Новые демографические показатели

Питер Ф. Друкер
(Опубликовано на сайте "Государство и антропоток" по адресу: http://antropotok.archipelag.ru/text/a282.htm. Оригинал - в журнале "The Economist" 1 ноября 2001 года: http://economist.com/surveys/displayStory.cfm?Story_id=770839. Публикуется с небольшими сокращениями. Перевод Татьяны Еникале)

Как жить со стареющим населением

К 2030 году люди в возрасте старше 65 лет будут насчитывать почти половину (сравните с нынешней 1/5) взрослого населения Германии, с ее третьей по величине экономикой в мире. И если рождаемость в стране не поднимется с нынешних низких 1,3 рождений на женщину, в тот же период число людей моложе 35 лет станет сокращаться вдвое быстрее, чем будет нарастать численность старшей возрастной группы. Нетто-итог будет таков, что общая численность населения, составляющая сейчас 82 миллиона, сократится до 70-73 миллионов. Количество людей в трудоспособном возрасте уменьшится на полную четверть - с сегодняшних 40 миллионов до 30 миллионов.

Демографические показатели Германии далеки от исключительных. В Японии, с ее второй по величине экономикой в мире, численность населения достигнет своего пика к 2005 году, когда она будет составлять около 125 миллионов. В соответствии с наиболее пессимистическими прогнозами правительства, к 2050 году население сократится приблизительно до 95 миллионов. Задолго до этого, около 2030 года, доля людей в возрасте старше 65 лет среди всего взрослого населения вырастет примерно до половины. А рождаемость в Японии, как и в Германии, упала до 1,3 рождений на женщину.

Эти показатели в значительной степени схожи для большинства других развитых стран - Италии, Франции, Испании, Португалии, Нидерландов, Швеции - и для довольно многих развивающихся государств, в особенности Китая. В отдельных регионах - таких, как центральная Италия, южная Франция и южная Испания - рождаемость даже ниже, чем в Германии или Японии.

Ожидаемая продолжительность жизни - и вместе с нею количество людей преклонного возраста - устойчиво возрастала в течение последних 300 лет. Однако уменьшение числа молодых людей - это что-то новенькое. Единственной развитой страной, которой до сих пор удавалось избежать этого падения, является Америка. Но даже здесь рождаемость находится намного ниже уровня простого воспроизводства, и в следующие 30 лет доля старших возрастов среди всего взрослого населения начнет резко увеличиваться.

Все это означает, что завоевание поддержки пожилых людей станет политическим императивом в каждой развитой стране. Пенсии уже стали самой обыденной темой предвыборной борьбы. Усиливаются споры о желательности или нежелательности иммиграции для поддержания численности населения и рабочей силы. Совместно две эти проблемы преобразуют политический ландшафт каждой развитой страны.

К 2030 году - и это самое позднее - возрастной рубеж, когда люди смогут начинать в полной мере пользоваться пособиями, положенными при выходе на пенсию, во всех развитых странах поднимется до середины седьмого десятка, а выплаты здоровым пенсионерам будут ощутимо меньшими, чем сейчас. Более того, фиксированный возраст выхода на пенсию для людей в приемлемом физическом и психическом состоянии может быть и вовсе упразднен, дабы предупредить ситуацию, при которой пенсионное бремя станет невыносимым для работающего населения. Уже сейчас работающая молодежь и люди среднего возраста подозревают, что, когда они достигнут традиционного возраста выхода на пенсию, пенсионных средств не будет хватать на всех. Однако политики везде и всюду продолжают делать вид, что они в состоянии сохранять существующую пенсионную систему.

Рисунок 1

Не так молоды, как были прежде Население, млн., и ожидаемая продолжительность жизни 1950 / 2000 / Прогноз на 2050 Китай США Германия Франция Испания * Западная Германия Источник: Отдел народонаселения ООН

Нужны, но нежелательны

Иммиграция, вне всякого сомнения, является еще более острой темой. По оценкам заслуживающего доверия исследовательского института DIW (Берлин), к 2020 году Германии придется каждый год принимать по 1 млн. иммигрантов в трудоспособном возрасте - только для того, чтобы иметь возможность поддерживать численность своей рабочей силы. Другие богатые европейские страны находятся в аналогичном положении. А в Японии идут разговоры о ежегодном приеме 500 тысяч корейцев - и о том, чтобы по истечении пяти лет пребывания в стране отправлять их домой. Для всех "больших" стран, за исключением Америки, подобные масштабы иммиграции поистине беспрецедентны.

В политическом плане скрытый смысл происходящего уже ощущается. В 1999 году соседи-европейцы оказались шокированы успехом на выборах в Австрии ксенофобской партии правого толка, чьим основным лозунгом было "нет иммиграции". Сходные движения нарастают в говорящей на фламандском языке Бельгии, в традиционно либеральной Дании, в Северной Италии. Даже в Америке иммиграция нарушает давно сложившуюся политическую расстановку сил. Противодействие широкомасштабной иммиграции со стороны американских профсоюзов переместило их лагерь антиглобалистов, которые организовывали мощные протесты во время заседаний Всемирной Торговой Организации (WorldTradeOrganization) в Сиэтле в 1999 году. Будущему кандидату от демократов на президентских выборах в США, возможно, придется выбирать между поддержкой профсоюзов - в обмен на обещание противостоять иммиграции - и голосами латиноамериканцев и других "вновь прибывших" - в обмен на обещание содействовать им. Аналогично, будущему кандидату от республиканцев, возможно, придется выбирать между поддержкой бизнеса, который требует рабочих рук, и голосами белого среднего класса, который все больше выступает против иммиграции.

Но даже в таком случае иммиграционный опыт Америки должен обеспечить ей лидерство в развитом мире на несколько декад вперед. С 1970-х годов она принимала - легально или нелегально - значительные количества иммигрантов. Большинство иммигрантов молоды, и рождаемость у женщин-иммигрантов первого поколения имеет тенденцию быть выше, чем в среднем по стране, принявшей их. Это означает, что в следующие 30 или 40 лет население Америки будет продолжать расти, хотя и медленнее, в то время как в некоторых других развитых странах оно будет сокращаться.

Рисунок 2

Открывая двери Население, рожденное в зарубежных странах, % Избранные страны: Австралия Швейцария Канада США Германия Франция Дания Италия Япония * 1991 † Западная Германия

Страна иммигрантов

Однако не только сами по себе количественные показатели являются преимуществом Америки. Еще более важно то, что страна культурно настроена на иммиграцию и давным-давно научилась интегрировать иммигрантов в свои общество и экономику. По факту, современные иммигранты, будь они латиноамериканцами или выходцами из Азии, могут быть интегрированы быстрее, чем когда бы то ни было. Например, треть всех нынешних латиноамериканских иммигрантов, по сообщениям, женятся и выходят замуж за не-латиноамериканцев и не-иммигрантов. Единственным значительным препятствием к полной интеграции современных иммигрантов в Америке является низкая отдача американских публичных школ.

Среди развитых стран только Австралия и Канада имеют традицию иммиграции, аналогичную американской. Япония всегда решительно избегала иностранцев, за исключением потока корейских иммигрантов в 1920-х и 1930-х годах, чьи потомки до сих пор испытывают на себе явную дискриминацию. Массовые миграции XIX столетия осуществлялись либо на пустынные, незаселенные пространства (такие, как в США, Канаде, Австралии, Бразилии), либо с фермы в город в пределах одной страны. В противоположность этому, иммигранты XXI века - это имеющие иное гражданство, язык, культуру и религию иностранцы, которые переезжают в уже освоенные страны. Европейские государства до сей поры были менее чем успешны в интеграции таких иностранцев.

Самым большим последствием демографических изменений может оказаться раскол до сего времени однородных обществ и рынков. До 1920-х или 1930-х годов. каждая страна обладала определенным разнообразием культур и рынков. Они были строго дифференцированы по классам, родам занятий, месту жительства, например, существовали "фермерский рынок" и "торговля на вынос" - и оба этих вида исчезли где-то между 1920 и 1940 годами. Еще со Второй мировой войны все развитые страны имели только одну массовую культуру и один массовый рынок. Теперь же, когда демографические силы во всех развитых странах разрывают их, растаскивая в противоположных направлениях, сохранится ли подобная однородность?

На рынках развитого мира доминируют ценности, привычки и предпочтения молодого населения. Некоторые из наиболее успешных и наиболее прибыльных видов бизнеса последней половины столетия - такие, как Coca-Cola и Procter & Gamble в Америке, Unilever в Британии и Henkel в Германии - в большой мере обязаны своим процветанием росту численности молодого населения и высоким ставкам образования семей между 1950 и 2000 годами. То же самое верно и в отношении автомобильной промышленности в аналогичный период.

Конец единого рынка

В настоящее время наблюдаются признаки раскола рынка. На рынке финансовых услуг - наверное, самой быстро растущей отрасли Америки в последние 25 лет - раскол уже произошел. Раздувшийся, словно мыльный пузырь, рынок 1990-х годов, с его безумными торгами в фондах высоких технологий, принадлежал главным образом поколению моложе 45 лет. Однако клиенты на инвестиционном рынке - к примеру, таком, как рынок взаимноинвестиционных фондов (mutualfunds) или отсроченной ежегодной ренты (deferredannuities) - обычно относились к возрастной группе старше 50 лет; и этот рынок также развивался полным ходом. Самой динамично развивающейся отраслью в любой развитой стране может оказаться продолжающееся образование для уже вполне хорошо образованного взрослого населения, что базируется на ценностях, которые почти несовместимы с ценностями молодежной культуры.

Однако также не исключено, что некоторые молодежные рынки будут становиться чрезвычайно прибыльными. В прибрежных городах Китая, где правительство оказалось способным внедрить небезызвестную "политику одного ребенка", семьи среднего класса, по сообщениям, тратят сейчас на этого единственных ребенка больше, чем прежде тратили на четырех или пятерых детей вместе взятых. Такое положение представляется справедливым и для Японии. Многие американские семьи среднего класса тратят значительные средства на образование для своих единственных детей, главным образом переезжая на жительство в дорогие пригородные районы с хорошими школами. Однако этот новый молодежный рынок класса "люкс" весьма отличается от однородного массового рынка последних 50 лет. Тот массовый рынок стремительно слабеет по причине численного сокращения молодых поколений, вступающих в зрелость.

В будущем почти наверняка появятся две различные рабочие силы, в основном представленные теми, кто еще не достиг возраста 50 лет, и теми, соответственно, кому за 50. Эти две рабочие силы, похоже, будут существенно отличаться своими потребностями и поведением, равно как и той работой, которую они будут выполнять. Более молодая группа будет нуждаться в устойчивом доходе от постоянной рабочего места или, по крайней мере, от некоторой последовательности рабочих мест, предполагающих полную занятость. Быстро увеличивающаяся старшая группа будет располагать гораздо большим выбором и будет способна сочетать традиционную занятость с нетрадиционной (т.е. работой по свободному графику, на неполный рабочий день или неполную рабочую неделю) и отдыхом в тех пропорциях, которые наилучшим образом будут их устраивать.

Разделение на две рабочие силы, похоже, начинается с женщин-технологов, работа которых основана на знании. Медсестра, компьютерный технолог или помощница адвоката могут "отлучиться" лет на 15, чтобы присматривать за своим ребенком, а затем вернуться к работе с полной занятостью. Женщины, которые сейчас численно превосходят мужчин в американском высшем образовании, все больше ищут работу, связанную с новыми технологиями знания. Такая работа - первая в истории человечества адаптированная к специальным потребностям женщин, выполняющим детородную функцию, а также к их увеличивающейся продолжительности жизни. Эта последняя также является одной из причин раскола рынка труда. Рабочая жизнь продолжительностью в 50 лет - беспрецедентная в человеческой истории - просто слишком длинна для того, чтобы все это время заниматься одним видом работы.

Другой причиной раскола является сокращающаяся "ожидаемая продолжительность существования" для предприятий бизнеса и организаций всех видов. В прошлом трудоустраивающая организация переживала своих сотрудников. В будущем служащие, в особенности "работники знания", во все возрастающей степени будут жить дольше даже самых успешных организаций. Немногие предприятия бизнеса и даже правительственные агентства или программы существуют дольше 30 лет. Исторически, продолжительность трудовой жизни большинства служащих составляла менее 30 лет, потому что большинство рабочих, занятых ручным трудом, попросту "изнашивались" за этот срок. Однако "работники знания", вступающие в ряды рабочей силы в возрасте 20 с небольшим лет, вероятно, будут оставаться в хорошей физической и психической форме еще и 50 лет спустя.

"Вторая карьера" и "вторая половина жизни" уже стали модными словечками в Америке. Все больше служащие здесь рано выходят на пенсию - сразу, как только их пенсия и право на социальное обеспечение (государственное пенсионное пособие) становятся гарантированными на тот срок, когда они достигнут традиционного возраста выхода на пенсию; однако они не оставляют работу. Напротив, их "вторая карьера" часто принимает нетрадиционную форму. Они могут работать внештатными сотрудниками (и частенько забывают рассказать налоговому инспектору об этой своей работе, увеличивая таким образом свой чистый доход) или устраиваться на службу с неполной занятостью, или как "временные" сотрудники, или работать для подрядчика со стороны, или сами выступать в качестве таких подрядчиков. Такой "ранний выход на пенсию, для того чтобы продолжать работать" особенно распространен среди "работников знания", которые пока еще составляют меньшинство среди людей, достигающих сейчас возраста 50 или 55 лет, но которые станут самой многочисленной отдельной группой среди американского населения старших возрастов примерно с 2030 года.

Осторожно: демографические перемены

Предсказания в отношении населения на следующие 20 лет могут делаться с определенной уверенностью, поскольку почти все из тех, кто окажется в числе рабочей силы в 2020 году, уже существуют на свете. Однако, как показывает опыт Америки в последнюю пару десятилетий, демографические тенденции могут меняться вполне внезапно и непредсказуемо, причем буквально с немедленными последствиями. Американский бэби-бум конца 1940-х годов, например, вызвал бум жилищного строительства 1950-х годов.

В середине 1920-х годов Америка испытала свой первый "детский провал". Между 1925 и 1935 годами рождаемость сократилась почти на половину, опустившись ниже показателя простого воспроизводства, составляющего 2,2 живых рождений на женщину. В конце 1930-х годов Комиссия по американскому населению президента Рузвельта (состоявшая из самых выдающихся демографов и статистиков страны) с уверенностью предсказывала, что численность населения Америки достигнет своего пика в 1945 году, а затем начнет сокращаться. Однако взрывной рост рождаемости в конце 1940-х годов опроверг эти прогнозы. За десять лет число живых рождений на каждую женщину выросло вдвое, с 1,8 до 3,6, и между 1947 и 1957 годами. Америка пережила изумительный бэби-бум: число рожденных малышей выросло с 2,5 миллиона до 4,2 миллиона.

Рисунок 3

Бэби-бумы и "детские провалы" Америки Число живых рождений на 1000 населения, США Источник: Национальный центр по статистике здоровья

Затем, в 1960-61 годах, произошло прямо противоположное. Вместо ожидаемой всеми второй волны бэби-бума - по мере того, как первые "бумеры" достигали зрелого возраста - случился очередной провал. Между 1961 и 1975 годами рождаемость упала с 3,7 до 1,8. Количество рожденных малышей сократилось с 4,3 миллиона в 1960 году до 3,1 миллиона в 1975-м. Следующим сюрпризом стало "эхо" бэби-бума в конце 1980-х - начале 1990-х годов. Число живых рождений поползло вверх вполне круто, превосходя в количественном отношении даже показатели пиковых лет первого бэби-бума. Мы пользуемся преимуществом знания того, чем кончилось тогда дело, и потому теперь-то нам ясно, что это "эхо" было вызвано начавшейся в первой половине 1970-х годов широкомасштабной иммиграцией в Америку. Когда девушки, рожденные в семьях этих первых иммигрантов, в конце 1980-х гг. начали заводить своих собственных детей, показатели рождаемости у них были ближе к тем, какими отличались страны, откуда вышли их родители, нежели к тем, какие существовали в принявшей их стране. В первой декаде нынешнего столетия пятая часть всех детей школьного возраста в Калифорнии имеют, по крайней мере, одного родителя, рожденного за пределами США.

Однако никто не знает, что стало причиной двух "детских провалов" или бэби-бума 1940-х годов. Оба провала случились, когда с экономикой все было в порядке, что теоретически должно было бы стимулировать людей иметь побольше детей. И тот бэби-бум никогда не должен был бы случиться, потому что исторически рождаемость всегда падала после большой войны. Истина же заключается в том, что мы просто-напросто не понимаем, что определяет рождаемость в современных обществах. И потому демографические показатели будут не только самым важным фактором в будущем обществе - они также останутся наименее предсказуемым и наименее контролируемым фактором.