… о миграции и экономике в России

Вечером в воскресенье возле спорткомплекса «Олимпийский» в Москве произошла массовая потасовка между гастарбайтерами из Киргизии и Узбекистана, в которой участвовали несколько десятков мигрантов. В результате один человек обратился в больницу с ранением головы, 79 были задержаны полицией и вскоре отпущены. Решается вопрос о возбуждении уголовного дела. Однако главные проблемы, которые создают мигранты, не связаны с криминалом. Преступность среди выходцев из стран СНГ как раз низкая, заверила «НИ» заведующая лабораторией миграции Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Жанна ЗАЙОНЧКОВСКАЯ. В интервью «НИ» она рассказала, сколько мигрантов нужно России, как добиться того, чтобы они трудились у нас законно и какое влияние они оказывают на экономику страны.
– По данным последней переписи, в России постоянно проживает 700 тысяч иностранных граждан. Насколько эта цифра верна?
– Де-юре, наверное, столько и есть. Де-факто – гораздо больше. Мы считаем, что в России 3–4 миллиона мигрантов. Около четверти из них проживают в России более двух лет. По статистическим нормам, если люди проживают в государстве более года, они уже считаются населением этого государства.
– Сколько трудовых мигрантов реально нужно России, если учесть сокращение трудоспособного населения?
– В течение ближайших пяти лет трудоспособное население (в границах нынешнего трудоспособного возраста) будет сокращаться примерно по миллиону в год. Миграция должна этот недостаток покрывать. Сейчас миграционный прирост у нас порядка 250 тысяч в год, из них 70% – трудоспособных.
– То есть он лишь частично удовлетворяет потребность России в новых работниках?
– Это только миграция на постоянное жительство, которая учитывается и попадает в демографические ежегодники. Недостаток восполняется временной миграцией. Но тоже не полностью. Мигранты должны замещать не только сокращающееся местное трудоспособное население, но и выбывших мигрантов.
– Квоты на привлечение иностранной рабочей силы не завышаются?
– Квота и должна быть завышена. Потому что как она считается? За год местные власти собирают заявки от организаций. Обычно обзванивают самые крупные, потому что физически невозможно обзвонить все парикмахерские, в которых по три души работает. Одни заявку подали, другие прозевали, третьи не знают, какие у них через год будут финансовые возможности. Основным потребителям мигрантского труда, по нашим исследованиям, является малый бизнес, а он нестабильный. Поэтому в квоту закладывается некоторый запас.
– Почему нельзя развивать экономику за счет внутренних трудовых ресурсов? Ведь, если расформировать огромное количество убыточных предприятий, высвободится много рабочей силы.
– Я думаю, что хилые предприятия потому и хилые, что не могут найти себе работников из местного населения. «Опора России» в прошлом году провела опрос – из четырех тысяч малых, средних и крупных предприятий порядка 20% не могут укомплектоваться. Нет, конечно, невозможно таким образом обеспечить экономический рост. Почему, например, Германия, которая имеет производительность труда раза в три выше нашей, богаче и более организована, – почему она привлекает мигрантов? Недостаток рабочей силы есть и в Японии, и в Италии, и в других странах Евросоюза. Почему все они привлекают мигрантов?
– Потому что на них можно сэкономить?
– Потому что сокращение рабочей силы означает рецессию, кризис и снижение уровня жизни.
– Но речь идет не о сокращении числа рабочих мест, а о переносе их в более эффективные отрасли, где они реально нужны.
– Численность рабочей силы нужно не сохранять на одном уровне, а увеличивать. Это важнейшее условие экономического роста. Во время кризиса в 2009 году рост занятости был главным индикатором выхода. Когда занятость увеличилась на какие-то 0,3%, это вселило надежду.
– Но неэффективные производства продолжат тормозить этот рост.
– А более эффективные сами перетянут работников себе. Устаревшие предприятия, если не смогут модернизироваться, неизбежно обанкротятся. Этот процесс идет непрерывно.
– Модернизация проблем не решает, и мигранты все равно нужны?
– Конечно. Потому что дело не только в производстве – там работают только 20% работников. Еще до 10% – на транспорте и в строительстве. А две трети заняты в сфере услуг. И это во всех развитых государствах так. А если учесть, что у нас многие отрасли в зачаточном состоянии, число рабочих мест там необходимо увеличивать. Например, туризм и гостиничный бизнес. У нас количество рабочих мест там сейчас сравнимо с количеством рабочих мест в Бельгии и немногим больше, чем в Венгрии. Сравните масштабы.
– Как в последние годы менялась миграционная привлекательность России?
– Она снижалась, и это влияние кризиса. Но, по нашим оценкам, возросло количество тех, кто работает нелегально и в квоту соответственно не входит. Их не в 10 раз, конечно, больше, чем легальных, как часто публикуют. Но много. Скорее между двумя и тремя миллионами.
– Что нужно сделать, чтобы мигранты захотели работать легально?
– Все мигранты хотят работать законно. Они сюда едут не за тем, чтобы их штрафовали. Проблемы начинаются с регистрации. Вообще-то она с 2007 года была значительно упрощена, и количество легальных работников сразу выросло более чем в два раза. До того каждый второй вообще не был зарегистрирован. Чтобы зарегистрироваться, вы должны найти «адрес» – человека, который согласится вас у себя прописать. У значительной части мигрантов есть родственники и знакомые. Но большая часть эти адреса просто покупает. Отсюда возникают коррупция и «резиновые» квартиры. А от наездов на «резиновые» квартиры со стороны полиции коррупция еще больше возрастает.
– Сколько мигрантов едут в никуда и сколько находят адрес?
– Лишь порядка 15% не регистрируются, потому что нет адреса. Но по всем опросам, половина мигрантов не живет по тому адресу, по которому они зарегистрированы. Есть правозащитники, которые помогают мигрантам избежать вымогательства, бесплатно регистрируя их во множестве по своему адресу. Например, в «Мемориале» есть такие люди.
– Что с этим делать?
– Я считаю, что нужно отказаться от адресной регистрации. Выдавать миграционную карточку сразу по прибытии в аэропорт или на вокзал, и пусть эту карточку мигрант потом предъявит работодателю, который внесет его в специальный банк данных под номером этой карточки.
– ФМС с вами не согласна?
– Здесь есть два препятствия. Во-первых, ФМС может не справиться с этой работой, объем которой большой и выполнить которую надо быстро. Второе препятствие – лоббисты. Потому что не будет дохода, который с регистрации можно получить.
– Упрощение регистрации не приведет, например, к нагнетанию криминальной обстановки?
– Не приведет, потому что, во-первых, среди выходцев из стран СНГ преступность низкая. Это и понятно – они едут зарабатывать деньги для семей. А во-вторых, даже сейчас зарегистрироваться, купив адрес, нетрудно. Любой пьяница за тысячу рублей с удовольствием вас пропишет. А это даже для мигранта не такие большие деньги. Тем более что идти в полицию не обязательно, можно на почту. Если, конечно, мигрант не работает у теневого работодателя и его не держат за забором. Кстати, значительная часть мигрантов, которые на законных основаниях получили разрешения на работу, работает незаконно, потому что работодатель не хочет их оформлять. Работодатели вообще больше ответственны за количество нелегалов.
– Какова вероятность у мигранта по приезде попасть в руки работодателя, который отберет паспорт, запрет в бараке, не будет платить зарплату?
– Это очень трудно более или менее обоснованно оценить, потому что при всех опросах такие мигранты остаются недоступными. Работодатель их никуда не пускает.
– А уровень зарплат у первой категории мигрантов и у второй сильно различается?
– Тоже сложно сказать. Даже если мигрант оформлен законно, часть зарплаты у него, как правило, «черная». Мигранты при опросах еще говорят, какую часть они получают в конверте, а какую – по ведомости, но это не очень проясняет вопрос, потому что ведомости часто оказываются филькиными грамотами. Еще у нас никогда не сходятся цифры по количеству людей, работающих по официальному договору и по устной договоренности: мигрантов, которые говорят, что они работают по договору, всегда больше, чем по сведениям организации. Потому что и договоры могут быть поддельными. У мигранта нет трудовой книжки, его зарплата не проходит через банк, он ничего этого не знает и его это как бы не касается. Мигрант может думать, что оформлен по всем правилам, а в действительности быть нелегалом.
– Как заставить работодателей легально нанимать мигрантов?
– Коррупцию надо прекратить.
– То есть к законодательству в этой части претензий нет?
– Коррупция – это тоже дыры в законодательстве и слабость государства. Ведь ввели же огромные штрафы за незаконное использование труда мигрантов. Но как-то я не слышу пока, чтобы работодателей за это особенно штрафовали. Хотя ФМС очень любит отчитываться о том, как много собрали штрафов. Вообще, пока российские работники будут получать деньги в конвертах, мигранты тоже будут их получать, только гораздо чаще и в большей пропорции.
– Какие сферы охватывает мигрантский рынок труда?
– Обычно все зацикливаются на дворниках. Но дворники – это, так сказать, верхушка айсберга. Потому что больше всего мигрантов из СНГ, конечно, в строительстве – в Москве это процентов 25. Дальше идет торговля.
– А транспорт?
– В московском городском транспорте 80% приезжих водителей, но это мигранты из российских регионов. Мигранты из СНГ работают чаще в маршрутках. Например, среди ваших коллег-журналистов похожая ситуация. Младший персонал медучреждений почти сплошь мигрантский.
– Есть ли отрасли, которые закреплены за определенной диаспорой?
– Можно таджикскими и узбекскими назвать все неквалифицированные виды труда, начиная от земляных работ и уборщиков и заканчивая торговлей. Все больше их в дачном строительстве. Ремонт квартир люди им доверяют редко, а вот на дачах они подвизаются. Конечно, среди врачей и журналистов их мало. Хотя каждый третий приезжий из Средней Азии имеет высшее или среднее профессиональное образование. Но мы не признаем его кондиционным.
– В какой мере мигранты влияют на безработицу среди местного населения? Ведь у них меньшие запросы в плане зарплаты, условий труда...
– Меньшие запросы у тех, кого содержат по-черному. По опросам той же «Опоры» только 20% компаний берут мигрантов из соображений экономии. Еще небольшая часть жалуется на недисциплинированность местных – что они пьют, работают неэффективно, а мигранты оцениваются как более дисциплинированные. А подавляющее большинство, 40%, ответили, что не смогли найти работников среди местного трудоспособного населения. Действительно, где же их возьмешь, если они сокращаются по миллиону в год...
– Возможны ли проблемы в экономике от того, что «утекают» в основном «мозги», а приезжают неквалифицированные рабочие?
– Это несопоставимые потоки. Неквалифицированные приезжают заниматься неквалифицированным трудом, которым «мозги» не будут заниматься. Кроме того, «мозги» – космополитичные люди, которые могут жить в любой стране. Если у нас будет хорошо, и к нам «мозги» поедут.
– Российские заработки формируют до 40% ВВП среднеазиатских стран. А насколько мигрантский труд способствует экономике России?
– В среднем по России на мигрантов приходится 8–10% ВВП. С другой стороны, наш бизнес куда больше вывозит за рубеж, чем мигранты отсылают домой.
– Миграционную политику России можно назвать жесткой?
– Она очень неустойчива. Например, в 2002 году разработали закон «Об иностранцах», и в течение первой половины 2000-х миграционный прирост упал до 100 тысяч – это ничто против полумиллиона в 1995-м, например. А в 1990-е годы въезд был очень свободным, не было практически никакой регулировки. Однако в то время три четверти мигрантов были русские, образованные, квалифицированные. Такого качественного потока мигрантов, как сразу после распада СССР, у нас не было никогда. И уже не будет. Большинство из них прожили в этих республиках всю сознательную жизнь. Интересно, что большинство составляли люди в возрасте 30–50 лет, состоявшиеся профессионалы. А интенсивная миграция к 30 годам обычно заканчивается. На Кавказе были очень жестокие вооруженные конфликты, и Россия принимала беженцев: армян из Азербайджана после погромов в Сумгаите и Баку; из Таджикистана Россия приняла 200 тысяч беженцев в период очень тяжелой гражданской войны. Каждый десятый гражданин Таджикистана был беженцем.
– А сейчас каждый пятый – гастарбайтер.
– Нет, это не так. Там население 5 миллионов человек, а в России работают около полумиллиона. Это как одно время везде писали, что в России два миллиона азербайджанцев. У них столько мужчин до сорока лет в стране-то не было.
– Сейчас поток мигрантов из Армении, Грузии, Казахстана почти иссяк?
– Все, кто хотел, уже выехали. Здорово подрубила чеченская война. Семьи из СНГ, где были мальчики призывного возраста, предпочли жить и терпеть у себя в республиках вместо того, чтобы отправлять своих мальчишек в Россию. Что касается Казахстана, то оттуда уехали в свое время порядка 1,5 миллиона – но это были русские. И еще около 200 тысяч немцев. А коренное население, казахи, – единственный постсоветский народ, который никуда не сдвинулся из своей страны. Может быть, потому, что уехавшие русские освободили престижные рабочие места. Постепенно уменьшается поток из Азербайджана – там сейчас неплохо с работой. Все-таки нефть, ситуация улучшается.
– Осенью прошлого года после незаконного осуждения летчиков из России была развернута антитаджикская кампания с массовыми выдворениями. Несколько лет назад была аналогичная история с гражданами Узбекистана. Как это влияет на поток мигрантов из Средней Азии?
– Незначительно. Они, конечно, время от времени пытаются открыть себе пути в Арабские Эмираты, Южную Корею и так далее, но поток мигрантов в Россию останется самым мощным. До 2030 года нам среднеазиатской рабочей силы хватит.
– До 2030-го? А потом что?
– На Европу нам рассчитывать не приходится – даже болгары и сербы едут в более развитые западные страны. Украинцы к нам не поедут – там демографическая ситуация еще хуже, чем у нас. Я уверена, что это русские поедут на Украину, как только там улучшится экономическая ситуация. Рассчитывать можно на рабочую силу из Китая, Индии. Но в 2030 году нам потребуется не очень много мигрантов.

Маргарита АЛЕХИНА. «Новые известия», 22 мая 2012 года