Что мы знаем о лисе?.. Ничего. И то не все Борис Заходер

Материнская зарплата у Совета Федерации на ёлке

Святочный рассказ

Дети странный народ, они снятся и мерещатся.
Ф.М. Достоевский.
Мальчик у Христа на ёлке

Комитет Совета Федерации по социальной политике знает, что:

пришло время разработать законопроект, который предусматривает выплату заработной платы матерям, ухаживающим более чем за двумя детьми. Об этом сообщила глава комитета Валентина Петренко. "Законопроект предусматривает, что те матери, которые имеют минимум трех детей и не работают в связи с уходом за ними, получат трудовую книжку, им будет начисляться зарплата", - пояснила сенатор. "Законопроект, в случае его принятия, будет стимулировать рождаемость в России, поскольку многодетные родители больше не будут выбирать между рождением детей и работой", - заявила Петренко.

По словам главы комитета, зарплата таким матерям может составить не менее 15 тысяч рублей.

РИА "Новости", 6 декабря 2010 года

Демоскоп знает больше.

Нам кажется, что уж если платить родительскую зарплату, так побольше. Чего мелочиться? Что нам важнее - деньги или дети?

Дети вообще странный народ, они снятся и мерещатся. Особенно перед елкой и в самую елку перед рождеством. И Демоскопу мерещится одна история, будто это где-то и когда-то случилось как раз накануне рождества, в каком-то огромном городе и в ужасный мороз.

Часть первая

Жили в этом городе две сестрички, одну звали Белая Зарплата, а другую - Серая Зарплата, Безочка и Сезочка. Они были разными, конечно, как часто бывают разными родные сестры, но жили дружно, водой не разольешь. Сезочка была побойчее, не такая простушка, как Безочка, но это не мешало их дружбе. Безочка любила Сезочку, потому что та часто ее выручала, но и Сезочка была привязана к Безочке. И что еще их объединяло, так это то, что они были очень маленькие, особенно Безочка, и медленно росли. У них была тетя, Пенсия, тоже небольшая, это, видно, у них было фамильное, так и та порой росла быстрее своих племянниц.

Но сестрички не унывали, не теряли надежды подрасти, и вообще им неплохо жилось, потому что все их любили. Где они - там и народ, специально приходили. Бывало, соберется народ, а они всех встречают приветливо, иной раз даже с песней. Одна у них была особенно любимая:

Жили у бабуси
Два весёлых гуся,
Один - серый, другой - белый,
Два весёлых гуся.

Народ слушает радостно, а как доходят до слов "Ой, пропали гуси!", мрачнеет. Но потом все хорошо кончалось. Выходили гуси, и белый, и, конечно, серый, кланялись Бабусе, и народ спокойно расходился. Бабусю все очень уважали.

Вот вышли как-то Безочка и Сезочка погулять по городу перед заключительной в этом году встречей с народом. Она обычно бывала особенно волнующей, Безочка и Сезочка становились на цыпочки и казались немножко выше, и народ радовался за них. Сестрички были возбуждены предстоящей встречей, даже и ужасный мороз был им нипочем. И вдруг Сезочка, которая всегда все узнавала первая, говорит Безочке:

- А у нас скоро сестричка будет, Мазочка! Материнская зарплата, по паспорту.

И тут, откуда ни возьмись… Нет, подождите, еще рано. Пока еще ничего не произошло.

Просто Безочка очень обрадовалась прибавлению семейства: ах-ах-ах! как хорошо! Теперь мы будем как бы трехдетная семья, возьмем земельный участок и будем уже петь про трех веселых гусей!.. Но потом, даром что простушка, а спрашивает:

- Но мы все-таки не Иваны, не помнящие родства. Мы дети наемного труда. А рождение детей - это вроде не по найму. Она будет от другого отца, что ли, эта Мазочка?

- Безочка-Безочка, - сестричка даже руками всплеснула.- Нельзя быть такой наивной. Ну какое это имеет значение!? Сейчас все делается только за деньги! Ты думаешь, Бабуся хуже нас знает экономическую теорию?

- Я думаю, что она ее совсем не знает, - сказала бестолковая, но упрямая Безочка. - Мы ее, конечно, все равно любим, но не за какие-то там знания, а просто. Я тоже не знаю экономическую теорию, но я наблюдательная. Сколько раз бывало - я прихожу к кому-нибудь, без тебя, такая маленькая, а нас ждут мальчик или девочка, а то и двое. А приходим с тобой, ты такая расфуфыренная, - а ничего кроме иномарки не находим. Никогда такого не было, чтобы люди воспитывали собственных детей за зарплату и за зарплату рожали.

- Мало ли чего никогда не было, - не на шутку рассердилась Сезочка, считавшая себя намного более умной. - Где-то, может, и не было, а наша страна - экспериментальная, наш народ любит, когда над ним ставят опыты. Может, какие-то сомнения и есть, - вот мы на нем и проверим.

Безочка хотела что-то возразить, но тут, откуда ни возьмись (теперь пора)…

Часть вторая

…Но тут, откуда ни возьмись - огромный зубастый волк по кличке Либерал (так его в народе прозвали). Безочка и Сезочка не знали точно, сколько у него зубов, но знали, что много, может быть, даже 64. И они его очень боялись - не только из-за зубов, но и из-за той истории с их подружкой Красной Шапочкой.

Раньше, когда еще был жив дедуся, он постоянно разоблачал бесхарактерность и подлость либерализма. Но потом дедуся умер, все как-то расслабились, и не удивительно, что и Красная Шапочка дала себя провести зубастому волку.

Теперь-то все знают, чем это кончилось для Красной Шапочки и сторонятся волка Либерала. Безочка и Сезочка тоже хотели сделать вид, что не заметили волка, и пройти стороной, но не тут то было. Бесхарактерный и подлый Либерал ощерился на все свои 64 зуба (это у него означало улыбку) и говорит:

- Поздравляю, поздравляю! Теперь уже вам никогда не вырасти, особенно тебе, Безочка.

- Это почему же? - заволновалась Безочка.

- Как это почему? - притворно удивился внутренне сгнивший Либерал. - Ломоносова что ли не читали: "сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому"? Чтобы денег умножилось в одном месте, надо, чтобы их где-то убыло. Мазочке кушать надо, а у бабуси-то своих денежек нет. Придется подати увеличивать, на вашу долю мало что останется.

Безочка, хоть она, конечно, и не верила лицемерному Либералу, а немножко забеспокоилась.

- А как же экономический рост после кризиса? Нам же обещали… Повысится спрос на рынке труда, и мы начнем расти.

- Так ведь и Мазочке придется расти, иначе не удержит она мамочек у колыбельки. И тетю Пенсию надо все время ублажать, старенькая она у нас. Все с податей, с податей… Уж за счет чего инвестировать будем, ума не приложу.

Недалекая Безочка все больше расстраивалась, а трезвая Сезочка, пока не принимавшая участия в разговоре, напротив, успокаивалась. Она чувствовала, что у нее появляются перспективы. Волк Либерал был, может быть, и не глуп, но, как говаривал еще дедуся, он совершенно неспособен к самостоятельному творческому действию. Инвестировать, повышать производительность труда - это у него еще как-то получается. А вот обходить законы экономики ему никогда не удается, не то что нашему Совету Федерации.

- Я, конечно, очень привязана к Безочке, - думала Сезочка, но все-таки у меня есть и своя личная жизнь. С меня-то податей не платят, так что эти нововведения дают мне определенный шанс на рост.

И она сухо оборвала зарвавшегося Либерала:

- Вы всегда только о своих шкурных интересах думаете, а нам надо рождаемость поднимать. Права бабуся: воспитание детей - тяжелый труд, и за него надо платить. А откуда возьмутся деньги на прокормление Мазочки, которую народ уже любит, - это не наше дело!

Часть третья

Между тем, ужасный мороз давал о себе знать. У волка Либерала и своя шкура, о которой он постоянно думает, да еще и овечья, которой он лицемерно прикрывается, так что ему мороз не страшен. А вот Безочка с Сезочкой довольно-таки озябли.

Они шли по городу, приплясывая, чтобы согреться. Господи, какой город! И улица, - ох какая широкая! Большая Дмитровка, бывшая Эжена Потье, бывшая Пушкинская, но эти названия нам больше не понадобятся. Зато какой здесь стук и гром, какой свет и люди, лошади и кареты, и мороз, мороз! Мерзлый пар валит от загнанных лошадей, из жарко дышащих морд их; сквозь рыхлый снег звенят об камни подковы, и все так толкаются, но движения никакого, весь город стоит в пробке. Это даже и лучше, а то раздавили бы бедных сестричек. Они осторожно пробираются по тротуару. Мимо прошел блюститель порядка, отвернулся, было, чтоб не заметить сестричек, а потом снова повернулся и заинтересованно посмотрел на Сезочку.

А это что? Ух, какое большое стекло, а за стеклом комната, а в комнате дерево до потолка; это елка, а на елке сколько огней, сколько золотых бумажек и яблоков, а кругом тут же куколки, маленькие лошадки; а по комнате бегают дети, нарядные, чистенькие, смеются и играют, и едят, и пьют что-то. Наверно, дети из трехдетных семей, чьи мамы не работают, а с утра до вечера занимаются их воспитанием.

Вот эта девочка начала с мальчиком танцевать, какая хорошенькая девочка! Вот и музыка, сквозь стекло слышно. Не удержались Безочка с Сезочкой, отворили дверь и вошли. Ух, как на них закричали и замахали! Они даже не сразу поняли, в чем дело, думали, это их приветствуют, им рады, как обычно.

А оказывается, нет, совсем не рады, чуть не прогоняют. Окружили их дети со всех сторон, кричат что-то, даже и не разберешь сразу.

Одна девочка в красивом платьице кричит:

- У меня мама за высшее образование надбавку получает!

- А у меня - за знание иностранного языка!

- А моей маме скоро первый разряд дадут. Ей папа сказал, чтобы она еще нам родила одного братика или одну сестричку, - тогда, говорит, тебе первый разряд дадут, и мы получше машину купим. На этих "Ладах" и "Жигулях" теперь разве что уж совсем бездетные ездят. А вещички новые для ребенка ведь покупать не придется, смотри, старшенькие сколько не доносили. Не выбрасывать же.

Растерялась Безочка, ничего не понимает, только спрашивает:

- А работать кто же теперь будет? У нас ведь сокращается трудоспособное население? А я даже потихоньку расту. Вы, наверно, не знаете еще, что я выросла на 16% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, правда, в номинальном выражении.

Но тут один мальчик, стройненький такой, видно из Кадетского корпуса, как припечатал:

У меня мама - порядочная женщина, она не может продавать себя на рынке труда!

- Ничего, - послышался приятный голос за спиной у Безочки, для работы мы таджиков наймем. У них с детьми проблем нет.

Обернулась Безочка - и обомлела. Да это же Мазочка, Материнская Зарплата, их новая сестричка, пусть даже и от другого папы, зачатая, возможно с помощью вспомогательных репродуктивных технологий, в этом самом здании, где дети сейчас веселились на елке. Дочка самого Совета Федерации!

Безочка сразу узнала Мазочку - тоже небольшая, это у них фамильная черта, но почему-то уже любимая народом. Она была одета во все китайское - видимо, чтобы не утруждать наших женщин пошивом одежды.

- Да, - молвила Мазочка, - такие дела. Хоть мы и сестрички, но не вижу смысла вам больше здесь оставаться. Вы еще расти вздумаете, а это только мотивацию снижает к деторождению, из-за вас женщины перестают понимать свое призвание. Права была Бабуся, когда меня придумала.

Безочка не нашлась что ответить, на глазах у нее выступили слезы, взяла она за руку Сезочку и говорит:

Ну что же, сестричка, видно, не судьба нам больше песни петь. Пойдем отсюда поскорее!

А Сезочка отобрала свою руку и глазки опустила.

- Знаешь, Безочка, ты не обижайся, но я уже так привязалась к нашей новой сестричке, что, наверно, с нею и останусь. Я чувствую, что должна помочь этим бедным женщинам, ведь одной Мазочки им может не хватить. А со мною они не пропадут. Тебя же им все равно не видать, так что ты уж одна иди.

Заплакала Безочка, а делать нечего. Вышла на улицу, а там ужасный мороз, никаких перспектив роста, а от Пушкинской площади, пока еще не переименованной в Страстную, в сторону Кремля бежит, накрывшись овечьей шкурой, зубастый волк Либерал и лицемерно косит в ее сторону, якобы сочувствуя маленькой Безочке.

Бедная, бедная Безочка!