Трансформация трудовой миграции: социальные аспекты

Мукомель В.И.
(Опубликовано в: Трансформация трудовой миграции: социальные аспекты // Россия реформирующаяся. Вып. 11 : Ежегодник / отв. ред. М. К. Горшков. - М. : Новый хронограф, 2012. С. 236-263)

Фиксируемый в 2000-х гг. рост численности трудовых мигрантов, пришедший на смену потокам переселяющихся на постоянное местожительство в 1990-х гг., по всем прогнозам будет нарастать. С одной стороны, разрыв в оплате труда, уровне и условиях жизни в России и посылающих странах, безработица в последних являются факторами, формирующими потоки мигрантов, направляющихся в Россию в поиске мест приложения труда. С другой стороны, начавшееся масштабное сокращение трудоспособного населения создаёт принципиально новую ситуацию на локальных рынках труда России.

Дефицит трудовых ресурсов не может быть сглажен мерами демографической политики (результаты которых, при самых благоприятных условиях, скажутся после 2025 г.), а также сколько-нибудь существенно компенсирован повышением производительности труда. Важнейшим источником компенсации сокращения трудовых ресурсов на ближайшие десятилетия является миграция.

Дефицит рабочих рук — один пласт проблемы. Другой — неуклонное снижение численности населения России. Если дефицит трудовых ресурсов может быть, чисто гипотетически, восполнен притоком временных трудовых мигрантов, то депопуляция может быть сглажена исключительно притоком иммигрантов, переселяющихся на постоянное жительство в Россию. Иммиграция становится важнейшим элементом поддержания потенциала экономического развития, сохранения стабильности в отдельных регионах, обеспечения национальной безопасности.

Следует готовиться к тому, что приток мигрантов возрастёт. (Согласно прогнозу Росстата, миграционный прирост в 2012—2030 гг. даже по «среднему» варианту будет существенно выше современных масштабов). Неотвратимо и то, что это будут иноэтничные мигранты — ввиду сокращения миграционного потенциала российских соотечественников.

С очевидностью встают проблемы чёткого осознания новых вызовов, сопряжённых с притоком иноэтничных иммигрантов, выходцев из иных социумов, с иными традициями и культурой межэтнических взаимодействий. Приток таких мигрантов станет глобальным вызовом, если не удастся обеспечить их адаптацию и интеграцию.

Эффективная миграционная политика должна основываться, во-первых, на понимании: кто приезжает, откуда, каковы особенности различных контингентов мигрантов, какова специфика их социального поведения, каковы практики их адаптации и интеграции. Необходимо наличие достоверной информации о миграционном профиле (в т.ч. распределении иностранных граждан по правовому статусу, странам происхождения, образованию, квалификации, сферам занятости, полу, возрасту, семейному положению, семейному составу и др.), о вхождении мигрантов на рынки труда, трудовой мобильности, их образовательных планах, уровне знаний русского языка.

Во-вторых, корректировка миграционной политики, процедур доступа мигрантов на локальные рынки труда, учёта и контроля мигрантов, разработка и внедрение программ адаптации и интеграции конкретных категорий мигрантов — ключевые вопросы миграционной политики — предполагают учёт как долгосрочных трендов, так и трансформаций отдельных миграционных потоков. Сдвиги в социально-демографическом и профессионально-квалификационном составе мигрантов, мотивах и ожиданиях, связанных с планированием личных и семейных биографий, изменяют их социальные коммуникации, стратегии миграционного поведения, планы на адаптацию и интеграцию.

Недавно принятая «Концепция государственной миграционной политики Российской Федерации на период до 2025 года» (далее — Концепция) провозглашает селективный подход к разным контингентам мигрантов, в частности «дифференцированный подход к регулированию миграционных потоков в зависимости от целей и сроков пребывания, социальнодемографических и профессионально-квалификационных характеристик мигрантов»[1]. Но в какой мере Концепцией учитываются те кардинальные трансформации, которые фиксируются в трудовой миграции?

О внешней трудовой миграции в России мы знаем до обидного мало. Определённая информация может быть предоставлена на основе регулярных статистических наблюдений. К сожалению, к миграционной статистике имеются претензии. Качество ведомственной статистики ФМС России не устраивает Росстат и экспертов: сказывается отсутствие у ФМС России соответствующих специалистов и опыта статистических разработок. Государственная информационная система миграционного учёта (ГИСМ) и её ключевой элемент Центральный банк данных учёта иностранных граждан и лиц без гражданства (ЦБД УИГ) позволяют отчасти компенсировать нехватку оперативной информации, но аналитические возможности ЦБД УИГ лимитированы ограниченным набором разрабатываемых показателей[2].

По данным ФМС России, постоянно на территории страны пребывает чуть больше 10 млн человек. Наряду с законно работающими (1,7 млн человек), по свидетельству директора ФМС России К. Ромодановского, есть серьёзные опасения, что трудовой деятельностью без законных на то оснований занимается ещё 21% иностранцев, находящихся в России с превышением срока пребывания: «Мы полагаем, что они нелегально осуществляют трудовую деятельность»[3]. Численность трудовых мигрантов, таким образом, может составить около 3,8 млн человек.

Большинство работающих легально получают разрешение на работу на достаточно большой срок: 95,7% мигрантов — свыше 6 месяцев, в т.ч. 91,9% — более 9 месяцев[4]. Это заставляет задуматься, а насколько обоснованы бытующие в обществе и в государственных структурах представления, что трудовая миграция носит преимущественно сезонный характер, что мигранты не собираются оседать в принимающем обществе, что их достаточно легко отправить назад, т.к. это не особо идёт вразрез с их намерениями?

Мигранты существенно различаются по своему миграционному опыту, мотивации поездок, их изначальной ориентации на сроки пребывания — характеристикам, накладывающим отпечаток на их практики включения в рынки труда, миграционные стратегии и долгосрочные планы, взаимоотношения с принимающим сообществом.

Можно выделить три категории мигрантов. Первая категория («постоянные» или «долгосрочные» мигранты) включает мигрантов, практически не покидающих территорию России, за исключением редких выездов на родину. Вторая категория — «циркулярные мигранты», это лица, периодически въезжающие (как правило, с целью осуществления трудовой деятельности) и покидающие территорию России. Сезонные мигранты, приезжающие на конкретные работы сезонного характера — часть, и весьма незначительная, данной группы. Несколько особняком — третья категория мигрантов, включающая лиц, впервые приехавших в Россию.

Результаты выборочных обследований свидетельствуют, что сезонная миграция уже не является доминирующей формой трудовой миграции. Циркулярная миграция — феномен, только обозначившийся на рубеже веков, —принял массовый и, вероятно, необратимый характер, трансформировавшись в своеобразный образ жизни трудовых мигрантов.

Общепринятое и удовлетворяющее всех определение циркулярной миграции отсутствует. Наиболее употребительная дефиниция[5] страдает известными изъянами, не отвечая на ряд принципиальных вопросов о разграничении циркулярной и долговременной (на срок более года) миграции, оценке выгодности для всех вовлечённых сторон, количестве необходимых циклов, чтобы считаться циркулярным мигрантом, на какое расстояние нужно выезжать (где грань с приграничными перемещениями)?

При всей неопределённости термина, понятно, что дефиниция базируется на нескольких измерениях: пространственном, временном, итеративности (повторяемости) и человеческом измерении[6]. (Последнее важно: концепция циркулярной миграции, носящая политизированный характер и подразумевающая взаимодействие посылающих и принимающих стран, исходит из того, что в результате таких миграций идёт приращение человеческого капитала самих мигрантов ввиду повышения ими квалификации, профессиональных навыков, уровня образования, знакомства с иными социальными и политическими институтами и т.д. Неявно предполагается, что в результате миграции выигрывают все акторы, хотя исключения столь обширны, что данное правило не выглядит бесспорным).

Масштабное обследование мигрантов, проведённое в конце 2011 г.[7], показало, что 40,8% — постоянные мигранты, не покидающие Россию более года, 38,0% — циркулярные мигранты (в т.ч. 11,6% — сезонные мигранты[8]), и 21,2% — впервые приехавшие в страну на заработки в 2011 г. (В данном обследовании к циркулярным мигрантам отнесены иностранцы, выезжавшие и приезжавшие в течение года, имевшие опыт поездок и периодически их совершавшие, работавшие в России или занимавшиеся иной деятельностью, расцениваемой как инвестиции в человеческий капитал, в частности, получавшие профессиональную подготовку и образование. К постоянным мигрантам, в соответствии с международной классификацией, относились мигранты, не покидавшие Россию в течение года и более; к впервые прибывшим — первый раз приехавшие в страну на период более 3-х месяцев не более чем за 12 месяцев до проведения опроса[9].

Похожие результаты были получены ранее: «Среди трудовых мигрантов из стран СНГ, работающих в России, наиболее распространена долгосрочная циркулярная стратегия — когда мигрант большую часть года проводит в России и уезжает домой лишь на один—три месяца в отпуск (отметили 40% респондентов). Циркулярная сезонная (краткосрочная) миграция — когда мигранты приезжают на сезон (в среднем 6 месяцев) — составляет 14%»[10].

Близость полученных результатов свидетельствует о масштабности процесса, несмотря на разные критерии отнесения к циркулярным мигрантам. Исходя из результатов вышеназванных выборочных обследований, а также учитывая возможные погрешности выборок, циркулярные мигранты в России могут составлять от 1/3 до 1/2 всех трудовых мигрантов, пребывающих в России[11].

Социально-демографические профили трудовых мигрантов

Постоянные мигранты, циркулярные и впервые приехавшие на заработки существенно различаются по своему социально-демографическому составу. Впервые приехавшие в Россию — существенно более молоды, более половины из них — до 25 лет (табл. 1).

Таблица 1. Возрастной состав мигрантов с разной периодичностью поездок
в Россию, %

Большинство из них не обременены семьей: 53,8% никогда не состояли в браке (табл. 2). Несколько иной семейный состав характерен для постоянных и циркулярных мигрантов. Среди циркулярных мигрантов существенно больше состоящих в официальном браке. (Циркулярные поездки вообще более характерны для семейных мигрантов, оставляющих семью на Родине и периодически к ней приезжающих).

Таблица 2. Семейное положение мигрантов с разной периодичностью поездок, %

Различается и гендерный состав этих разных контингентов. Среди постоянных мигрантов несколько больше женщин, в основном за счёт женщин старших возрастов.

Различия в уровне образования постоянных и циркулярных мигрантов невелики. Чего не скажешь о впервые вышедших на российский рынок труда. Среди них значительная доля тех, кто не получил и среднего образования (13,6%), более половины — со средним образованием (табл. 3).

Таблица 3. Уровень образования мигрантов с разной периодичностью поездок, %

Страны выбытия впервые прибывших в Россию — это, как правило, государства Средней Азии, откуда и происходят основные потоки трудовых мигрантов (табл. 4).

Циркулярная миграция, традиционная для таких посылающих стран, как Молдова, Украина, в настоящее время стала привычной и для граждан Таджикистана.

Таблица 4. Мигранты с разной периодичностью поездок по странам СНГ, %

Постоянные мигранты доминируют среди выходцев из стран, масштабные миграции из которых начались в 1990-х: это Азербайджан, Армения, Украина и Молдова. Примечательно, что среди таджиков, пришедших на российский рынок труда ранее представителей других этнических групп из Средней Азии, доля постоянных мигрантов уже достаточно высока.

Существует устойчивое представление, что мигранты приезжают в массовом порядке весной и, по окончании рабочего сезона, уезжают осенью. Сезонный характер труда имеет место, однако он не столь выражен в последние годы. Если в 1990-х и начале 2000-х основной приток мигрантов приходился на весну, то в последние годы, наряду с весенним всплеском, отмечается и вторая волна прибытий, приходящаяся на осень (рис. 1).

Рисунок 1. Распределение работающих мигрантов по месяцу последнего прибытия, %

До 2009 г. фиксировался нисходящий тренд приездов в Россию, начиная с мая. В 2009 г. наметился рост приездов, пришедшийся на октябрь — ноябрь. А с 2010 г. осенний приток мигрантов превышает весенний: в 2010 г. — на 16%, в 2011 г. — на 20%.

В основном это молодые мигранты, впервые прибывшие на заработки в Россию после окончания обучения. Среди впервые влившихся на российский рынок труда в 2011 г. 41,6% приехали в Россию в августе — октябре. Наиболее крупные потоки мигрантов, приезжающих осенью, — из Узбекистана, Киргизии и Таджикистана.

Социально-демографические профили различных категорий трудовых мигрантов различаются. Существенно разнящиеся профили впервые прибывших на заработки в Россию во многом определяют их положение на российском рынке труда.

Мигранты на рынке труда

Подавляющая часть мигрантов работает в России на постоянной основе — 85,4% мигрантов, 7,1% — временно не работает и ищет работу, 1,1% — не работает и не ищет работу[12].

Экономические мотивы важны для всех мигрантов. Однако впервые прибывшие в Россию менее требовательны к рабочему месту и чаще согласны на любую работу. (Одновременно они, более молодые и менее образованные, чем другие мигранты, чаще нацелены на получение образования и профессии).

Основные виды занятости мигрантов: оптовая и розничная торговля; ремонт автотранспорта и бытовых изделий — 36,3%, строительство — 22,6%, коммунальные, социальные и персональные услуги — 13,2%, транспорт и связь — 8,3% работающих[13]. На иные виды экономической деятельности приходится менее 1/5 работающих.

Имеются определённые различия в видах экономической деятельности постоянных и циркулярных мигрантов, а также только начавших работать в России (табл. 5). Торговля — основной вид деятельности для представителей всех этих групп. Однако для циркулярных мигрантов привлекательны также строительство и транспорт, позволяющие им регулярно совершать поездки на родину, к семье. Относительно много циркулярных мигрантов трудится в обрабатывающих производствах.

Таблица 5. Распределение работающих мигрантов с разной периодичностью поездок по основным видам экономической деятельности, % от ответивших

Для значительной части впервые работающих в России основным видом деятельности становится ЖКХ: доля работающих там среди представителей этой группы в 1,5 раза больше, чем среди постоянных и циркулярных мигрантов. (Три четверти неквалифицированных рабочих заняты в трёх сферах: торговле (30,9%), коммунальном и социальном обслуживании (25,0%) и строительстве (20,7%). В коммунальном обслуживании неквалифицированный труд преобладает: 74,6% мигрантов, занимающихся этим видом деятельности, — неквалифицированные работники).

Постоянные мигранты больше представлены среди квалифицированных работников сферы обслуживания, ЖКХ и торговли, циркулярные — среди квалифицированных работников производственной сферы (табл. 6, группы 7 и 8 по ISCO-88).

Таблица 6. Распределение работающих мигрантов с разной периодичностью поездок по профессиональным группам, % от ответивших

Впервые прибывшие на российский рынок труда занимают «плохие» рабочие места, не предъявляющие серьёзных требований к квалификации и образованию работников. Больше половины из них выполняют функции неквалифицированных рабочих. (Среди постоянных и циркулярных мигрантов доля таких работников в 1,5 раза ниже). И это при том, что среди впервые приехавших в Россию и имевших работу на родине неквалифицированным трудом занимались лишь 16,5% мигрантов.

На российском рынке труда не востребованы специфические знания и навыки, которыми мигранты обладали в конкретном виде деятельности до приезда в Россию: 73% мигрантов, работавших ранее, оказавшись в нашей стране, вынуждены менять вид экономической деятельности. Не востребованы также образование и квалификация работника: 60% сменили профессиональную группу, к которой они принадлежали на родине.

Первая работа в России чаще всего не соответствует уровню профессиональной подготовки мигранта, вынужденного соглашаться на любую работу. Почти половина мигрантов, менявших место работы, начинали свою трудовую деятельность в России в качестве неквалифицированных рабочих. Треть мигрантов, менявших место работы в России, в первый приезд были заняты в строительстве; в настоящее время в данной сфере сосредоточено 22,5% этих мигрантов.

Типичной траекторией мигрантов, только прибывших в Россию, является трудоустройство на менее престижное рабочее место, по сравнению с тем, которое они занимали на родине. Однако, по мере адаптации, части мигрантов удаётся вернуться на рабочие места, соответствующие их уровню квалификации и профессиональной подготовки за счёт того, что они покидают рабочие места, не предъявляющие никаких требований к их квалификации.

Основная часть мигрантов не может сменить «плохие» рабочие места. И это обусловлено, среди прочих факторов, несовершенством институциональной среды: наряду с понятными ограничениями доступа иностранцев к государственной службе, спорными ограничениями к муниципальной службе, российское гражданство нередко требуется и для работы в бюджетной сфере.

В ряде случаев ограничения стимулируют поиск обходных путей, включая получение дополнительного образования, ранее не планировавшегося.

Наиболее типичная практика поиска работы — через ближайшее окружение: с помощью родственников, знакомых; к ней прибегли 64,1% респондентов. Особенно распространена эта практика среди впервые приехавших в Россию — так поступили 71,7% из них. Другие каналы поиска работы (непосредственно через работодателя, через посредника, вербовщика, самостоятельный поиск) чаще используют постоянные и циркулярные мигранты. Поиск работы по социальным сетям вызывает большее доверие: пусть найденная через знакомых работа приносит меньший доход, чем какая-то иная, но она даёт гарантии соблюдения работодателем своих обязательств перед работником.

Более половины мигрантов трудятся незаконно, не обладая соответствующими разрешительными документами (разрешением на работу или разрешением на работу у физических лиц — т.н. «патент»). Наиболее характерно занятие незаконной трудовой деятельностью для циркулярных мигрантов, которым приходится получать необходимые документы после каждой поездки домой.

Наряду с незаконной занятостью, широко распространена неформальная занятость, когда отношения с работодателем не оформляются документальной. Не более 2/5 работающих мигрантов имеют письменные договора с работодателем. В самых типичных видах деятельности чаще встречается практика найма на основе устного соглашения (в строительстве на таких соглашениях работают 63,4% мигрантов, среди работающих в гостиницах и ресторанах — 59,5%, оказывающих услуги по ведению домашнего хозяйства — 77,8%).

Имеется прямая связь между неформальной занятостью и незаконной трудовой деятельностью. Среди незаконно работающих 73% трудятся на основе устных договорённостей с работодателем, однако среди впервые незаконно работающих в России доля таких мигрантов составляет 80,1% (табл. 7[14]).

Таблица 7. Доля работающих на основе устных соглашений с работодателем среди мигрантов с разной периодичностью поездок и с разным правовым статусом, %

Неформальная занятость распространена и среди легально работающих, причём в наибольшей степени — также среди впервые прибывших в Россию.

Неформальная занятость и занятость иностранцев без законных на то оснований — следствие не столько их «выгодности» для работодателя и работника, сколько несовершенства законодательства и, особенно, его правоприменения. Жёсткое ограничение срока действия разрешения на работу без договора тремя месяцами способствует тому, что работнику часто невыгодно легализироваться ввиду дилеммы: либо покупать это разрешение, либо идти на затраты времени, в которое он мог бы работать.

Вопреки расхожему мнению, моноэтнические мигрант- ские трудовые коллективы не столь уж распространены, в них работают чуть больше четверти мигрантов. Чаще мигранты работают в смешанных коллективах (46,0% мигрантов) или с местными работниками (9,7%), ещё 10,4% — с мигрантами из других стран, и 5,2% — самозанятые.

Примечательно, что наиболее распространённый язык общения на работе — русский (табл. 8).

Таблица 8. Языки общения на работе мигрантов с разной периодичностью поездок, %

Среди постоянных и циркулярных мигрантов 86% используют его в рабочем коллективе. Практика общения на русском языке меньше распространена среди впервые прибывших на заработки, однако и в этой когорте более 70% мигрантов активно используют его на работе. (Для 11% постоянных и циркулярных мигрантов русский язык является родным, среди впервые прибывших — для 6,9% мигрантов). Рабочий коллектив, расширяющий практики общения с местными работниками на языке принимающего населения, сегодня является наиболее эффективным каналом адаптации и интеграции мигрантов.

Наиболее уязвимы на рынке труда впервые приехавшие в Россию; постоянным и циркулярным мигрантам, более адаптированным к ситуации на локальных рынках труда, чаще удаётся реализовать свои планы поиска работы в соответствии с их образованием и профессиональной подготовкой.

Отношения с принимающим населением

Отношения с принимающим населением оцениваются мигрантами безусловно позитивно (табл. 9).

Таблица 9. Оценка мигрантами с разной периодичностью поездок отношений с принимающим населением, % ответивших

Большинство респондентов считает, что россияне хорошо относятся к мигрантам (72,2%), ещё больше доля полагающих, что к ним относятся хорошо жители данного населенного пункта (76,4%), и совсем уж зашкаливает доля тех, кто полагает, что у них хорошие отношения с местными в микрорайоне, в доме (91,6%).

Чем уже и конкретней круг коммуникаций, чем он более персонифицирован, тем более радужно оцениваются отношения. Отчасти это свидетельство того, что напряжения между мигрантами и принимающим населением во многом являются конструктом, а основным каналом распространения ксенофобных настроений служат масс-медиа, из которых мигранты черпают представления об отношении к ним россиян.

Наиболее настороженно оценивают готовность местных жителей принять их как «своих» впервые приехавшие в Россию, а наиболее оптимистичны — постоянные мигранты. Признавая, тем не менее, что в образе жизни и поведении представителей местного социума есть особенности, к которым достаточно сложно привыкнуть, что их интеграция сопряжена с большими сложностями ввиду восприятия мигрантов как этнически чужеродных (табл. 10).

Таблица 10. Оценочные суждения мигрантов об образе жизни и готовности местного населения их принять, % ответивших

Вероятно, они недооценивают трудности интеграции. Массовый опрос, проведённый среди россиян, в котором задавались «зеркальные» вопросы, показал, что претензии принимающего населения к образу жизни мигрантов значительней, чем встречные претензии мигрантов, что большинство россиян не советовало бы мигрантам приезжать в свой населённый пункт на постоянное проживание (табл. 11).

Таблица 11. Оценочные суждения принимающего населения об образе жизни мигрантов и готовности их принять, % ответивших

Источник: ФОМ СОЦ, опрос МегаФОМ, октябрь 2011.

Запрет на постоянное проживание мигрантов из других государств поддержали бы 52,7% респондентов, запрет на временное проживание — 45,8%. Тезис, что не нужны никакие мигранты, одобрили 39% опрошенных; что нужны только те, кто хочет остаться здесь жить навсегда, — 15%; что только приезжающие на заработки — 26%. Лишь 11% россиян убеждены, что стране нужны любые мигранты[15].

При этом, странным образом, почти половина опрошенных россиян не возражали, чтобы представители второго и третьего поколений мигрантов жили в их городе, селе. Возможно, это объясняется тем, что дети мигрантов — и россияне это видят воочию — в массе своей хорошо знают русский язык: 37,0% мигрантов отметили, что их дети владеют им лучше, чем материнским, 37,5% — что в равной степени обоими.

Тем не менее, зная об общественных настроениях, большинство мигрантов (53,6%) хотели бы, чтобы их дети или внуки постоянно жили в России. Даже среди впервые приехавших на заработки и ответивших на этот вопрос таковых 43,3%[16].

Потенциал и перспективы адаптации и интеграции мигрантов

Остаться в России навсегда хотели бы более четверти мигрантов. По понятным причинам, наиболее склонны здесь осесть постоянные мигранты, однако даже среди впервые приехавших такое намерение выказывает каждый шестой (табл. 12).

Таблица 12. Миграционные стратегии мигрантов с разной периодичностью поездок, %

Особенно важно, что относительно много мигрантов изначально были нацелены на то, чтобы остаться в России (табл. 13).

Таблица 13. Миграционные стратегии разных категорий мигрантов в первый приезд в Россию, %

По мере накопления опыта поездок и общения в рабочих коллективах, с местным населением, чаще всего происходит переоценка планов, связанных с длительностью и частотой поездок: изначально настроенные на разовые поездки приходят к выводу о желательности совершать циркулярные поездки, настроенные на циркулярные приезды переориентируются на постоянную миграцию и т.д.

Больше всего намеренных остаться в России среди граждан Украины и Молдовы. Но и среди выходцев из Таджикистана и Киргизии, позже пришедших на российский рынок труда, такое желание выказывает каждый четвёртый; среди граждан Узбекистана, ещё позднее освоивших трудовые поездки в Россию, — каждый пятый.

Важную роль в ориентации на то, чтобы осесть в России, играет образование (среди мигрантов с высшим образованием 36,3% планируют остаться в России), возраст (в предпенсионном возрасте мигранты чаще склоняются к такому выбору), семейное положение (разведённые, вдовые, состоящие в гражданском браке, особенно с детьми, чаще желают остаться в России).

Далеко не всех, стремящихся осесть в России, можно считать интегрированными или даже стремящимися к интеграции. Во-первых, часть из них собирается остаться, чтобы при первой возможности получить гражданство или вид на жительство — исключительно для того, чтобы легализировать свой неурегулированный правовой статус. Во-вторых, прожек- тивные оценки, как правило, реализуются не в полной мере.

Возможно, наилучшим индикатором серьёзности планов мигрантов на интеграцию является их отношение к образованию детей (табл. 14).

Таблица 14. Планы мигрантов, имевших детей младше 18 лет, на образование детей, % ответивших

Среди постоянных мигрантов почти половина планирует продолжить образование детей в России. Однако не всё так просто: среди этой категории мигрантов много вдовых, разведённых, состоящих в гражданском браке женщин. (Замужние женщины, уезжая в Россию на заработки, чаще оставляют детей дома. Не состоящим в браке женщинам сложнее, и они вынуждены забирать детей с собой. Также и среди никогда не состоявших в браке и родивших в России распространена практика, когда молодая женщина, не афишируя рождение ребёнка, проживает с ним в России. Складывается парадоксальная ситуация: замужние женщины пребывают в России без детей чаще, чем незамужние. Большинство несовершеннолетних детей, проживающих в России с матерями, — это дети незамужних: каждый четвертый ребёнок живет с разведённой матерью, 15% — с овдовевшими матерями, и 17% — с матерью-одиночкой. Несовершеннолетние дети проживают в России и с одинокими мужчинами, но это исключительные случаи). Стремление дать образование детям в России для женщин с неустроенной судьбой — не следствие их выбора, а от безысходности.

Интегрированными можно считать мигрантов, чётко формулирующих свои намерения остаться в России навсегда, позитивно оценивающих отношения с местными жителями, практически разорвавших со страной исхода и идентифицирующих себя и своё потомство с Россией. (17,0% мигрантов считают своим домом Россию, в т.ч. 21,7% постоянных мигрантов, 17,7% циркулярных мигрантов и 6,2% впервые приехавших. При этом почти половина таких мигрантов отмечали, что считают своим домом и страну происхождения[17]).

Полностью интегрированы от 4% до 12% мигрантов. Оценка численности интегрированных мигрантов зависит от критериев: нижняя планка основывается на численности тех, кто выказывает твёрдое намерение, чтобы их дети и внуки жили в России, уверен в хорошем отношении населения, почти все из них не осуществляют переводы на Родину и изначально стремились остаться в нашей стране. Верхняя оценка включает идентификацию мигранта с Россией и отсутствие других членов семьи в стране происхождения.

Основная часть интегрированных мигрантов — постоянные и, реже, циркулярные мигранты, намеренные остаться в России. Это преимущественно молодые (2/3 — в возрасте до от 20 до 40 лет), образованные (каждый четвёртый — с высшим и незаконченным высшим образованием), более половины из них снимают отдельное жильё или обладают жильём, среди них относительно много состоящих в гражданском браке.

Практически интегрированы иностранные граждане, которые были привезены в Россию в детстве, окончили российские школы. Как правило, дети иностранцев, выросшие в России, не испытывают серьёзных проблем. Фактически, российская среда является для них «родной» и воспринимается как более приемлемая и комфортная, по сравнению со средой страны исхода. С проблемами сталкиваются представители т. н. «полуторного поколения», которых привезли в Россию в относительно сознательном возрасте — от 7 до 15 лет. Причем наиболее осложнена интеграция тинэйджеров, у которых двойственная идентичность и жизненные планы многих из которых не связаны с Россией: каждый третий намерен вернуться на родину, только 42% намереваются остаться в России навсегда[18].

Оценивая потенциал интеграции, необходимо учитывать относительность границ интеграции / адаптации / сегрегации. Успешность или не успешность адаптации и интеграции мигрантов в российскую среду определяется различными факторами, характеризующими социальную среду посылающего общества, социальную среду принимающего общества и персонифицированные характеристики мигранта.

Большое значение имеет социальная среда, в которой вращался мигрант в стране происхождения. Его социализация проходит в посылающем социуме, в котором формируются его представления о принятых нормах и правилах поведения и коммуникаций, социальных ролях. Вторичная социализация в принимающем сообществе проходит быстрее и успешней, если социокультурные различия между посылающим и принимающим обществом невелики.

Мигранты из стран постсоветского пространства, особенно выходцы из европейских новых независимых государств, имеют определённое преимущество перед мигрантами из традиционного зарубежья. Однако роль этого фактора постепенно нивелируется: возрастающий разрыв между функционированием социальных и политических институтов государств постсоветского пространства накладывается на то, что в них подрастают поколения, не обременённые общностью памяти о некогда единой стране.

Важна конкретика: разрыв между социальной средой столицы и кишлака страны происхождения может быть больше, чем между средами той же столицы и крупного российского города. Больше шансов на успешную адаптацию и интеграцию имеют те иностранцы, которые ранее проживали в городах, а не в сельской местности.

Основная масса мигрантов, ежегодно поступающих на российский рынок труда, — выходцы из стран Средней Азии, с традиционным жизненным укладом, предполагающим свои нормы распределения гендерных ролей. Мужчины, приезжающие на работу или учёбу из этих стран, как правило, имеют преимущество в плане адаптации и интеграции перед женщинами из этих государств. Это связано с тем, что традиционное общество предъявляет достаточно жёсткие требования к поведению женщин, поощряя закрытость, замкнутость, сдержанность и пассивность, препятствующие быстрому установлению социальных связей и вхождению в принимающую среду. Кроме того, выбор брачных партнеров у этих женщин более ограничен: если мужчина может заключить брак с партнёршей, принадлежащей к другой религии и национальности, то для женщины подобный брак крайне проблематичен, что сокращает её шансы на создание семьи с россиянином. (С другой стороны, учитывая возрастно-половой состав мигрантов, увеличивается выбор брачных партнёров среди одноплеменников).

Значимы также персонифицированные характеристики мигранта: человеческий капитал (включая миграционный опыт) и социальный капитал (как в стране происхождения, так и в России), планирование персональной биографии, социально-психологические моменты.

Потенциал интеграции — это, в первую очередь, молодые мигранты, прибывающие в Россию с амбициозными планами получить образование, квалификацию и планирующие здесь остаться. Сталкиваясь с российскими реалиями, многие отказываются от первоначальных планов. Но части из них удастся их реализовать — в первую очередь образованным, среди них каждый пятый — с высшим образованием, а каждый десятый идентифицирует себя с Россией.

Кроме них, потенциалом интеграции обладают и те мигранты, которые, имея опыт пребывания и проживания в России, позитивно относятся к тому, чтобы связать с ней будущее детей и внуков. Это мигранты, не отличающиеся хорошим образованием, не имеющие возможности снять жильё, в силу жизненных обстоятельств планирующие постоянно ездить между страной происхождения и Россией. (Хотя больше половины из них — постоянные мигранты). По самым скромным оценкам, долю потенциально интегрируемых мигрантов можно оценить в 5—8% от их общей численности.

Большинство мигрантов так или иначе адаптированы к российскому социуму. Не склонные к изоляции, они могут быть переориентированы на интеграцию, но могут и оставаться в своём нынешнем подвешенном состоянии, предполагающем циркулярные поездки в Россию на заработки. (Вероятность того, что они прекратят свои поездки, крайне мала: их заработки в России, позволяющие им содержать свои семьи, не имеют альтернативы).

Адаптированными к российским условиям можно считать мигрантов, проживающих в России длительное время и перевезших сюда свои семьи. Как правило, за годы пребывания в РФ они успевают «обрасти» социальными связями, неплохо ориентируются в формальных и неформальных правилах, действующих в российском обществе. Однако успешная адаптация не всегда сопровождается столь же успешной интеграцией, особенно в том случае, если приезд в Россию состоялся уже в зрелом возрасте.

Процесс адаптации и интеграции мигрантов в принимающую среду облегчается в случае браков с россиянами. Мигранты, создавшие семьи с российскими гражданами, чувствуют себя более защищёнными, им легче натурализоваться, заключение брака приводит к приращению социального капитала в принимающем сообществе.

Ещё одна группа иностранных граждан, обладающая неплохими возможностями для успешной адаптации к российским условиям, — это иностранцы, имеющие близких кровных родственников — россиян (родившихся в России или натурализовавшихся ранее). Последние служат «проводниками» в принимающее сообщество, облегчая процессы адаптации для прибывших в Россию иностранцев.

Есть две группы мигрантов, которых сложно причислить к адаптировавшимся. Это, во-первых, те, кто намерен заработать денег и через какое-то время вернуться на родину. В основном это впервые прибывшие в Россию молодые мигранты, больше половины из которых настроены на возвращение, слабо владеющие русским языком, настороженно воспринимающие любые контакты с населением и представителями власти, работающие на «плохих» рабочих местах, где, зачастую, и проживают. Те из них, кто не пересмотрит свои планы на возвращение, не мотивированы к адаптации.

Во-вторых, уже имеющие опыты таких поездок, но, в силу низкой профессиональной подготовки и образования, не имеющие возможности вырваться из замкнутого круга временных работ, практически не контактирующие с местным населением.

Социальная исключённость таких мигрантов является одной из важнейших социальных проблем современной России.

Резюме

На процессы адаптации и интеграции иностранных граждан немалое влияние оказывают институциональные и внеинституциональные среды социализации принимающего сообщества. Способствовать (равно как и препятствовать) успешной адаптации и интеграции мигрантов могут различные акторы миграционной политики: органы государственной власти и местного самоуправления, бизнес (включая теневых антрепренёров), принимающее население, диаспоры и мигрантские сети. Эффективная миграционная политика предполагает учёт интересов и разграничение компетенций акторов, исходя из реалий миграционных процессов, перенастройки инструментов регулирования в зависимости от трансформации миграционных потоков.

Исследования фиксируют несколько пластов проблем, для разрешения которых необходимо вносить коррективы как в нормативные правовые акты, так и в правоприменение. Во-первых, трансформация миграционных потоков, сопровождающаяся масштабными перемещениями постоянных и циркулярных мигрантов, нуждается в признании. (В официальных документах, нормативных правовых актах, включая недавно принятые «Концепцию государственной миграционной политики Российской Федерации на период до 2025 года» и «План мероприятий ...» по её реализации[19], термин «циркулярная миграция» не употребляется).

Во-вторых, необходима перенастройка инструментов, ориентированных ныне исключительно на сезонных трудовых мигрантов.

Нужно реформирование системы миграционного учёта и выдачи разрешений для занятия трудовой деятельностью применительно к постоянным мигрантам. Последние, годами работающие и проживающие в России — зачастую с семьями, которые так же, как и сами мигранты, интегрированы в принимающее сообщество, — рассматриваются властями в качестве временных мигрантов. Следует облегчить им если не натурализацию, то, по крайней мере, получение вида на жительство либо иных документов, позволяющих им не чувствовать себя сегрегированными от российского социума.

Должны быть созданы цивилизованные условия для легализации трудовой деятельности циркулярных мигрантов, стимулирования их переориентации на интеграцию в российское общество.

Наконец, самое серьёзное внимание должно быть уделено предотвращению социальной исключённости впервые приезжающих на заработки в Россию, а также части циркулярных мигрантов, созданию действенных инструментов их вторичной социализации и адаптации к российским реалиям.

Без признания очевидных изменений в трудовой миграции все усилия по её регулированию пропадут втуне и приведут к негативным последствиям, обусловленным ростом незаконной, а часто и криминальной составляющей трудовой миграции.

[1] см.: Концепция государственной миграционной политики Российской Федерации на период до 2025 года (утверждена Президентом РФ 13 июня 2012 г.) // Президент России. URL: http://президент.рф/%D0%B4%D0%BE%D0%BA%D1%83%
D0%BC%D0%B5%D0%BD%D1%82%D1%8B/15635 (18.10.2012), п. 22ж
^[2] Ведомственная статистика не в полной мере фиксирует даже численность тех мигрантов, которые легально пребывают / проживают на территории России и работают на законных основаниях. Оценки же численности незаконных мигрантов, продуцируемые ведомствами и представителями органов государственной власти, различаются на порядок и варьируются от 4 до 15 млн человек. Информационный вакуум способствует формированию стереотипов и мифологических представлений о миграционных процессах, миграционная тематика в российском дискурсе крайне политизирована.
[3] Выступление директора Федеральной миграционной службы России К. О. Ромодановского на заседании Правительства РФ.] Стенограмма // Правительство Российской Федерации. 9 августа 2012. URL: http://government.ru/docs/20062/
^[4] Январь — ноябрь 2011 г. Данные ЦБД УИГ.
[5] «Беспрепятственное передвижение людей между странами, включая временное или долгосрочное, которое может быть полезным для всех участников, если происходит добровольно и связано с потребностями труда стран происхождения и назначения» [см.: World Migration Report 2008: Managing Labour Mobility in the Evolving Global Economy. Geneva, IOM, 2008, с. 492].
[6] Newland Kathleen. Circular Migration and Human Development. Human Development Research Paper. 2009. N. 42. UNDP, October 2009, с. 10
^[7] Социологические исследования для анализа миграционного профиля, проблем адаптации и интеграции мигрантов для нужд Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (ВШЭ ЦЭПРИ, 2011) осуществлялись Центром этнополитических и региональных исследований (ЦЭПРИ), под руководством автора. Опрошено 8 499 мигрантов в 8 регионах России в конце 2011 г. По данным ЦБД УИГ, на рассматриваемые регионы приходится 54% легально работающих в Российской Федерации мигрантов. В выбранных субъектах работает на законных основаниях от 36% (Азербайджан, Китай) до 72% (Молдова) выходцев из основных посылающих государств. Здесь и ниже приводятся результаты данного обследования, если не оговорено иное.
^[8] Мигранты, неоднократно приезжавшие в Россию и в свой последний приезд находившиеся в стране менее 6 месяцев.
[9] Мукомель В.И. Профили трудовых мигрантов в России (по материалам социологического исследования) // Федеральная миграционная служба. Официальный сайт ФМС России. 29.08.2012. URL: http://www.fms.gov.ru/upload/iblock/208/mykomel.pdf (18.10.2012). Условность типологии очевидна. Среди «постоянных» мигрантов могут быть циркулярные, периодичность поездок которых превышает 1 год. Среди впервые прибывших могут быть мигранты с коротким циклом поездок, которые они начали совершать в первый же год. А среди отнесённых к «циркулярным» могут быть мигранты, постоянно проживающие в России, но за последний год выезжавшие на родину — возможно впервые за многие годы.
[10] Миграция и демографический кризис в России / под ред. Ж. А. Зайончковской, Е. В. Тюрюкановой. М.: МАКС Пресс, 2010, с. 37—38. Опрошено 1575 респондентов в 6 регионах России в 2008—2009 гг. В данном обследовании использовались несколько иные критерии отнесения мигрантов к циркулярным.
^[11] Обследование ВШЭ ЦЭПРИ проводилось поздней осенью, когда часть циркулярных мигрантов (особенно сезонных мигрантов) могли покинуть Россию до следующего года. Респондентам задавался вопрос: какая часть их знакомых мигрантов уехали из России. Судя по ответам, доля таких мигрантов составляет около 30%. Учитывая, что поездки на родину осуществляются в течение всего года, даже при средней длительности поездки в 1 месяц таких мигрантов могло оказаться около 8—9%. Можно полагать, что удельный вес циркулярных мигрантов скорее недооценивается. Вероятно также занижение доли впервые прибывших и, соответственно, завышение доли постоянных мигрантов, т. к. имели место отказы в связи с плохим знанием респондентом русского языка, иными причинами — занятостью, нежеланием, разного рода опасениями. (Например, на 2652 респондента, опрошенных в Москве и Московской области, пришлось 1294 — не говорящих по-русски, 3147 — отказавшихся от участия в опросе и 180 — прерванных интервью).
[12] 4,1% мигрантов учатся, 1,4% — домохозяйки, 0,2% — неработающие пенсионеры, 0,7% — затруднились с ответом или уклонились от ответа.
^[13] Работающие, а также работавшие в России в 2011 г., но временно не работающие и ищущие работу. Использовалась классификация по ОКВЭД.
^[14] Доля мигрантов с данным правовым статусом (имеет разрешительные документы на занятие трудовой деятельностью / не имеет) и данной периодичностью поездок, работающих на основе устных соглашений с работодателем. Среди других вариантов ответов: на основе письменного договора; собственное дело, самозанятый (ая); другое. Процентные соотношения ответов на эти вопросы и приведенные в таблице дают 100%.
^[15] Проект ФОМ СОЦ, опрос МегаФОМ, октябрь 2011, опрошено 24 500 респондентов [см.: Миграционная политика. Больше половины наших сограждан считают, что России нужны мигранты // Фонд «Общественное мнение». 20.06.2012. URL: http://fom.ru/obshchestvo/10490 (10.10.2012)].
^[16] Среди представителей этой когорты самая большая доля не определившихся и затруднившихся с ответом на этот и вышеназванные вопросы.
^[17] Следует отметить недооценку феномена трансграничного существования, когда грань между страной происхождения и страной назначения размывается, когда индивидуум и его семья проживают в нескольких странах. На вопрос: «Когда люди много ездят, им трудно сказать, где их дом. А в какой стране Ваш дом?», отвечали: «И там, и здесь», «Где мы вдвоём», «Где мои дети», «В Европе». Как крайний случай такого образа жизни отметим реплику респондента: «Мой дом — поезд». Среди мигрантов встречаются люди, для которых переезды являются неотъемлемой компонентой их образа жизни. В не столь давние времена их называли «перекати-поле»; один респондент дал себе однозначную характеристику: «Я — кочевник».
^[18] Опрошено 299 выросших представителей «полуторного поколения» мигрантов из Киргизии, Таджикистана, Узбекистана и Азербайджана в Астрахани и Самаре, проведены 56 интервью в рамках работы по гранту Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) №11-0300815 в 2011 г. под руководством автора [см.: Мукомель В. И. Особенности адаптации и интеграции представителей «полуторного поколения» мигрантов// Социология и общество: глобальные вызовы и региональное развитие [Электронный ресурс]: Материалы IV очередного Всероссийского социологического конгресса / РОС, ИС РАН, АН РБ, ИСППИ. М.: РОС, 2012. 1 CD ROM, ISBN 978-5-904804-06-0.].
[19] План мероприятий по реализации в 2012-2015 годах (первый этап) Концепции государственной миграционной политики Российской Федерации на период до 2025 года, утверждён распоряжением Правительства Российской Федерации от 21 августа 2012 г. № 1502-р