.
¹⁸ Бахметова Г.Ш., Исупов А.А. Регистр населения как система демографического учета. Вопросы статистики,  1999, №5.