… об абортах в России

Абортов меньше не там, где их сделать труднее, а там, где их делать незачем

Единственное, в чём сходятся сторонники ограничения абортов и защитники права на свободные аборты, — это в том, что аборт — это нехорошо. Правда, если первые опираются в основном на мораль, нравственность и традиционные ценности, то вторые говорят о сложных социальных обстоятельствах, которые приводят женщину к аборту.
Аборты, помимо важной социальной проблемы, — это популярная карта в политических играх. Вот, скажем, губернатор Ульяновской области Сергей Морозов предложил недавно прекратить финансирование абортов «за счёт средств налогоплательщиков», повторяя инициативы РПЦ, более ранние высказывания председателя комитета по делам семьи, женщин и детей Елены Мизулиной и многих других политиков, чиновников и общественных деятелей. И любое подобное заявление приводит к возобновлению дискуссии о том, что же делать с невероятно большим количеством абортов в России (доля абортов от всех беременностей в 2007 году составила 45,8%, в 2008 году — 42,4%, в 2009 году — 40,2%).
При этом единственное, в чём сходятся сторонники ограничения абортов и защитники права на свободные аборты, — это в том, что аборт — это нехорошо. Правда, если первые опираются в основном на мораль, нравственность и традиционные ценности, то вторые говорят о сложных социальных обстоятельствах, которые приводят женщину к аборту. Поэтому различаются и подходы к уменьшению количества абортов — меры по ограничению собственно абортов или создание обстоятельств, в которых потребность в абортах отпадает.
Когда возникает вопрос «Делать или не делать аборт?» Когда а) беременность уже есть, но б) возможности родить и/или вырастить ребёнка нет. Соответственно, если наша задача — сделать так, чтобы абортов стало меньше, есть два направления для деятельности: а) уменьшение количества незапланированных беременностей и б) уменьшение количества ситуаций, в которых незапланированная беременность оказывается нежелательной. Начнём со второй половины.
Когда неожиданная беременность оказывается нежелательной?
— Когда она возникла в результате насилия и принуждения.
— Когда жизненные обстоятельства не позволяют женщине родить и/или вырастить ребёнка.
— Когда женщина не хочет рожать и выращивать ребёнка.
Первый пункт более или менее покрывается социальными показаниями к искусственному прерыванию беременности (хотя они не артикулируют, например, инцест, супружеское насилие, обманное пренебрежение контрацепцией со стороны мужчины). Что же касается жизненных обстоятельств, делающих беременность нежелательной для женщины, которая в другой ситуации предпочла бы её сохранить, — они могут быть самыми разнообразными, но в большинстве случаев связаны с материальным положением и с социальной нестабильностью.
Женщины не рожают, потому что не знают, на что им ребёнка растить и как гарантировать завтрашний день ему, если они и сами не могут ни на что рассчитывать.
«В такой ситуации надеяться на то, что женщина будет рожать больше детей, чем она сможет прокормить одна, не приходится».
«Мы прикинули и поняли, что ребёнка позволить себе не можем…»
«[Отцы] боятся позора. Мол, родил малыша, а прокормить его не смогу».
«Для многих это именно безысходность. Это не период какой-нибудь — год-другой переждать, пока ребёнок маленький, а потом всё нормализуется. Ничего подобного. Потому что за время, пока мать вынашивает ребёнка и кормит его грудью, она впадает в ситуацию глубокой нищеты».
Логично предположить, что именно на эту группу можно повлиять, обеспечив финансами и стабильностью. Государство в своей демографической политике делает некоторые попытки это сделать, но они выглядят скорее символическими, чем реальными. Всерьёз о помощи женщинам, отказавшимся от аборта, говорит только церковь да ЛДПР, которые, правда, настаивают на отказе от детей в пользу государства (вероятно, во избежание спекуляций) и заинтересованы только в детях «титульной нации».
«Материнский капитал незначительно повлиял на решение женщины рожать».
«И тут же выяснилось, что денег, предложенных мне властями в виде пособий и материнского капитала, никак не хватит на то, чтобы продержаться в тяжёлое время. Кричали «рожай-рожай», а как кризис грянул — мы оказались никому не нужны».
Вполне очевидно, что ограничение на аборты — от платных абортов до их полного запрета — бьёт в первую очередь по тем, кто не может обеспечить качество жизни себе и ребёнку. «Это удар по самым бедным и обездоленным, по несовершеннолетним, по студенткам, по всем тем, кто не может себе позволить платный аборт и уж тем более не может позволить себе родить и воспитать ребёнка». В ситуации безденежья часто бывает трудно найти сумму на аборт — стоят они недёшево. Люди, живущие в условиях хоть какой-то финансовой стабильности, плохо представляют, каково это — иметь деньги ровно на выживание сегодня, без какого-либо запаса на завтра. В этой ситуации многие скорее обратятся к «дешёвым» бабкиным средствам, что не идёт на пользу ни здоровью женщин, ни демографии.
При этом возникают вполне очевидные вопросы: если у женщины нет денег на аборт, откуда у неё деньги на выращивание ребёнка? Если у женщины нет средств и/или информированности и/или желания пользоваться контрацепцией, откуда у неё средства и готовность воспитывать ребёнка? Но чаще всего борцы с абортами методами их запрета предлагают ответы в духе «как-нибудь прокормят».
Что характерно, когда речь идёт о количестве рождённых детей, редко говорится о качестве жизни и их, и их родителей. Само появление новой жизни объявляется самоценностью. Желание людей не просто жить, а жить хорошо и обеспечивать такую же жизнь своим детям называется эгоизмом и отговорками. Возможность низкого качества жизни ребёнка замалчивается, исключается из обсуждения; снижение качества жизни матери рассматривается как необходимая жертва, которая оправдывается святостью материнства или просто потребностью страны/общества/государства в детях (обычно формулируется как «выход из демографического кризиса»).

При чём тут государство?
Полемизируя с автором статьи, из которой приводятся цитаты выше, другая женщина пишет:
«Я до сих пор не понимаю — при чём тут государство?! Это как в мультике «Простоквашино»: корова государственная, а телёнок-то наш! Вы что, простите, от государства ребёнка заимели? Это же ваше дитя, а не государственное!»
Это на самом деле очень интересный вопрос: при чём тут государство? Если женщина рожает для себя — то это её личное дело и ответственность она несёт только перед собой, ребёнком и, возможно, его отцом, если тот принимает какое-то участие в их судьбах. Но тогда неудивительно, что в ситуации нестабильной и тяжёлой немногие решаются взять на себя ответственность за ещё одну жизнь.
Однако в бесконечном обсуждении демографического кризиса звучит рефрен, что появление на свет детей необходимо стране. Государство — устами многочисленных политиков и чиновников — повторяет снова и снова, что ему нужны дети. И основным объектом его слов и действий оказываются женщины, на которых возлагается обязанность пополнения населения. Вот только среди действий недостаточно таких, которые помогли бы женщине справиться с трудностями вынашивания, родов и воспитания ребёнка, — тут она может полагаться только на свои силы.
Получается довольно странная ситуация: государство всеми силами — от неких признаков положительного стимулирования до куда более распространённых порицания и ограничения — стремится заставить женщин рожать и в то же время рожает женщина вроде как для себя, поэтому на практике все трудности по выращиванию ребёнка ложатся на её плечи.
«Нет, я не против. Я ни в коем случае не хочу делать свои проблемы чужими. У меня пока две руки, две ноги, неплохая голова, всё у меня хорошо, и, если Боженька будет милостив ко мне, то на том, что есть сейчас, я неплохо проживу (а вот если сломаю ногу-руку — уже не факт). Ну так скажите тогда честно и открыто: в нашей стране рожать детей — ТЯЖЕЛО. К чему эти популистские высказывания про какую-то землю многодетным, про материнский капитал, про то, про сё?»

Право не рожать
Третий пункт из списка чаще всего теряется в деталях дискуссий об аборте, а ведь именно он является ключевым с точки зрения прав женщины: женщина имеет право не рожать. Наличие у женщины здоровья для рождения ребёнка и средств для его содержания не значит, что она должна рожать. Это её личный выбор — иметь детей или не иметь, становиться матерью или не становиться, использовать своё тело для вынашивания ребёнка или нет.
Неудивительно, что «исследования, проведённые в нашей и в других странах, показали, что наиболее жёсткими противниками права женщины на аборт являются люди, у которых нет риска аборта, то есть в первую очередь мужчины, во вторую — женщины старше 50 лет. Иначе говоря, это люди, кому беременность не грозит». Право женщины распоряжаться своим телом и своей жизнью — вот сердцевина дискуссии об абортах, и именно оно оказывается ограниченным, как только ограничивается доступ женщин к абортам.
Как предотвратить незапланированную беременность?
Это первая половина вопроса. Есть два средства избежать неплановой беременности: воздержание и контрацепция.
Воздержание — способ, подходящий далеко не всем. Людям свойственно хотеть секса и заниматься им, и это стремление не подлежит внешнему контролю, как бы к нему ни стремились моралисты всех мастей. Но так получается, что для женщины секс связан с риском беременности — далеко не всегда желанной. Характерно, что борцы за мораль и нравственность рассматривают этот риск как «плату за (недозволенное) удовольствие». Они настойчиво предлагают выбор исключительно между воздержанием и супружеским сексом ради рождения детей, объявляя секс ради удовольствия аморальным, греховным, эгоистичным.
Всякое удовольствие должно быть отомщено. За него надо нести наказание — и желательно пожизненное. Поэтому им так нравятся торжественные фразы замогильным тоном: «Надо было раньше (головой) думать», «Теперь пеняй на себя», «Любишь кататься, люби и саночки возить», «Взялся за гуж, не говори, что не дюж».
Стремление пенализировать аборты здесь идёт рука об руку с борьбой с контрацепцией, потому что и то и другое позволяет «уйти от расплаты».
Ответственность за беременность = ответственность за секс, и она снова оказывается исключительно на женщине, потому что это ей в случае сохранения неожиданной беременности придётся вынашивать ребёнка, а затем его выращивать (или принимать не менее сложное решение о передаче ребёнка в детский дом). Отец ребёнка в этой ситуации далеко не всегда оказывает поддержку и принимает на себя ответственность — и на него её не возлагают так прямо и жёстко, как на женщину. (За исключением тех случаев, когда женщину вообще пытаются лишить права выбора, — например, запрещая аборты без согласия мужа/отца ребёнка.) Если женщина и мужчина не состоят в долгосрочных отношениях, то участие отца ребёнка в беременности и дальнейшем воспитании ребёнка крайне сомнительно.
Второй способ — контрацепция, и хотя он не даёт стопроцентной гарантии, но зато предлагает альтернативу воздержанию и бессчётным родам, позволяя реализовывать человеческие потребности со значительно меньшим риском. Он же является лучшим средством профилактики абортов.
«И эксперты, и молодое поколение женщин говорят о том, что главной мерой, которая уменьшает число абортов, является использование эффективной контрацепции, а не морализаторство по поводу искусственного прерывания беременности».
Казалось бы, противники абортов как «детоубийства» должны ратовать за распространение контрацепции, чтобы все зачатия оказывались желанными и ожидаемыми. Но этого не происходит. Наоборот, многие общественные и политические силы настаивают на том, что «пропаганда контрацепции» ведёт к снижению рождаемости и потому так же вредна для демографии, как и аборты, которые она предотвращает. Такая позиция снова возвращает к выбору исключительно между воздержанием и размножением.

Парадоксальное мышление
Неудивительно и то, что женщины, выросшие при недостатке информации, но в изобилии мифов и эмоционального морализаторства, в своём репродуктивном поведении воспроизводят ту же нелогичность.
«Беременность рассматривается многими женщинами как своего рода стихийное бедствие или, по меньшей мере, как неожиданность. …Некоторые исследователи называют такое репродуктивное поведение иррациональным. Отсутствие рациональных установок проявляется не только в том, что женщины не употребляют контрацепцию, но и в том, что они рожают нежеланных детей или не рожают детей, когда хотели бы этого».
Откуда берётся такое иррациональное поведение? Причин у него немало. Значительную долю в его формировании играет элементарная неграмотность. Ей способствует и советское наследие — ведь растили этих женщин матери и бабушки, которые жили в обстоятельствах, в которых существовал выбор только между родами и абортом, а вопрос контрацепции практически не рассматривался; и то, что сейчас для того, чтобы получить достоверную информацию о контрацепции, нужно приложить определённые усилия.
Даже имея доступ к информации, многие женщины предпочитают опираться на мифы и «традиционный подход». Их мышление полно парадоксов: гормональные контрацептивы вредны — но экстренная контрацепция и аборты допустимы; не заботиться о себе стыдно — и поэтому лучше не посещать врача и не обсуждать с ним вопросы предохранения.
«Распространено мнение о том, что никакие средства не дают полных гарантий. При такой постановке вопроса любой секс признаётся опасным, а предохранение — необязательным».
Немалый вес играют социальные факторы. Во-первых, секс сам по себе остаётся делом, которым заниматься можно, а говорить о нём неловко. Многие не обсуждают «такие вопросы» с партнёрами. Во-вторых, мужчины нередко не хотят использовать презервативы или выражают неудовольствие по поводу их использования, потому что они якобы уменьшают удовольствие. А женщины боятся использовать гормональные средства, потому что боятся их влияния на внешность, — яркий пример проявления жёстких рамок мифа о красоте в жизни женщины. Свою роль играет давление церковных представлений о нравственности и греховности, которые перенимают даже неверующие люди.

Планирование семьи и сексуальное просвещение
Хотя понятие «планирование семьи» часто используют как синоним «контроля рождаемости», его значение намного шире. Это спектр действий по обеспечению репродуктивного здоровья и качественного родительства. Планирование семьи отдельно взятым человеком включает не только использование контрацепции и регулярные визиты к врачу, но и построение здоровых сексуальных отношений с ясной коммуникацией между партнёрами, и продуманную экономическую политику семьи и родительства.
Социальные программы планирования семьи охватывают широкий спектр услуг по информированию и поддержке населения. Например, программа «Планирование семьи», созданная в России девяностых, занималась информированием населения, подготовкой специалистов, а также закупкой контрацептивов и бесплатным обеспечением социально незащищённых групп. Но эта программа была свёрнута — во многом из-за яростного сопротивления сексуальному просвещению подростков, которое входило в её планы.
Ирония в том, что сексуальное просвещение подростков, особенно включающее информацию о контрацепции, о рисках беременности, о венерических заболеваниях и т.д., приводит к тому, что подростки позже начинают вести половую жизнь, и снижает количество подростковых беременностей — то есть добивается ровно той цели, которую противники «развратного» сексуального просвещения пытаются реализовать путём запретов и замалчивания.
Как показывает практика стран, где распространена политика планирования семьи, наличие подобных программ и их деятельность формируют в общественном сознании приоритеты ответственного отношения к своему репродуктивному здоровью и ответственного родительства. Они же, кстати, подчёркивают ответственность не только женщин, но и мужчин в вопросах семьи и репродуктивного здоровья — своего и партнёра, важность согласия и открытости коммуникаций между партнёрами, снижая количество ситуаций типа «мужчине не нравятся презервативы» и «мне было неловко об этом говорить».
В России же информация о репродуктивном здоровье и о планировании семьи не то чтобы закрыта, но для того, чтобы получить доступ к ней, нужно приложить осознанные усилия, в том числе преодолеть мифологическое сознание и во многих случаях давление среды — окружения, которое настаивает на вреде контрацептивов, партнёров, которые сопротивляются использованию презервативов, общественного сознания, в котором женская сексуальность является запретной темой.
Несомненно, огромную роль оказывает влияние церкви. Хотя Россия является светским государством, но растущее вмешательство церкви во все сферы жизни, распространение идеологии «традиционных ценностей, морали и нравственности» приводит к тому, что и женщины, и мужчины всё чаще избегают заботы о своём сексуальном здоровье, стараясь не думать о «греховном». К тому же РПЦ является ярым противником планирования семьи. В её документе «Демографический кризис в России: причины и пути выхода» организации, занимающиеся вопросами планирования семьи, называются «антигосударственными организациями, ведущими демографическую войну против России». Там же предлагается «прекращение финансирования всех мероприятий по контролю над рождаемостью», включая контрацепцию.
Однако легальность и доступность аборта — это светский вопрос. Люди религиозные решают вопросы планирования семьи в соответствии с догмами своей религии и собственными морально-нравственными ценностями. Люди нерелигиозные тоже решают их в соответствии со своими морально-нравственными ценностями — мораль и нравственность не являются прерогативой религии. Вмешательство церкви в законодательство и государственную политику вне собственно церковных проблем недопустимо, поскольку вера и религиозные догмы — вопрос личных убеждений верующих, а государство занимается всем населением, независимо от их вероисповедания и взглядов. Однако именно такое вмешательство наблюдается во многих сферах, и особенно в демографических вопросах.
Впрочем, и светские борцы за повышение рождаемости часто предпочитают запретительные меры поощрительным. Говоря о «повышенной сексуализации общества», «развращении подростков» и прочем «тлетворном влиянии Запада», они перекрывают не столько действительно проблемный поток сексуальной объективации, насилия и нездоровых представлений о сексе и репродуктивных процессах, который проецируется СМИ, сколько доступ к качественной информации.
Для того чтобы узнать мифы о сексе и перенять культуру изнасилования, достаточно включить телевизор, открыть газету или пообщаться с ближайшим окружением. Для того чтобы узнать о контрацепции, о заботе о сексуальном здоровье, о здоровом построении сексуальных отношений, нужно приложить определённые усилия.
Многим трудно представить, почему может быть сложно найти информацию в век интернета. Но, во-первых, у немалой доли населения нет ни доступа к интернету, ни навыков его использования — в 2010 году число пользователей интернета составило 59%. Во-вторых, нужно иметь навыки поиска и отбора информации, уметь отделять вескую информацию от повторения мифов и чуши, которыми полнятся и интернет, и СМИ, и даже некоторые книги «по вопросу», нужно просто знать, что искать. А для того чтобы купить книгу или обратиться к врачу по «стыдному» вопросу, нужно преодолеть всё то же морализаторское социальное давление, при котором говорить обо всём, связанном с сексом, оказывается «неприлично». Особенно трудно всё это делать подросткам, у которых доступ к любым ресурсам, от интернета до врача, часто оказывается ограничен, поэтому неудивительно, что «по стране в целом статистика констатирует 10% абортов среди несовершеннолетних».

Россия — страна парадоксов…
…и в вопросе абортов — тоже. Заявляя о «собственном пути» и потому отрицая западный опыт или переворачивая его с ног на голову, как делает Е. Мизулина, говоря о пользе ограничения абортов, ставя в пример маленькое число абортов в Нидерландах, где они делаются по требованию за счёт государственного медицинского фонда, многие наши политические и общественные деятели воспроизводят иррациональное мышление, которое в их случае уже трудно объяснять невежеством и неинформированностью.
Подростки лишены информации о репродуктивном здоровье — а рост заболеваний, беременностей и абортов вызывает удивление и приписывается «развращению и порнографии». Потенциальные матери лишены финансовой поддержки и стабильности — а от них требуют выводить страну из демографического кризиса. Много говорится о вреде абортов для здоровья — и при этом аборты, особенно бесплатные, делаются наиболее травматичными методами.
«По-прежнему наиболее распространён в России входящий в ОМС «бесплатный» хирургический аборт (78,9%), который ВОЗ допускает только в исключительных случаях, когда нет возможности применить более щадящие методы. Право на аборт обеспечено, но то, как оно осуществляется в государственных медицинских учреждениях, можно уподобить наказанию, которое женщина несёт за нарушение гражданской повинности материнства».
Вполне очевидно, что очередная инициатива политиков по финансовому ограничению абортов не улучшит ситуацию, зато серьёзно нарушит права женщин и создаст новые проблемные зоны.
Также очевидно, что вопрос возможности и доступности абортов связан с широким спектром других вопросов в области правовой, демографической, гендерной, образовательной политики. Рассматривать его отдельно от них невозможно, да и не нужно, — тема абортов, напротив, акцентирует внимание на слабых местах и болевых точках этих областей. Но в целом опыт других стран и рассмотренные материалы приводят к одному выводу: проблема абортов решается не запретительными мерами, а сочетанием осознанного и рационального подхода к планированию семьи и репродуктивному здоровью и государственной поддержки как родительства, так и планирования семьи. То есть абортов меньше не там, где их сделать труднее, а там, где их делать незачем.

Материал подготовлен в рамках программы «Гендерная демократия» Фонда им. Генриха Бёлля

Ольга БУРМАКОВА. «Chaskor.ru», 22 апреля 2011 года