Берегите(сь) мальчиков!

Раздел из книги И.С. Кона "Мальчик - отец мужчины"
М., Время, 2009, с. 629-647

Если воспитание мальчиков требует больше
усилий - прилагайте больше усилий.

Маргарет Мид

Обсуждая стратегию воспитания мальчика, нужно разграничивать три типа вопросов:

1. Кем и почему вы хотите его сделать?
   
2. Кем и почему он сам хочет и может стать?
   
3. Кем и почему он реально становится?

Социализация и развитие мальчиков всюду и везде направлены на формирование "настоящего мужчины". Но подразумеваемый при этом канон маскулинности не один, в нем всегда есть варианты и вариации, причем конкретные, индивидуальные мальчики неодинаково способны к их усвоению и реализации. Должно ли общество подстраивать всех мальчиков под единый канон маскулинности или же наши нормативные предписания могут и должны варьировать, а неоднозначность результатов не провал, а благо?

Что же мы выяснили?

Развитие и социализация мальчиков (это - разные углы зрения на одни и те же процессы) всегда происходит в рамках определенного гендерного порядка и культуры, которые рассматривают мужские и женские свойства и виды деятельности как объективно данные, противоположные и взаимополняющие друг друга.

При всей его кажущейся простоте и монолитности, нормативный канон маскулинности изначально противоречив и содержит в себе возможность существования альтернативных вариантов развития. Воин, жрец, пророк, охотник, землепашец - разные социальные идентичности, которым соответствуют разные наборы нормативно-желательных свойств, тесно связанных с соответствующими кастовыми, сословными, классовыми и иными социальными принадлежностями. Конкретные системы социализации мальчиков и девочек всегда учитывали эти социальные реалии.

Нормативный канон маскулинности - каким должен быть настоящий мужчина? - всегда и всюду определяется как противоположность женственности (фемининности). Это противопоставление первоначально обусловлено имманентными особенностями мужского развития, включая необходимость отделения мальчика от матери и вообще женского начала, которых никакие социально-экономические трансформации отменить не могут и которые представляются обыденному сознанию в виде всеобщего божественного или биологического императива. Однако гегемонная маскулинность ( традиционная идеология маскулинности), включающая в себя такие черты как избегание всего женственного, гомофобия, самодостаточность, агрессивность, соревновательность, принятие безличной сексуальности и эмоциональная сдержанность, гипертрофирует и абсолютизирует эту оппозицию.

Конкретные мальчики из плоти и крови всегда и всюду остаются психофизиологически разными, неодинаково приспособленными к усвоению разных ролей и идентичностей. Чем жестче иерархическая система гендерной сегрегации, тем труднее положение мальчиков, индивидуальность которых не соответствует унитарному нормативному канону, тем больше у них психосоциальных и психосексуальных проблем, часть которых сохраняется и на стадии взрослости. Некоторые древние общества даже создавали для таких индивидов специальные гендерные ниши, типа "третьего пола".

При всем многообразии исторических систем и институтов социализации, мальчиков, в отличие от девочек, нигде не воспитывали только в родительской семье. Институт мальчишества, который, подобно закрытым мужским союзам, в той или иной форме существует в любом человеческом обществе, - важнейшее средство формирования маскулинности и мужского самосознания. В большинстве древних обществ мужская социализация была одновременно вертикальной (взрослые мужчины социализируют мальчиков) и горизонтальной (общество сверстников как институт социализации и гарантия социально-возрастной автономии мальчиков).

Детская гендерная сегрегация (разделение общения и деятельности по половому признаку) и повышенная гомосоциальность мальчиков (игровое и деятельностное предпочтение сверстников собственного пола) - универсальные явления, которые имеют свои биоэволюционные предпосылки и образуют структурный каркас всякого детского сообщества. Многие современные авторы, вслед за Э. Маккоби, называют этот феномен "двумя культурами детства". Хотя инициируют эту сегрегацию девочки, наиболее активно и рьяно ее поддерживают мальчики. Именно в мальчишеских группах формируются и закрепляются те нормы и стереотипы, с которыми чаще всего ассоциируется понятие маскулинности. Уничтожение этого института, который самовоспроизводится даже в такой жесткой системе как школа, я считаю невозможным. При всех связанных с нею социально-психологических издержках, автономия мальчишества, простирающаяся от неполной подконтрольности до полной неподконтрольности взрослым, - не проблема, подлежащая устранению, а одно из условий задачи социализации мальчиков.

В Новое время центральным институтом социализации мальчиков, потеснившим как родительскую семью, так и автономные мальчишеские сообщества, стала школа, которая сразу же стала ареной противостояния двух враждебных сил - учителей и учащихся. Первые перенесли на территорию школы суровый опыт отцовской дисциплины подавления и усмирения, а вторые - не менее богатый опыт мальчишеского сопротивления и самоорганизации. В любой школе присутствуют два конфликтующих властных начала: вертикальное (власть школьной администрации и учителей) и горизонтальное (власть ученического сообщества ), причем оба эти начала могут быть как авторитарными, так и демократическими. Отдельно взятый мальчик зажат между этими двумя силами, каждая из которых в отдельности значительно сильнее его самого, как между молотом и наковальней. Но поскольку эти силы соперничают друг с другом и имеют свои внутренние противоречия (соперничество разных учителей и разных групп внутри мальчишеского сообщества), школьник может, играя на их рассогласованности, отстоять свою индивидуальность и получить некоторую степень автономии.

Современная психология развития не имеет единой теории гендерного развития. Под давлением лавины новых эмпирических данных и усложнившихся методов исследования, все теории, склонные объяснять гендерное развитие каким-либо одним "фактором", которые в 1970-х годах казались автономными и самодостаточными, утратили былое влияние. Современные теории значительно сложнее классических, включают больше аспектов и компонентов, часто бывают пограничными (междисциплинарными) и о каждой из них приходится говорить во множественном числе. Хотя исходные посылки и язык биологически ориентированных (включая эволюционную психологию), психоаналитических, социализационных, когнитивных и феминистских (гендерных) теорий несовместимы друг с другом, они все чаще выступают не столько как альтернативные, сколько как взаимодополнительные перспективы. Значительно менее категорическими стали и суждения о природе и степени половых/ гендерных сходств и различий на разных стадиях жизненного пути.

Различия в когнитивных процессах, способностях и склонностях мальчиков и девочек в целом идут в направлении, предсказанном эволюционной психологией, и заметнее всего проявляются в пространственных (в пользу мальчиков) и вербальных (в пользу девочек) способностях. Но эти различия а) значительно меньше, чем принято думать, б) существенно варьируют с возрастом и в) обусловлены не только природными факторами, но и формирующейся в процессе социализации направленностью интересов. Наиболее заметные и социально-значимые различия между мальчиками и девочками наблюдаются не в трудноопределимых "способностях" и "задатках", а в направленности интересов и предпочитаемых занятий, которые сильно зависят от господствующих гендерных стереотипов.
Ослабление поляризации деятельности мальчиков и девочек уменьшает различия между ними и облегчает проявление индивидуальных особенностей ребенка, независимо его гендерной принадлежности. Тем не менее гендерные стереотипы сильно влияют на учебную мотивацию и направленность интересов, а через них - на будущую профессиональную судьбу. Интеллектуальные и личностные профили одаренных мальчиков-подростков менее подвержены гендерной типизации и более разнообразны и индивидуальны, чем профили их "средних" сверстников. Это расширяет круг интересов и занятий одаренных мальчиков, но одновременно порождает конфликты с традиционными образцами маскулинности и ценностями мальчишеской субкультуры.

Поскольку психологические тесты и школьные отметки заданы и контролируются взрослыми, их анализ необходимо дополнить сравнением детских игр и игрушек, в выборе которых дети свободнее. Хотя в этой сфере определенно существуют гендерные инварианты, которые воспроизводятся из поколения в поколение и кажутся стабильными, кросскультурными и даже межвидовыми, они видоизменяются вместе с обществом и культурой. Игровые предпочтения мальчиков и девочек - не столько продукт социализационных стратегий и сознательных усилий взрослых, сколько результат относительно самостоятельного детского выбора, в котором решающую роль играют гендерные стереотипы детской культуры. Дети спонтанно, но вполне эффективно корректируют не учитывающие социальных и психологических реалий педагогические усилия взрослых, блокируя как попытки радикальных воспитателей уничтожить гендерные различия, дав мальчикам и девочкам одинаковые игры и игрушки, так и усилия традиционалистов, мечтающих о возврате к "прежнему", "настоящему" детству.

Гендерно-возрастные особенности эмоциональности - одновременно психофизиологическая данность и социокультурный норматив. Мальчики и девочки различаются не столько по своей эмоциональной реактивности, сколько тем, какие именно эмоции у них поощряются, а какие табуируются. Традиционная маскулинная идеология культивирует у мальчиков сильные эмоции, связанные с отношениями господства и власти ( гнев, любовь к острым ощущениям) и табуирует проявление и осознание слабости, будь то страх, нежность или стыд. Эти различия имеют биоэволюционные предпосылки, но часто приносят психологические издержки. У мальчиков это трудности эмоционального самоконтроля, эмоциональная заторможенность и бедный эмоциональный словарь. Гегемонная маскулинность нередко формирует у мальчиков такие черты, от которых взрослые мужчины хотели бы избавиться.

В соответствии с предсказаниями эволюционной биологии, мальчики в среднем ведут себя агрессивнее девочек, что связано с определенными гормональными процессами, прежде всего секрецией тестостерона. Мотивационно мальчишеская агрессия тесно связана с соревновательностью, борьбой за статус и место в иерархии. Однако проявления этой соревновательности зависят не столько от пола ребенка, сколько от его места в системе внутри= и межгрупповых отношений, а также его индивидуальной межличностной компетенции. С возрастом, по мере их социального и когнитивного развития, дети реже прибегают к физическому насилию. Соревновательные силовые игры не столько помогают мальчикам выстраивать иерархии, сколько служат средством эмоциональной коммуникации, выражения дружеских чувств и табуируемой нежности.

Регулирование агрессии имеет важный социально-психологический аспект. В дошкольном и младшем школьном возрасте дети, как правило, не любят и избегают агрессивных сверстников, тем самым сдерживая их агрессивность. Напротив, у младших подростков более сильные и агрессивные мальчики нередко становятся лидерами своих возрастных групп, а позже, поскольку эти черты ассоциируются с маскулинностью, приобретают популярность и у девочек. Это способствует возникновению специфической подростковой культуры насилия, причем за повышенной агрессивностью мальчиков часто стоят неблагоприятные социальные условия развития (бедность, напряженные отношения в родительской семье, авторитарное воспитание и телесные наказания).

Поисковая активность и высокая соревновательность мальчиков способствуют развитию любви к риску и острым ощущениям. Эта черта является одновременно индивидуально-личностной и гендерно-возрастной. В подростковом возрасте она становится для мальчиков социально-нормативной и сильнее всего проявляется в ситуациях группового общения со сверстниками, что благоприятствует возникновению культа и культуры риска. Изучение этих процессов - один из самых актуальных сюжетов современной психологии и общественных наук.

Психофизиологические и социальные особенности мальчиков сказываются на состоянии их психического здоровья. Хотя мальчики и девочки не имеют в этом отношении абсолютных преимуществ друг перед другом, у них есть специфические факторы риска. Наиболее значительные трудности мальчиков отражены в таких психиатрических диагнозах как синдром дефицита внимания и гиперактивности, дислексия, алекситимия и расстройства поведения. Выраженную гендерную специфику имеют также эмоциональные расстройства, тревожность, депрессия и суицидальное поведение. Мальчики - группа повышенного риска по табакокуренню, алкоголизму и наркозависимости. Все типичные формы мальчикового (не)здоровья имеют под собой какие-то природные, биологические основы, но также тесно связаны с особенностями мальчишеской культуры. Одним из отрицательных факторов здесь является гегемонная маскулинность, которая абсолютизирует различия мужского и женского, предписывает мальчикам заведомо нереалистические нормы поведения и препятствует осознанию и вербализации чувств и переживаний, от которых существенно зависит их здоровье и благополучие.

Сексуальные переживания, мотивы и ценности, представляющие стрежневой момент развития мальчика, начиная с первых месяцев и лет его жизни, в целом подчинены законам полового диморфизма и определяются соответствующими эволюционными универсалиями, однако формы протекания и конкретные результаты этого процесса зависят от принятой в обществе системы социализации. Основу традиционной гендерной социализации составляют альтернативные сексуальные стратегии, закрепляющие сегрегацию мальчиков и девочек и ориентирующие мальчиков в духе гегемонной маскулинности. По мере роста гендерного равенства в культуре и обществе, эта система социализации становится все менее эффективной. Происходящая в обществе ломка гендерных стереотипов делает многие прежние запреты проблематичными. Отделение сексуальности от репродукции, снижение возраста сексуального дебюта, ослабление гендерной поляризации сексуального поведения, нормализация нерепродуктивной сексуальности и гомосексуальности ставит общество перед сложными социально-педагогическими проблемами, делая "половое воспитание" и "сексуальное образование" (разные слова обозначают одно и то же явление) глобальной задачей цивилизации ХХ1 века. В России сексуальное образование отсутствует и считается "развратом", а все показатели сексуального здоровья, безопасности и субъективного благополучия у российских мальчиков значительно хуже, чем у их зарубежных ровесников.

Квинтэссенция гендерно-возрастных особенностей - образ Я, система самооценок и самоуважение. В целом развитие самосознания у мальчиков и девочек до начала пубертата протекает более или менее одинаково, индивидуальные различия заметно перевешивают половые, но девочки лучше вербализуют соответствующие процессы, что существенно облегчает им самораскрытие. Мальчики, ориентирующиеся на канон гегемонной маскулинности, испытывают в этом отношении значительные трудности. Важный компонент самосознания - телесное Я. Хотя ослабление гендерной поляризации сказывается и в этой сфере, многие предметы озабоченности и стратегии ее преодоления остаются гендерно-специфическими, что важно для детской психиатрии и теории физической культуры и спорта. Общее самоуважение у мальчиков, как правило, выше, чем у девочек, но его индикаторы недостаточно определенны, а благотворная для мальчиков повышенная уверенность в себе часто превращается в опасную для них самоуверенность. Высокие самооценки мальчиков отлично вписываются в нормативный канон гегемонной маскулинности, но завышенный уровень притязаний и неопределенность его критериев сплошь и рядом приводят к разочарованиям, которых мальчики-подростки и юноши не в состоянии вербализовать.

Оборотная сторона гегемонной маскулинности - синдром самозванца: мальчик думает, что он не соответствует нормативным ожиданиям, это делает его бытие тревожным и "неподлинным" и снижает удовлетворенность жизнью. Это особенно опасно в периоды социальных кризисов и кризисов индивидуального развития, как нормативных, так ненормативных. В результате формируются две группы риска. Первая - мальчики из бедных и необразованных семей, которым с детства близок "силовой" канон маскулинности, но которые в ходе развития постепенно обнаруживают, что следование ему не только не обеспечивает ожидаемого социального успеха в мире взрослых, но и часто оборачивается против них. Вторая - наиболее интеллектуально и художественно одаренные мальчики, ярко выраженная индивидуальность которых не вписывается в жесткий канон бесструктурного монолита.

Изменить транскультурный стереотип мальчишества мы не можем, но в условиях быстро меняющегося мира, социально-педагогическая стратегия обязана принимать во внимание а) множественность типов маскулинности и б) многообразие индивидуальных мальчиков. Усилия взрослых должны быть направлены к тому, чтобы мальчик как можно раньше осознал плюралистичность бытия и наличие выбора разных жизненных путей, в соответствии с своими индивидуальными особенностями, включая возможность компенсации одних качеств и достижений другими. Более гибкое воспитание даст мальчику дополнительный источник силы, позволяя не сломаться на крутых виражах истории и своей собственной непростой жизни.

Гендерная сегрегация и гомосоциальность формируют у мальчиков сильное чувство товарищества, принадлежности к группе, когда индивидуальное Я как бы растворяется в коллективном Мы. Это единство является не только эмоциональным. Все формальные и неформальные мальчишеские группы строятся иерархически, имеют свою социально-ролевую структуру, дисциплину и вертикаль власти. Однако эти структуры не монолитны, межгрупповые и внутригрупповые конфликты всегда оставляют зазор для формирования индивидуальности, а исключительное "мужское товарищество" (Мы) дополняется такой же исключительной "мужской дружбой" (Я + Я). Хотя коммуникативные свойства мальчиков и девочек развиваются по одной и той же траектории, девочки существенно опережают своих ровесников по формированию потребности и способности к самораскрытию. Отсюда - неодинаковые гендерно-возрастные акценты в определении ценностных критериев дружбы - "взаимопомощь" у мальчиков и "понимание" у девочек, ослабевающие лишь к концу юношеского возраста, когда мальчики осваивают более тонкие и сложные формы межличностной коммуникации. Эти различия связаны со спецификой эмоциональной культуры мальчиков и отличаются исторической устойчивостью. Тем не менее расширение сферы совместной деятельности мальчиков и девочек ослабляет гендерную поляризацию и в этом вопросе, выдвигая на первый план индивидуально-типологические, личностные свойства.

Новые проблемы возникают и в семейной социализации мальчиков. Старая патриархальная семья была жестокой и авторитарной, современное воспитание гораздо мягче. Однако в малодетной и эгалитарной семье мальчик-первенец утратил свое привилегированное положение, а безотцовщина лишает его мужских ролевых моделей. Хотя сыновья сильнее дочерей тянутся к отцовскому началу, по многим параметрам, включая эмоциональные, они, как и девочки, чувствуют себя ближе к матери. Попытки почерпнуть положительный опыт семейного воспитания из патриархального прошлого успеха не имеют, потому что современная семья качественно отличается от этих образцов, в ней нет условий для соответствующих практик. Важные психолого-педагогические открытия последних лет - выяснение того, что а) степень влияния родителей зависит не от их соответствия стандартным гендерно-ролевым моделям (ласковая мать и строгий отец), а от их индивидуальных человеческих качеств, и б) важнейший фактор долгосрочного психического благополучия ребенка, особенно мальчика, и профилактики его включения в криминальную среду - теплый семейный климат, эмоциональная и моральная поддержка со стороны родителей. В этом ключе следует рассматривать борьбу за запрет телесных наказаний и усилия по улучшению психолого-педагогической подготовки родителей.

Ломка привычного гендерного порядка и связанное с нею ослабление поляризации нормативной маскулинности и фемининности развертывается и в школе. Споры о том, кому - мальчикам или девочкам? - благоприятствует современная школа, представляются социологически некорректными, в них не уточнены ни сферы и критерии благоприятствования (учебная успеваемость, общение, субъективное благополучие) , ни субъекты, с позиций которых производится оценка (общество, государство, родители, учителя или дети разного пола и возраста).

С точки зрения академической успеваемости, девочки везде и всюду заметно опережают мальчиков, но это происходит не за счет мальчиков, учебные показатели которых в большинстве развитых стран (но не в России) также улучшаются, а просто потому, что девочки учатся лучше. С каждым следующим поколением доля девочек с полным средним и университетским образованием становится выше, чем доля мальчиков. Тем не менее, разница по гендерно-сензитивным предметам (математические и технические дисциплины, где мальчики традиционно опережают девочек, и язык и литература, где они традиционно сильно отстают) всюду сохраняется. Ученые объясняют это по-разному, но за направленностью интересов и мотивационными различиями обычно стоят социально-экономические факторы.

Для мальчиков главный, стержневой процесс школьной, как и всей прочей, жизни - выстраивание собственной маскулинности, в которой учеба, особенно у выходцев из низших слоев, занимает подчиненное место, а старательность считается скорее отрицательным качеством. Отсюда - более критическое, чем у девочек, отношение к школе и учителям, и связанное с этим большое количество дисциплинарных конфликтов. Воплощение антишкольного этоса - такая специфическая форма мальчишества как пацанство ("лэддизм").

Одна из сложнейших глобальных проблем современности, не имеющая ни теоретического, ни практического решения, - феминизации школы и вообще всей образовательной системы. Воспитание и обучение мальчиков всегда и всюду считалось исключительно мужским занятием, эта установка имеет как биолого-эволюционные, так и социокультурные (гендерное разделение труда) предпосылки. Ослабление отцовского начала в семье и феминизация всех институтов воспитания и обучения детей делает проблему дефицита мужского влияния еще более острой. Однако к возращению в школу мужчины-воспитателя современное общество ни экономически, ни психологически пока не готово. Все призывы и декларации блокируются низкой оплатой педагогического труда, с которой мужчина не может согласиться (для женщин эта роль традиционна и потому хотя бы неунизительна); гендерными стереотипами и идеологической подозрительностью; родительской ревностью; сексофобией и гомофобией, благодаря которым интерес мужчины к детям автоматически вызывает подозрения в педофилии или гомосексуальности. Роль мужчин во внешкольной педагогике (спортивные занятия и т.д.) также выглядит проблематичной: в мужчинах нуждаются, но одновременно им не доверяют, а единственная востребованная ролевая модель - молодой мачо. Все это существенно осложняет воспитание мальчиков.

Другая проблема, которая уже 20 лет находится в центре внимания мирового психолого-педагогического сообщества, за исключением России, - школьное насилие, буллинг и хейзинг. Силовые отношения и особенно способы их ритуализации в какой-то степени присутствует во всех закрытых разновозрастных мужских сообществах, поэтому их часто описывают по аналогии с древними обрядами перехода и инициации. Однако здесь имеет место множество социокультурных и психологических вариаций, знание которых позволяет существенно снизить распространенность буллинга, сделать его менее жестоким и смягчить его наиболее опасные психологические последствия. Хотя буллинг, как и другие формы детской агрессии, традиционно считается мужским поведением, его, включая быстро растущий кибербуллинг, все чаще практикуют в отношении своих подруг и даже мальчиков девочки-подростки, причем делают это с изощренной жестокостью. Это еще раз показывает, как тонка и подвижна грань между "мужским" и "женским" и как важно учитывать индивидуальные и социальные факторы развития.

Не имеет однозначного решения и оживленно дебатирующийся вопрос о плюсах и минусах совместного (разнополого) и раздельного (однополого) обучения. Люди, которые одинаково плохо знакомы с психологией и историей образования, считают решающим доводом в пользу раздельного обучения различие мужских и женских способностей. Оставляя в стороне крайнюю сложность самой проблемы способностей, ни одна система образования в мире никогда не строилась на этом основании. Все спонтанные, "естественные" детские сообщества были, как правило, однополыми; общества и культуры лишь закрепляли и легитимировали спонтанную сегрегацию. Что же касается школы как института, то первоначально она была создана исключительно для мальчиков, чтобы подготовить их к внесемейной деятельности, к которой девочки просто не допускались. Выравнивание содержания мужского и женского образования, а затем и совместное обучение стали возможны лишь после того, как женщины получили доступ к традиционно мужским профессиям и достигли в них немалых успехов. Совместное обучение расширяет диапазон общения и совместной деятельности мальчиков и девочек, сближает их интересы, способствует гендерному равенству и облегчает индивидуальный выбор занятий, безотносительно к гендерным стереотипам. В то же время оно противоречит тенденции спонтанной сегрегации мальчиков и девочек, осложняет работу учителей и создает психологические трудности в освоении детьми некоторых гендерно-сензитивных предметов. Выходом из этого положения может быть проведение раздельных уроков по этим предметам. Создавать ради этого отдельные мужские и женские школы или постоянные однополые классы в рамках совместной школы мне представляется нецелесообразным, социально-педагогические издержки (закрепление гендерных стереотипов, усиление буллинга и дисциплинарных проблем в мужских школах и т.п.) окажутся больше приобретений.

Современные мальчики-подростки, как и их предшественники, значительную часть своего времени проводят вне семьи и школы, прежде всего - в различных мальчишеских сообществах. Эта сфера их жизни слабо подконтрольна или вовсе неподконтрольна взрослым и рассматривается как сфера социально-педагогического риска.

По своему составу, структуре, функциям, характеру деятельности и идеологии подростковые сообщества, субкультуры, тусовки и группировки чрезвычайно разнообразны. Многие из них являются преимущественно или исключительно мужскими, основаны на жестких принципах доминантной маскулинности и способствуют воспитанию у мальчиков чувства групповой принадлежности и дисциплины и одновременно - отстаиванию своей автономии и противостояния взрослому обществу, некоторые субкультуры и сообщества даже связаны с криминальными элементами. Любое более или менее серьезное подростково-молодежное сообщество можно понять лишь в конкретно-историческом контексте, в единстве его символических, социально-экономических и социализационных компонентов.

Один из важнейших знаковых гендерно-возрастных моментов молодежной субкультуры - музыкальные стили, вкусы и пристрастия, вокруг которых выстраиваются другие свойства соответствующих сообществ. Хотя между музыкальными пристрастиями , психологическими свойствами и групповым поведением подросткового сообщества существует определенная связь, ее теоретическая интерпретация остается спорной. Попытки взрослого общества расправляться с неугодными ему молодежными вкусами и пристрастиями путем административных запретов, как правило, безуспешны и даже вызывают эффект бумеранга.

Родовая особенность мальчиков-подростков - тяготение к экстремизму, склонность разрешать социальные проблемы упрощенно и силовыми методами: чем распутывать Гордиев узел, проще его разрубить! Это обусловлено, с одной стороны, имманентной мальчишеской агрессивностью, а с другой - внутригрупповым соперничеством, когда выгодно казаться крутым. Мальчики гораздо чаще своих ровесниц выбирают радикальные идеологии и упрощенные, силовые решения, чаще вовлекаются в деятельность различных экстремистских организаций и т.л. С возрастом эта тенденция, по-видимому, ослабевает, но она может иметь серьезные личные и социально-политические последствия. Чтобы избежать этого, мальчиков нужно специально тренировать на толерантность, учить их вести переговоры и принимать согласованные решения.

Значительная часть жизни современных мальчиков, как и раньше, и даже больше, чем в патриархальном прошлом, протекает вне семьи и школы, в разных подростково-молодежных субкультурах, уличных сообществах, тусовках и группировках. Мальчики теснее девочек связаны с социумом, потому что они с раннего детства меньше зависят от родительской семьи, больше времени проводят вне дома, в том числе на улице, больше ориентируются на однополых сверстников, отличаются повышенной гомосоциальностью и "группизмом". В молодежных субкультурах и группировках, несмотря на их многообразие, обычно преобладают мужская символика и мужские ценности, они служат институтами поддержания и трансмиссии ценностей гегемонной маскулинности. Однако и здесь появляются исключения (например, культура эмо). Попытки российских властей бороться с молодежной культурой путем административных запретов или противопоставления спонтанным подростковым движениям собственных идеологизированных организаций, так же неэффективны, как советская борьба с со стилягами, хиппи и т.п.

Важное место в ценностной системе мальчишества занимают физическая культура и спорт. Квинтэссенция идеологии спорта - соревновательность, преодоление себя ценой предельного напряжения сил и дух команды.

Это базовые ценности маскулинности, к которым сознательно или бессознательно стремится почти каждый мальчик. Хотя ослабление гендерной поляризации проявляется и в сфере детско-юношеского спорта (в развитых странах разница в уровне физической активности мальчиков и девочек, степени их участия в спортивных занятиях и затратах времени на них заметно уменьшается), мальчики придают этой сфере жизни значительно больше значения, многие виды спорта сохраняют гендерную специфику, а главным мотивом занятия физкультурой для мальчиков является конструирование маскулинности.

Особенно важен для мальчиков силовой и соревновательный спорт. Спорт отвлекает подростков с улицы, у них становится меньше незанятого времени, включает подростков в новые, положительные социальные связи и виды деятельности, дает им новых значимых других и положительные социальные ценности. Спорт и связанные с ним новые социальные связи укрепляют характер подростка, учат подчиняться дисциплине и т.д. Но хотя организованный спорт не допускает проявлений агрессии на своей собственной территории, где действуют строгие правила, которые подросток не смеет нарушить под угрозой исключения, многие вполне благополучные и уважаемые в своих спортивных коллективах мальчики и юноши проявляют повышенную агрессивность "на стороне", причем, если со своим спортивным партнером парень дерется или борется строго по правилам, то за пределами спорткомплекса сплошь и рядом начинается беспредел. Так же обстоит дело и школьным и студенческим спортом. Соревновательный силовой спорт, если опережает развитие моральных качеств, зачастую выполняет психологически и социально деструктивные функции, расширяя диапазон нормативной приемлемости мальчишеской агрессии и насилия, вплоть до превращения военно-спортивных клубов в криминальные сообщества.

Старая формула "Наши недостатки - это продолжение наших достоинств" - верна и для мальчиков. Описывая опасности и издержки так называемой гегемонной маскулинности, я вовсе не хочу этим сказать, что идеал сильного, смелого и решительного мужчины плох, что нужно из мальчиков делать подобие девочек и вообще отдавать предпочтение слабым. Это не только не нужно, но заранее обречено на неуспех, мальчики такую педагогику не примут. Моя мысль - другая. Современный мир не отменяет половых и гендерных различий и не отождествляет мужчин и женщин, мальчиков и девочек. Однако он ослабляет гендерную поляризацию как на нормативном ("настоящий мужчина - полная противоположность женщине"), так и на индивидуально-психологическом ("мальчики во всем отличаются от девочек") уровне. У современных мальчиков, как и у девочек, могут быть разные жизненные перспективы и способы самореализации, задача воспитания в том, чтобы помочь каждому из них выбрать то, что ему(ей) более по душе, независимо от того, совпадает этот выбор с привычными гендерными стереотипами или нет.

Отменить институт мальчишества, с его суровыми и даже жестокими нравами, никакая педагогика не в силах. Единственное, что могут сделать родители и воспитатели, это подстраховать ребенка, помочь ему осознать и развить свои сильные стороны и минимизировать свои слабости. В отличие от сверстников, жестко ориентированных на групповой стандарт, взрослые могут понять индивидуальные особенности ребенка и помочь ему восполнить то, чего ему недостает. А для этого нам самим нужно глубже понимать, насколько богат и многоцветен мир, в котором мы живем.

Для России это особенно актуально. Насколько позволяют судить скудные отечественные данные (традиционная бесполость нашей психологии, педагогики и общественных наук даром не проходит), ничего экстраординарного с российскими мальчиками, как и с взрослыми мужчинами, не происходит: общие тенденции развития, проблемы и трудности у нас те же самые, что и на Западе. Но если на там над проблемами думают, спорят и что-то улучшают, то в России их либо замалчивают, либо отрицают, либо недооценивают, приписывая глобальные процессы частным, локальным причинам (это называется - найти конкретного виновника), либо объявляют все, вызывающее тревогу, влиянием "растленного Запада".

Поэтому я обращаюсь не только к специалистам, но и просто к думающим читателям и особенно читательницам. Женщины нередко балуют и занянчивают своих сыновей, но они любят их иначе, чем отцы-беглецы и бравые генералы, с которыми героически сражаются солдатские матери.

Эта книга - панегирик мальчикам. Их считают представителями сильного пола, но на всех стадиях развития, начиная с зачатия, мальчиков подстерегают смертельные опасности. Мальчики - замечательные, талантливые, творческие существа, мечтатели и первопроходцы, из них вырастают великие труженики, ученые, музыканты и поэты, они открывают и создают новые миры. Мальчики непредсказуемы, с ними никогда не соскучишься, они заслуживают всяческого уважения, заботы и любви. Но из них же вырастают безжалостные убийцы, безответственные авантюристы, черствые карьеристы, никому не нужные жалкие пьяницы, наркоманы и самоубийцы. То, что им кажется силой, на деле часто оборачивается слабостью, и наоборот. А если вы не сумеете найти к ним правильный подход, они становятся жестокими и опасными.

Берегите(сь) мальчиков!