Конец российской модели рынка труда? Статья вторая. Испытание кризисом
		Над темой номера работал Ростислав КАПЕЛЮШНИКОВ1

Кризис проверяет российскую модель труда на прочность

Глубокий кризис, поразившийся российскую экономику во второй половине 2008 года, стал вызовом для утвердившейся модели рынка труда, поставив под вопрос ее дальнейшее существование.

Было бы неверным полагать, что в 2000-е годы российская система трудовых отношений сохранялась в полностью неизменном виде. В этот период она подвергалась многочисленным, пусть и не всегда последовательным корректировкам и модификациям со стороны государства. Взятая сама по себе, каждая из таких подвижек могла представляться малозначимой и непринципиальной - особенно на фоне непрерывно набиравшего обороты экономического роста. Нельзя, однако, исключить, что их постепенное накопление могло привести к частичной или даже полной блокировке прежних приспособительных механизмов. С началом кризиса стало ясно, что развитие российского рынка труда подошло к институциональной развилке: удастся ли прежней модели подтвердить свою жизнеспособность или же она будет вытеснена какой-то иной моделью с иным, более "стандартным" алгоритмом функционирования? В конечном счете, ответ на этот вопрос будет зависеть от соотношения между альтернативными способами адаптации. Преобладание методов "ценовой" и "временной" подстройки будет свидетельствовать об устойчивости сложившейся ранее модели, преобладание методов "количественной" подстройки – о ее сломе и постепенном преодолении². И то, как поведет себя российский рынок труда в нынешних "шоковых" условиях, во многом предопределит траекторию его последующей эволюции.

С экономической точки зрения, как мы могли убедиться, важнейшей функциональной характеристикой российской модели рынка труда являлась низкая эластичность занятости по выпуску. Соответственно если в условиях нынешнего кризиса этот показатель также окажется намного ниже единицы, то это станет сигналом, что выработанные ранее "нестандартные" механизмы приспособления никуда не исчезли и продолжают активно действовать; если же окажется, что он близок к единице или даже выше нее, – о них можно будет говорить лишь в прошедшем времени. С социальной точки зрения, как мы попытались показать, важнейшим результатом формирования в России специфической модели рынка труда стала неожиданно низкая степень конфликтности трудовых отношений – явно непропорциональная масштабам пережитых обществом драматических перемен. Соответственно если рост напряженности на рынке труда не породит волны массовых социальных конфликтов, то это станет свидетельством жизнеспособности прежних механизмов адаптации; если же он приведет к резкому обострению социальной обстановки – то свидетельством их выхода из употребления.

К сожалению, попытки установить, произошло ли "перерождение" российской модели рынка труда, наталкивается на разнообразные препятствия. И дело не только в том, что картина дальнейшего развертывания экономического кризиса – как долго он продлится, насколько глубоким будет, какие сегменты экономики затронет сильнее всего – по понятным причинам остается крайне неопределенной. К этому добавляются серьезные информационные ограничения технического характера, связанные с тем, что измерение многих важнейших индикаторов, относящихся к рынку труда, производится официальными статистическими органами со значительным отставанием по времени (когда, к примеру, сбор данных ведется в квартальном режиме). И хотя с началом кризиса Росстат и Министерство здравоохранения и социального развития предприняли определенные шаги по повышению оперативности и расширению круга собираемых данных, далеко не все из них доступны независимым исследователям.

И все же нельзя считать, что любые попытки анализа оказываются из-за этого невозможными вплоть до окончательного прояснения ситуации. Можно предложить два обобщенных теста – "экономический" и "социальный", позволяющих в первом приближении определить вектор вероятных будущих изменений.

Что касается "экономического теста", то он может быть осуществлен несколькими различными способами, в известной степени дополняющими друг друга. Во-первых, мы можем провести сравнительный анализ имеющихся альтернативных прогнозов – как официальных, так и неофициальных, чтобы выяснить, что за ними стоит, насколько они правдоподобны и как они выглядят в свете прошлого опыта. Во-вторых, мы можем проанализировать шаги, которые в условиях кризиса уже начало предпринимать государство, чтобы оценить их вероятные последствия с точки зрения дальнейшего развития событий в сфере занятости. В-третьих, мы можем описать первоначальную реакцию рынка труда на кризисные потрясения – насколько она оказалась сильной и в каких формах стала преимущественно проявляться. Наконец, мы можем рассмотреть изменения в базовых параметрах его функционирования – стали ли они принципиально иными по сравнению с периодом 1990-х годов?

Что касается "социального теста", то мы можем попытаться выяснить, насколько в условиях нынешнего кризиса изменился характер взаимоотношений между работниками и работодателями. Это поможет нам понять, сохранил ли российской рынок труда способность реагировать на кризисные потрясения, не порождая массовых социальных конфликтов, или же за прошедшие годы она была им утрачена и уже не поддается восстановлению.

¹ Д.э.н., главный научный сотрудник ИМЭМО РАН, замдиректора Центра трудовых исследований ГУ ВШЭ.
² Говоря о "моделях рынка труда", мы, конечно же, имеем в виду идеальные конструкции, которые на практике никогда не встречаются в чистом виде. Реально существующие рынки труда могут лишь в большей или меньшей степени к ним приближаться. В современных сложно организованных экономиках не бывает так, чтобы адаптация к шокам происходила только за счет количественной, или только за счет временной или только за счет ценовой подстройки. Как показывает опыт, в кризисных ситуациях большинство предприятий – не только в России, но и в других странах – предпочитают двигаться сразу по нескольким параллельным дорогам: и увольняют работников, и вводят сокращенные графики работы, и отказываются от выплаты премий, и урезают заработную плату. Однако в разных странах в зависимости от особенностей институциональной среды эти альтернативные способы адаптации могут использоваться в разных пропорциях. И именно соотношение между ними является тем основанием, исходя из которого реально существующие рынки труда могут классифицироваться как относящиеся к той или иной "модели".