… о дешевой водке и алкогольной смертности

Ужесточение алкогольной политики — вопрос сотен тысяч человеческих жизней, а в конечном итоге — выживания нации

Ленты информагентств и новостные программы основных телеканалов по-прежнему полны самых тревожных сообщений об охватившей Россию эпидемии отравлений алкогольными суррогатами. «В Иркутской области за последние два месяца жертвами токсического гепатита, вызванного отравлением суррогатным алкоголем, стали 60 человек», — передает РИА «Новости». Во Владимирской области зарегистрировано 137 пострадавших, 102 из них госпитализированы с диагнозом «токсический гепатит». В Тамбовской области за прошедшие выходные зафиксировали 25 случаев отравления. Число погибших достигло 127 человек. В октябре сообщения выглядели еще более драматичными: «В Белгородской области по состоянию на 6 утра 30 октября с диагнозом “токсический гепатит” в больницу попал 921 человек, из них 45 умерли, а 25 находятся в тяжелом состоянии». «В Псковской области с конца сентября введено чрезвычайное положение. Там в больницы с диагнозом “токсический гепатит” попали 450 человек. 15 из них врачи не смогли спасти».
Что происходит? В чем причина этой страшной эпидемии? Суррогаты — заявляют в один голос представители местных властей, МЧС, санитарных инспекций, крупнейшей партии, видные члены Совета Федераций и ведущие новостных программ.
Впрочем, далее начинается полная путаница. Кто говорит про спиртсодержащие технические препараты (особенно досталось моющей жидкости «Максимка», средству для дезинфекции «Экстрасепт» и кожному антисептику «Антисептин 95%»). Губернатор Иркутской области Александр Тишанин обвиняет во всем северокавказскую водку. Так же думают и в Ульяновской области, где в продажу выбросили партию кабардино-балкарской водки по 25 рублей за бутылку. В прокуратуре Владимирской области заявляют, что главным источником отравления были водка и вино с содержанием метилового спирта. А специалисты Роспотребнадзора Свердловской области считают, что пострадавшие употребили новые для нелегального рынка синтетические спирты, которые гораздо токсичнее пищевых и гидролизных. Что же до главного санитарного врача Геннадия Онищенко, то он, не вдаваясь в причины отравлений, заявил программе «Вести-24», что «это спланированная акция в двенадцати субъектах РФ против усилий государства вытеснить с рынка производителей алкоголя, которые не хотят платить налоги и производят фальсифицированную продукцию». Логику главного санитарного врача понять не так просто (а чего же, собственно, добивались злодеи такой акцией?), но его тут же поддержал министр здравоохранения и социального развития Михаил Зурабов.
Однако при всей разнице версий и подходов все едины в том, что спасти население от страшной эпидемии «токсического гепатита» может только немедленное введение государственной монополии. Правда, и тут снова начинается путаница: одни говорят про монополию на оборот спирта, другие — о монополии на его производство, а третьи, в том числе спикер Госдумы Борис Грызлов, призывают ввести монополию на продажу алкоголя.

Токсический медиавброс
Все-таки что же это за страшная эпидемия и в чем ее причины? Главврач одной из больниц Псковской области так объяснил нам ситуацию: «Отравившихся суррогатами на самом деле не намного больше, чем обычно, просто раньше это никого не интересовало, да и диагноз “токсический гепатит” мы начали ставить только сейчас». Примерно то же говорят и специалисты Минздрава, утверждающие, что статистика не дает какого-либо заметного всплеска по отравлениям. А что же с этим самым «не намного больше»? Значит, все же люди травятся. Тут ситуацию более или менее прояснил сотрудник одной из районных прокуратур Евгений Савельев: «В технические жидкости, которые у нас привыкли пить алкаши, теперь стали добавлять какую-то отраву, но никого не предупредили — вот они и травятся». И действительно, теперь, по новому положению, технические спиртсодержащие жидкости необходимо денатурировать, то есть делать их непригодными для питья. Мера, в общем, разумная, как раз для того, чтобы эти самые алкаши не использовали антисептики и жидкости для мытья стекол в качестве дешевого заменителя спиртного. Но мера эта жестко требует не просто денатурировать, но и придавать жидкости цвет и запах, которые отпугивали бы желающих ее выпить (не говоря уже про соответствующую информацию на этикетке крупными буквами). Разумеется, производители всех этих жидкостей понимали, что их продукция употребляется далеко не только для хозяйственных нужд, но все же не стали принимать никаких мер по предотвращению печальных последствий. То есть, по сути дела, совершили преступление.
Однако все это имеет очень косвенное отношение к поднявшемуся шуму. Реальное положение вещей далеко от той картинки, которую транслируют нам по телевизору. Мы имеем дело не столько с реальной эпидемией отравлений, сколько с очередным медиавбросом, о смысле которого приходится гадать. В общем, констатировав этот факт, можно было бы поставить точку и оставить алкогольную тему, но этого-то как раз делать не стоит.

Яд не в суррогатах, а в обычной водке
Окончательно запутавшиеся в сообщениях об эпидемии отравлений граждане и специалисты бросились за разъяснениями к статистике и обнаружили, что, по данным Росстата, ежегодно от «случайных отравлений алкоголем» умирает более 40 тыс. человек (45 тыс. — в 2003 году, 42,7 — в 2004?м). И эти цифры окончательно всех сбили с толку. Их приняли за число отравившихся суррогатами и некачественной водкой. А это решительно не так.
Как нам объяснили в Генпрокуратуре и в Минздраве, статистика эта ведется на основании медицинского заключения по типу отравляющего вещества. То есть все эти 40 тыс. травятся одним и тем же веществом — и это обычный алкоголь (этиловый спирт). Именно алкоголь уносит ежемесячно более трех тысяч человек (в этом году, кстати, этот показатель как раз снизился до двух с половиной тысяч), а ежегодно — население небольшого города. И это действительно эпидемия, страшная и очевидная.
Причем основная масса отравившихся (а в крупных городах так и вовсе близкая к 90%) травится именно легальной качественной водкой. Просто 400 граммов самого лучшего и самого легального этилового спирта (две бутылки водки, выпитые за короткий промежуток времени) — это почти гарантированная смертельная доза. Людям с ослабленным здоровьем может хватить и бутылки. Что же касается самогона, которым в большом количестве травятся жители малых городов и деревень, то тут тоже дело не в его качестве, а в его доступности. Он просто дешевле (а нередко и крепче), и потому его больше выпивают. Самая что ни на есть государственная и качественная водка будет таким же ядом, что и самогон, если она будет еще более доступна. Впрочем, куда уже более.
Сегодня на среднюю официальную зарплату можно купить 69 литров водки, в 1970?м можно было купить только 17, в 1980?м — 20, в 1987?м — и вовсе 11 (см. График 1). Разумеется, сегодня совершенно иная структура расходов, но все же столь чудовищная разница говорит сама за себя, даже без дополнительных сложных вычислений. А теперь попробуем на эти данные наложить данные по средней продолжительности жизни мужчин. В 1970 году — 63 года, в 1987?м — 65 и, наконец, в 2006?м — 59 лет. Впрочем, для адекватности такого соотнесения необходима хотя бы еще одна постсоветская точка: в 1998 году на среднюю зарплату можно было купить 23 литра водки, а средняя продолжительность жизни мужчин была 61,3 года. Связь мужской смертности и цены на водку очевидна. Чем дешевле и доступнее водка, тем больше ее пьют, а чем больше пьют, тем больше безвременно умирают.

Мы уже публиковали график зависимости продолжительности жизни мужчин и потребления алкоголя, но он настолько выразителен, что мы решили его опубликовать снова (см. График 2) . Резкое снижение потребления алкоголя, происходившее во время антиалкогольной кампании в середине 80?х, дало немедленный эффект беспрецедентного для послевоенного СССР роста продолжительности жизни. То же и в середине 90?х, когда государство хоть как-то наладило алкогольную политику (в частности, перекрыло каналы поставки дешевого спирта, ввело акцизы), — продолжительность жизни резко пошла вверх. Но в 2000?х, несмотря на стабилизацию и экономический рост, продолжительность жизни упала вслед за ростом потребления алкоголя.

Сегодня смертность в России находится на уровне африканских стран — и это при том, что уровень жизни уже вполне сопоставим с восточноевропейским. Наверное, можно найти этому феномену разные объяснения, но практически все данные так или иначе возвращают нас к алкогольной причине. И опять речь идет не о суррогатах и денатуратах, а об обычной качественной водке. И умершими от «отравления алкоголем» алкогольная смертность вовсе не ограничивается. Самая страшная графа российской смертности — «от болезней системы кровообращения» (в первую очередь сердечно-сосудистые заболевания). Это свыше миллиона ежегодно. Врачи спорят о том, четверть или треть этих смертей так или иначе связана со злоупотреблением крепким алкоголем, но в любом случае это сотни тысяч людей, каждый год умирающих раньше срока. Существенный вклад вносит качественный алкоголь в чудовищную статистику российских самоубийств, смертности от ДТП. Что же до убийств, то тут, если говорить на языке милицейского протокола, до 80% преступлений окажутся «совершенными в состоянии алкогольного опьянения» (по странному стечению обстоятельств, ГУВД совсем недавно закрыло свежую статистику по преступлениям, совершенным в этом состоянии). Все это вместе, по оценкам специалистов-демографов, дает около 600 тыс. смертей ежегодно. Причем речь идет в большинстве своем о людях трудоспособного возраста и самых что ни на есть коренных национальностей. И если с этим ничего не делать, то демографический кризис перейдет в необратимую стадию — стадию распада нации.

Горбачевский опыт
Итак, что-то делать необходимо, но что именно? Опыт антиалкогольной кампании 80?х трудно назвать успешным, хоть она и принесла заметное снижение смертности. И дело не только в исторической мистике: обе антиалкогольные кампании ХХ века — сухой закон 1914 года и горбачевская борьба с пьянством — закончились крушением державы. Горбачевская антиалкогольная кампания действительно была проведена крайне неумно, а главное, в ней была заложена принципиальная системная ошибка. Партийные руководители повели не просто борьбу с алкоголизацией, они задались целью искоренения пьянства и окончательного решения алкогольного вопроса. Отсюда и все остальные критические ошибки. Большинство из которых, впрочем, даже при всем желании сегодня повторить не удастся.
Антиалкогольная кампания, по сути дела, обрушила советский бюджет. Идея замены алкоголя полезными напитками (чаем, соками и нектарами), замена пьянства полезным досугом (театрами, кино и проч.) на языке бюджета означала замену подакцизных товаров на дотационные. Дотационным был и сахар, из которого полстраны тут же принялось делать самогон. В итоге бюджет лишился большой доли доходной части и резко увеличил расходную. Вместе с падением цен на нефть это оказалось смертельным ударом. Российский бюджет, как по структуре, так и по принципу организации, совсем не похож на советский, и этот урок антиалкогольной кампании для сегодняшней России совсем не актуален. Не актуальна и проблема резкого усиления нелегального сектора советской экономики, который аккумулировал значимые финансовые потоки от нелегальной водки: нынешний криминалитет и так контролирует изрядную часть алкогольных доходов.
Антиалкогольная кампания привела к деморализации правоохранительных органов. Она провоцировала массовые нарушения, и правоохранительные органы просто не могли реагировать на них по всей строгости закона. А раз нельзя по всей строгости, то приходилось на многое закрывать глаза — за соответствующую плату, разумеется. Эта печальная история тоже не совсем про нас. Наши правоохранительные органы находятся не в том состоянии, чтобы всерьез говорить об угрозе какой бы то ни было деморализации.
Ну и, наконец, горбачевская кампания была ориентирована на ограничение не только высокоградусного алкоголя, но вообще любого. При этом как статистические данные, так и опыт зарубежных стран, успешно преодолевших критическую алкоголизацию, говорят именно о том, что пиво и вино не враги, а союзники в этой борьбе. Если, конечно, целью является снижение смертности и общее улучшение ситуации, а не построение светлого безалкогольного будущего.
Дело в том, что само по себе общее количество спиртного в пересчете на чистый алкоголь не является определяющим фактором для уровня смертности. Ключевым является употребление именно крепкого алкоголя. Так, в Ирландии (основной спиртной напиток — пиво) и Португалии (основной спиртной напиток — вино) душевое потребление алкоголя выше, чем в России, но смертность значительно ниже — на общеевропейском уровне. Схожая ситуация и в более близких нам государствах — постсоветских Армении и Грузии. Крепких спиртных напитков там почти не пьют: среднедушевое потребление по крепким напиткам около одного литра (в России — около десяти), что коррелирует с относительно высоким показателем продолжительности жизни мужчин (в Армении — 70,8 года, в Грузии — 70 лет). При этом по женской смертности (для женщин водка не является главным спиртным напитком) разрыв между Россией и Грузией с Арменией куда скромнее — два-три года. При этом на Украине, где главным спиртным напитком является высокоградусная горилка, демографическая ситуация схожа с российской. В последние годы производство горилки на Украине заметно выросло, достигнув в 2005 году исторического максимума (460 млн литров), и, как следствие, уровень смертности превзошел российские показатели и вышел на уровень 16,7 на 1000 человек. Опыт же Польши, еще недавно находившейся в похожей с Россией ситуации: высокое потребление крепкого алкоголя, высокая смертность, низкая продолжительность жизни, — напротив, показал, что водочное доминирование вполне можно преодолеть. С 1996?го по 2001 год акциз на водку в Польше был увеличен в 2,5 раза (до 15,7 евро; в России в 2006 году — 4,6 евро). Бутылка пива в Польше стала в 11 раз дешевле бутылки легальной водки, и в итоге поляки массово перешли на пиво. В результате продолжительность жизни польских мужчин увеличилась до 70 лет. Кстати, тут упомянут очень важный показатель: соотношение цены пива и водки. Есть жесткая зависимость этого соотношения и уровня потребления крепкого алкоголя (а значит, и смертности). В России этот показатель крайне низкий — 4,8 (на Украине 4,7). В Швеции, тоже некогда водочной стране, этот показатель — 12, а потребление крепкого алкоголя — чуть больше одного литра спирта на человека (см. График 3).

Что можно и чего нельзя
Чего нельзя. Какими бы благими ни были цели, тотальная борьба с пьянством и попытка окончательного решения алкогольного вопроса ни к чему не приведет. И наоборот: нельзя алкогольный вопрос сводить к исключительно фискальному. Целью алкогольной политики не может быть само по себе наполнение бюджета и сам по себе контроль финансовых потоков — речь все-таки идет о жизни людей и выживании нации.
Что можно, но осторожно. Ограничения на торговлю спиртными напитками: мера эффективная, но проводить ее нужно постепенно, дифференцированно и не слишком форсируя события. Например, начать стоит с запрета ночной торговли (но не всем спиртным, а именно крепким алкоголем) — это очень важная мера, так как самое опасное — это ночные походы за добавкой. А вот сокращение торгующих точек и запрет на торговлю водкой в выходные хоть и имеют под собой серьезные основания (смертность в выходные дни увеличивается на 8–11%), вполне могут быть отложены для следующих этапов. Людей нельзя ограничивать сразу и во всем.
Что можно и нужно. Во-первых, увеличение розничной цены водки. И ужесточение контроля за оборотом этилового спирта и розничной торговли. Однако далеко не очевидно, что механизм государственной монополии в нынешних условиях будет оптимальным.
Дело в том, что шанс остановить потоки левого спирта и изготовляемой из него левой водки на государственных предприятиях появится лишь в одном случае: если наряду с госмонополией будет восстановлена машина избыточного террора. Да и тогда не наверняка. Левая «казёнка» уживется и с террором. Любой человек, поработавший в отрасли, расскажет вам столько историй о способах возникновения «неучтенных» спирта и водки, сколько вы захотите выслушать, — и при этом добавит: «А уж об Осетии я и не говорю — это место особое». Но даже и не в Осетии происходит много разного. Бывают истории экзотические: например, цистерна со спиртом за сорок километров пути может вытечь наполовину через случайно образовавшуюся в ней миллиметровую дырочку — акты экспертизы прилагаются. Но чаще дело идет попросту — подделывается все, что угодно: договоры, накладные, платежки, акцизные марки, — и конца этому нет.
Представьте себе государственный спиртовой завод где-нибудь в мордовском городке. Завод, конечно, градообразующий. В полном соответствии с нормативными актами на заводе есть контролирующие люди, не входящие в его штат. Госслужащие. Только живут-то они тут же — и работники завода, соседи, для них много важнее интересов казны. То же и директор. Почему бы ему не заниматься левым спиртом? Если даже сам он вдруг бессребреник, станет он становиться поперек своих? Тем более что за левый спирт его никто особенно и не карает. За финансовые нарушения, за неплатежеспособность (особенно за недоимки по акцизам) — да, и взгреют, и голову могут снять. Но нам не довелось слышать ни об одном случае, чтобы у казенного завода возникли серьезные неприятности именно из-за левой продукции. Например, чтобы у него отобрали лицензию — кто же отберет лицензию у казенного, да еще и градообразующего предприятия?
С заводами частными перспектива как раз куда лучше. Во-первых, там есть кто-то, кого обкрадывают лично, а следовательно, и интерес это воровство пресекать. Во-вторых, хозяин частного предприятия, в отличие от директора предприятия казенного, за лицензию опасается — она недешево ему стоила. То есть на поверку выходит, что частные водочные заводы в нынешних условиях куда легче контролировать и встраивать в жесткие ограничивающие схемы, чем государственные.
Что же касается повышения цены водки, то и тут не обязательно идти только по пути повышения акцизов. Куда эффективнее выглядит путь установления минимальной цены розничной продажи. Часть маржи можно оставлять хоть водочным производителям — компенсировать им потери от уменьшения объемов продаж (напомним: именно в этом должна быть главная цель). В этом случае они могут оказаться не врагами, а союзниками борьбы с алкоголизацией, что немаловажно для успеха.
Собственно, Минфин уже внес предложения, в основе которых восстановление минимальной цены поставки и розничной продажи водки (в конце 90?х эти меры уже действовали и принесли определенный результат: смертность снизилась, и весьма заметно).
Таким образом, появится легко наблюдаемая и бесспорная грань, отделяющая легальный алкоголь от нелегального. Предлагается ввести ответственность за несоблюдение минимальных цен — приостановку лицензий. Правильно полагая, что такой санкции на столь разнузданном рынке будет недостаточно, Минфин хочет ввести за правонарушения в этой сфере административную и уголовную ответственность — что ж, давно пора. Правда, уголовной статьей он намерен грозить лицам, «реализующим продукцию, информация о которой не зафиксирована в Единой государственной автоматизированной информационной системе (ЕГАИС)», а это вряд ли правильно: ЕГАИС плохо спроектирована и плохо внедрена, работать в требуемом режиме она если и начнет, то очень нескоро. Но в ходе обсуждения подробности могут уточняться.
Единственное, на наш взгляд, что в предложениях Минфина совершенно неприемлемо, — это их зачин. Министерство считает, что «нелегальный оборот этилового спирта, алкогольной и спиртсодержащей продукции обусловлен прежде всего высокой налоговой составляющей в розничной цене». Исходя из этих слов, легко выйти к идее, широко распространенной не только среди разговаривающих, но и среди практикующих политиков (в особенности губернаторов): легальная водка должна стать дешевле. В самой минфиновской бумаге этой идеи, по счастью, нет, но появиться она может в любую минуту, на любом этапе обсуждения проблемы. Это будет катастрофической ошибкой. С нелегальным алкоголем государство должно бороться в первую очередь не потому, что он нелегален, а именно потому, что он дешев. Начав конкурировать с левой водкой по цене, государство начало бы отбивать у теневиков право на массовое убийство.

Андрей ГРОМОВ, Александр ПРИВАЛОВ.  «Эксперт» №42, 13 ноября 2006 года

Владимир Нужный: “Кто хочет умереть — пусть пьет. Смерть — дело добровольное”

Вал отравлений суррогатом алкоголя, судя по сводкам МЧС и сообщениям СМИ, продолжает катиться по стране. Однако Владимир НУЖНЫЙ, доктор медицинских наук, директор Российского НИИ здоровья, руководитель лаборатории токсикологии Национального научного центра наркологии Минздравсоцразвития, согласившийся ответить на вопросы “МК”, не видит в этом ничего необычного.
— Владимир Павлович, что происходит?
— Ничего выходящего за рамки. 90% всех смертельных отравлений вызваны банальной передозировкой. Кстати, многие специалисты — социологи, демографы, токсикологи — склонны рассматривать эту шумиху как информационный повод к переделу рынка. В 2005 году, впервые за восьмилетний период, наметилась отчетливая тенденция к снижению количества смертельных отравлений. И, кстати, за истекший период этого года эта тенденция набирает обороты. Еще один очень интересный феномен: число отравлений в мегаполисах — очень низкое.
— Но у этого должна быть причина…
— Постановление о перелицензировании магазинов сделало свое дело. В Москве закрылись все палатки, торгующие непонятно чем, и число отравлений снизилось в три раза — сейчас это меньше 20 случаев на 100 тысяч населения. Но есть территории, где этот показатель безумно высок. А вот для регионов, сел, деревень — как раз наоборот. Их магазины просто не смогли выдержать всех требований по перелицензированию и позакрывались. Получилось, что селянину для покупки легальной водки нужно 30-40 км ехать до районного центра. Образовался своего рода вакуум, а если быть честными — ниша на рынке, которая была моментально заполнена полукриминальными элементами. Потому как биологическую потребность в алкоголе никуда не денешь! Сейчас идет мощный рост самогоноварения. И, хочется сказать, слава богу: может, перестанут технические жидкости пить.
— А как вам инициативы выпускать дешевую водку для народа?
— На мой взгляд, это полная дурь. По той простой причине, что главным фактором отравлений — и это проверено годами не только на нашей стране — является не абсолютное потребление алкоголя на душу населения, а как раз употребление его в крепком виде. То есть там, где доминирующим является крепкий градус, — высочайшая смертность. В России и Франции подушевое вливание спиртного одинаковое, а разница в наркологической ситуации — огромная. И не в нашу пользу.
— И что же, мы одни такие?
— Еще лет восемь назад в Польше и Финляндии была приблизительно такая же ситуация с отравлениями. Но им удалось изменить структуру потребляемого алкоголя. И смертность у них пошла на убыль. В общем, если водка станет более доступной, чем сейчас, то к процессу алкоголизации подключатся не только те слои населения, кто сейчас умирают, но и вполне здравомыслящие.
— И что же делать?
— Во-первых, активизироваться милиции. Неужели не видно, что стеклоочистители продают тоннами и разливают по бутылкам? Во-вторых, в срочном порядке пересмотреть вопрос денатурации спирта. То есть добавлять хоть нефть, но сделать так, чтобы эти жидкости невозможно было проглотить. Плюс надо обязать производителей химии писать на этикетке одну простую фразу: “Употребление смертельно опасно для жизни!”. Тогда уж кто хочет умереть, пусть пьет — дело это добровольное… И как нарколог могу сказать точно: нельзя, чтобы водка была доступна всем и каждому. Ни в одной стране мира вам денег на три бутылки пива не хватит, чтобы купить бутылку водки. Для сравнения: в Европе — от семи до девяти бутылок пива. И нигде в мире вино не стоит дороже крепкого алкоголя. У нас же бутылка вина дороже водки. Надо плавно и планомерно увеличивать акциз на водку и, напротив, давать преференции виноделам.

Юлия ШЕСТОПЕРОВА. «Московский комсомолец», 27 ноября 2006 года

"Народной водкой" собираются нанести удар по производителям нелегального алкоголя

Вчера ФГУП "Росспиртпром" объявило о начале реализации "национального водочного проекта" по выпуску дешевой качественной водки под брендом "Росспиртпром". Она рассчитана на людей с доходами хотя бы в 5-6 тысяч рублей в месяц и желающих застраховать себя от отравления суррогатом.
"Водка "Росспиртпрома" будет стоить в розничной продаже не дороже 65 рублей, и это главный момент программы. Цель - обеспечить покупателей дешевой и качественной водкой", - отметил заместитель генерального директора ФГУП "Росспиртпром" Евгений Махновский, говоря о старте проекта. Он выразил уверенность, что удастся обеспечить такую ценовую политику: "Либо дистрибьюторы верят в наш проект и работают с нами, либо нет".
Этот сорт водки, как выяснилось, будет пяти наименований - ржаная, пшеничная, солодовая, хлебная и кедровая. А ее выпуск уже разворачивается на Волгоградском, Чебоксарском, Фокинском, Марпосадском, Петровском и Костромском заводах, которые являются филиалами "Росспиртпрома". Уже к концу этого года производство этой марки будет начато на других филиалах ФГУП, а в дальнейшем - и в акционерных обществах, контрольные пакеты акций которых принадлежат государству и находятся под оперативным управлением "Росспиртпрома". До конца года планируется выпустить 250 тысяч декалитров этой водки, которая станет первым общефедеральным брендом "Росспиртпрома". Кстати, за ним последуют и другие: презентация следующего бренда обещана уже в первом квартале 2007 года. Этот сорт будет продаваться по всей стране.
Плана выпуска на 2007 год пока нет, но представители ФГУП говорят о возможности увеличить объемы производства до 5 - 7 миллионов декалитров.
"Росспиртпром" ставит своей целью побороться за часть, но довольно внушительную, нынешних потребителей нелегального алкоголя, несмотря на заведомо неравные условия. Напомним, что сейчас около 40 процентов российского рынка занято именно им, а с начала этого года из незаконного оборота изъято более 8 миллионов тонн спиртосодержащей и алкогольной продукции. При этом чувство реальности инициаторам этого проекта не изменило. По словам начальника управления информации и внешних связей "Росспиртпрома" Дмитрия Доброва, бороться за покупателей настойки боярышника или жидкости для разжигания костров по 20 рублей за литр нереально, но "многих покупателей нелегальной водки удастся перетянуть": "У них будет выбор между водкой неизвестного происхождения и чуть более дорогой, но гарантированно качественной водкой нашего производства". По оценкам экспертов рынка, для людей, если их доходы составляют хотя бы 5-6 тысяч рублей в месяц, уже есть резон покупать водку "Росспиртпрома".
В том, что отпускать водку заводы "Росспиртпрома" будут по 53 рубля за бутылку, то есть с нулевой прибылью, и состоит социальный аспект проекта, о котором уже немало сказано. "Росспиртпром" намерен это компенсировать за счет других брендов с хорошей рентабельностью и категорически отрицает упреки в том, что выпуск дешевой водки приведет к общему росту потребления алкоголя. По логике топ-менеджмента ФГУП, произойдет лишь перераспределение между легальным и нелегальным секторами, с очевидной выгодой для здоровья россиян. "Росспиртпром" намерен вести разъяснительную работу, призывая "не покупать нечто непонятное и очень дешевое".
Евгений Махновский сообщил, что контроль над качеством нового сорта будет жестким, для чего в центральном аппарате "Росспиртпрома" создана специальная комиссия. Она будет следить, чтобы на всех заводах качество продукции было одинаково высоким. Уже в ближайшие дни водка "Росспиртпрома" появится на полках некоторых столичных магазинов. Далее - везде.

Игорь ВЕЛЕТМИНСКИЙ. «Российская газета», 2 декабря 2006 года

Досье "РГ"
ФГУП "Росспиртпром" контролирует более 40 процентов производства спирта и 20 процентов - ликеро-водочных изделий.