Семантика миграционных терминов

Гулина О. [1]
(Опубликовано в Журнале исследований социальной политики. 2016,
Том 14, №3, с. 331-346)

В настоящее время лингвистическое оформление миграционной терминологии - это развивающееся направление миграционных исследований на Западе[2] и в меньшей степени в России[3]. Интересно, что лоббистами по формированию единообразной семантики миграционного поля на Западе в основном выступали и выступают политики и общественные деятели[4], а в России - академические исследователи[5].

Сложности с лингвистическим описанием того или иного феномена глобального мира не новы. В современных обществах недостаток лингвистических терминов - concepts of language - часто восполняется влиянием культуры - power of culture[6], и тогда смысловое и лингвистическое описание явлений нагружается сложившимися культурными образами: негры в России, афроамериканцы в США, Черные немцы (Schwarze Deutsche) в Германии, в последнем случае принципиально важным становится написание слова «черный» с заглавной буквы[7]. Наша статья призвана проанализировать описание миграционных процессов в языковом пространстве немецкого, английского, французского и русского языков на предмет используемых дефиниций, чтобы проследить эволюцию семантики миграционных терминов в России и странах Запада. Текст также содержит выводы-рекомендации. Сначала анализируются особенности миграционной терминологии в зависимости от вида мобильности. Затем - оценивается роль политиков, журналистов и иных общественных деятелей в языковом оформлении миграции. Обобщая результаты исследования, в заключении читателям предлагается инструкция о порядке и принципах структурирования миграционной лексики в русскоязычном пространстве.

Как правильно говорить о мигрантах

Экспаты, космополиты, гастарбайтеры, аллохтоны и автохонты

Отдельные исследователи отмечают неоднозначность и отсутствие четкой детерминации понятия «мигрант»[8], говорят об условности существования «такой социальной группы как мигранты» в силу «различия индивидов, относимых к данной категории, по множеству параметров»[9]. Такие утверждения представляются спорными в контексте правового поля. Действительно, термин «мигрант» - достаточно широкая дефиниция в публичных дебатах, однако, отдельные типы мигрантов (трудящийся мигрант, беженец, лицо в поисках убежища) являются четко детерминируемыми правовыми категориями в международном праве[10].

В западной научной литературе есть ряд работ, в которых предпринимаются попытки систематизировать лингвистическое разнообразие миграционного поля. Во франкоязычной литературе нередко встречается термин «аллохтоны» (allochtone), описывающий лицо иностранного происхождения. Термин получил широкое распространение и в англоязычной академической литературе[11]. Аллохтоны противопоставляются автохтонам. Концепция «автохтоны» берет свое начало в идеях защиты национальных меньшинств от эссенциалистской и статической автохтонной культуры в пользу разнообразия языков, практик, верований и прошлого[12].

В лингвистическом пространстве немецкого языка аналогичные дефиниции тоже широко используются. Так, создатели миграционного медиа-словаря понимают под немцами-автохтонами (Autochthone Deutsche) «немцев без миграционного прошлого», «рожденных здесь» и «местных, не пришлых», а под немцами-аллохтонами (Allochthone Deutsche) - «людей или группу, имеющую исконно другое происхождение»[13]. Сторонником этих мало используемых дефиниций в российском миграционном поле выступает Владимир Малахов[14].

Нельзя обойти вниманием и термин экспат, происходящий от латинского ex noun patria- вне родины. По мнению Хайна де Хааса, именно этот термин характеризует двойственность человеческой личности и различия в подходах к миграции в современных обществах. Так, перебравшиеся в другие страны жители Западной Европы и Америки называются экспатами, в то время как покинувшие страны своего происхождения жители Азии, Африки и стран Восточной Европы - мигрантами. Хайн де Хаас считает, что мигранты и экспаты условно противопоставляются друг другу: экспаты - это привилегированные «мигранты», которые «не беспокоятся о том, как их воспринимают местные»[15].

Интересно, что на европейской арене появляются праворадикальные партии (например, Голландская народная партия за свободу и демократию), которые рассматривают этих «супер-иммигрантов» как мишень для своих предвыборных кампаний[16]. Сложности конструирования идентичности экспатов на американском континенте отмечает Нэнси Грин, указывающая на негативное отношение к ним как «подозрительным личностям в гипер-патриотические времена»[17].

В современном мире, где гражданско-правовая связь индивида и государства находится в борьбе между ius soli - правом почвы и ius sanguinis - правом крови, новую трактовку приобретает и термин «космополит» - гражданин мира. В своей книге журналист канала «Аль-Джазира» Атосса Араксия Абрахамиян говорит о двойном значении этого термина. С одной стороны, космополиты современного мира - это люди без гражданства, а с другой - те, кто обрел возможность стать обладателем двух, трех, мультигражданств[18]. Ссылаясь на исследования нарушений прав человека в странах Персидского залива, Абрахамиян объясняет, как богатые страны региона - ОАЭ, Кувейт - в одночасье превратили бедуинов - исконных жителей своих территорий, долгое время не получавших гражданства своей страны, - в космополитов, купив им гражданство беднейших стран Карибского архипелага (среди прочих, Коморских островов и Антигуа). Тем самым правительства избавились от необходимости выплачивать им обязательную государственную ренту как своим гражданам. Эти страны переложили решение проблем бедуинов на государства, к которым последние не имеют никакого отношения, и технически решили проблему безгражданства огромного числа бедуинов на своих территориях. Таким невольным «гражданам мира» противостоят другие: те самые космополиты, жизненное кредо которых определяется лозунгом «никто не может быть слишком богатым, либо слишком худым, либо иметь слишком много паспортов»[19].

Отдельного рассмотрения требует широкое употребление термина гастарбайтер в российском медийном пространстве, который имеет свою особую историю в Германии. Избавляясь от негативного прошлого, в 1960-х гг. в немецком научном дискурсе появился термин «гастарбайтер» (Gastarbeiter), означавший мигранта, прибывающего в страну с целью осуществления трудовой деятельности, но на краткий срок, в качестве «трудового гостя». В настоящее время термин является устаревшим и используется лишь отдельными представителями второго, третьего поколения мигрантов как элемент собственной идентификации в словосочетании «потомок гастарбайтеров»[20].

После эпохи национал-социализма и второй мировой войны, понятие Gastarbeiter сменило политически некорректный термин Fremdarbeiter, иностранный рабочий. Fremdarbeiter означал иностранного работника, чья трудовая сила была использована национал-социалистами[21]. В Швейцарии, не имеющей такого негативного опыта национал-социализма, этот термин до сих пор официально используется[22]. В немецком академическом дискурсе был еще специальный термин для описания принудительного использования иностранной рабочей силы (большей частью из государств Восточной Европы) без оплаты - Zwangsarbe - работник по принуждению.

В русскоязычном пространстве любые термины миграционного поля - мигрант, гастарбайтер, трудовой мигрант - нередко имеют негативную окраску и описывают лиц, создающих «угрозу» российскому обществу[23]. Вообще, российский миграционный словарь характеризуется терминологической путаницей, которая начинается тогда, когда законодатель в одних документах использует термин «иностранные граждане»[24], а в других «мигрант»[25]. Еще в 2012 г. Совет при Президенте РФ по межнациональным отношениям выступал с инициативой создания глоссария с политкорректными наименованиями разных категорий россиян и иностранцев, среди которых рекомендовалось употребление и распространение термина «мобильный индивид» вместо «мигранта»[26]. Ожидалось, что данный глоссарий станет частью Стратегии государственной национальной политики до 2025 г., но этого не произошло. Итоговый документ Стратегии не содержит глоссария, хотя русскоязычная миграционная лексика по-прежнему испытывает недостаток единых правовых терминов для описания миграции и не отличается позитивным, недискриминационным подходом к языку.

Нелегальная миграция и недокументированные мигранты

Термин «нелегальный мигрант» в российском эквиваленте является этимологической составляющей двух понятий «illegal migrant» - мигрант, нелегально пересекший границу, и «undocumented migrant» - мигрант, утративший документы, подтверждающие пребывание. Однако оба термина на английском языке не отражают в достаточной мере суть несанкционированной миграции. Николас де Генова признал формулировку «нелегальный мигрант» побочным продуктом иммиграционного законодательства[27], наметив тенденцию борьбы с данным термином. Сесилия Мальмстрём, комиссар ЕС по внутренним делам, заявила о необходимости искоренить понятие «нелегальный мигрант» из документооборота Еврокомиссии[28]. Сегодня все больше исследователей соглашаются с тем, что (а) человек не может быть нелегальным, то есть вне рамок права и закона - подобная дефиниция применима лишь к правовым актам[29]; (б) само использование термина «нелегальный мигрант» является недружелюбной и некорректной формой для обозначения «миграции вне закона»[30].

В настоящее время в западной научной литературе идут дискуссии о формах языкового обращения и описания нелегальной, несанкционированной миграции. Джеймс Холлифилд[31] пытается сопоставить и оценить понятия недокументированный мигрант и нежелательный мигрант (unwanted migrant). Ряд авторов[32] используют понятия sans-papiers и clandestins. Первый термин на французском языке обозначает мигрантов без документов, а второй - лиц, не имеющих законного основания находиться на той или иной территории.

В российском научном и медийном пространстве по-прежнему общепринятой дефиницией для описания статуса мигранта вне установленных законом норм остается понятие «нелегальный мигрант». Подобную терминологию используют чиновники[33], журналисты ведущих информационных изданий[34] и большинство исследователей[35]. В последние годы популярным среди политиков и общественных деятелей становится термин «иностранный гражданин с неурегулированным статусом»[36]. Этот термин был рекомендован к использованию Международной организацией труда на конференции в 1994 г.[37], он оптимально отражает концепцию sans-papiers и clandestins на русском языке.

Беженцы и просители убежища

В текущий момент особенную актуальность приобретает семантика гуманитарной миграции. Увеличивающаяся миграционная мобильность беженцев и лиц в поисках убежища требует взвешенной оценки используемой терминологии. В правовом поле беженцы и лица в поисках убежища терминологически отделены друг от друга. Беженец - это лицо, отвечающее критериям Устава Управления Верховного Комиссара ООН по делам беженцев и имеющее право на защиту ООН. Такая защита предоставляется Верховным Комиссаром, независимо от того, находится ли индивид в стране, подписавшей Конвенцию о статусе беженцев 1951 г. или Протокол 1967 г., а также признаны ли он/а принимающей страной беженцем в соответствии с каким-либо из этих документов[38].

Лицо в поисках убежища - это человек, подающий прошение об убежище в стране, отличной от страны рождения и пребывания, и ожидающий решения по существу своего прошения в соответствии с имеющимися международными и национальными нормами[39]. В случае получения отказа указанное лицо должно покинуть страну, исключая случаи, когда разрешение на пребывание может быть выдано в рамках дополнительной (субсидиарной) защиты, по гуманитарным причинам или в силу запрета на высылку. Это означает, что каждый успешный заявитель на убежище имеет возможность стать беженцем, каждый неуспешный заявитель может рассчитывать лишь на ограниченное право на пребывание или будет выслан из страны по причине отклонения прошения об убежище.

В русскоязычном дискурсе гуманитарной миграции из-за коллизий правовых норм наблюдается полное смешение понятий беженец, лицо в поисках убежища, лицо со статусом временного убежища, вынужденный переселенец, переселенец. Избежать лингвистических противоречий в толковании возможно лишь путем унификации правового поля, однако законодатель таких попыток не предпринимает - более того, позволяет правоприменителям самостоятельно определять терминологию[40].

Интересно, что первопроходцем в лингвистическом оформлении понятия «беженец» задолго до появления Женевских Конвенций, была Ханна Арендт, немецкий философ еврейского происхождения, сама пережившая тяготы преследования нацистского Рейха. В работе 1943 г. «Мы беженцы» она описала эту категорию лиц, как тех, «кто имеет обоснованный страх быть преследуемым»[41]. Современный мир озабочен вопросом, насколько соответствуют критериям беженцев рвущиеся на Европейский континент гуманитарные мигранты. Одни убеждены, что массовые людские потоки состоят из отправившихся в путь в поиске лучшей жизни, другие говорят о них как об ищущих пристанище и безопасность в Европе. Лингвистическая разница в понимании и описании приводит к дифференциации миграционных стратегий стран ЕС, что позволяет по-разному устанавливать объем прав и обязанностей устремившихся в Европу лиц. В такие моменты лингвистическая чистота используемых терминов становится очень важной, ведь игра словами «мигрант», «беженец» или «лицо в поисках убежища», способна создать ложное представление у общественности.

Роль политиков, журналистов и общественных деятелей в языковом оформлении миграции

Легитимность и гуманность используемых терминов в миграционном поле становится все более актуальной темой исследований на Западе. Международными институтами разработаны общие глоссарии терминов по миграции, дающие представление о значении и существе той или иной дефиниции[42]. Помимо этого, уполномоченный миграционный орган каждой страны ЕС считает своим долгом издать глоссарий миграционных терминов. В конце 2014 г. вновь созданное медиа-агентство при содействии Федерального бюро по миграции и беженцам (BAMF) распространило глоссарий миграционных терминов, разъясняющий этимологическое и политико-правовое значение наиболее часто используемых понятий: «мигрант», «беженец», «иностранец», «параллельные сообщества», «интеграция», «миграционная составляющая»[43]. Само его появление показывает новый уровень отношения немецко-говорящих медиа к вопросам миграции.

Глоссарий состоит из шести тематических разделов и индекса всех используемых определений. Первый раздел рассказывает о целях и задачах созданного глоссария; второй - дает описание прав и обязанностей индивида в зависимости от его правового статуса. Например, указываются определения понятий «мигрант», «переселенец», «немец с миграционным прошлым», и разъясняется их историческая, политико-правовая и лингвистическая специфика. Третий раздел рассматривает понятия «параллельного общества», «проваленной интеграции», «иммиграционного общества». Четвертый - посвящен специфике описания форм миграции, а равно лиц с миграционными корнями в криминальной хронике. Так, в журналистских публикациях недопустимо использование национальности/этнической принадлежности лиц, совершивших противоправное деяние. Аналогичное требование содержит ст. 12 Этического кодекса журналистов Германии[44].

Составители глоссария обращают особое внимание журналистов на необходимость указания территориальной связи между совершившим правонарушение индивидом с миграционными корнями и страной его проживания, а не страной его происхождения. Так будет верной формулировка «житель Кельна Бехруиз...», а не «иранец Бехруиз из Кельна»[45], поскольку первая формулировка исключает посыл о криминальности иранцев. Пятый раздел глоссария посвящен описанию миграционных терминов, связанных с исламом: евро-ислам, халяль и харам (дозволенное и неразрешенное), нео- или поп-мусульмане и другие. Шестой уделяет внимание специфике лингвистического оформления гуманитарной миграции c пояснением терминов «экономические беженцы», «вынужденно-переселенные лица», «контингентные беженцы» и разъясняет недопустимость применения журналистами термина «нелегальный мигрант», даже в случае незаконного пересечения границы индивидом без документов.

Последний термин уже стал классикой в борьбе за чистоту и человечность миграционной терминологии. Еще в апреле 2013 г. международное информагентство Associated Press запретило своим сотрудникам использовать термин «нелегальный мигрант» как противоречащий гуманистической этике человечества. В правилах для редакторов агентства термин «нелегальный мигрант» имеет следующую формулировку: «За исключением прямой речи респондента, используйте "нелегальный" только в отношении описания действия, а не человека: нелегальная миграция, но не нелегальный мигрант»[46].

Первоначально реакция западных СМИ на подобный революционный шаг была неоднозначна. Представители американской консервативной телекомпании Fox выступили с заявлением о «тоталитаризме» в масс-медиа, а поддерживающие их СМИ обязывались использовать вместо термина «нелегальный мигрант» понятие «нелегальный захватчик» (illegal invader) применительно к недокументированным мигрантам[47]. Однако в настоящее время процесс неприятия термина «нелегальный мигрант» стал необратимым настолько, что кандидат в Президенты США Хиллари Клинтон во время своей предвыборной кампании в Нью-Хемпшире была вынуждена официально принести извинения за его публичное использование в прошлом[48]. А президент испанской телекомпании Telemundo прервала интервью с обсуждением предвыборной кампании Дональда Трампа, в котором ведущий Fox News Monday постоянно использовал термин «нелегальный мигрант»[49].

Заключение

Миграция - это явление вчерашнего, сегодняшнего и обязательно завтрашнего дня. Увеличивающаяся мобильность людей, находящая все новые траектории, требует формирования легитимной (основанной на праве), гуманной (дружественной и недискриминационной), политически корректной семантики миграционных терминов для их описания. В русскоязычном пространстве миграционная терминология широко используется исследователями миграции, политиками, журналистами и обывателями в разных ситуациях языковой коммуникации, а потому представляется необходимым уделить особое внимание детальному изучению семантики миграционного поля. Понимая и признавая, что миграционная терминология является специфическим пластом профессиональной лексики для описания социального процесса миграции, необходимо, прежде всего, структурировать и детерминировать используемую в русскоязычном пространстве миграционную лексику, а также отделить ее от общеупотребительных слов путем создания тематических глоссариев для законодателей, правоприменителей и журналистов.

Гуманность предлагаемых к использованию дефиниций требует исключения из лингвистического оборота любых терминов дискриминирующего характера. Понятия «черный», «среднеазиат», являющиеся часто употребимыми в российских СМИ[50], должны быть исключены из лексики. Важной задачей становится также утверждение единого смысла и значения используемых миграционных дефиниций. Так, термин «украинские беженцы», широко используемый для описания массовых миграционных потоков из регионов Восточной Украины в Россию, не соответствует реалиям и нелегитимен с точки зрения права. Во-первых, статус беженца получило ничтожно малое количество прибывших в Россию граждан Украины, то есть понятие не описывает действительное положение дел[51]. Во-вторых, термин беженец относится к словарю Женевских конвенций, и миграционные потоки 2014-2015 гг. из Восточной Украины в Россию не соответствуют правовым критериям данного термина.

Создание единого лексического поля российских законов и подзаконных актов в области миграции необходимо проводить путем установления тематического и понятийного единообразия используемой терминологии. Основой подобной работы могли бы стать рекомендации Международной организации по миграции с учетом особенностей русского языка. Такая работа может происходить спонтанно (на краудфандинговых платформах) или быть организованной институциально. Показательным примером успеха общественной инициативы по выработке лингвистического единообразия миграционного поля является стартовавшая в интернете идея создания словаря медицинских и юридических миграционных терминов на 28 языках мира[52]. Удачным примером институциального упорядочивания семантики миграционного поля является трансформация в описании глобальных процессов, начатая экспертами Всемирного банка. В 2016 г. при подготовке отчета о мировых индексах развития Всемирный банк исключил из своей терминологии понятия «развитые страны» и «развивающиеся страны». Позже, с таким подходом согласились ООН и Всемирный валютный фонд, подтвердившие, что у них также «нет четких критериев для разграничения данных стран»[53].

[1] Ольга Рифмировна Гулина - к.ю.н., PhD Университета Потсдама, директор Института миграционной политики, Берлин, Германия.
[2] Sassen S. (2014) Expulsions: Brutality and Complexity in the Global Economy, Cambridge, MA: Harvard University Press: 215; Kubal A. (2013) Conceptualizing Semi-Legality in Migration Research. Law & Society Review, 47 (3): 555-587; Hollifield J. (2004) France: Republicanism and the Limits of Immigration Contro. W. Cornelius, T. Tsuda, P.L. Martin, J.F. Hollifielf (eds.) Controlling immigration. A Global perspective, Stanford: Stanford University Press: 183-214.
[3] Малахов В. (2015a) Аллохтоны и Автохтоны: Мигранты как субъекты социального взаимодействия. Полис. Политические исследования, (1): 111-125; Гулина О., Облезова А. (2009) Незаконная миграция: пути и способы противодействия. И. Кузнецова, О. Донецкая, Д. Шульц (ред.) Гражданственность в России и Евросоюзе, Казань: Казанский федеральный университет: 9-27; Абашин С. (2012) Среднеазиатская миграция: практики, локальные сообщества, транснационализм. Этнографическое обозрение, (4): 3-13.
[4] Malmstrom C. (2013) Cecilia Malmstrom. Twitter. Available at: https://clck.ru/A2bZC (accessed 16 July 2016); Clinton H. (2015) Hillary Clinton Pledges not to Use Term 'Illegal Immigrants' again. The Guardian. Available at: https://clck.ru/A2bYe (accessed 15 February 2016).
[5] Малахов В. (2015b). Интеграция мигрантов: концепции и практики, М.: Мысль: 14-16; Кондаков А. (2015) Отражение миграционной политики в официальной прессе: субъекты в медиа. Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 12: Психология. Социология. Педагогика, (1): 147-154; Абашин С. (2012) Среднеазиатская миграция: практики, локальные сообщества, транснационализм. Этнографическое обозрение, (4): 3-13; Мукомель В. (2005) Экономика нелегальной миграции в России. Доступно по ссылке: https://clck.ru/A2baz (дата обращения: 10 февраля 2016).
[6] Deutscher G. (2010) Through the Language Glass. Why the World Looks Different in Other Languages, New York: Metropolitan Books: 76.
[7] Glossar (2014) Formulierungshilfen fur die Berichterstattung im Einwanderungsland, Berlin: Neue deutsche Medienmacher e.V.: 11-13.
[8] Saggar S., Drean J. (2001) Public Attitudes and Ethnic Minorities. Available at: https://clck. ru/A2ba4 (accessed 15 February 2016); Абашин С. (2012) Среднеазиатская миграция: практики, локальные сообщества, транснационализм. Этнографическое обозрение, (4): 3
[9] Малахов В. (2015b) Интеграция мигрантов: концепции и практики, М.: Мысль: 92
[10] International Convention (1990) On the Protection of the Rights of All Migrant Workers and Members of Their Families. Adopted by General Assembly Resolution 45/158 of 18 December 1990; Гулина О. (2016) Как писать об интеграции. Журнал исследований социальной политики, 14 (2): 293-294
[11] Remy E., Beck C. (2008) Allochtone, autochtone, invasif: categorisations animales et perception d’autrui. Politix, 21(82): 193-209; Gatz S. (2008) Le bastaard bruxellois, Bruxelles: L. Pire: 39
[12] Schulte-Tenckhoff I. (1997) La question des peuples autochtones, Brussels: Bruylant: 155
[13] Glossar (2014) Formulierungshilfen fur die Berichterstattung im Einwanderungsland, Berlin: Neue deutsche Medienmacher e.V.: 5-6
[14] Малахов В. (2015a) Аллохтоны и Автохтоны: Мигранты как субъекты социального взаимодействия. Полис. Политические исследования, (1): 111-115
[15] Haas H.d. (2015) Expats. Available at: https://clck.ru/A2bVR (accessed 15 February 2016); Gatti E. (2009) Defining the Expat: the case of high-skilled migrants in Brussels. Brussels Studies, (28): 3.
[16] Haas H.d. (2014) In Rotterdam we speak Dutch. Available at: https://clck.ru/A2bVH (accessed 15 February 2016).
[17] Green N. (2009) Expatriation, Expatriates, and Expats: The American Transformation of a Concept. The American Historical Review, 114 (2): 327.
[18] Abrahamian A. (2015) The Cosmopolites: The Coming of the Global Citizen, New York: Columbia University.
[19] Ibid.: 94.
[20] Glossar (2014) Formulierungshilfen fur die Berichterstattung im Einwanderungsland, Berlin: Neue deutsche Medienmacher e.V.: 6.
[21] Herbert U. (1999) Fremdarbeiter. Politik und Praxis des 'Auslander-Einsatzes' in der Kriegswirtschaft des Dritten Reiches, Berlin/Bonn: J.H.W. Dietz Nachf.
[22] SRF (2010) Fremdarbeiter in der Schweiz. Available at: https://clck.ru/A2baE (accessed 15 February 2016).
[23] Абашин С. (2012) Среднеазиатская миграция: практики, локальные сообщества, транснационализм. Этнографическое обозрение, (4): 7.
[24] Федеральный закон (2006) О миграционном учете иностранных граждан и лиц без гражданства в Российской Федерации от 18 июля 2006 г. № 109-ФЗ; Федеральный закон (2002) О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ; Федеральный закон (1997) О беженцах от 28 июня 1997 года № 95-ФЗ.
[25] Kremlin.ru (2012) Концепция государственной миграционной политики. Доступно по ссылке: https://clck.ru/A2bav (дата обращения: 10 февраля 2016).
[26] Известия (2012) Россию оставят без «внутренних мигрантов» и «нацменьшинств». Доступно по ссылке: https://clck.ru/A2bar (дата обращения: 3 апреля 2016).
[27] De Genova N. (2002) Migrant 'Illegality' and Deportability in Everyday Life. Annual Review of Anthropology, (31): 439.
[28] Malmstrom C. (2013) Cecilia Malmstrom. Twitter. Available at: https://clck.ru/A2bZC (accessed 16 July 2016).
[29] Kubal A. (2013) Conceptualizing Semi-Legality in Migration Research. Law & Society Review, 47 (3): 556.
[30] Baldwin-Edwards M. (2008) Towards a Theory of Illegal Migration: historical and structural components. Third World Quarterly, 29 (7): 1449-1459.
[31] Hollifield J. (2004) France: Republicanism and the Limits of Immigration Contro. W. Cornelius, T. Tsuda, P.L. Martin, J.F. Hollifielf (eds.) Controlling immigration. A Global perspective, Stanford: Stanford University Press: 183-214.
[32] Black R. (2003) Breaking the Convention: Researching the 'Illegal' Migration of Refugees to Europe. Antipode, 35 (1): 34-54; Karakayali S. (2008) Gespenster der Migration. Zur Genalogie illegaler Einwanderung in die Bundesrepublik Deutschland, Bielefeld: Transcript; Breyer I. (2011) 'Irregulare' Migrantinnen und Migranten in Deutschland und Frankreich. Newsletter fur Engagement und Partizipation in Europa, (4): 1-5.
[33] ФМС (2014a) Пресс-релиз интервью директора ФМС К. Ромодановского. Доступно по ссылке: https://clck.ru/A2bbp (дата обращения: 7 декабря 2015).
[34] Interfax (2013) Нелегальных мигрантов разместят в городках «новой Москвы». Доступно по ссылке: https://clck.ru/A2bYy (дата обращения: 11 апреля 2016); РБК (2014) Мигрантам разрешат остаться. Доступно по ссылке: https://clck.ru/A2bbR (дата обращения: 15 июля 2016).
[35] Григорьев М., Осинников А. (2009) Нелегальные мигранты в Москве, М.: Европа; Баасандулам Х. (2009) Последствия нелегальной миграции в России. Доступно по ссылке: http://ia-centr.ru/expert/3419/ (дата обращения: 16 июля 2016); Полетаев Д. (2003) Нелегальная миграция: результаты социологического исследования в регионах России. Демоскоп Weekly, (137-138). Доступно по ссылке: https://clck.ru/A2bbK (дата обращения: 15 марта 2016).
[36] Земскова A. (2007) Интернет-интервью с А.В. Земсковой, начальником Управления иммиграционного контроля ФМС России: Исполнение федерального законодательства в сфере осуществления трудовой деятельности иностранных граждан на территории России. Доступно по ссылке: https://clck.ru/A2bap (дата обращения: 21 марта 2016).
[37] Садовская Е.Ю. (2009) «Китайский транзит» на пост-советском пространстве: Россия, Казахстан и далее везде. И. Молодикова, Ф. Дювель (ред.) Транзитная миграция и транзитные страны: теория, практика и политика регулирования, М.: Университетская книга: 165.
[38] IOM (2007) Glossaire de la Migration. Available at: https://clck.ru/A2bZ2 (accessed 15 February 2016).
[39] Ibid.
[40] ФМС (2014b) Памятка для желающих получить статус беженца или временное убежище на территории РФ. Доступно по ссылке: https://clck.ru/A2bbt (дата обращения: 7 декабря 2015).
[41] Arendt H. (1994) We Refugees. M. Robinson (ed.) Altogether Elsewhere: Writers on Exile, London: Faber and Faber: 110.
[42] European Commission (2015): European Migration Network Glossary. Available at: https://clck.ru/A2bUG (accessed 15 February 2016); IOM (2007) Glossaire de la Migration. Available at: https://clck.ru/A2bZ2 (accessed 15 February 2016).
[43] Glossar (2014) Formulierungshilfen fur die Berichterstattung im Einwanderungsland, Berlin: Neue deutsche Medienmacher e.V.
[44] Presserat (2016) Pressekodex. Available at: https://clck.ru/A2bZq (accessed 15 February 2016).
[45] Glossar (2014) Formulierungshilfen fur die Berichterstattung im Einwanderungsland, Berlin: Neue deutsche Medienmacher e.V.: 22
[46] AP Agency (2012) Reviewing the Use of'Illegal Immigrant', available at: https://clck.ru/A2bS 6 (accessed 16 July 2016).
[47] Huffington Post (2013) ALIPAC Adopts 'Illegal Invader' to Replace 'Illegal Immigrant' in Protest against AP Change. Available at: https://clck.ru/A2bYq (accessed 16 July 2016).
[48] Clinton H. (2015) Hillary Clinton Pledges not to Use Term 'Illegal Immigrants' again. The Guardian. Available at: https://clck.ru/A2bYe (accessed 15 February 2016).
[49] Harvard S. (2016): Former Telemundo President Shuts Down Fox News Hosts on 'Illegal Immigrants'. Available at: https://clck.ru/A2bV5 (accessed 15 February 2016).
[50] Муртазин И. (2016) «Что здесь произошло? - Это война». Новая газета. № 51. Доступно по ссылке: https://clck.ru/A2bb7 (дата обращения: 3 апреля 2015); Петелин Г. (2016) ФСБ копнет под кладбища. Gazeta.ru. Доступно по ссылке: http://goo.gl/XxZU 9K (дата обращения: 16 июля 2016).
[51] Gulina O. (2015) Nie wieder Krieg Fluchtlinge aus der Ostukraine. Osteuropa, (4): 133
[52] Refugee Phrasebook (2016) About. Available at: https://clck.ru/A2bZu (accessed 15 February 2016).
[53] Fernholz T. (2016) The World Bank is eliminating the term 'developing country' from its data vocabulary. Available at: https://clck.ru/A2bUN (accessed 15 February 2016).