… о Лондонских беспорядках

Ожидают ли нас мигрантские мятежи "по-лондонски"?

Британским властям ещё долго предстоит чесать репу, обсуждая причины зубодробительных беспорядков. Впрочем, внимательнее к печальному опыту Лондона, а до того - Парижа, стоит присмотреться и нам, чтобы подобное не повторилось на улицах российских городов.

Истоки проблемы
Множество ошибок, очевидно, уже сделано. Так, например, за создание полноценной миграционной политики России власти взялись только сейчас: концепция может быть принята в ближайшее время. Но после распада СССР без всяких концепций в России уже осели миллионы мигрантов. Эксперты сходятся во мнении: нелегально трудятся до 5 млн. человек, значительная их часть - из стремительно обедневших азиатских республик.
А вот европейцы сами завозили на грязную работу бедняков из других стран. Кроме того, во Францию и Великобританию тянулись жители их бывших азиатских, африканских и карибских колоний. "Первое поколение мигрантов ещё помнило, отчего уехало, люди проявляли огромные усилия, чтобы закрепиться на новом месте, - говорит Эмиль ПАИН, известный этнополитолог.
- А их дети и внуки уже даром получали гражданство, права и серьёзные социальные блага, которые давали возможность не работать вообще. От них не требовали адаптации в обществе. Это лишь подстёгивало гонор, амбиции, непомерные требования к новой родине и при этом желание показать свою непохожесть". Европейцы в борьбе за права человека ещё и сами давали денег на сохранение культурной самобытности иммигрантских кварталов. Результат - криминальные гетто, населённые бездельниками и шпаной, живущими по каким-нибудь африканским понятиям. Власть в кризис снизила соцпособия, полиция пришила братка? Вот вам и повод для погрома. Все согласны: отсутствие миграционной политики в России - бардак. Но и к новой концепции уже есть претензии. "Она вредительская, - говорит Виктор МИЛИТАРЁВ, политолог. - Нам говорят, что мигранты нужны не сегодня, а в будущем - из-за демографического провала. И под это предлагают свободный въезд в страну всех желающих". Пока же, по свежим данным Госкомстата, уровень безработицы в России - 6,1%, не могут найти работу 4,6 млн. человек. "Нас оттесняют от рабочих мест, - продолжает Милитарёв. - Идёт понижение цены труда по стране в угоду недобросовестным работодателям".

Чем рискует Россия?
"Дефицит рук для малоквалифицированных работ уже есть, - от лица добросовестных работодателей возражает Борис ТИТОВ, лидер "Деловой России".
- Но, чтобы не повторять чужих ошибок, большинство трудовых мигрантов должно иметь не гражданство, а лишь право на работу". То есть хочешь жить - работай, плати налоги, соблюдай законы. Бездельники и преступники - пошли вон!
"Тот, кто рвёт на себе рубашку, требуя закрыть границу, часто сам нанимает для ремонта в квартире, например, таджиков, - поясняет противоречивую российскую ситуацию Дмитрий ОРЕШКИН, политолог. - Сейчас на рынок труда приходит на миллион человек меньше, чем выходит на пенсию. Дети "лихих 90-х" посчитаны по головам". "К 2025 г. трудоспособного населения станет на 10 млн. человек меньше, - говорит Юлия ФЛОРИНСКАЯ, научный сотрудник Центра миграционных исследований. - Но мы можем привлекать в страну русских или ещё ментально близких нам выходцев из бывших республик Союза, выводить их с нелегального или криминального рынка труда, делать их частью общества".
"Люди всё равно будут приезжать, - рассуждает Д. Орешкин. - Но сможем ли мы переварить этот поток? Ведь у нас есть ещё и проблема с внутренней миграцией из северокавказских республик. Кстати, многие обыватели воспринимают приезжих кавказцев с паспортом РФ в кармане более настороженно, чем безропотных иностранцев из Средней Азии или, к примеру, Вьетнама. Опасность, что в течение 10 лет лондонские события могут повториться и у нас, вполне реальна". Если миграционная политика останется на бумаге, "восстания рабов" не исключают и другие эксперты.
Однако в России, настаивает Э. Паин, ситуация существенно отличается от британской или французской: "В отличие от Европы наши мигранты приезжают из своего неправового общества в такое же неправовое, где адаптируются ещё лучше коренных жителей - живут кланами, знают, как давать взятки. Поэтому они даже лидируют в некоторых сферах. Но призывы наших националистов кого-то выгнать или, например, отделить Кавказ приведут не к локальным беспорядкам, а к развалу страны".
Это, впрочем, не отменяет того факта, что мигранты скорее сами пока адаптируют наше хилое общество со слабыми или продажными чиновниками под себя. Но главные претензии тут нужно предъявлять, видимо, не к мигрантам.

Александр КОЛЕСНИЧЕНКО. «Аргументы и факты», 17 августа 2011 года

Редакция «НИ» продолжает дискуссию в рамках рубрики «Риски XXI века». Погромы, аналогичные случившимся на прошлой неделе в Лондоне, могут произойти и в Москве, убеждена географ Ольга Вендина. По ее словам, российская столица разделяется на элитные жилые комплексы для богатых и «новые коммуналки», в которые превращаются квартиры, снимаемые мигрантами в спальных окраинах. Самые недовольные в Москве - бедные люди, чьи проблемы не решаются, и кто винит в этом таких же бедных людей другой национальности.
- Ежегодно в Москву переселяются около 200 тыс. человек, многие из которых - представители иных народов. Насколько возможно появление в столице этнических кварталов?
- Население Москвы выросло с 8,7 млн. человек в 1989 году до 11,2 млн. в 2010-м, и рост действительно шел только за счет миграции . Уже в 1980-х годах смертность в столице значительно превышала рождаемость, а показатели в конце 1990-х - начале нулевых годов были особенно удручающими. Однако большинство приехавших были русские и представители других славянских народов. Доля иноэтничных групп среди мигрантов - не более 15-20%. Просто они выделяются по внешнему виду и поведению. И они стремятся к компактному проживанию, как и русские, когда они эмигрируют в Америку. Это стандартное поведение людей в чужой среде. Но этнических кварталов, какие существуют в Париже или Лондоне, в Москве нет и не будет.
- Почему?
- Потому что в Европе или Америке этнические гетто появились в другую эпоху с другой экономикой и другим обществом. Сегодня даже там гетто размываются. Гораздо сильнее выражена не расовая сегрегация, а имущественная, деление на богатых и бедных. Арабские кварталы в Париже образовались в том числе и потому, что приехавшие во Францию алжирцы предполагали вернуться на родину после смены политического режима и стремились сохранить свою культуру, а французское правительство создало для этого условия.
- Наши мигранты свою культуру сохранить не пытаются?
- Для них самое главное - интеграция и повышение своего социального статуса. Хорошо зарабатывать, дать детям образование. К тому же их культура близка к нашей. Во-первых, сказывается опыт совместной жизни в СССР. Во-вторых, большинство приехавших в Москву выходцев из Грузии и Армении - горожане. Как и выходцы с Северного Кавказа, потому что сельское население северокавказских республик обычно мигрирует в соседние Ставропольский и Краснодарский края, Ростовскую и Астраханскую области, где продолжает заниматься тем же сельским хозяйством.
- Вы говорите, что мигранты стремятся жить компактно, но гетто нет и не будет?
- Мигранты стремятся жить семейно. Но семьи у выходцев из традиционных обществ намного больше и включают не только ближних, но и дальних родственников. А гетто - это замкнутые районы со своей внутренней экономикой и иерархией. Туда не пускают чужаков, а общение с внешним миром ограничено и идет через посредников. В Москве же не только нет этнических гетто, но даже и этнических анклавов, в которых доминировали бы представители какого-либо другого народа. Все московские районы по своему этническому составу - пестрые, везде рядом с русскими живут татары, азербайджанцы, таджики.
- А чтобы в одном дворе большинство - нерусские?
- Такое есть у китайцев. Но они во всех странах живут замкнуто, внутри общины и с минимумом контактов с внешней средой. В Москве чайна-тауна нет, но есть чайна-хаусы. Еще есть несколько домов в Востряково, заселенных в свое время армянскими беженцами из Азербайджана. Но все это исключения.
- Но когда Черкизовский рынок переехал в Люблино, окрестные кварталы превратились в самое настоящее гетто: половину квартир сняли мигранты, а цена на оставшиеся резко снизились, так как никто другой не хочет там жить.
- Это не превращение в гетто, а резкий и неожиданный для местного населения рост этнического разнообразия. Хотя доля русских в этих кварталах снизилась, они остались доминирующим народом. Но главное - этот район не замкнулся, а наоборот, стал максимально ориентированным на внешние контакты. Это скорее антигетто.
- Какие районы Москвы самые этнически разнообразные?
- Это центр города, а также районы, примыкающие к крупным рынкам. Работающие на рынке поздно ложатся и рано встают и не могут селиться в другом конце города или в пригороде. Они вынуждены жить около рынка. Проблема состоит в том, что к межэтническим противоречиям добавляются социальные. Торгуют на рынках самые бедные. И покупают самые бедные. Маргиналы-мигранты и маргиналы-москвичи. И те и другие плохо встроены в современную жизнь. Отсюда недовольство и конфликты.
- А недовольство среднего класса, когда в соседних квартирах живут по десять-двадцать торговцев?
- Средний класс бежит из этих районов не от азербайджанцев или узбеков, а именно от торговцев с рынков. Этническая принадлежность здесь второстепенна. Когда я изучала один дом на Плющихе, жители говорили: «Как хорошо, что у нас три квартиры купили чеченцы». Раньше там были коммуналки с пьяницами, и чеченцы эти коммуналки расселили. В районах, неблагоприятных с точки зрения рынка жилья, происходит обратное: отдельные квартиры становятся коммуналками. И ситуация не становится лучше оттого, что туда заселяются не таджики, а пьяницы с Плющихи.
- Богачи съезжаются в одни районы, а пьяницы и мигранты - в другие?
- Так было и в советское время. Рыночные отношения лишь ярче проявили эту тенденцию. Самые значительные сдвиги в этническом составе населения произошли в южном и юго-восточном секторах города. Жилья там много, и оно самое дешевое, конечно, по московским меркам. К тому же рынок - это возможность выбора, в том числе и для мигрантов, которые хотят селиться ближе к «своим». Так запускается этническая сегрегация, которая вторична к имущественной. Играют роль и межэтнические противоречия. Например, армяне не хотят жить в «азербайджанском» районе. Хотя этот район только считается «азербайджанским», а на самом деле как был, так и остается русским.
- Только азербайджанцев там не три процента, как везде, а пятнадцать?
- Пятнадцати процентов азербайджанцев нет нигде. Самый максимум - пять.
- Как повлияет на расселение мигрантов ликвидация вещевых рынков?
- Рынки возникли в Москве не случайно. Столица обеспечивает треть товарооборота всей страны. Поэтому если рынок ликвидировать в одном месте, он возникнет в другом. Вслед за рынком переместятся и люди, и вместо одного района мультиэтничным станет другой. А если крупный оптовый рынок выведут в Подмосковье, то проблемы, связанные с мультиэтничностью, проявятся с большей остротой. Чем меньше численность локального населения, тем очевиднее присутствие других народов и тем меньшую толерантность проявляют «местные» по отношению к «чужим».
- В какой мере Москва делится на престижные Центр, Северо-Запад, Запад и Юго-Запад и неблагополучные Восток, Юго-Восток и Юг?
- Витрина Москвы - кварталы вдоль главных проспектов в центре, западном и юго-западном секторах. Но понятие «престижность района» с конца 1990-х размывается. Строить стало негде, и дорогое жилье начали возводить в тех районах, которые раньше считались неблагополучными. Теперь элитные жилые комплексы появились повсюду. Своего рода позолоченные гетто для богатых, отгороженные от остальных жителей района.
- Жилой комплекс с забором и охраной, а рядом - хрущевка с пьяницами и мигрантами?
- Это реальность. И проблема в том, что между богатыми и бедными нет контактов, нет зон соприкосновения. Раньше такими зонами были дворы, школы, больницы, а теперь дворы, школы и больницы у богатых и бедных разные. В нормальном городе социальный сервис должен быть доступным для бедных и удовлетворять хотя бы на среднем уровне запросы богатых.
- Это возможно?
- В Париже или Лондоне так и есть. Хотя не на 100%. Но к этому надо стремиться. Москва в советское время обладала огромным количеством публичных пространств. Во дворах были площадки, в домах пионеров - кружки, где контактировали дети всех социальных слоев и всех национальностей, а также общались родители. Сейчас эта система деградировала. Продолжается приватизация публичных пространств. На месте площадей строят торговые центры. В 1990-е годы исчезли детские сады в огромном количестве. В советское время в домах были «красные уголки», во дворах заливали катки, а сейчас в лучшем случае остались игровые площадки для самых маленьких детей. Общество усложняется, фрагментируется, а интеграция представителей разных народов свелась к проведению национальных выставок, фестивалей и поддержке религиозных праздников. Но конфликтов между культурами нет. Есть конфликты между гражданами из-за нерешенных социально-экономических проблем.
- Насколько в Москве вероятны беспорядки, подобные лондонским?
- Мы привыкли говорить, что молодежь - наше будущее, но забываем, что молодежь - самая маргинальная часть общества. Они уже вышли из детства, но их еще не признают взрослыми. У них нет социального статуса, нет денег и часто нет возможности подняться - социальные лифты перекрыты, двигаться по карьерной лестнице можно только с помощью связей. Это прямой путь к погромам, какие были в Лондоне, в Париже и у нас 11 декабря на Манежной. У молодежи есть еще один козырь - безнаказанность. К 30-40-летним преступниками относятся не так, как к 15-16-летним. Про них будут говорить, что они ошиблись, что виноваты взрослые.
- Подростки из хрущевок пойдут громить элитный жилой комплекс и грабить расположенные в нем бутики?
- Часто во главе таких движений встают подростки из богатых семей, отрицающие «обуржуазивание» своих родителей. Но возбудить легче тех, кто и так недоволен. Этнические противоречия - ниточка, за которую дергают, как было 11 декабря. А потом одновременно бьют и грабят - одно с другим связано. Хотя бедные вряд ли пойдут бить богатых, потому что они тоже хотят быть богатыми. Статус богатства сейчас очень высок, хотя богачей и не любят.
- Бедные пойдут бить других бедных?
- Да, других бедных иной этнической принадлежности и при этом грабить все, что подвернется под руку.
- Новые московские территории могут превратиться в гетто гастарбайтеров, которых туда начнут привозить тысячами, когда начнутся стройки?
- Не думаю, что произойдет всплеск числа мигрантов. Будет перемещение рабочих рук с одних проектов на другие. Возможности столичного стройкомплекса не безграничны. Самое большее - он сможет выйти на уровень 2006 года, когда был пик строительства в Москве, и то если кризис не придавит. А вот местные жители новых районов выйдут против строек с вилами. С ними поступили, как с крепостными, которых подарили другому барину. Теперь они могут потерять свои дачи и огороды, потому что у нас защищена только собственность богатых.

Александр КОЛЕСНИЧЕНКО. «Новые известия», 15 августа 2011 года

Лондон показал миру свое второе лицо

Насколько восхитительна была телевизионная картинка из Лондона во время недавней королевской свадьбы, настолько же ужасно и шокирующе то, что мы видим в последние несколько дней. Блистательная мировая столица выглядит как город, где стали явью кошмарные антиутопии Гоббса. Полиция и пожарные пытаются остановить толпы мародеров и поджигателей, вооруженных телефонами Blackberry.
Политики сделали самый внушительный и уверенный вид, на какой только они способны. Идут поиски виноватых. С нынешним сценарием - смерть молодого человека от рук полиции вызывает бурю протестов и затем волну насилия - мы уже хорошо знакомы: в начале этого года - Тунис, в 2005 - м - Париж. Но каждая трагедия уникальна. Так что же привело к этой?
Политические игры с поиском виновных выглядят сейчас примерно так.
Рабочие места для мужчин с низкой трудовой квалификацией исчезли, поскольку мировое производство постепенно переместилось в Азию. Но экономически незащищенные мужчины редко становятся хорошими отцами, они часто бросают семьи, а дети, выросшие без отца, не склонны к порядку и послушанию и легко становятся преступниками. Как выяснилось, социальные службы и школы не в состоянии исправить эту проблему.
Правые заявляют, что ведущие в тупик настроения патернализма (государства-няньки) и политкорректности создали культуру зависимости от государственных пособий и ослабили дисциплину. Левые жалуются на недостаток ресурсов и рост социального неравенства.
Великобритания вступила в период строгой экономии, поскольку коалиционное правительство стремится уменьшить дефицит госбюджета. И лейбористы будут винить в происшедшем нынешнее сокращение государственных расходов. А тори будут отвечать: "Но эти дети выросли за 13 лет правления Лейбористской партии!"
Все, что мы видим на улицах и телеэкранах, заставляет задуматься о том, что нынешние события не укладываются в жесткие рамки политических взглядов правых и левых.
Правительство ввело систему круглосуточных магистратских судов, чтобы как-то расчистить переполненные полицейские камеры. В списках тех, кому уже предъявлено обвинение, можно найти дизайнера, сотрудника начальной школы, студента колледжа. Видео запечатлело погромщиков самой разной этнической принадлежности. Поэтому нет какой-то одной демографической группы населения, на которую можно возложить вину.
Скрытой за всеми очевидными проблемами остается проблема морали. Жадность. Жажда иметь новые потребительские товары любой ценой. Требование прав, но не ответственности.
Не стоит пренебрежительно относиться к оправданиям мародеров, когда они сравнивают себя с банкирами, которые недавно точно также поживились в своем бизнесе. Для многих это была почти игра - они почувствовали возможность грабить совершенно безнаказанно, хотя Лондон имеет самую плотную сеть камер видеонаблюдения в мире. А некоторые даже заявляют, что поскольку все магазины и товары застрахованы, у их преступлений нет жертвы. В общем, веселый мальчишник.
Все это не новость, конечно. У Лондона богатая бунтарская история. Например, во время восстания Гордона, начатого моим однофамильцем в 1780 году, были убиты сотни людей. В те дни люди были как-то менее чувствительны, применяя оружие.
Почему сейчас ситуация вышла из-под контроля - это ключевой вопрос, стоящий перед полицией.
Ей стоило провести переговоры с организаторами самого первого, еще мирного тогда выступления протеста. Ей стоило реагировать быстрее и более агрессивно, когда начались первые вспышки насилия, чтобы не допустить их распространения.
Частично проблема в том, что наша полиция находится в состоянии полного бардака. Начальство уволено после скандала с Мердоком. Практика выборочной проверки документов у прохожих и их обыск вызывают ненависть. Говорят, полицейские действуют теперь с опаской, боятся, что их могут обвинить в причинении вреда невинным людям. Процесс арестов жестко зарегулирован, чтобы избежать злоупотреблений. Все вместе это привело к тому, что желание действовать решительно и жестко, как в былые времена, сильно уменьшилось. А тем временем все ключевые политические лидеры, способные дать необходимую команду, как один оказались на отдыхе.
Египетские блогеры сравнивают события в Лондоне с "арабской весной". Но в них не хватает одной вещи, которая обычно считается важной для уличных протестов. Политики. Ну, или, по крайней мере, политики в ее традиционном понимании. Лондонский бунт уже назвали восстанием потребителей - они боролись за право обладать символами нынешней капиталистической системы, не пытаясь ее опрокинуть.
Есть, однако, и нечто чисто лондонское в этом бунте. В мире есть только два города, которые с полным правом могут претендовать на роль мировых вавилонов, - Нью-Йорк и Лондон. И в Нью-Йорке, и в Лондоне любой может добиться успеха. Но в Нью-Йорке все становятся ньюйоркцами - для успеха надо ассимилироваться. А в Лондоне никакой ассимиляции не происходит, потому что ассимилироваться не с кем.
Лондон - совершенно удивительный город-мозаика. Его часто описывают как город деревень - они и существовали здесь когда-то, пока растущая столица их не поглотила. Не исключено, что по этническому разнообразию Лондон занимает первое место в мире - более половины детей здесь рождено матерями, которые сами родились за рубежом. И как в любом большом городе - особенно в таком, где вся жизнь получила ускорение благодаря интернету, - здесь имеется огромное разнообразие стилей и интересов. В каком еще городе в мировой истории столь значительную часть высокооплачиваемых рабочих мест (я имею в виду лондонский Сити) занимали иностранцы?
Лондонцы выбрали в отношении "понаехавших" очень простую тактику. Они замкнулись в своем кругу. Эмигрантам пришлось создавать собственные коммуны, деревни и кластеры. Возникли целые локальные культуры и даже стали процветать. Но в некоторых местах они привели к упадку. Разница в доходах между районами очень высока, но по мере развития урбанизации они становятся все ближе и ближе друг к другу. Хокни - один из ключевых районов нынешнего бунта - сейчас считается модным местом. Именно эта разница в качестве жизни в плохих и хороших районах вдруг прорвалась наружу таким неожиданным и шокирующим образом.
Есть и кое-что позитивное. Слава богу, очень мало жертв. Не пришлось использовать армию. Не пришлось вводить чрезвычайное положение и ограничивать гражданские права. Сообщалось о случаях, которые могли произойти только в Британии: тяжело нагруженный добычей мародер стоял на совершенно пустой улице и ждал, когда загорится зеленый сигнал светофора, чтобы ее перейти. Появились команды добровольцев, которые приводят город в порядок. Они назвали себя Riot Wombles в честь уомблов, мультипликационных зверьков, которые борются с загрязнением природы.
Лондон опять показал свое второе лицо. В 2005 году мы выиграли право проведения Олимпийских игр, а на следующий день произошли теракты в метро. В этом году мы пережили туристический бум, вызванный королевской свадьбой, а теперь напугали туристов бунтовщиками. В следующем году - Олимпиада. И кто знает, что произойдет одновременно с ней.

Тим ГОРДОН. «Московские новости», 12 августа 2011 года

Сегодня, когда начавшиеся в субботу в Лондоне беспорядки распространились на другие города Англии, и продолжаются третьи сутки подряд, возникает искушение предложить (напыщенно и зловеще) из комфортного и спокойного Парижа ряд советов на основе уроков, вынесенных из трехнедельного бунта, сотрясавшего французские города в 2005 году. Действительно, кажется, что есть определенное сходство в двух вспышках городской ярости и гнева. Однако есть и существенные отличия, которые не только не позволяют напрямую сравнивать события последних дней в Англии с тем, что случилось во Франции почти шесть лет тому назад, но и говорят о том, что сегодняшние беспорядки намного серьезнее в плане разрушительного воздействия и последствий. Картины горящих автомашин, вандализма и столкновений с полицией в 2005 году оставляют шокирующее впечатление; однако сегодняшние сцены беспорядков в Лондоне внушают еще больший страх и ужас. И вот почему.
Повод для беспорядков в обоих случаях аналогичен. Во-первых, это действия полиции, несущей ответственность за гибель местных молодых людей из районов, где в большом количестве проживают весьма заметные меньшинства. Эти действия вызвали возмущение и ярость, на которые наложилось недовольство от дискриминации и ощущения отчужденности. Как и во Франции в 2005 году, субботние беспорядки в Тоттенхэме постепенно распространились на другие районы Лондона и еще на два британских города, где молодежь восприняла сигналы социального протеста и гнева – или воспользовалась ими в качестве удобного предлога для нагнетания хаоса. Немаловажно и следующее обстоятельство: рост насилия в обоих случаях спровоцировал жалобы и обвинения в том, что чрезмерная драматизация и извращенное освещение событий средствами массовой информации  в самом начале беспорядков привели к слепому подражанию и повторению вспышек ярости.
Но на этом схожесть событий заканчивается, и начинаются важные отличия. Первое отличие – в городской географии. Парижский пригород Клиши-су-Буа, где в октябре 2005 года начались беспорядки, как раз и представляет собой такое отличие. Это один из многих городков, где в огромных, но обшарпанных жилых кварталах живут наиболее бесправные представители французского общества. Эти крупные гроздья предместий с многочисленными проектами жилищного строительства почти неизменно располагаются на удалении от большинства французских городов. Благодаря этому во Франции в городских пределах нет больших районов гетто, как в Нью-Йорке, Чикаго или Лос-Анджелесе. Нет там и городских кварталов с крупными общинами цветного и находящегося в неблагополучной экономической ситуации населения, как в Лондоне.
Поэтому в отличие от сегодняшних беспорядков в Лондоне практически все бунты, сотрясавшие Францию в 2005 году, происходили в пригородах с их активным жилищным строительством. Кроме того, ночные столкновения 2005 года во Франции практически нигде не затронули деловые кварталы, магазины и состоятельных белых обитателей центральных городских районов. Те многочисленные разрушения, которые ошеломили французское общество в 2005 году, затронули в основном лишь самых неблагополучных и неимущих жителей, поскольку вакханалия происходила в их собственных районах проживания.
Любой, кто смотрит за картиной разрушений в Лондоне, знает, что бунты в английской столице и в других городах происходят прямо у дверей комфортных и благополучных кварталов среднего и высшего среднего класса. Почему? Бурно разросшийся Лондон гораздо крупнее и населеннее, чем Париж в пределах его городской черты. Между тем, в страдающих сегодня от беспорядков лондонских районах, как и в пришедших в упадок французских пригородах, проживают многочисленные и заметные меньшинства, которые жалуются на дискриминацию, широко распространенную безработицу и напряженные отношения с полицией. Но эти меньшинства являются лишь частью более обширного и смешанного населения городских кварталов. В отличие от событий 2005 года во Франции, от бунтов в отдельных районах Лос-Анджелеса, или от случаев грабежей и поджогов в нью-йоркском Гарлеме, на которые власти отвечали тактикой «сдерживания», в Лондоне такая ситуация невозможна. Смешанный социальный, экономический, демографический и этнический состав столицы создает равные возможности для всех. Уже сейчас начинаешь цепенеть при мысли о том, какие нападки на культурное многообразие начнутся в Британии после того, как спадет волна ночного насилия.
Коль так, то лондонцам всех цветов кожи и разного достатка придется научиться жить вместе так, как не научились жить парижане со своими пригородами за многие десятилетия. Во Франции раскол оказался столь мощным в основном по той причине, что многие ее жилые кварталы строились по принципу гетто. На самом деле, чаще всего жители французских пригородов жалуются на то, что их географическая удаленность от центров главных городов наглядно свидетельствует, как продуктивное и высокодоходное общество Франции отвергает и изолирует их. Проезд из пригородов в городские центры в лучшем случае ограничен, и их жителям приходится прилагать большие усилия для того, чтобы перепрыгнуть «невидимую стену», отделяющую их от территории основного французского общества. Безусловно, этим в основном и объясняется то, что когда в 2005 году начались бунты, поджоги машин и ожесточенные сражения с полицией происходили только в пригородах. Именно там зарождались, копились и усиливались гнев и раздражение, которые привели к взрыву. Если бы бунтовщики попытались перенести беспорядки на районы, которые белая и благоустроенная Франция называет своим домом, то они были бы довольно быстро ослаблены, дезорганизованы и рассеяны, находясь вдалеке от своих родных кварталов.
Напротив, в Лондоне  и в других английских городах, где сегодня продолжаются беспорядки, те люди, которые сеют наибольшие разрушения и хаос, живут среди относительно благополучных рабочих семей. И они намного мобильнее. Сейчас становится ясно, что молодежь, спровоцировавшая насилие в знак протеста против гибели одного из своих, получила пополнение в лице гораздо более обширной массы нарушителей порядка и спокойствия. Среди них могут находиться анархисты, ставшие главной причиной массовых волнений во время демонстраций против повышения платы за обучение в вузах; там могут быть и обычные авантюристы и ловцы удачи, считающие, что регулярные вспышки вандализма обеспечивают им хорошее прикрытие для грабежа и мародерства. Таким переплетением самых разных участников и их мотивов, наверное, и объясняется рост численности бунтовщиков и расширение географии беспорядков.
Только время подскажет, будут ли ночные беспорядки в Англии распространяться и дальше, как было во Франции. Но уже сейчас многое говорит о том, что к первым трем ночам лондонских бунтов причастна более разнообразная и многочисленная масса людей в сравнении с теми, кто спровоцировал три недели французского кошмара. То, что участников бунтов с самого начала было гораздо больше, объясняется как большей численностью населения пораженных беспорядками районов, так и более удобным их расположением в Лондоне по сравнению с изолированными французскими пригородами. Кроме того,  в лондонских районах гораздо больше магазинов и коммерческих предприятий, которые не защищены от грабежей.
Эти отличия стали одной из причин, по которой живущие в Лондоне французские граждане начали писать в блогах, на форумах и в традиционных средствах массовой информации свои предостережения жителям Франции, чтобы те не думали, будто лондонские беспорядки это просто новая версия событий 2005 года. Не вызывает сомнений и то, почему британские комментаторы, описывая сцены насилия, говорят, что они обладают такой же интенсивностью и разрушительной мощью, как и германский блицкриг в годы Второй мировой войны. Возможно, сравнения с войной и являются небольшим преувеличением, но вполне можно понять ту печаль и тревогу, которая за ними стоит. Если в 2005 году на вопрос «Париж горит?» можно было ответить «Слава Богу, нет», то Лондон в 2011 году судьба не пощадила. В Лондоне сегодня вновь льется кровь – причем порой в исторических городских кварталах. Жители Франции содрогаются, не осмеливаясь даже представив себе такое в центре Парижа.
Содрогание вызывает и мысль о том, как остановить все эти разрушения. В 2005 году французское правительство могло пообещать выделить больше денег, вложить новые инвестиции в бизнес, улучшить систему транспорта, а также заменить самые ветхие кварталы новыми жилыми зданиями. Но в отличие от  Франции, сосредоточившееся на мерах жесткой экономии правительство Дэвида Кэмерона не имеет ни возможностей, ни денег для того, чтобы купить у протестующих спокойствие. (На самом деле, их раздражение отчасти могло быть вызвано той болью, которую они ощутили из-за сокращений на социальные программы и льготы в рамках усилий Кэмерона по уменьшению долгового бремени.) Так это или нет, но Кэмерону сейчас грозят новые обвинения в том, что его политика несет с собой многочисленные неудобства и лишения. Его могут также обвинить в том, что из-за такой политики пострадала полиция, а это, в свою очередь, способствовало разрастанию беспорядков. Бунты способны поставить под сомнение многие меры жесткой экономии, на которые Кэмерон сделал ставку в политике своего правительства. Его положению не позавидуешь: место между молотом и наковальней может показаться гораздо более комфортным.

Брюс КРАМЛИ (Bruce Crumley). «Time», 9 августа 2011 года
Опубликовано на ИноСМИ.Ru