Кто выиграет конкуренцию за человеческие ресурсы?

Наталья Зубаревич¹
(Опубликовано в журнале "Российское экспертное обозрение", 2008, №1)

Инвестиционный бум в России порождает эйфорию и большие ожидания, однако новые возможности усиливают конкуренцию за человеческие ресурсы на всех уровнях – между государствами, регионами и городами. Для нашей страны, где человек испокон века стоил недорого и перемещался в «заданном направлении», это мощнейший сдвиг, требующий перестройки всей системы приоритетов.

Пока такого сдвига не произошло, мешают «успокоительные» факторы – низкая внутренняя мобильность все еще небогатого населения, почти закрытая граница для трудовых миграций на Запад, надежды привлечь русскоязычных из стран СНГ. Но ведь доходы населения повышаются, следовательно, будет расти и мобильность. И граница для трудовой миграции на Запад закрыта не навеки, а когда ситуация изменится, поздно будет изучать примеры Латвии и Польши, где отток квалифицированной рабочей силы в страны Евросоюза достиг, что называется, «промышленных масштабов». Статистика российской легальной миграции показывает, что соотечественники в Россию не возвращаются, а едут к нам совсем другие мигранты – трудовые, и чаще всего нелегально.

Понимание того, что качественные человеческие ресурсы – основа будущего развития страны, растет постепенно и вместе с депопуляцией. В крупных российских городах и в городах вокруг столичной агломерации власти уже ощутили конкуренцию. Москва как пылесос вытягивает наиболее качественные человеческие ресурсы. Её мэр Лужков не зря так любит говорить об ограничениях для миграций, ведь столице не нужно прикладывать усилий для привлечения рабочей силы, есть из кого выбирать. И прогноз для Москвы очевиден – она будет притягивать мигрантов и дальше, как все мировые города.

Но для всей территории России прогноз сделать сложнее, пространственная мозаичность человеческих ресурсов крайне велика. Где они будут концентрироваться и каким будет их качество? Можно ли влиять на процесс территориальной концентрации человеческого капитала? Сильная инерционность социо-демографических процессов заставляет заглядывать в будущее, отталкиваясь от сложившихся региональных трендов развития. Лучше бы – от городских, потому что человеческий капитал концентрируется в городах, но, к сожалению, городская статистика крайне несовершенна.

По всем прогнозам демографические ресурсы будут сокращаться, сильнее всего – в наиболее постаревших регионах Европейского Центра и Северо-Запада, за исключением двух столичных агломераций. На среднесрочную перспективу только в 6-7% регионов России сохранится естественный прирост населения. Меры по стимулированию рождаемости не способны решить проблему депопуляции, поскольку ее масштабы крайне велики: более 70% населения страны живет в регионах со значительной естественной убылью (0,5-1,5% в год), в том числе 16% населения – в регионах с экстремально высокой убылью от 1 до 1,5%. Демографические процессы инерционны, поэтому естественная убыль будет и дальше «сжимать» обжитое пространство, особенно быстро – в постаревших регионах Европейской России. Демографические ресурсы республик Юга с растущим населением остались последним резервом в стране, который иссякнет в течение жизни одного-двух поколений.

Возможности использования миграционных ресурсов ограничены, чистый миграционный приток в Россию сократился в пять раз по сравнению с 1990-ми годами. Изменились и направления миграций из-за смены стрессовых факторов на экономические. В 1990-х гг. основной приток мигрантов получили южные и западные регионы России, но в 2000-х гг. в них сохранились только небольшие зоны притока. В стране восстановился центро-периферийный вектор миграций, типичный для предыдущих десятилетий: население покидает периферийные и менее развитые регионы и  концентрируется в крупнейших агломерациях. Возврат к долговременному тренду ХХ века означает, что современные направления миграций устойчивы и сохранятся на перспективу. По оценкам Ж.А. Зайончковской², миграции будут компенсировать естественную убыль только в Московской агломерации, на Санкт-Петербург миграционных ресурсов уже не хватит.

Миграционный отток из северных и восточных регионов стабилизировался на более низком уровне и теперь зависит от баланса спроса и предложения на локальных рынках труда. Если экономика восточных районов будет расти быстрее и появятся привлекательные рабочие места, то миграционный отток сократится еще больше. Но не стоит надеяться на существенный приток мигрантов в восточные регионы, даже при стимулирующей политике государства. Оказавшись дефицитным ресурсом, население будет выбирать более привлекательные для жизни места.

Возможности внешней миграции, на взгляд автора, явно переоцениваются. В 2001-2004 гг. фиксируемый статистикой миграционный приток компенсировал всего лишь 9% естественной убыли населения, в 2005-2006 гг. – 12-18%. Позитивная тенденция роста миграций в Россию во многом является статистическим феноменом, это легализация уже живущих в стране мигрантов. Очевидно, что без стимулирования миграций из других государств невозможно решить проблему растущего дефицита трудовых ресурсов. И здесь многое будет зависеть от проводимой государством политики, которая пока неопределенна – и зовут, и гонят. Но даже успешная политика привлечения мигрантов не способна компенсировать потери населения в областях Центра и Северо-Запада с самой сильной естественной убылью. Миграции из Китая и Средней Азии будут расти при любой политике властей, их влияние будет заметным в зоне от Урала до Дальнего Востока, но прогнозировать темпы роста внешних миграций при размытых приоритетах государства –  сомнительное занятие. К тому же низкоквалифицированные мигранты не могут существенно улучшить качество населения. Провозглашаемая политика переселения соотечественников из СНГ в восточные регионы не сможет компенсировать оттока квалифицированного местного населения из-за дефицита рабочих мест с высокой оплатой труда.  

В целом перспективы демографических ресурсов страны нерадужны. В территориальном разрезе неизбежны два вектора: во-первых, население будет сдвигаться на запад и юг, и, во-вторых, концентрироваться в крупных городских агломерациях, причем не только в форме миграций – периферийные и постаревшие сельские районы быстрее депопулируют. Кто при таком раскладе выигрывает конкуренцию в борьбе за демографические ресурсы, вполне очевидно – это крупные агломерации, два-три южных региона с лучшими условиями жизни и немногочисленные регионы с высоким уровнем жизни.

Но проблема не только в количестве, депопуляция резко усиливает значимость качества населения – его мобильности, модернизации образа жизни, трудовых мотиваций, роста образования и улучшения здоровья. Региональные различия качества населения зависят от долговременных факторов: неравенства в доступе к экономическим ресурсам, образа жизни населения, социокультурной среды регионов и городов, направлений миграций (районы миграционного притока имеют более адаптивное население, районы оттока – наоборот) и т.д.

Стандартных индикаторов качества населения не существует, его можно оценить только косвенно. Ни один из показателей не дает вполне достоверной картины для регионов страны. Начнем с охвата высшим образованием; этот показатель традиционно используется для оценки качества населения. В России завершается переход к массовому высшему образованию, с середины 1990-х гг. усиливается его регионализация, и, казалось бы, можно ожидать смягчения региональных различий в уровне образования и квалификации рабочей силы. Однако доля занятого городского населения, имеющего высшее образование, пока еще различается по регионам более чем вдвое (рис. 1). Преимущества двух столиц в своих федеральных округах отражают «модернизационный лаг», степень отставания качества населения регионов вокруг крупнейших агломераций страны. Понижен уровень образования занятых и на Урале, что будет тормозом модернизации его промышленных городов. Аналогичные проблемы имеют большинство регионов Приволжского федерального округа. Потребуется смена поколений (двадцать и более лет), чтобы региональные различия сократились, а это очень большой срок для развития страны.

Рисунок 1. Доля имеющих высшее образование среди
занятого городского населения, %
Увеличить

Показатель охвата высшим образованием вскрывает и другие аспекты. На рынках труда слаборазвитых республик с более молодой возрастной структурой и, как правило, более высокой безработицей произошла сепарация: востребована наиболее образованная часть трудоспособных, поэтому уровень образования занятого населения максимален, а низкоквалифицированные остаются «за бортом». Это означает, что при ожидаемом росте числа новых рабочих мест выявится проблема «дефицита при избытке» (то есть низкая квалификация и слабая адаптивность многочисленной незанятой молодежи республик). Кроме того, высокая доля занятых с высшим образованием не всегда означает адекватное улучшение качества рабочей силы. В лидирующем по данному показателю Южном федеральном округе основной причиной стал ускоренный переход к сверхмассовому и низкокачественному высшему образованию, «покупке дипломов».

Более внятную картину для прогноза дает важнейший индикатор здоровья и модернизации образа жизни населения – ожидаемая продолжительность жизни. В России этот показатель снижался в течение первых пяти лет экономического роста и остается катастрофически низким: 65 лет для всего населения и 59 лет для мужчин (2005 г.). В наиболее развитых регионах (Москве и автономных округах Тюменской области) долголетие на 4-6 лет выше среднего по стране и растет. Улучшение обусловлено более высокими доходами населения, лучшим финансированием системы здравоохранения, и, самое главное, изменением образа жизни населения под влиянием жесткой конкуренции на рынке труда за высокооплачиваемые рабочие места.

Одновременно в России сформировались зоны сверхнизкой ожидаемой продолжительности жизни, прежде всего мужчин, и это зоны социальной деградации. Самая кризисная ситуация наблюдается в слаборазвитой республике Тыва и в районах проживания малочисленных народов Севера, где ожидаемая продолжительность жизни мужчин не превышает 46-50 лет вследствие массового алкоголизма. Низким долголетием отличаются регионы юга Сибири и многие области Европейского Северо-Запада и Центра с сильной маргинализацией населения, особенно сельского. В них проблема снижения качества населения становится не менее острой, чем сокращение его численности.

Максимальные показатели ожидаемой продолжительности жизни в республиках Северного Кавказа обусловлены лучшим климатом, меньшим распространением алкоголизма и чисто статистическими причинами (недостоверным учетом младенческой смертности). Но в целом юг выигрывает в качестве населения, измеряемом долголетием. И это немалое преимущество, которое пока не реализовано.

Растущая региональная поляризация качества населения особенно видна при сравнении границы показателей ожидаемой продолжительности жизни для 5% лучших и 5% худших регионов (рис. 2). Регионами с самым низким долголетием будущая конкуренция за человеческие ресурсы  уже проиграна.

Рисунок 2. Границы значений ожидаемой продолжительности жизни для 5% лучших и 5% худших регионов

Принято считать, что корень проблем качества населения –  в низких доходах, с ростом доходов повысится и качество населения. В долгосрочном периоде такая взаимосвязь существует, но нельзя забывать о роли социокультурной среды, крайне важной для России, многие города которой плохо приспособлены для полноценной жизни. Рост доходов без модернизации образа жизни может снижать качество населения. Например, проблема СПИДа и наркомании (как основного канала его распространения) наиболее сильна в богатых регионах и городах, особенно в ресурсодобывающих без развитой социальной среды (Иркутская, Самарская, Свердловская области, Ханты-Мансийский АО и др.). Это проблема «потерянного» поколения – молодежи  из небедных семей, но без развитых потребностей и мотиваций. В таких семьях высокие доходы не направляются на развитие человеческого капитала. Темпы роста численности инфицированных ВИЧ/СПИД остаются высокими, география расширяется, поэтому качество молодого населения наиболее проблемных регионов будет снижаться.

Приведенные выше показатели качества населения дают противоречивую картину. Человеческие ресурсы можно оценить с помощью индекса развития человеческого потенциала (ИРЧП), разработанного Программой развития ООН. Это интегральный показатель, состоящий из трех компонентов: дохода (валового регионального продукта на душу населения), долголетия (ожидаемой продолжительности жизни при рождении) и уровня образования, измеряемого грамотностью взрослых и охватом образованием детей и молодежи.

В 2005 г. Россия занимала 67-е место в рейтинге ИРЧП, но впервые вошла в группу развитых стран (индекс более 0,800). Однако региональные различия ИРЧП огромны и продолжают расти (рис. 3). Москва сопоставима с Чехией и Мальтой, Тюменская область – с Венгрией и Польшей, Санкт-Петербург и Татарстан – с Болгарией, при этом наша вторая столица заметно уступает странам Балтии. Слабейшие регионы России (республики Тыва и Ингушетия) сопоставимы по рейтингу с Монголией, Гватемалой и Таджикистаном.  

Рисунок 3. Индекс развития человеческого потенциала субъектов РФ в 2002-2004 гг.
Увеличить

Картина ИРЧП не совпадает со сложившимся стереотипом о том, что есть Москва и вся остальная Россия. Около 15% населения страны живет в субъектах РФ с показателем индекса, соответствующим уровню развитых стран  (значение выше 0,800). Помимо Москвы это Тюменская область (с автономными округами), Санкт-Петербург и Татарстан. Лидеры практически не меняются, это крупнейшие агломерации и ведущие экспортно-ресурсные регионы. В них и будут, в первую очередь, концентрироваться человеческие ресурсы, хотя для Тюменской области это менее вероятно (слишком сильна зависимость ее развития от цен на нефть), а для Татарстана, скорее, можно говорить о лучших возможностях сохранения собственных человеческих ресурсов, чем о концентрации внешних, из других регионов.

Можно ли утверждать, что все остальные регионы будут отдавать человеческие ресурсы? Для регионов с низким ИРЧП, где живет только 6% населения, это неизбежно, и скорость будет расти год за годом. Для многочисленных регионов медианной («срединной») группы с показателями ИРЧП ниже среднероссийских, к которой относится более 2/3 регионов и населения страны, наиболее вероятен тот же прогноз, хотя темпы будут зависеть от жизнеспособности их региональных центров, возможности стягивать человеческие ресурсы своей внутренней периферии и удерживать собственное население.

Основной вопрос состоит в том, смогут ли стягивать качественные человеческие ресурсы из других субъектов РФ регионы с крупными макроцентрами – такими как Екатеринбург, Новосибирск, Ростов-на-Дону, Нижний Новгород, а также другие регионы Поволжья и Урала с городами-миллионниками. Прогноз здесь, скорее, негативный, поскольку большинство этих регионов относятся к той самой «срединной» группе и не имеют необходимых преимуществ в виде более высокого уровня жизни и качества населения, которые бы обеспечивали необходимую «разность потенциалов». Регионы, не входящие в десятку лидеров по ИРЧП (Самарская область и Башкортостан), не обладают достаточно мощными центрами, хотя потенциал Самаро-Тольяттинской агломерации выше.

Ответ на поставленный в заголовке вопрос оказался банальным: гиперцентрализация продолжится, человеческие ресурсы всей страны будут и дальше концентрироваться в Московской столичной агломерации и в Санкт-Петербурге. Ситуацию может изменить только радикальное улучшение уровня и качества жизни в других городах-миллионниках. Но пока федеральные и региональные власти заняты борьбой с мэрами и местным самоуправлением. Им всё ещё не до этого.

¹ Директор региональной программы Независимого института социальной политики
² Зайончковская Ж.А. Миграция это судьба России // Российское экспертное обозрение. 2007. № 1-2