… о детях иммигрантов в школах Петербурга

Повлияют ли дети мигрантов на качество среднего образования

За последние четыре года население Петербурга увеличилось за счет выходцев с Кавказа и Средней Азии. Учитывая, что рождаемость в семьях приезжих значительно превосходит показатели местных жителей, то можно ожидать притока в петербургские школы детей, для которых русский язык не является родным. Однако статистика тревожных тенденций не фиксирует, а многие специалисты вообще не видят здесь проблемы.

Мигрант почти не виден
В комитете по образованию корреспонденту «НВ» сообщили, что даже не располагают статистикой о том, сколько детей гастарбайтеров учатся в Петербурге. Каждая общеобразовательная школа направляет данные о детях приезжих в Миграционную службу, но ведется ли там учет и анализ этих данных, нам ответить не смогли.
– Дети мигрантов составляют крайне незначительную часть петербургских школьников, – говорит начальник отдела комитета по образованию Людмила Крамбалева. – Мы всегда идем навстречу, если приезжая семья хочет устроить ребенка в школу. Это говорит о том, что они нормальные родители и приехали не просто подработать. Даже если у них еще не готов вид на жительство, директор школы, скорее всего, возьмет их ребенка учиться. Ведь школы сегодня стоят пустыми.
Хотя приезжие ученики отстают в развитии от обычных детей, если они элементарно не говорят по-русски, коррекционных классов для них не предусмотрено. Для этого случая написаны обучающие методики, которые в школах должны знать и применять в случае необходимости без извлечения ребенка из класса. Но кто и как их применяет, неизвестно. В Педагогическом университете имени Герцена в прошлом году выпустили первую партию молодых специалистов, призванных обучать приезжих детей, плохо говорящих по-русски. Но это капля в море.
Школы в Петербурге очень разные. Например, на севере города в 137-й школе дети неславянской языковой группы составляют около пяти процентов, причем к числу отстающих они не относятся.
– Их родители чаще всего очень вежливые и заботливые, часто спрашивают, какие у ребенка проблемы, какие предметы надо подтянуть, – рассказывает один из педагогов. – Они привыкли в жизни бороться и добиваться результата, в то время как коренные петербуржцы больше сосредоточены на развлечениях. Эти настроения впитывают дети. У меня был ученик-узбек, который писал по-русски лучше всех в классе.
А в 462-й школе Пушкинского района для 30 процентов воспитанников русский язык неродной. Это норма для школ района, где жилье подешевле и, соответственно, мигрантов побольше. Цыган в районе очень много – для их детей даже сделали отдельное помещение в соседней Осельковской школе. В итоге между детьми образовалась стена отчуждения, а педагогов критиковали за отсутствие толерантности – опасное по нынешним временам обвинение.
– В школе, где учится моя дочь, национальное большинство учеников составляют азербайджанцы, – говорит одна из жительниц Невского района. – Мало того, что у этих детей пониженный уровень культуры, так они еще и норовят ухаживать за девочками, как это делают в аулах. Они тянут назад весь класс, потому что педагоги вынуждены занижать требования к ученикам, чтобы эти дети приезжих могли учиться хотя бы на тройки. В какой приличный вуз мы в итоге поступим? И подобная ситуация практически во всех школах в районе проспекта Большевиков и улицы Дыбенко – здесь уже лет пятнадцать формируется единственное в Питере национальное гетто.

Лед и пламень
Специалисты говорят, что нынешняя ситуация – это цветочки. Детей, приехавших с Кавказа и Средней Азии, в питерских школах сейчас действительно немного. Во-первых, большинство гастарбайтеров приезжают в Петербург без семей, чтобы создать базу для ее приезда в дальнейшем. Практика показывает, что на это уходит в среднем два-три года. Это значит, что сейчас созревают условия для переезда у семей второй и самой многочисленной иммигрантской волны, появившейся в Питере через год после 300-летия.
Во-вторых, подавляющее большинство приезжих работает в России нелегально. Наша газета неоднократно писала о том, как создаются условия, в которых мигранты вынуждены использовать серые схемы для получения вида на жительство. А кто возьмет в школу ребенка-нелегала? Сейчас процедура натурализации заметно упрощается, много говорят о социальных пакетах для приезжих, в которых заложен и пункт о бесплатном среднем образовании
В-третьих, во многих среднеазиатских семьях в условиях нужды дети с малых лет работают наравне с родителями. Их вклад в семейную копилку необходим буквально для выживания, а школа в этой ситуации считается непозволительной роскошью.
В-четвертых, приезжие привыкают к своему бесправному положению, к возможности вымогательства при любом удобном случае. Обоснованно или нет, они уверены, что за обучение ребенка в школе у них будут требовать деньги.
– Ситуация постепенно меняется, вышеперечисленные барьеры падают один за другим, – говорит социолог Сергей Прозоров. – Вскоре мы можем столкнуться с ситуацией, когда дети неславянской языковой группы составят половину учащихся школ, а в начальных классах и того больше. Наша система образования к этому совершенно не готова, а чиновники просто уходят от решения проблемы. Когда им говоришь о детях мигрантов, они показывают цифры статистики. А де-юре иммигрантов у нас немного. Кто-то имеет российское гражданство с регистрацией в Махачкале или Оренбурге, кто-то так и живет по поддельным документам. Но реально это под миллион человек приезжих, в основном мужчин, у которых есть несколько миллионов близких родственников, ожидающих «вызова» в Петербург. К 2010 году мы можем получить перекос в системе средней школы. Как изменить ситуацию за оставшееся время? Реально – никак.
Но прогнозируемый специалистами катаклизм не учитывает очень важного фактора: отношений между детьми. А они, если верить школьным учителям, беспроблемные.
– Ксенофобия свойственна относительно взрослым людям, – говорит психолог Людмила Крапухина. – Дети, наоборот, воспринимают «необычную» национальность одноклассника как его дополнительную интересную черту. Для них интересно дружить со сверстником с Востока, у которого, например, по-другому выглядит квартира, чай подают  в пиалах, а не в чашках. Дети иностранцев, если они общаются с русскими ребятами, максимум за два года начинают говорить и думать на русском языке. Вообще в многонациональном классе дети, как правило, через несколько месяцев перестают обращать внимание на национальность друг друга.
Конечно, другое дело – собственно учеба. Педагоги говорят, что наибольшие сложности у детей мигрантов вызывают иностранные языки. Типичная ситуация: ребенок переводит задание с английского на армянский, а потом с армянского на русский. Естественно, десяток таких учеников способны утянуть назад весь класс. Но это не повод загнать их всех в резервацию, именуемую коррекционным классами.
– С подобными проблемами сталкивалась образовательная система во многих европейских странах, – говорит Сергей Прозоров. – И в целом она успешно с ней справилась, не впадая в крайности, не ставя общество на грань распада. Есть полезные методики, с которыми вообще не знакомы наши специалисты. Для успешной адаптации детей иммигрантов нужны не столько узконаправленные специалисты, сколько переподготовка всего учительского состава. Это легко и сложно одновременно. Главное – не закрывать глаза на то, что такая проблема существует.

«Невское время», 28 декабря 2007 года