Гендерная структура занятости в России: профессиональная сегрегация

И.О. Мальцева, С.Ю. Рощин
(Часть главы 2 "Гендерная структура занятости в России: динамика и масштабы изменений" монографии: Мальцева И.О., Рощин С.Ю. Гендерная сегрегация и трудовая мобильность на российском рынке труда М., Изд. дом. ГУ ВШЭ, 2006. с. 51-86)

Профессиональная сегрегация и ее причины

Несмотря на то, что отраслевая гендерная сегрегация является примером горизонтальной сегрегации «в чистом виде», наиболее пристальное внимание исследователей сосредоточено на проблеме профессиональной сегрегации. Это обусловлено тем, что именно профессиональная принадлежность индивида в первую очередь определяет параметры его занятости, характеристики его рабочего места.

Профессиональная структура занятости в российской экономике в настоящий момент отличается доминированием профессий преимущественно физического труда. По данным Росстата, в 2004 году им было занято около 42% работников (см. табл. 3 Приложения), хотя по сравнению с 1998 годом наблюдается тенденция роста доли работников, занятых преимущественно умственным трудом. Налицо также наличие гендерно-доминируемых профессиональных групп: так, 19% занятых в экономике мужчин сосредоточено в профессиях водителей и машинистов подвижного оборудования; более 12% женщин имеют профессии продавцов и демонстраторов товаров. Согласно официальной статистке, значительная доля мужчин работает также по профессиям рабочих металлообрабатывающей и машиностроительной промышленности (11,35%) и на руководящих должностях (9%). Женщины же широко представлены в профессиях прочих специалистов высшего уровня квалификации (около 9% всех занятых женщин). При этом занятость в профессиях, популярных у представителей другого пола, ни среди мужчин, ни среди женщин практически не распространена. Исключением является группа профессий неквалифицированных рабочих, общих для всех отраслей экономики, которая достаточно популярна у обеих гендерных групп: в ней занято около 8% всех мужчин и более 9% женщин.

Если говорить об изменениях в профессиональной структуре занятости, произошедших за период с 1998 по 2004 год, то они затронули несколько профессиональных групп, удельный вес занятых в которых относительно высок. Например, доля занятых на руководящих должностях и в органах власти выросла с 5,43% до 7,44. Этот рост был обеспечен увеличением доли имеющих соответствующие профессии среди обеих гендерных групп, хотя темпы прироста у мужчин были заметно выше, чем у женщин. Официальная статистика распределения работников по группам занятий, осуществляемая на основе ОКЗ¹, не предполагает детальной классификации профессий, входящих в эту группу, что не позволяет выявить гендерную структуру должностной иерархии в достаточно пестрой группе «Руководители». В третьей главе настоящего издания на основе данных РМЭЗ показывается, что даже в рамках этого сегмента профессиональной структуры наблюдается значительная гендерная дифференциация по уровням руководителей, приводящая к разным результатам с точки зрения отдачи от занятости.

Практически исключительно за счет роста доли женщин, имеющих профессии продавцов и демонстраторов товаров, увеличился процент занятых в этих профессиях в общей численности занятых (с 5,81% в 1998 году до 7,39% в 2004 году). То же можно сказать и о профессиях сферы индивидуальных услуг и защиты граждан и собственности, где удельная занятость выросла почти на 2 п.п., составив 6,11% в 2004 году.

В параграфе 1.2 уже обсуждались сравнительные преимущества и недостатки официальной статистики и базы данных РМЭЗ для анализа профессиональной структуры занятости. Вопрос о смещенности двух источников информации остается открытым. Однако РМЭЗ, в отличие от данных Росстата, содержит информацию о более длительном интервале времени, позволяя анализировать не только текущую ситуацию, но и изменения, произошедшие в гендерном составе профессий с советского времени. По этой причине исследование профессиональной сегрегации на российском рынке труда проводится на основе именно этой базы данных.

Данные табл. 16 и 17 позволяют увидеть, что за почти 20 лет — с 1985 по 2004 год — в профессиональной структуре занятого населения России произошли существенные перемены, связанные и с перераспределением занятых между профессиональными группами, и с изменением гендерного состава профессий. Прежде всего, отметим, что профессиональная структура занятости в значительной мере согласуется с отраслевой, поэтому изменения в ней коррелируют с описанными в предыдущем параграфе.

Как следует из табл. 16, в наибольшей степени перемены в экономике затронули имеющих профессии, востребованные в промышленности (доля рабочих профессий операторов машин и работников сборочных производств снизилась с почти 22% в предреформенный период до 17,02% в 2004 году) и в торговле (в советское время по соответствующим профессиям работал лишь каждый двадцатый занятый в экономике, в 2004 году — уже каждый десятый).

Таблица 16. Изменение профессиональной структуры занятости, Россия, 1985-2004 годы

Рассчитано авторами по: РМЭЗ, 1994-2004 гг. для лиц в возрасте от 16 до 72 лет, указавших при опросе свою профессию.

Примечание: полностью динамика изменения профессиональной структуры занятости представлена в табл. 4 Приложения.

Заметно сократилась доля специалистов высшего уровня квалификации: с 17-18% в дореформенные годы до 15,79% к середине 2000-х годов. Учитывая, что за этот период количество людей, имеющих высшее образование, выросло², данную тенденцию следует признать негативной. По всей видимости, высшее образование не всегда оказывается востребованным на рынке труда, и реально люди, окончившие вузы, работают не по своей специальности, а по профессиям, требующим более низкого уровня квалификации.

Относительно более многочисленной стала группа руководителей, чей «вес» в профессиональной структуре занятости увеличился с 1,63% в первый год реформ до почти 5% в 2004 году. Данный факт объясняется не только ростом управленческого аппарата на всех уровнях власти, о котором шла речь в предыдущем параграфе. Приватизация, разукрупнение предприятий, создание новых фирм привели к заметному увеличению количества занимающих топ-менеджерские позиции директоров и руководителей отделов.

Какая гендерная группа в большей мере была вовлечена в эти процессы? Согласно данным табл. 17, рост профессиональной группы служащих сферы услуг и торговли почти в равной степени обеспечили и мужчины, и женщины. Правда, увеличение удельного веса мужчин, имеющих эти профессии, происходило несколько интенсивнее, чем у женщин, причем не только в данной профессиональной группе, но и среди руководителей высшего звена. И снова мы получаем наглядное подтверждение существованию вертикальной гендерной сегрегации, о которой пойдет речь в третьей главе.

Таблица 17. Изменение гендерной профессиональной структуры занятости, Россия, 1985-2004 годы

Рассчитано авторами по: РМЭЗ, 1994-2004 годы для лиц в возрасте от 16 до 72 лет, указавших при опросе свою профессию.

Примечание: полностью динамика изменения гендерной профессиональной структуры занятости представлена в табл. 5 Приложения.

Группа профессий операторов машин и работников сборочных производств является популярной прежде всего у мужчин: в 2004 году в ней было занято 28,91% всех работников мужского пола. Однако отмеченное выше сокращение удельного веса занятых в этой группе произошло именно по причине ухода из нее мужчин. Степень распространения профессий данной группы среди женщин также снизилась, но масштабы этого снижения не такие значительные, по сравнению с мужчинами.

Тренды изменений профессиональной структуры были практиче­ски идентичны у обеих гендерных групп: присутствие и мужчин, и женщин в профессиональных группах изменялось однонаправлено, только с разной интенсивностью. Исключение составляют две группы: конторские и неквалифицированные работники. В первом случае удельный вес группы у женщин сократился с 12,81% в 1991 году до 10,72% в 2004 году. У мужчин же наблюдался незначительный, но прирост уровня занятости в этой профессиональной группе. Во втором случае разнонаправленность изменений более очевидна: до реформ в ней было занято более 15% женщин, а в 2004 году — только около 13%. В то же время доля мужчин, имеющих профессии неквалифицированных рабочих, выросла с 7,25% в 1985 году до тех же 13%.

Таблица 17 также дает представление о профессиональных группах с очевидной гендерной доминантой, причем в этом смысле профессиональная структура занятости изменилась незначительно. Как и в советское время, женщины сегодня в основном сосредоточены в профессиях специалистов высшего и среднего уровня квалификации — их здесь около 44% от общей численности занятых женщин (в 1991 году — 45,31%). Еще более ярко выраженным «полюсом» мужской занятости являются профессии производственных рабочих и операторов и сборщиков. Несмотря на то, что доля занятых в них мужчин за годы реформ сократилась с чуть более 63% в последний предреформенный год до 54,12% в середине 2000-х, эти группы профессий остаются самыми популярными среди мужчин. И снова мы наблюдаем отмеченную ранее в отношении отраслевой сегрегации тенденцию концентрации женщин в «женских» профессиях при значительном сокращении концентрации мужчин в «мужских».

Итак, гендерная структура занятости в России характеризуется определенной асимметрией, и на протяжении 19 лет, прошедших с 1985 года, она претерпела некоторые изменения. Прежде чем приступить к более глубокому анализу процессов, лежащих в основе этих изменений, ответим на вопрос: насколько сопоставима ситуация с гендерной асимметрией занятости в России с другими странами?

В табл. 18 приведены расчеты индекса диссимиляции Дункана (ID) на основе базы данных LaborSta Международной организации труда о распределении занятых между девятью профессиональными группами (без военнослужащих). В целом уровень профессиональной сегрегации в России сопоставим с ситуацией и в странах с рыночной экономикой, и в некоторых с переходной экономикой. Тем не менее определенный разброс значений индекса сегрегации существует: например, по данным за 2005 год в Греции, Италии, Португалии, Литве, Польше, Румынии и Словении он не превышает 35%, тогда как в Дании, Ирландии, Испании, Венгрии и Словакии его значение выше 38%. Кроме того, налицо разнонаправленные тенденции в изменении степени сегрегации, измеренной при помощи индекса диссимиляции. Если в Австрии, Дании, Швеции, Норвегии, Чехии, Румынии, Словакии за период с 1997 по 2005 год наблюдалось заметное снижение степени неравномерности распределения мужчин и женщин между профессиями, то в остальных странах оно либо усиливалось (например, в Ирландии и Италии), либо оставалось практически неизменным (большинство стран с переходной экономикой).

Обычно в качестве фактора, способствующего снижению профессиональной сегрегации, называют уровень участия женщин в рабочей силе³. Однако, как показывает сопоставление табл. 18 и 19, однозначной отрицательной зависимости между этими двумя показателями нет. Более того, в Дании и Норвегии высокий уровень участия женщин в рабочей силе сопровождается значительной профессиональной сегрегацией, тогда как при невысокой трудовой активности женщин в Греции и Италии профессиональная гендерная сегрегация также невысока. Анализ гендерных профессиональных структур занятости позволяет сделать вывод о том, что основной вклад в значение индекса сегрегации вносит степень концентрации мужчин и женщин в группах профессий сферы услуг и квалифицированных рабочих. Зависимость в данном случае такова: в наиболее промышленно развитых странах наблюдается ярко выраженная сегментация, при которой женщины сосредоточены в первой группе, а мужчины — во второй, что и приводит к росту степени сегрегации. В странах с меньшим уровнем развития промышленности наиболее распространенными среди мужчин также являются профессии квалифицированных рабочих. В то же время мужчины широко представлены и в сфере услуг и торговли, что способствует снижению степени сегрегации. Таким образом, уровень профессиональной сегрегации зависит не только от степени вовлеченности женщин в сферу оплачиваемого труда, но и от отраслевой структуры экономики.

Таблица 18. Уровень профессиональной гендерной сегрегации, 1997-2005 годы, %

Рассчитано авторами по данным Laborsta (http://laborsta.ilo.org).

Таблица 19. Уровни экономической активности женщин, 1997-2005 годы

Рассчитано авторами по данным Laborsta (http://laborsta.ilo.org).

Обратимся теперь к более детальному анализу причин изменения профессиональной гендерной сегрегации на российском рынке труда. Прежде всего, на основании данных Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (РМЭЗ) мы рассчитали значение индекса диссимиляции Дункана для российского рынка труда и рассмотрели его динамику за 1985-2004 годы. В параграфе 1.2 отмечалось, что улавливаемая степень неравномерности распределения мужчин и женщин по профессиям в значительной степени определяется уровнем детализации профессиональных групп: как правило, показатели индекса гендерной сегрегации будут тем выше, чем более дезагрегированным является перечень анализируемых профессий. Это наблюдение подтверждают и наши расчеты, представленные в табл. 20⁴.

При более детальном рассмотрении профессий обнаруживается не только повышение уровня гендерной сегрегации. Различается и динамика изменения показателя сегрегации, причем если значения индексов, рассчитанных для 10 и 27 профессиональных групп по первым двум кодификациям, ведут себя примерно схожим образом, то динамика показателей, полученных на основе трехзнаковой кодификации профессий, существенно отличается. Так, согласно первым двум строчкам табл. 20, за 2000-2004 годы произошло довольно значительное — на 3—4 п.п. — сокращение степени профессиональной гендерной сегрегации. В то же время индекс, рассчитанный на основе трехзнаковой кодификации профессий, демонстрировал пусть незначительный, но все же рост асимметрии в распределении занятых между профессиями. Далее в данном разделе мы будем использовать расчеты индекса сегрегации, выполненные для двухзнакового уровня кодировки профессий, что позволит, с одной стороны, учесть большую степень гендерных диспропорций в занятости, чем это отражает распределение работников по 10 профессиональным группам, а с другой — не искажать реальную картину, что возможно из-за распределения относительно небольшого количества работников между значительным количеством профессий при трехзнаковом уровне кодировки.

Как и в случае с анализом отраслевой гендерной сегрегации (см. параграф 2.1), мы рассчитали наиболее используемые индексы сегрегации для измерения степени асимметричности профессиональной структуры занятости в России (см. табл. 21).

Таблица 20. Зависимость значения индекса диссимиляции от степени дезагрегирования профессий, Россия, 1985-2004 годы, %

Рассчитано авторами по: РМЭЗ, 1994-2004 гг. для лиц в возрасте от 16 до 72 лет, указавших при опросе свою профессию.

Таблица 21. Индексы профессиональной гендерной сегрегации, Россия, 1985-2004 годы, %

Рассчитано авторами по: ^d РМЭЗ, 1994-2004 гг. для лиц в возрасте от 16 до 72 лет, указавших при опросе свою профессию; [Труд и занятость в России, 1999, 2001, 2003, 2006].

Отметим существенные различия в значениях индекса диссимиляции (ID), рассчитанных на основе РМЭЗ и данных Росстата, заключающихся не только в количественном значении показателей, но также и в разной их динамике. Сопоставление результатов в значительной мере затруднено, поскольку, несмотря на идентичность лежащего в основе данных кодификатора профессий, сравнение двух массивов информации выявляет ряд несоответствий, отражающихся на результатах расчетов. Во-первых, профессиональная структура занятости в РМЭЗ использует полную версию ISCO-88 и включает в себя группу «Военнослужащие», тогда как в данных Росстата она отсутствует. Во-вторых, как отмечалось выше, первая профессиональная группа — «Руководители» — в официальных статистических сборниках не содержит детализации, предусмотренной ISCO-88, поскольку в Общероссийском классификаторе занятий (ОКЗ) эта детализация не предполагается. Как следствие, сегрегированность рабочих мест в рамках этой профессиональной группы в официальных данных никак не улавливается. Эти различия и оказывают существенное понижающее влияние на значение индекса сегрегации.

Анализ значений индексов сегрегации, полученных на основе РМЭЗ, позволяет сделать ряд наблюдений. Сравнение полученных данных с расчетами, приведенными в табл. 15, обнаруживает, что уровень профессиональной гендерной сегрегации в России значительно выше, чем отраслевой. Это говорит о том, что прежде всего сегрегированность структур занятости существует на уровне профессий, отдельных рабочих мест. Следовательно, выявление причин и последствий гендерной сегрегации необходимо проводить, исследуя именно межпрофессиональное распределение мужчин и женщин в экономике.

Рисунки 9 и 10 (построенные на основе данных табл. 21) наглядно демонстрируют значительный рост индексов сегрегации в период с 1985 по 1994 год, причем наиболее заметные изменения произошли именно в первые годы реформ, начавшихся в 1991 году. Как и в случае с отраслевой сегрегацией, наиболее резкие изменения были характерны для индекса соотношения полов (SR), который в 1991 году перешагнул порог в 100%, что свидетельствует о превышении концентрации женщин в «женских» профессиях над концентрацией мужчин — в «мужских», причем особенно это было характерно для 1994 года. Начиная же с 2002 года концентрация женщин в типичных для них профессиях снижается, что приводит к сокращению индекса сегрегации.

Рисунок 9. Динамика уровня профессиональной гендерной сегрегации (индекс SR), 1985-2004 годы, %

Рисунок 10. Динамика уровня профессиональной гендерной сегрегации (индексы ID, WE, MM), Россия, 1985-2004 годы, %

Изменение гендерной профессиональной структуры занятости проявляются двояко: во-первых, через изменение общей профессиональной структуры занятости, а во-вторых, через изменение пропорций, в которых мужчины и женщины представлены в рамках отдельных профессий. Другими словами, сокращение степени сегрегации может происходить как вследствие сокращения доли занятых в профессиях, где доминирует одна из гендерных групп, так и в результате массового прихода работников в нетипичные для соответствующего пола профессии.

Первый тип изменений, наблюдавшихся на российском рынке труда в период с 1985 по 2004 год, представлен в табл. 6 Приложения. В ней содержится информация об изменении распределения мужчин и женщин между профессиями, сгруппированными согласно двухзнаковой классификации по ISCO-88, за два периода, практически одинаковых по продолжительности: 1985-1994 и 1994-2004 годы.

Анализ гендерной структуры занятости в российской экономике позволяет сделать несколько наблюдений. Во-первых, распределение мужчин по профессиям является более неравномерным, чем распределение женщин. Так, в трех наиболее распространенных среди работников мужского пола профессиях в рассматриваемый период было занято до 53,38% всех работающих мужчин (1985 год), тогда как аналогичный показатель для женщин не превышал 25,7% (1985 год). Тем не менее, важно отметить, что если у мужчин наблюдается тенденция постепенного рассредоточения по другим профессиям (к 2004 году профессии из трех наиболее распространенных групп имели лишь 44,53% мужчин), то среди женщин уровень концентрации заметно повысился (в 2004 году он составлял 31,92%).

Обратим внимание на то, что основными профессиями женщин являются занятия, требующие достаточно высокого уровня образования (за исключением группы профессий, связанных с торговлей и предоставлением услуг). Наиболее распространенные среди мужчин профессии, напротив, не связаны с высоким уровнем образования. Прежде всего, мужчины заняты в профессиях квалифицированных и неквалифицированных рабочих. Исключением в этом случае можно считать профессиональную группу специалистов в области естественных и прикладных наук, которая в 1994 году была четвертой по популярности среди мужчин (в ней было занято 7,46% всех работающих мужчин), но в 2005 году она переместилась на пятую позицию, а на ее место переместилась группа простых профессий по торговле и предоставлению услуг.

Во-вторых, мужчины и женщины сосредоточены в разных профессиональных группах, причем у женщин на протяжении рассматриваемого периода эти группы менялись. Самыми распространенными среди женщин в 1985 году были профессии конторских работников, специалистов в области естественных и прикладных наук, а также специалистов в области обучения (с высшим образованием). Из них последняя группа осталась в тройке наиболее популярных профессий при переходе страны к рынку. В 1994 и 2004 год самыми распространенными среди женщин стали профессии, связанные с торговлей и предоставлением услуг. Кроме того, значительно выросла доля тех, кто работал по профессиям прочих специалистов со специальным образованием⁵. Мужчины, работавшие в самых популярных «женских» профессиях, составляли не более 14-15% общего числа работников мужского пола. При этом, если к 1994 году доля мужчин, имеющих «женские» профессии, сократилась по сравнению с 1985 годом, то к 2004 году этот показатель снова вырос.

Основная доля мужчин была и остается занятой в профессиях водителей и операторов подвижной техники, рабочих профессиях металлургических, машиностроительных отраслей, транспорта и связи, а также рабочих профессиях добывающих и строительных отраслей. Доля занятых в этих профессиях женщин не превышала 6%, постепенно сокращаясь на протяжении рассматриваемого периода. Иными словами, изменения в гендерной профессиональной структуре занятости свидетельствуют об определенном закреплении женщин в традиционных для их занятости профессиях, тогда как мужчины заметно увеличивают свое присутствие в других, в том числе и в «женских», профессиональных группах. Последнее особенно заметно на примере группы работников простых профессий по распродаже и предоставлению услуг, в которой удельный вес занятых женщин сокращается, а мужчин, напротив, растет быстрыми темпами.

В-третьих, гендерно-доминируемые профессии, о которых сейчас идет речь, являются самыми распространенными среди российских работников: если рассматривать по три самые распространенные профессии в обеих гендерных группах, то можно заметить, что в 1985 году в них было занято 46,26% всех занятых в экономике. Примечательна, однако, положительная тенденция сокращения концентрации, поскольку к 2004 году этот показатель снизился до 43,51%, хотя в самые первые годы реформ вырастал до 48,29%. В первую очередь это произошло благодаря существенному оттоку работников из профессий рабочих разных отраслей промышленности, удельный вес занятых в которых снизился с 10,71% в 1994 году до 6,89% в 2004 году.

Заметную роль в изменении сегрегации сыграла также ситуация и в других крупных профессиональных группах. Существенное снижение доли мужчин, работающих по профессиям специалистов в области естественных и прикладных наук, способствовало некоторому выравниванию профессиональной диспропорции. Напротив, усиление сегрегации было связано с ростом доли женщин, имеющих профессии работников индивидуальных служб, а также продавцов и демонстраторов. Удельный вес всех занятых в последней профессиональной группе вырос с 3,86% в 1994 году до 6,23% в 2002 году, причем исключительно за счет женщин (доля занятых в этой группе мужчин даже сократилась). Гендерный разрыв в показателях занятости в группе конторских служащих несколько сократился из-за ухода из этих профессий женщин и прихода в них мужчин, однако он по-прежнему остается значительным: в данной группе в 2004 году было занято 7,57% женщин и лишь 1,5% мужчин.

Второй тип изменений в гендерной структуре занятости в рамках профессиональных групп представлен в табл. 7 Приложения, которая наглядно демонстрирует существование в российской экономике «преимущественно женских» и «преимущественно мужских» профессий⁶. Из 27 профессиональных групп лишь 6-7 можно отнести к «интегрированным», в остальных подавляющим большинством являются либо женщины, либо мужчины. Так, в 2004 году в профессиональных группах специалистов в области наук, связанных с жизнью и здоровьем (со средним специальным образованием), а также служащих, занятых обслуживанием заказчиков и специалистов в области обучения (со средним специальным образованием) более 90% занятых составляли женщины, а профессии специалистов в области обучения (с высшим образованием) и продавцов и демонстраторов приближались к тому, чтобы стать абсолютно «женскими».

Напротив, женщины практически отсутствовали среди рабочих металлургических, машиностроительных отраслей, транспорта и связи, а также среди водителей и операторов подвижной техники. При этом следует отметить тенденцию все большего закрепления данных профессий за мужчинами. Положительным с точки зрения сокращения сегрегации является лишь увеличение представительства мужчин в «женских» профессиональных группах технических специалистов по работе с оборудованием и работников простых профессий, занимающихся торговлей и предоставлением услуг (к 2004 году эти группы перешли в разряд «интегрированных»), а также среди конторских служащих. Это же можно сказать и о постепенном увеличении доли женщин в «мужских» профессиях военнослужащих, руководителей небольших предприятий, специалистов в области естественных и прикладных наук (две последние группы стали «интегрированными»)⁷.

Достаточно высокую сегрегированность российского рынка труда наглядно демонстрирует рис. 11. Доля занятых в «интегрированных» профессиях сравнительно невысока, причем в первые годы экономических реформ эта доля сокращалась и оставалась незначительной вплоть до середины 1990-х годов, что отразилось на повышении индекса диссимиляции в этот период времени. Кроме того, по сравнению с советским периодом заметно сокращение доли занятых в «женских» профессиях, до 1998 года происходившее в основном за счет роста доли занятых в «мужских» профессиях, а в 2000-2001 годах — за счет роста «интегрированных» профессий.

Рисунок 11. Структура гендерно доминируемых профессий, 1985-2004 годы, %

Рассчитано авторами по: РМЭЗ, 1994-2004 годы для двухзнаковой кодировки профессий по ISCO-88.

Итак, как уже отмечалось выше, особенности расчета индекса диссимиляции таковы, что его колебания могут быть вызваны изменениями либо в общей профессиональной структуре занятости, либо во внутрипрофессиональной концентрации работников. То, в какой пропорции описанные изменения в гендерной структуре занятости вносят вклад в общее изменение индекса сегрегации, позволяет уловить метод декомпозиции, предложенный в работе Ф. Блау и др.⁸

Индекс профессиональной сегрегации Дункана, измеренный для момента t, можно записать следующим образом:

где Т_{it  =} F_{it +} T_it  — общая численность имевших профессию г в момент t,

Р _it = F_it/T_it  — доля женщин в профессии i, q _it  = 1 - р _{it .} Изменение индекса сегрегации между двумя периодами можно разложить на два эффекта:

а) гендерной внутрипрофессиональной структуры =

который позволяет измерить изменения, вызванные замещением работников одного пола работниками другого пола в рамках профессий, при неизменной общей профессиональной структуры занятости;

б) профессиональной структуры =

вызванный изменением распределения работников, занятых в экономике, между профессиями при неизменной гендерной внутрипрофессиональной структуре.

Как показывают расчеты, представленные в табл. 22, основной вклад в изменение гендерной сегрегации в российской экономике вносил эффект профессиональной структуры. И рост индекса сегрегации в 1985-1994 годах, и его последующее сокращение на 77-86% были обусловлены перераспределением работников между профессиями. В первом случае это происходило в результате роста концентрации занятости в гендерно-доминируемых профессиях, во втором — благодаря снижению концентрации, в основном за счет разукрупнения «мужских» профессий. Замещение работников одного пола представителями другого пола в рамках самих профессий объясняет до 23% общего изменения индекса.

Таблица 22. Декомпозиция изменения индекса диссимиляции, Россия, 1985-2004 годы

Рассчитано авторами по: РМЭЗ, 1994-2004 годы для двухзнаковой кодировки профессий по ISCO-88.

Таким образом, сокращение профессиональной сегрегации к 2004 году, по сравнению с первыми годами реформ, было вызвано в основном оттоком работающих из крупных с точки зрения доли занятых в них профессий, в которых в 1994 году количественно доминировали представители одного из полов. Причем, как показывал изложенный ранее анализ изменения гендерной структуры занятости в российской экономике, этот процесс был связан с первую очередь с разукрупнением «мужских» профессий.

Наблюдалось перераспределение мужчин и женщин между теми профессиональными сферами, в которых традиционно доминирует та или иная гендерная группа. При этом динамика уровня сегрегации в рассматриваемый период времени находилась под воздействием двух разнонаправленных процессов. С одной стороны, постепенно происходило массовое вовлечение мужчин в некоторые преимущественно «женские» профессии (в секторе услуг), а с другой — наблюдалось усиление концентрации женщин в других типичных для их пола профессиях (в основном — в сфере образования и здравоохранения) с одновременным сокращением присутствия в «мужских» профессиях. На наш взгляд, рост уровня сегрегации в первые годы реформ был вызван превалированием процессов второго типа, проявившихся, в частности, в значительном сокращении доли работников, занятых в «интегрированных профессиях». Постепенная же стабилизация значения индексов сегрегации и наметившаяся в 2000-х годах тенденция к их сокращению связана, по всей видимости, со все более активным вхождением мужчин в «женские» профессии.

Можно сделать вывод, что наиболее важным фактором, влияющим на степень сегрегации в будущем, будет не то, произойдет ли перемещение женщин в такие традиционно «мужские» секторы, как обрабатывающая и добывающая промышленность, а то, произойдет ли увеличение доли мужчин в секторе обслуживания. Наметившиеся тенденции в этом направлении еще не являются устойчивыми.

Приложения

Таблица 3. Профессиональная гендерная структура занятости по данным Росстата, 1998-2004, %

Рассчитано авторами по: [Труд и занятость в России, 1999, 2001, 2003, 2006].

Таблица 4. Изменение профессиональной структуры занятости, Россия, 1985-2004 гг., %

Рассчитано авторами по: РМЭЗ, 1994-2004 гг. для лиц в возрасте от 16 до 72 лет, указавших при опросе свою профессию

Таблица 5. Изменение гендерной профессиональной структуры занятости, Россия, 1985-2004 гг., %

Продолжение табл. 5

Рассчитано авторами по: РМЭЗ, 1994 — 2004 гг. для лиц в возрасте от 16 до 72 лет, указавших при опросе свою профессию.

Таблица 6. Профессиональная гендерная структура занятости, Россия, 1985, 1994 и 2004 гг., %

Рассчитано авторами по: РМЭЗ, 1994-2004 гг. для лиц в возрасте от 16 до 72 лет, указавших при опросе свою профессию.

Таблица 7. Доля женщин в профессиональных группах, Россия, 1985, 1994 и 2004 г., %

Рассчитано авторами по: РМЭЗ, 1994-2004 гг. для лиц в возрасте от 16 до 72 лет, указавших при опросе свою профессию.

¹ Подробнее об Общероссийском классификаторе занятий (ОКЗ) см. параграф 1.2.
² Так, по данным переписей населения 1989 и 2002 гг., численность лиц с законченным высшим образованием увеличилась более чем в 1,5 раза. За период с 1992 по 2003 год численность занятого населения с высшим образованием в возрасте экономической активности выросла на 30,2% [Капелюшников Р.И. Образовательный потенциал и его связь с характеристиками рынка труда: российский опыт: Препринт WP3/2006/03.М.: ГУ ВШЭ, 2006, с. 7,9].
³ Blau F.D, Hendrix W.E. (1979) Occupation Segregation by Sex: Trends and Prospects // Journal of Human Resourses. Vol. 14. № 2 P. 197-210; Beller A.A. (1982) Occupation Segregation by Sex: Determinants and Changes // Journal of Human Resources. Vol. 20. P. 235-250; Hakim C. (1992) Explaining Trends in Occupational Segregation: The Measurement Causes, and Consequences of the Sexual Division of Labour // European Sociological Review. Vol. 8. N2. P. 127-145.
⁴ В таблице не приводятся расчеты для максимально дезагрегированной — четырехзнаковой — кодировки профессий. При использовании РМЭЗ такая детализация приводит к несомненно завышенным показателям сегрегации, поскольку мы получаем ситуацию, когда в почти половине профессий занято по 1—2 человека, что не может являться адекватным отражением реального распределения занятых между профессиями.
⁵ В профессиональную группу прочих специалистов со специальным образованием входят такие распространенные среди женщин профессии, как турагент, административный секретарь, налоговый инспектор и др.
⁶ Отнесение профессии к той или иной группе основано на описанной в параграфе 1.2 методике Блау ([Blau F.D., Simpson P., Anderson D. (1998) Continuing Progress? Trends in Occupational Segregation in the United States over the 1970-s and 1980-s // NBER Working Paper. N6716]).
⁷ Факт явного повышения доминирования женщин в профессиях законодателей и крупных чиновников нельзя рассматривать как позитивную тенденцию, поскольку в базе данных РМЭЗ в этой группе представлено всего 4 человека.
⁸ Blau F.D., Simpson P., Anderson D. (1998) Continuing Progress? Trends in Occupational Segregation in the United States over the 1970-s and 1980-s // NBER Working Paper. N6716.