А.Г.Вишневский. "Демографическая революция"

Исполнилось 30 лет со дня публикации книги Анатолия Григорьевича Вишневского "Демографическая революция" (М., Статистика, 1976). Недавно (в 2005 году) эта работа - с небольшими изменениями - была переиздана, она вошла в двухтомник избранных работ автора¹.

Откликом на эту публикацию стала помещаемая ниже рецензия. Кроме того, как обычно, Демоскоп отмечает юбилей книги размещением полного текста ее второго издания (в формате PDF) на своих страницах в рубрике "Читальный зал".

Заметки к монографии "Демографическая революция"
из юбилейного издания научных трудов Анатолия Вишневского

С.И. Пирожков, В.П. Пискунов, В.С. Стешенко

Демографiя та соцiальна економiка, 2006, №1: 180-186
Перевод с украинского

На постсоветском демографическом пространстве произошло настоящее событие: к своему семидесятилетию Анатолий Вишневский подготовил и издал три тома своих произведений, чем не только достойно зафиксировал высокую продуктивность прошлого периода своей «демографической биографии»,но и дал своим коллегам и всем, кто интересуется демографической тематикой много весомых научных текстов. Значительная их часть имеет поисковый и фундаментальный характер и поэтому буквально обречена быть объектом пристального внимания работающих демографов, особенно тех, кто имеет вкус к теоретическому мышлению и старается углубиться в актуальную методологическую проблематику современной демографии.

Ценность изданных работ обнаруживается не только в заинтересованности в них профессиональных демографов, которые найдут там темы для демографических размышлений и ориентиры для их углубления. Ценность впервые изданных и переизданных работ также в том, что они лишены даже самых малых признаков профессионального снобизма, похвальбы  принадлежностью к научной элите. «Научный демократизм» автора проявляется в стремлении и умении излагать сложные демографические сюжеты и проблемы настолько просто, что их актуальная сущность становится доступной для понимания каждого. Эта особенность преобладающего большинства работ способствовала тому, что с ними (теми, которые были изданы ранее) знакомы не только демографы и специалисты из смежных с демографией наук), но и многие читатели, которые специально наукой не занимаются.

Наконец, большая ценность и актуальность этих работ заключается в том, что они, пополняя основной информационный фонд современной российской демографии (и не только ее), способствуют распространению и развитию демографической культуры в российском обществе. А это улучшает условия для ускоренного обновления и численного роста существующего сообщества демографов, вовлечения в него талантливой молодежи. Ведь после распада СССР и в самой России демография пребывает, на наш взгляд, в кризисном состоянии, и прежде всего потому, что  количество работающих демографов слишком мало, чтобы обеспечить демографические исследования даже по основной и актуальной демографической проблематике. Для нормального развития национальной демографии любой страны нужно, чтобы в ней накопилась «критическая масса» демографов, без этого объективно не может быть достигнута необходимая интенсивность их общения, издание специализированных журналов и хотя бы минимальный уровень соревновательности между исследователями как один из не очень заметных, но важных факторов поддержания на необходимом уровне тонуса научной активности.

Стоит подчеркнуть, что научные работы, которые вошли в юбилейное издание, в совокупности достаточно полно представляют наиболее перспективные актуальные направления современной демографии. Прежде всего сосредоточим внимание на монографии, посвященной демографической революции. Она не только "возглавляет" юбилейное издание. Именно в ней была сделана многообещающая попытка преодолеть традиционную описательность демографических текстов, глубоко осмыслить те сущностные изменения в демографическом положении современного мира, последствия которых заставили исследователей начать размышлять о существовании различных "исторических типов воспроизводства населения" и механизмах их смены. Созданием этой работы началась, на наш взгляд, наиболее весомая и продуктивная часть "демографической биографии" Анатолия Вишневского, развитие которой засвидетельствовало существование амбициозных целей индивидуальной исследовательской работы, хорошо продуманной, рациональной стратегии ее осуществления. Благодаря этому, профессиональная активность Анатолия Вишневского оказалась очень плодотворной не только в демографическом творчестве, но и в научно-организационной деятельности. Следует также отметить, что в этой монографии автор впервые "раскрылся" как исследователь таким образом, что появилась возможность говорить о свойственной ему особенности мышления и изложения результатов, его отношении к работам своих предшественников и коллег, о его научных и идеологических предпочтениях и симпатиях, и т.д. Так что у нас есть интересный предмет для размышлений по поводу социологии и психологии современной демографической деятельности.

Прежде всего есть основания для констатации, что появление монографии, посвященной демографической революции стала заметным и в определенном смысле знаковым событием в демографии СССР. Она существенно отличалась своим общим характером, тональностью и теоретико-методологической направленностью  от изданных в тот же исторический период работ других авторов (см., напр., [4, 5]) и достаточно долго оставалась такой. Эта монография отличалась от подавляющего большинства других не только тем, что ее автор был достаточно хорошо осведомлен о теоретических достижениях демографов других стран и смог их конструктивно использовать. Например, одновременно с монографией Анатолия Вишневского вышла интересная работа Якова Рубина [6], которая тоже основывалась на широком использовании работ зарубежных демографов. Симптоматично, что на публикацию этих двух «нестандартных» монографий сообщество советских демографов  отреагировало сходным образом: не проявила к ним надлежащего интереса, хотя они содержали очень интересную, актуальную в научном отношении и дефицитную в тех условиях информацию.  Сходная реакция на эти монографии объяснялась разными причинами: работа Я. Рубина не вызвала должного интереса прежде всего, наверно, потому, что у большинства демографов за долгие годы  существования методологической диктатуры выработался стойкий скепсис в отношении  критики демографов, которые не исповедовали догмы истмата и вообще не приветствовали  духа партийности в науке².

Но монография Якова Рубина не заслуживала того безразличия, с какой ее встретили тогдашние демографы, ибо хотя весьма значительный элемент  упомянутой критики и был в ней, все же не он определял ее общий характер и научную направленность. Книга была посвящена не критике буржуазной демографии, а всегда острым столкновениям идей (не вульгарной «идейно-политической борьбе») ведущих мировых демографов и вообще представителей духовной и научной элиты по поводу мировоззренческо-философских аспектов  актуальных демографических проблем как отдельных стран и их объединений, так и всего мира. Именно углубление в идеологические, научные и культурно-духовные особенности мышления ведущих демографов мира было, как нам кажется, так сказать, конечной, возможно, даже не до конца осознанной целью Я.Рубина, как автора названной монографии. Поэтому есть основания  полагать, что она не утратила определенную ценность, ибо движение к этой цели всегда будет актуальным на протяжении всего существования истории демографической мысли. Ведь выявление особенностей и обусловленности мышления ведущих демографов мира было и всегда будет квинтэссенцией всей исследовательской работы в этой области демографической науки.

Монографическое исследование Анатолия Вишневского о демографической революции также не имело той информационной поддержки и даже одобрительного отношения, которого она заслуживала, со стороны научных авторитетов советской демографии. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что они практически замолчали ее, сделали вид, что ее публикация не стала заметным событием жизни демографического сообщества. Такая ситуация объяснялась несколькими обстоятельствами. В частности, надо учитывать, что среди тогдашних демографов преобладающее большинство составляли научные работники, большая часть профессиональной жизни которых прошла в условиях большевистского тоталитаризма, в фактической изоляции от мировой демографии и постоянной опасности для тех, кого могли заподозрить  в нестандартном, самостоятельном творческом осмыслении актуальных проблем обществоведения.

Главным правилом профессиональной жизни преобладающего большинства демографов, которые пережили или избежали сталинских репрессий, было правило «не высовываться», избегать «острых углов». Поэтому не было чего-то неожиданного в том, что научные авторитеты советской демографии фактически проигнорировали публикацию, автор которой отважился «громко заявить» о том, о чем другие либо не отваживались сказать, либо что они просто не в состоянии были заметить и осмыслить. К тому же определенную роль сыграло и то обстоятельство, что обнародованием результатов своих исследований всемирно-исторических изменений в предмете демографии А. Вишневский засвидетельствовал тот, не всем ветеранам советской  демографии приятный факт, что начался объективно обусловленный  процесс формирования новой демографической элиты – способных и работящих демографов-исследователей, свободных от культурной и научной ограниченности поколения демографов, отрицательная специфика профессиональной жизни которых сложилась в условиях советской культурной и научной автаркии.

Иначе говоря, работа о «демографической революции» засвидетельствовала неспособность мэтров советской демографии надлежащим образом отреагировать на вызовы новой демографической ситуации в мире. Поэтому есть основания для вывода о том, что после того, как раскрылся творческий потенциал иного поколения советских демографов, молодость которых прошла в годы целительной «оттепели», а профессиональная деятельность началась в достаточно благоприятных условиях «демографического ренессанса» (Борис Урланис), в демографии СССР началась настоящая научная революция, в ходе которой должен был сформироваться тот исторический тип демографов и их научного поведения, какой уже  давно существовал во многих демократических странах мира, но у нас объективно не мог возникнуть в условиях политического тоталитаризма и фактической научной изоляции. Это и позволяет сделать вывод, что публикация монографии А.Вишневского «Демографическая революция» было знаковым событием в жизни бывшей советской демографии, без осмысления которого невозможно действительно глубокое изучение истории демографии не только в СССР, но и в истории демографии в странах, которые ныне стали соседями Российской Федерации.

На это обстоятельство стоит обратить внимание потому, что монография А. Вишневского заложила достаточно мощный фундамент для продолжения исследований современного демографического перехода и ситуаций, которые складываются после его завершения. Можно даже сказать, что более или менее обоснованные оценки наличия прогресса в изучении проблем, которые были весьма удачно выявлены и поставлены автором монографии о демографической революции, практически  невозможно сделать без фиксации того, что в этой области было сделано в прошлом, в том числе и А. Вишневским. А потому есть основания утверждать, что переиздание этой монографии – факт не только «демографической биографии» ее автора, а и полезное событие современной российской демографии. Ведь молодое поколение российских (и не только российских) демографов получило результаты такой фундаментальной демографической мысли, изучение которой является эффективной школой приобщения к культуре демографического мышления, одним из обязательных подспорий университетских курсов современной демографии (а не демографической статистики)³.

Подобно всем фундаментальным текстам, созданным в результате глубоких, и  потому достаточно плодотворных размышлений над существенными проблемами общественной  жизни,  истинная ценность текста монографии о «демографической революции» определяется не только (и даже не столько) тем, что ее автор собрал и проанализировал  ценную информацию о революционных изменениях в предмете демографии, дал много интересных ответов на вопросы, возникающие при изучении этой информации, и в результате, безусловно, внес весомый вклад в современную демографию. Ценность рассматриваемого текста определяется также тем, что его появление вызвало множество новых вопросов относительно характера и обусловленности динамки современного мира (поиски ответов на эти вопросы создали такие возможности для соответствующей интерпретации, что кое у кого появилось даже искушение констатировать появление «новой» демографии, демографии «демографических революций»), высветила огромную актуальность таких аспектов этой динамики, которые находились на периферии научного демографического интереса. Но наиболее существенную и долговременно актуальную ценность в монографии А. Вишневского о демографической динамике современности имеют те ее компоненты, в которых характеризуются его гипотезы относительно причин, характера, механизма и возможных последствий осуществления в мире современного «демографического переворота». Именно эти гипотезы являются реальным вкладом автора в теорию и метод изучения этого предмета современной демографии, то есть в то, что характеризует не только историю демографии, демографию как накопленное научное знание, но и демографию как постоянный процесс «живого» демографического познания.

Совершенно ясно, что здесь нет возможности хотя бы очень сжато прокомментировать и проинтерпретировать даже основные идеи и гипотезы монографии о главном событии современной демографической истории человечества. Коснемся лишь понимания А. Вишневским содержания того процесса (воспроизводства населения), изменение характера которого и его влияния на жизнедеятельность людей трактуется им как «демографическая революция» или демографический переход [1, с.7]. Мы считаем нужным сделать соответствующий комментарий, поскольку он дает, на наш взгляд, возможность устранить то принципиальное недоразумение, которое не позволяет А. Вишневскому заметить и явно признать правоту и перспективность мышления так называемого «широкого понимания» предмета демографии⁴.

Если воспроизводство населения трактуется как «единство процессов рождаемости и смертности», и оно «всегда проявляется как готовый итог, тогда как рождаемость и смертность – реально наблюдаемые  процессы, складывающиеся из множества вполне конкретных элементарных актов рождений и смертей», если «именно в рождаемости и смертности проявляются непосредственные результаты взаимодействия демографического процесса со всеми другими протекающими в обществе процессами и лишь через взаимную согласованность рождаемости и смертности реализуется демографическое равновесие в целом, и если, наконец, «во взаимодействии рождаемости и смертности с недемографической областью и между собой объективно детерминируется цель социального контроля над каждым из этих двух процессов и средства такого контроля» [1, с. 21-22], то при таком видении воспроизводства населения каким образом возникает феномен «демографической революции»? Если бы автор монографии последовательно придерживался своего определения, он не смог бы создать достаточно интересный текст о «демографической революции как историческом этапе в развитии населения, как качественном скачке, приводящем к замене одного типа воспроизводства населения другим» [1, с. 20]. Ведь свои выводы относительно характера этого демографического феномена, его содержания и формы, наконец, его движущих сил и механизма их реализации он должен был бы рассматривать в той ограниченной научной плоскости, в которой возможно использование только статистической методологии.

Если речь идет об изучении «демографической революции» как этапа развития населения, то как она касается «воспроизводства населения» как «готового итога» воображаемого автором «единства рождаемости и смертности» как множества «элементарных актов рождений и смертей»? Вполне возможно, что в  «элементарных актах рождений и смертей» таятся или ожидаются какие-то феноменальные изменения, появление которых может оправдать использование термина «революция». Но такие изменения следовало бы трактовать в виде биологической⁵, а не демографической революции.

Возможно, не стоит также изменения численности и состава множества (статистических совокупностей) «элементарных актов» и рождений, и смертей трактовать как процесс (особенно процесс развития), который совершается в предмете демографии⁶. Эти предметы изучения (рождаемость и смертность в толковании А. Вишневского и других демографов) вообще непродуктивно представлять «демографическими процессами»⁷, ибо статистические совокупности рождений и смертей (как и их статистические характеристики)  - лишь результаты  определенных процессов  жизнедеятельности населения, а не сами эти процессы. Поэтому нельзя согласиться с выводом о том, что «так как рождаемость и смертность суммируются в воспроизводстве населения,  то исторические типы рождаемости и смертности определяют, в конечном счете, и исторический тип воспроизводства населения» [1, с. 22].

К решению некоторых фундаментальных проблем познания сущности воспроизводства населения и специфики его исторических типов можно, вероятно, приблизиться в поисках ответов на вопрос, почему воспроизводство населения вообще происходит, есть ли у людей реальные возможности эффективно влиять  на развитие воспроизводства населения, свойственно ли воспроизводству населения то, что называется прогрессом.

Отмеченные нами недостатки методологии монографического исследования «демографической революции» отрицательно сказалось на продуктивности исследовательской работы А. Вишневского. Основным пробелом методологии автора как исследователя демографической революции, на наш взгляд, является отождествление воспроизводства населения с его обновлением. Однако эти и другие возможные критические замечания отнюдь не означают, что его постигла неудача в исследовании исторически существенных, качественных изменений в реальном воспроизводстве населения.

В современной демографии была и остается актуальной проблема ускорения формирования теоретико-методологического плацдарма для обеспечения такого целенаправленного движения к пониманию предмета демографии, который когда-то назывался «движением от абстрактного к конкретному». Представляется, что это хорошо понимает и сам А. Вишневский, когда замечает, что закономерности, которые его интересуют, «могут быть поняты лишь при изучении взаимодействия индивидуального и коллективного» [1, с. 9]. Кстати, фрагменты его монографии, в которых рассматривается это взаимодействие, представляются нам наиболее ценными и интересными [1, с. 22-40, 53-69, 111-136, 174-198].

И, наконец, последние соображения – по поводу характера и содержания текста «Добавления 2005 года» [1, с. 202-206], которым завершается труд «Демографическая революция». К сожалению, в нем содержатся мысли и выводы, которые не вытекают  из самого текста о демографической революции. Например, излишне категорическим выглядит вывод А.Вишневского о том, что буржуазная демография  «была фактически не известна в СССР», а «ее огромное методологическое богатство практически не использовалось в советской демографии» [1, с. 202]. Главное, возможно, в том, что навряд ли где-то существует «огромное методологическое богатство», использование которого может вызвать настоящую революцию в демологическом мышлении вообще и в осмыслении «демографической революции», в частности. Уверенность в этом и дает нам основания так высоко оценивать в целом вклад самого автора работы о демографической революции в чрезвычайно актуальное дело осмысления феноменальных изменений, происходящих в демореальности современного мира.

Источники

1. Вишневский А.Г. Избранные демографические труды в двух томах. Т.1: Демографическая теория и демографическая история.  М.: Наука, 2005, 368 с.
2. Вишневский А.Г. Избранные демографические труды в двух томах. Т.1: Экономическая демография. Анализ демографических процессов.  М.: Наука, 2005, 381 с.
3. Вишневский А.Г. Русский идли прусский? Размышления переходного времени. М., Издательский дом ГУ ВШЭ, 2005. 384 с.
4. Библиография по проблемам населения (1972-1975). М., Статистика, 1977.232 с.
5. Литература о населении. Библиографический указатель (1975-1978). М., Статистика, 1981. 255 с.
6. Рубин Я.И. Проблемы народонаселения как объект идейно-политической борьбы. Минск, Изд-во БГУ, 1976. 256 с.
7. Смулевич Б. Буржуазные теории народонаселения в свете марксистско-ленинской критики. М.-Л., Государственное социально-экономическое издательство, 1936. 427 с.
8. Смулевич Б.Я. Критика буржуазных теорий и политики народонаселения. М., Соцэкгиз, 1959. 430 с.
9. Медков В.М. Демография. Учебник. М., ИНФРА-М,2004. 576 с.
10. Вишневский А.Г. Воспроизводство населения и общество. История, современность, взгляд в будущее. М., Финансы и статистика, 1982. 287 с.
11. Демографический энциклопедический словарь. М., Сов. энциклопедия, 1985. 608 с.
12. Народонаселение. Энциклопедический словарь. М., БРЭ,1994. 640 с.
13. Современный философский словарь. Москва, Бишкек, Екатеринбург. Одиссей, 1996, 608 с.
14. Уайтхед А.Н. Избранные работы по философии. М., Прогресс, 1990. 717 с.
15. Бергсон Анри. Творческая эволюция. М.,КАНОН-пресс, Кусково поле, 1998. 384 с.

¹ Вишневский А.Г. Демографическая революция // Вишневский А.Г. Избранные демографические труды. Т.1. Демографическая теория и демографическая история. М., Наука, 2005: 3-214.
² Тут есть смысл обратить внимание на то обстоятельство, что критическая часть  демографии в СССР не была целиком вульгарной, то несть такой, которая выполняла лишь функцию дискредитации «буржуазной демографии». В ней существовала и такая критика,  исполнители которой фактически исполняли также функцию ознакомления исследователей с правдивой и очень полезной информацией о состоянии и проблемах развития демографии в капиталистических странах, а также обо всем том, что должно было критиковаться и осуждаться. Такую функцию в трудные времена существования демографии в СССР выполняли книги Бориса Смулевича [6,7].
³ В недавно изданном “классическом университетском учебнике» по демографии (не демографической статистике), в котором приводится бесчисленное количество цитат из публикаций многих демографов-статистиков, отсутствуют ссылки на действительно демографические произведения Анатолия Вишневского [9]. Это обстоятельство не может не вызывать удивления: ведь Анатолий Вишневский – самый социологический (в теоретическом отношении) исследователь в российской демографии, а упомянутый «классический учебник» адресован как раз тем студентам, которые «обучаются по специальности 020300 Социология»».
⁴ Здесь есть смысл вспомнить книгу А. Вишневского о «воспроизводстве населения» в его понимании, где он, в частности, настаивал на том, что «чем длиннее ряд процессов, которыми хотят заниматься сторонники расширительного понимания задач демографии, тем более скромное место среди них отводится продолжению человеческого рода и обусловленным им демографическим отношениям. Поэтому…  за счет формального включения  в нее научных направлений, углубления знания о демографических отношениях не происходит» [10, с. 266].
⁵ Напомним, что сторонники узкого «понимания воспроизводства населения полагают, что ‘рождаемость и смертность людей остаются биологическими явлениями» [11, с. 69; 12, с. 57].
⁶ «В описаниях человеческой деятельности понятие процесса подчеркивает подчиненность пространственного распределения или организованности совокупной человеческой деятельности в ее временном развертывании, ее ориентированности на достижение целей и результатов» [13, с. 391].
⁷ Здесь стоит напомнить о не очень понятном использовании термина «демографический процесс» для обозначения  «последовательности одноименных событий в жизни людей, имеющей значение для смены их поколений» [11, с. 354; 12, с. 365].