Народное хозяйство СССР.[1]
Глава II
Население

С.Н. Прокопович

Основной производительной силой народа являются работники физического и умственного труда, обладающие физической силой, технической выучкой, необходимыми для их работы знаниями и умственным развитием. Количество этих трудоспособных лиц в каждой стране зависит прежде всего от количества живущего на ее территории населения.

По официальным данным, население на территории Союза советских социалистических республик росло следующим образом (в мил. человек):*)

*) Статист. справочник СССР за 1928 г. Москва, 1929; Естественное движение населения СССР за 1926 г. Москва, 1929; СССР за 15 лет, Москва 1932; Социалистическое строительство Союза ССР, 1939; Большая Советская Энциклопедия, 1948 г.; Frank Lorimer, The population of the Soviet Union: History and Prospects, Geneva 1946.
**) За годы революции и в результате войны 1920 г. с Польшей, Россия утратила свои западные окраины, Финляндию, Эстонию, Латвию, Литву, западную часть Белоруссии, Польшу, Бессарабию и Карсский пашалык; население на этих территориях в 1914 г. исчислялось в 35,9 мил. человек.

Как показывает эта таблица, рост сельского и городского населения на территории СССР в 1900-1939 гг. шел не равномерно, а с большими уклонениями вверх и вниз. Мы попытаемся установить, какие причины вызвали эти уклонения, какое влияние на движение населения и его размещение оказали война 1914-1918 гг., революция 1917 г., коммунистическая политика, неурожай и голод 1921-22 г., новая экономическая политика, коллективизация крестьянских хозяйств, первые пятилетние планы развития народного хозяйства СССР и война 1941-1945 гг.

В первые годы XX века, до войны 1914-1918 гг., население на территории будущего Союза ССР росло чрезвычайно сильно, около 2,1 мил. человек в год, сильно росли и города. В годы войны рост населения продолжался, однако, в значительно меньших размерах; городское население росло очень быстро, в сельском населении наблюдался некоторый упадок; очевидно, под влиянием условий военного времени шло значительное перемещение сельского населения в города. В период гражданской войны и коммунистической политики 1918-1920 гг. происходил значительный упадок населения, притом исключительно в городах; количество сельского населения оставалось неизменным. Напротив, в голодный 1921-22 год значительно сократилось количество сельского населения, количество же городского населения несколько увеличилось; сельские жители бежали из голодающей деревни и города. В период новой экономической политики, в значительной мере раскрепостившей экономическую самодеятельность населения, мы находим колоссальный рост всего населения, 3,5 мил. человек в год, как в сельских местностях, так и в городах, причем количество городского населения увеличивалось быстрее сельского. Рост населения в несколько пониженных размерах, около 3 мил. человек в год, продолжался и в годы первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР, 1928-1932, причем весь прирост населения приходится на долю городов, количество же сельского населения остается почти неизменным. В годы второго пятилетнего плана, 1933-37, мы находим средний годовой прирост населения уже в сильно сниженных размерах, около 800 тысяч человек в год, при сильном сокращении сельского населения почти на 2 мил. человек в год, и росте городского населения на 2,7 мил. человек в год. В итоге всех этих разнообразных и сложных демографических процессов количество всего населения за 25 лет, 1914-1939, увеличилось на 31,2 мил. человек, причем весь этот прирост населения приходится на долю городского населения, выросшего с 24,7 м.чел. до 55,9 м.чел., при неизменном количестве сельского населения, равном 114,6 м.чел.; процент городского населения повысился с 17,7% в 1914 г. до 32,8% в 1939 г.

За весь период 1914-1940 гг. систематическая регистрация рождений, смертей, естественного прироста и других динамических явлений в населении или не велась, или ее результаты опубликованы не были. По характеру имеющихся в нашем распоряжении статистических данных мы разделили весь этот период на три части: 1914-1923 гг., 1924-1932 гг. и 1933-1940 гг. За 1918-1923 гг. данные о движении населения, за исключением столиц, совершенно отсутствуют вследствие неорганизованности и неналаженности работы отделов записи актов гражданского состояния (загсов), на которые советскою властью была возложена обязанность регистрации этих данных. Книги для записи актов гражданского состояния после октябрьской революции были заведены декретом 20 декабря 1917 г., но в 1918-20 гг. они не могли быть заведены за отсутствием в стране бумаги; даже советские газеты печатались в это время на оберточной бумаге. Затем записи эти начали налаживаться, но медленно; в городах европейской части СССР они были повсеместно заведены только к началу 1923 г., в сельских местностях еще позже - в 1924 г. Более или менее полными статистическими данными мы располагаем только для 1926 г. и сокращенными, но имеющими большую познавательную ценность, за остальные годы периода 1924-1932 гг. С 1933 г. печатание статистических данных о движении населения было прекращено уже не за отсутствием бумаги, а по политическим соображениям: в 1932 и 1933 гг. вся черноземная Россия пережила тяжелый голод со всеми его демографическими последствиями, порожденный принудительной коллективизацией крестьянских хозяйств и обложением их чрезвычайно высоким натуральным налогом; когда наступила эта катастрофа, печатание сведений о рождаемости, смертности и других динамических явлениях было прекращено и за период, 1933-1939 гг., сверх переписи 1939 г., мы располагаем только очень скудными и отрывочными статистическими данными, трудно поддающимися систематизации.

1914-1923 гг. были очень бурным периодом, охватывающим годы участия России в мировой войне, годы гражданской войны и коммунистической политики и голод 1921-1922 г. За эти десять лет население России пережило много горя и бедствий. И все бедствия, переживавшиеся народом, тотчас отражались на его численности и его динамике, всегда и всюду являющейся одним из надежнейших показателей характера изменений в экономических условиях его жизни. За годы мировой войны в боях погибло 775400 человек; еще больше умерло от болезней; много было взято в плен. Количество населения все же росло. Затем наступил мир, возврат военнопленных, гражданская война, попытка насадить коммунистический строй хозяйства, — за 2.5 года количество населения в стране, несмотря на несколько миллионов возвратившихся военнопленных, сократилось с 142,6 мил. чел. на 1 января 1918 г. до 134,3 мил. чел. на конец августа 1920 г., т.е. на 8,3 мил. человек. Потери сражавшихся гражданских армий составляют, вероятно, не более трети этого количества. Красная армия за годы гражданской войны и войны с Польшей потеряла из своего состава:

Затем пришел неурожай и голод 1921 г. По данным Центрального Статистического Управления, в результате голода 1921-1922 гг. страна потеряла от роста смертности и уменьшения числа рождений 5.053000 человек[2].

В период мировой войны быстро росли города. Рост военной промышленности увеличил их население на 2,4 миллиона человек. Зато следующий период коммунистической политики привел к уменьшению их населения на 7,7 мил. чел.; процент городского населения в стране упал с 21,4 до 15,4. Рост коммунистической системы хозяйства действовал уничтожающе на промышленность, города и городской пролетариат, активно ее насаждавший. Сельское население от коммунистической системы экономической политики пострадало значительно меньше. Особенно тяжело период коммунистической политики отразился на населении столиц, особо чувствительных к явлениям экономического распада и разложения. Среднее годовое количество населения в них претерпело в 1914-1923 гг. следующие изменения:

В годы гражданской войны и коммунистической политики Москва потеряла 42,3% своего населения, Петербург — 69,4%. Петербург стал мертвым городом, с разваливающимися, лишенными ремонта домами. Меньше пострадали провинциальные города, притом тем меньше, чем менее значителен был город. Движение населения в городах европейской части Российской Социалистической Федеративной Советской Республики (РСФСР) в 1917-1920 гг., в зависимости от величины городов, дает следующий процент убыли населения:[3]

Больше всего от октябрьской революции пострадали большие города, бывшие главными очагами коммунистического движения. С 1921 г. городское население начало опять расти, процент городского населения в стране начал увеличиваться и достиг в 1932 г., как мы видели, дореволюционного уровня.

В течение всех этих лет точная запись рождений и смертей велась только в Москве и Петербурге. По ним мы можем вычислить также приблизительную величину механического прироста или убыли населения (на 1000 душ наличного населения). Начнем с Москвы[4]

Таблица эта показывает, что число рождений в Москве на 1000 душ населения начало падать в первый же год войны, и вернулось к довоенному уровню только в 1921 г., дав в голодный 1922 год некоторое падение. В годы войны смертность росла не только за счет постоянного населения города, но и за счет раненых, находившихся в госпиталях, беженцев и др. Она резко поднялась в период коммунистической политики, 1918-1920 гг., и в голодный 1921-22 г., с 1923 г. она сразу падает и останавливается на уровне приблизительно 54% от ее довоенной высоты. В результате этих изменений в величине рождаемости и смертности мы имеем в годы мировой войны сначала снижение естественного прироста населения в Москве, затем его незначительную убыль; в годы коммунистической политики естественная убыль населения достигает 14,9-28,1 человек на 1000; голодный год также дает незначительную убыль. В 1923 г. естественный прирост дает вдвое более высокую цифру, чем до войны, и держится на этой высоте несколько лет. Что касается механического движения населения, вселений в Москву и выселений из нее, то в годы войны население Москвы росло в силу преобладания вселений над выселениями; в год революции, 1917, все пришлое население ушло из Москвы; в годы коммунистической политики население бежало из Москвы - в одном 1919 г. оно уменьшилось почти на 40%. В этом году население Москвы разучилось смеяться. Но жизнь быстро залечивает раны. Уже в 1920 г., несмотря на продолжение коммунистической политики, вселения превысили выселения, и с тех пор население Москвы продолжало быстро расти вследствие сильного притока населения извне. Механический прирост населения в несколько раз превышал его естественный прирост.

Аналогичную картину представляет и движение населения Петербурга (Ленинграда)[5]:

Как показывает эта таблица, динамические процессы в населении Петербурга шли совершенно параллельно аналогичным процессам в населении Москвы. Значительным отклонением является величина смертности и естественной убыли населения в годы коммунистической политики: в Москве они равнялись в 1918-1920 гг. в среднем в год 37,2 и 19,4 человек на тысячу, в Петербурге 58,1 и 40,5. Голод в Петербурге в этот период был еще более ужасен, чем в Москве. Поэтому и бегство населения из Петербурга было еще более стремительным. Механическая убыль его на 1000 душ наличного населения составляла:

Конечно, процесс разложения народно-хозяйственной жизни должен был особенно сильно действовать на население столиц.

О динамических процессах во всем населении страны мы имеем некоторые сведения только в «Трудах комиссии по обследованию санитарных последствий войны». Комиссия эта собрала за 1915-1917 гг. сведения о браках, родившихся и умерших по следующему числу губерний:

По собранным этой комиссией данным, принимая цифры 1913 г. за 100, мы получим следующие коэффициенты числа родившихся, умерших и естественного прироста населения за эти годы:[6]

Параллелизм данных по 14 и 6 губерниям за 1914-16 гг. позволяет считать показательными и данные за 1917 г. по 6 губерниям. Табличка показывает, что в годы войны рождаемость в стране упала значительно больше, чем в столицах. По 13 губерниям в распоряжении комиссии были следующие данные о рождаемости среди городского и сельского населения:[7]

Таким образом, больше всего упала рождаемость в сельских местностях, затем в городском населении и менее всего в столицах. Причина понятна: в городах и особенно в столицах было много мобилизованных 20-40 лет, работавших на нужды войны и не отправленных следовательно на фронт.

Одновременно с падением рождаемости шло и уменьшение смертности, но в меньших размерах, причем, по дополнительным данным по 13 губерниям, в городах смертность возросла, а в сельских местностях упала[8]:

В городах рост смертности в значительной мере вызывался эвакуацией раненых и больных с фронта.

В итоге естественный прирост населения, падая в течение всех лет войны, к 1917 г. спустился до нуля.

Главной причиной падения рождаемости в годы войны является уменьшение числа браков. Статистическими данными о числе браков и разводов мы располагаем только по Москве[9] и Петербургу[10]:

С начала мировой войны число заключаемых браков начало падать; много женихов было мобилизовано. По окончании войны число браков сразу увеличилось в 2-3 раза. В Петербурге этот рост брачу- щихся начался еще в 1917 г. и в 1920 г. достиг, несмотря на крайне тяжелые хозяйственные условия, чудовищной цифры 27,7 браков на 1000 душ населения. В Москве заметный подъем начался только в 1918 г. и достиг максимума в том же 1920 г. — 19,1 браков. Таблица наша показывает, что состояние народного хозяйства было в эти годы настолько второстепенным фактором в деле брачности, что наибольшее число браков падает именно на годы разложения народного хозяйства (1918-1920) и голода (1921-22). Затем число браков начало постепенно падать, хотя и в замедленном темпе под влиянием быстрого роста числа разводов.

Мы располагаем также данными о брачности по нескольким губерниям, опубликованными комиссией по обследованию санитарных последствий войны. Принимая число браков в 1913 г. за 100, мы имеем в этих губерниях следующее движение их числа:

Таким образом, в стране брачность упала гораздо сильнее, чем в столицах. Судя по движению числа рождений, брачность особенно сильно упала в годы войны в сельском населении - за уходом женихов в окопы. В 1917 г. начался рост числа браков и в провинции.

Подводя итоги всем собранным нами данным, мы приходим к выводу, что недобор в приросте населения в годы войны вызван был главным образом сильно пониженной рождаемостью и лишь отчасти ростом смертности в эти годы; убыль населения в годы коммунистической политики и голода - пониженной рождаемостью и повышенной смертностью. Значительное расхождение в движении всего населения в голодные 1921-22 гг. с цифрами по Москве и Петербургу объясняется вероятно тем, что основным очагом голода были юго-восточные губернии.

Таковы те данные, которыми мы располагаем о динамических процессах в населении Европейской части СССР в 1914-1923 гг. Из них мы можем сделать только тот общий вывод, что изменения в численности населения, его рождаемости и смертности, находились в прямой зависимости прежде всего от состояния и производительности народного хозяйства; затем для высоты рождаемости большое значение имело отсутствие из своих семей в годы мировой войны мужчин 20-40 лет.

В противоположность предыдущему периоду, период 1924-1932 гг., годы новой экономической политики и первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР, были временем хозяйственного благополучия и очень высокого годового прироста населения. Уже в 1923 г. обнаружились первые признаки восстановления производительных сил страны. Население увеличилось с 137,4 мил. человек на 1 января 1924 г. до 165,7 мил. человек на 1 января 1933 г., в среднем на 3,5 мил. человек в год. Этот годовой прирост значительно выше даже процента прироста населения в довоенные 1900-1914 гг.; росло и сельское, и городское население; процент городского населения увеличился с 15,5% до 17,9%.

Мы располагаем следующими основными данными о росте населения в этот период на 1 января каждого года, в тысячах человек[11]:

Из этих данных следует, что естественный и механический годовой прирост (или убыль) сельского, городского и всего населения равнялся:

Одной из самых характерных особенностей как этого, так и последующего периода 1933-1940 гг. является существование чрезвычайно мощного притока населения из сельскохозяйственных местностей в города, в некоторые годы, напр. 1931 и 1932, превышающего по своим размерам весь годовой прирост населения по Союзу. Существование этого крупного демографического явления делает необходимым разделение фактического прироста сельского и городского населения на прирост естественный и прирост (или убыль) механический.

Сельское население все эти годы продолжало сохранять свой высокий естественный прирост за исключением последнего, 1932 года, в котором мы находим значительное его снижение. В городском населении, напротив, естественный прирост за эти годы сильно упал, уступив место убыли населения. С 19,8 на 1000 человек в 1927 г. он снизился до 13,7 в 1928 г. и 10,9 в 1929 г. В 1930 и 1931 гг. мы имели уже не естественный прирост городского населения, а его убыль на 6,5 и 9,9 на тысячу. В эти годы весь рост населения в городах происходил за счет притока пришлых из сельских местностей. Уже в 1933 г. на заседаниях Центрального Исполнительного Комитета указывалось, что в последние годы «города растут чрезмерно. Снабжение городов, снабжение новостроек и обеспечение больших промышленных центров всеми необходимыми продуктами становится делом сложным и трудным... Передвижение огромных масс населения сильно затрудняет снабжение населения, загружает невероятно города, создает немыслимые жилищные условия... В это самое время из деревни бегут в города многочисленные противники колхозов»[12]. Главным источником роста фабричного пролетариата за эти годы были крестьяне-единоличники, разоряемые и изгоняемые из деревни политикой коллективизации.

Приток в города пришлого населения в размере 73,5 на тысячу в среднем за пять лет несомненно должен был оказать значительное влияние на средние цифры рождаемости и смертности. В этом пришлом населении, бежавшем из деревни и пережившем много тяжелого, смертность должна была быть значительно выше, чем у постоянного городского населения, рождаемость же значительно ниже. Мы считаем поэтому, что полученные нами цифры естественного прироста городского населения являются по отношению к постоянному городскому населению в какой-то мере преуменьшенными. Возможно, что в постоянном населении городов, - без пришлых из деревень, - в 1930 и 1931 гг. была не убыль населения, а только отсутствие прироста. Но, во всяком случае, это падение естественного прироста городского населения не может быть приписано целиком низкой рождаемости и высокой смертности в группе вселившихся в города пришлых из сельских местностей.

Таким образом, в годы первого пятилетнего плана, по сравнению с предыдущим периодом, главное значение имели следующие изменения в динамике населения:

1. чрезвычайное усиление процесса миграции населения из сельских местностей в города;
2. значительный упадок, отчасти под влиянием этой миграции, естественного прироста городского населения;
3. упадок естественного прироста сельского населения в последний год пятилетки, 1932 г.; и
4. систематическое, из года в год, снижение естественного прироста всего населения.

Естественный прирост населения определяется отношением между числом родившихся и числом умерших. По данным Центрального Статистического Управления, число родившихся, умерших и естественный прирост по Европейской части и всему Союзу СССР составляли на тысячу душ населения[13]:

В противоположность тому упадку естественного прироста населения, который произошел после окончания войны 1914-1918 гг. в странах Западной и Центральной Европы, в Союзе ССР мы находим не падение, а увеличение этого прироста, притом очень значительное, с 16,9 на тысячу до 24,0. Это чрезвычайное увеличение естественного прироста населения в период новой экономической политики было произведено не ростом числа рождений, а сильным уменьшением смертности населения. Рождаемость в эти годы также несколько упала, с 45,5 на тысячу до 42,1; но смертность сократилась в несколько раз больше; с 28,6 на тысячу до 18,1.

О рождаемости, смертности и естественном приросте населения в поселениях разного типа мы имеем сведения только за 1926 г. для Европейской части Союза ССР (на 1000 душ)[14]:

Чем крупнее города, тем менее в них рождений на 1000 душ населения; в сельском населении количество рождений на целую треть выше, чем в городах. Такая же разница наблюдается в СССР и в коэффициентах смертности и прироста населения. Мы показали выше, что в 1927-1932 гг. в городском населении естественный прирост был не только ниже, чем в сельском, но и непрерывно и быстро падал. О динамике рождаемости и смертности мы имеем статистические данные, к сожалению, только по Москве и Ленинграду (Петербургу):

Причинами этого падения в городском населении как рождаемости, так и естественного прироста были как экономические условия жизни, - тяжелые жилищные условия, недостаток и дороговизна продовольственных продуктов, понижение реального уровня заработной платы, - так и, главным образом, морального: разложение семьи. Показателем этого разложения является чрезвычайно высокое в городах, особенно Москве и Петербурге, число разводов, сводившее брак к кратковременному сожительству, при котором дети являются только обузой. Статистические сведения о числе разводов мы имеем только по европейской части Союза и только за 1924-1927 гг. (на 1000 жителей):

До революции число разводов в России было настолько незначительным, что оно даже не подвергалось статистическому учету. Разводы стали массовым явлением лишь после Октябрьской революции, после издания декрета, по которому «брак расторгается вследствие просьбы о том обоих супругов, или хотя бы одного из них». В разных социально-демографических группах населения коэффициенты брачности и разводов достигли различной высоты. В 1926 и 1927 гг. для европейской части Союза они были следующие:

Мы располагаем еще следующими сведениями о числе разводов по Москве и Петербургу (Ленинграду)[15]:

Разложение семьи в больших городах несомненно является одной из главных причин падения естественного прироста городского населения в годы первого и второго пятилетних планов. Разводы - это городская болезнь. И социальный вред их в СССР заключается также в том, что они мешают процессу урбанизации населения. Снижая естественный прирост населения, они приводят к тому, что в городском населении усиливается вес и значение пришлых из деревни, выросших и воспитавшихся не в условиях городской жизни, а в деревне, на крестьянском дворе, и принесших с собою в город деревенскую психику. Высокая текучесть рабочих, падение производительности их труда, несмотря на оборудование фабрик новейшими машинами, низкая квалифицированность и интенсивность их труда, - все эти отрицательные явления находятся в теснейшей связи с тем, что большинство рабочих крупной промышленности выросло не в городе и около фабрик, а в деревне.

Наиболее крупным и устойчивым демографическим результатом революции 1917 г. является падение смертности. Она падала и в дореволюционной России, но не так быстро, как в десятилетие 1917-1926 гг. Так, по русским таблицам смертности, смертность (на 1000 человек) и продолжительность жизни населения мужского пола в Европейской России (православное население) и на территории Европейской части СССР (все вероисповедания) равнялась[16]:

Продолжительность жизни за годы революции увеличилась на 14,8 года, с 31,9 до 46,7. Детская смертность упала с 275,6 (на 1000 человек) до 198,9, причем особенно значительно она снизилась в городском населении. На ее уровень сильное влияние оказали организация врачебной помощи в стране после перехода к политике восстановления народного хозяйства и административного управления, распространение в населении основных сведений по гигиене и санитарии, введение социального страхования рабочих в конце 1921 года, отпуска работниц и служащих на 6-8 недель после родов, перерывы в работе для кормления грудью ребенка, устройство детских яслей и других учреждений по охране материнства и младенчества. Большое значение имел также рост материальной и духовной культуры, который произошел в годы войны и революции и в городском, и в сельском населении.

Что касается экономических условий, способствовавших сокращению смертности, то для сельского населения главное значение имело улучшение жилищных условий. За годы революции, когда рубка леса была вольной, деревня сильно обстроилась. В городах тоже произошло улучшение жилищных условий благодаря переселению рабочих из коечно-каморочных квартир в квартиры имущего класса. Но еще больше изменилась вся совокупность материальных условий жизни фабрично-заводских рабочих, как о том свидетельствует происшедшая за годы революции глубокая перемена в строении рабочей семьи. Если до революции среди рабочих преобладал одинокий бессемейный, - таких в Европейской России было 74,5% всего числа наемных рабочих в промышленности, а в Петербурге даже 92,3%, - если такой рабочий был женат и имел детей, то его семья жила в деревне, на крестьянском хозяйстве, так как на свой заработок прокормить семью рабочий не мог, - то после революции русский рабочий получил возможность содержать свою семью и вести семейный образ жизни.

Понижение общей смертности на 25% является очень ценным демографическим результатом русской революции. Это крупный шаг вперед по пути приближения к западноевропейской продолжительности жизни.

Только не следует преувеличивать размеры этого культурного достижения. Сравнение основных динамических процессов в населении Европейской части Союза ССР в 1926 г. с такими же процессами в 1930-1931 гг. в других странах дает нам следующую любопытную таблицу:

Смертность в Союзе как детская, так и общая, все еще очень высока по сравнению с другими странами; поэтому и продолжительность жизни гораздо ниже.

Для периода 1933-1940 гг., лет второго пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР и первых лет третьего пятилетнего плана, мы располагаем только очень скудными публикациями результатов переписи населения 1939 г. и отрывочными сообщениями в журналах и газетах о числе родившихся и умерших и некоторых других демографических явлениях.

Основное значение для нас имеет следующая таблица о размерах естественного и механического прироста населения в 1926-1939 гг. (в миллионах человек):

Так как естественный прирост и переселения в города за 1927-1932 гг. нам известны и приведены выше, то мы можем вычислить обе эти величины и для периода 1933-38 гг.

Следовательно, в 1933-1938 гг. основные динамические процессы в сельском и городском населении СССР имели следующие размеры[17]:

Уже эти скудные данные обнаруживают глубокое различие между динамикой населения в два последовательные шестилетние периода, 1927-1932 и 1933- 1938 гг.

Как видим, во второе шестилетие, по сравнению с первым, прирост всего населения сократился почти в 4 раза, естественный прирост сельского населения прекратился совершенно, а так как уход сельского населения в города вместе с перечислением сельских жителей в городские продолжался приблизительно в прежних размерах, то вместо роста его на 5,6 мил. человек мы получили его убыль на 11,7 мил. человек; в городах, напротив, естественный прирост населения увеличился в 6? раза, и население городов выросло на 3,4 мил. человек больше, чем в первый шестилетний период. Очевидно Советская Россия еще не вступила в период спокойного демографического развития.

Советская власть вовсе не хотела сокращения сельского населения в годы второго пятилетнего плана и такого быстрого роста населения городского. Оба эти демографические явления явились нежелательными и непредвиденными результатами ее народнохозяйственной плановой политики. Сопоставление проектов роста населения по обоим пятилетним планам с его действительным ростом дает следующую таблицу (в мил. человек и процентах):

По первому плану, прирост всего населения проектировался в размере 11,8%, по второму 9,1%. Исполнение дало прирост в размере 8,1% и 0,8%. При таких результатах демографического планирования, советская власть вполне разумно воздержалась от планирования роста населения в третьем пятилетием плане.

Перепись 1939 г. дала нам также очень ценные сведения о социальной структуре населения Союза ССР. За исключением населения крайних северных территорий Союза, оно распределяется следующим образом по социальным группам[18]:

К сожалению, Центральное Управление народнохозяйственного учета не нашло нужным опубликовать данные о социальной структуре населения отдельно по городу и по селу. Поэтому нам приходится довольствоваться приблизительными данными, чтобы составить представление о строении общества Советского Союза, хотя бы в самых общих, основных чертах.

На крайнем севере, данные о населении которого не были опубликованы, городская жизнь развита очень слабо. Мы можем без большой ошибки принять, что отсутствующие в итогах 948057 человек принадлежат все к сельскому населению. Городское население Союза, 55,9 мил. человек, почти все состоит из рабочих и служащих. Следовательно, сельское население Союза состоит из следующих социальных групп:

Центральную группу сельского населения составляют крестьяне. Группа эта за годы коллективизации крестьянских хозяйств чрезвычайно сократилась в своих размерах:

Чрезвычайное сокращение крестьянского населения произошло вследствие двух причин: уменьшения числа крестьянских хозяйств и уменьшения величины крестьянской семьи как у единоличников, так и у колхозников. До коллективизации и в начале ее крестьянская семья имела в среднем 4,8 человек. В начале 1939 г. ее размеры были следующие:

За годы коллективизации число крестьянских хозяйств сократилось с 25,7 мил. (в 1930 г.) до 20,3 мил.; семья колхозника с 4,8 до 4,0 человек; семья единоличника с 4,8 до 2,3 человек. Совершенно неожиданно для нас существование в сельских местностях около 28,4 мил. человек рабочих и служащих. В советских хозяйствах и на машинно-тракторных станциях число рабочих и служащих равнялось в 1938 г.:

Эта группа служащих с женами и детьми заключала в себе следующее количество человек (миллионов)[20]:

Значительную часть остальных 23 мил. сельских жителей, сверх 5,3 мил. кустарей, составляет население рабочих поселков при фабриках, находящихся вне городов, и те рабочие и служащие городских учреждений и предприятий, которые живут в дачных поселках и подгородных селах и ежедневно ходят пешком или ездят в город на работу.

Таковы те ограниченные сведения о величине и социально-экономической структуре населения СССР в начале 1939 г. и его динамике за 1933-1938 гг., которые мы могли извлечь из опубликованных результатов переписи 1939 г.

Но период 1933-1940 гг. заключает в себе годы в экономическом и демографическом отношении совершенно различные, напр. 1937-1939 гг. во многих отношениях являются прямой противоположностью 1933-1934 гг. Поэтому средняя за весь шестилетний период дает нам очень мало; представляет интерес установить основные демографические особенности каждого года последнего шестилетия, - хотя бы в схематическом виде, - раз статистически-точные данные нам недоступны. Для составления более или менее вероятного представления об естественном движении населения за эти годы мы вынуждены обратиться к использованию сведений самого различного характера, главным образом опубликованных в советской печати отрывочных цифр о числе рождений, смертей и разводов, или косвенных данных, характеризующих величину интересующих нас демографических процессов.

За 1933 и 1934 гг. мы вообще не находим в советской печати никаких сведений ни о числе рождений, ни о числе смертей. За последующие 1935-1938 гг. мы имеем лишь отрывочные сообщения в журналах и газетах, большею частью в форме процентных отношений, напр., в 1937 г. по сравнению с 1936 г. число родившихся увеличилось на 18%; число умерших уменьшилось на 2,6%; естественный прирост вырос на 43-44%. Или: за период 1913-1935 гг. смертность упала с 28,9 до 16,3 смертей на 1000 населения; в 1938 г. число родившихся относится к числу умерших как 215,7:100. Изредка, однако, публиковались и абсолютные данные о движении населения (на 1000 человек). Суммировав несколько подобных публикаций[21], мы составили следующую таблицу (в промилях):

Конечно, на статистическую точность эта таблица претендовать не может. Но она дает нам некоторое общее представление о движении населения в СССР за последние годы. С ее помощью мы можем, основываясь на цифре населения Союза по переписи 17 января 1939 г., вычислить приблизительное количество населения в стране и его годовой прирост за довоенные годы (в мил. человек):

Если мы к 6,4 мил. уменьшения количества населения в 1933 и 1934 гг. прибавим еще вымирание нормального прироста населения за эти два года, то найдем, что голодные 1933 и 1934 гг. обошлись стране потерей около девяти миллионов человеческих жизней. Сведения об этой демографической катастрофе мы находим в сообщениях иностранцев, бывших в эти годы в России, проф. Аугагена[22], В.Г. Чемберлина[23] и многих других[24]. По свидетельству В.Г. Чемберлина, зимою 1932/33 г. и весною 1933 г. голод охватил значительную часть Украины, Северный Кавказ, Нижнюю и Среднюю Волгу и Казахстан, всего 50-60 мил. населения; смертность среди голодающих составляла повсюду около 10%.

Несмотря на эту катастрофу, многие публицисты и даже хозяйственники в СССР сильно преувеличивали в своих статьях достигнутые советской властью демографические успехи. Против этих славословий несуществующих достижений решительно выступил Сталин. На съезде коммунистической партии 1939 г. он напомнил, как «некоторые работники Государственной плановой комиссии старого состава предлагали при составлении второго 5-летнего плана запланировать производство чугуна к концу второй пятилетки в размере 60 мил. тонн. Это была, конечно, фантастика, если не хуже. Впрочем, эти товарищи ударялись в фантастику не только в области производства чугуна. Они считали, например, что в течение второй пятилетки ежегодный прирост населения в СССР должен составить 3-4 мил. человек, или даже больше этого. Это тоже была фантастика, если не хуже»[25].

О движении городского населения за этот период мы располагаем некоторыми данными только по городу Москве, опять в форме отрывочных цифровых указаний главным образом в ежедневной газете «Правда» (в промиллях)[26]:

Увеличение в 1937 г. числа рождений в Москве в один год на 78% является следствием мер, принятых в 1936 г. по запрещению абортов и восстановлению семьи. 27 июня этого года был издан декрет «О запрещении абортов и о некоторых изменениях в законодательстве о разводах», главные статьи которого имеют следующее содержание:

• ст. 1. В связи с установленной вредностью абортов, запретить производство таковых как в больницах и специальных лечебных заведениях, так и на дому у врачей и на частных квартирах беременных.
• ст. 27. В целях борьбы с легкомысленным отношением к семье и семейным обязанностям, установить при производстве развода личный вызов в ЗАГС (отдел записи актов гражданского состояния) обоих разводящихся супругов и отметку в паспорте разводящихся о разводе.
• ст. 28. Повысить оплату регистрации разводов в размерах: первый развод - 50 рублей, второй - 150 рублей, третий и последний - 300 рублей.
• ст. 29 При присуждении алиментов взыскивать на содержание одного ребенка 1/4 получаемой заработной платы ответчика, на содержание двух детей 1/3 и на содержание трех и больше - 50% заработной платы ответчика.

Как этот закон, так и другие меры административно-бытового характера против браков на сутки, на неделю или на месяц привели к прекращению эпидемии разводов. В тех же газетных и журнальных заметках, из которых мы заимствовали сведения о числе рождений и смертей в 1935-1938 гг., мы находим также сведения и о числе разводов. В эти четыре года количество разводов уменьшилось следующим образом:

Совпадение индексов по СССР и Москве заставляет нас подозревать, что мы имеем здесь дело только с одним индексом, московским, который советские экономисты произвольно распространили на весь Союз ССР. Во всяком случае, цифры эти показывают, что эпидемия разводов и период разложения семьи были изжиты уже перед началом войны 1941-1945 гг.

Чрезвычайно большие потери населения Советской России в войну 1941-1945 гг., - не только бойцов на полях сражений, но и гражданского населения в городах и селах, погибшего от бомбардировок, или увезенного в Германию и там умершего от недостаточного питания, или планомерно в некоторых местах истреблявшегося германцами, - привели к изданию президиумом Верховного Совета СССР 8 июля 1944 г. второго закона в целях укрепления семейных начал в населении. Главными его статьями являются следующие:

2) Выдача государственного пособия матерям (рублей):[29]

3) Установить государственное пособие матерям, не состоящим в браке, на содержание и воспитание детей до достижения ими 12-летнего возраста в следующих размерах: на одного ребенка 100 р. в. месяц, двух - 150, трех и более - 200.

11. Предусмотреть обязательную организацию на предприятиях и в учреждениях с массовым применением женского труда детских яслей, детских садов, комнат для кормления грудных детей и комнат личной гигиены женщин.

16. 17. Установить, что мужчины в возрасте 20 до 50 лет и женщины 20 до 45 лет, не имеющие детей, уплачивают налог в следующих размерах:

а) с граждан, облагаемых подоходным налогом 6% их дохода;

б) с колхозников, единоличников и других граждан, облагаемых сельскохозяйственным налогом, 150 рублей в год;

в) с прочих граждан - 90 руб. в год.

19. Установить, что только зарегистрированный брак порождает права и обязанности супругов, предусмотренные кодексами законов о браке, семье и опеке.

20. Отменить существующее право обращения матери в суд с иском об установлении отцовства и о взыскании алиментов на содержание ребенка, родившегося от лица, с которым она не состоит в зарегистрированном браке.

23. Установить, что развод производится публично, через суд.

27. При выдаче свидетельств о разводе взимается с одного или обоих супругов, по определению суда, от 500 до 2.000 рублей.

В начале октября 1949 г. пленум Верховного Суда СССР, обсудив судебную практику по делам о расторжении брака, обратил внимание судов, что при рассмотрении этих дел они должны исходить из основной задачи - укрепления советской семьи и брака. Временный разлад в семье и конфликты между супругами, вызванные случайными и преходящими причинами, или не обоснованное серьезными доводами нежелание одного из обоих супругов продолжать брак, не могут считаться достаточным основанием к расторжению брака. Только в том случае, когда дело о разводе возбуждается по серьезным, обоснованным мотивам и дальнейшее сохранение брака будет противоречить принципам коммунистической морали и не может создать нормальных условий для совместной жизни и воспитания детей, суд может расторгнуть брак. Одним из основных условий рассмотрения дел о расторжении брака является личное участие обоих супругов в судебном заседании. Не допускается рассмотрение дела в отсутствие супруга, по неизвестным причинам не явившегося в суд.

Пленум особо обратил внимание судов на то, что судебные решения по делам о расторжении брака имеют большое общественное воспитательное значение, должны способствовать правильному пониманию значения семьи и брака в Советском государстве и воспитывать у населения уважение к семье и браку, основанным на высоких принципах коммунистической морали, охраняемым советским законом.

Таким образом, от послереволюционной коммунистической политики в области семейных отношений в настоящее время ничего не осталось, - кроме, разумеется, разложения нескольких миллионов семей и уменьшения количества рождений, ею произведенных. Советское правительство от полной свободы абортов перешло в настоящее время к их полному запрещению; от признания фактического брака - к точно регламентированному гражданскому браку; от одностороннего развода явочным порядком - к разводу по постановлению суда; от равенства в правах внебрачных и рожденных в браке детей — к различию «законных» и «незаконных» детей.

В современном советском законодательстве о семье только постановление президиума Верховного Совета, принятое им 15 февр. 1947 г., о запрещении браков между гражданами СССР и иностранцами, производит впечатление какого то бессмысленного и анекдотического акта.

Для установления общественных явлений и процессов, в ту или другую сторону влияющих на динамику населения, очень ценным пособием могут быть данные об изменении возрастного состава населения в ряде последовательных переписей. Для СССР мы можем воспользоваться в этих целях данными переписей 1897 (по Европейской России), 1926 и 1939 гг. Так как возрастной состав населения Азиатской России лишь незначительно отличается от возрастного состава Европейской России, а западная полоса, отошедшая от России в 1918-1920 гг., невелика по своим размерам, то сравнение возрастных составов 1897 и 1926 гг., несмотря на различие территорий, все же дает положительные результаты.

При нормальных условиях, прирост населения за 1897-1926 и 1926-1939 гг. в разных возрастных группах должен был бы только незначительно отклоняться от среднего для всего населения. Но действие пертурбационных факторов на население России и СССР было столь мощным, что в одних возрастных группах мы находим вместо прироста убыль населения, в других - прирост в два и в три раза выше среднего.

Особенно значительные уклонения от средней в период 1887-1926 дают возрасты от 8-11 лет и 15-19 лет, а также 12-14 лет, а в период 1926-1939 гг. возрасты до 7 лет, 8-11 лет, 15-19 лет и 30-39 лет.

В период 1897-1926 гг. возраст от 8 до 11 лет дал прирост населения почти вдвое меньше нормального; причина, очевидно, заключается в том, что военные 1915-1917 гг. и первый послевоенный революционный 1918 год имели низкую рождаемость и высокую смертность. Напротив, высокий прирост населения в группе 15-19 лет объясняется низкой рождаемостью в войну 1877- 1878 гг. и последующие годы, захватившие и возраст 12-14 лет.

В период 1926-1939 гг. возрасты до 7 лет и от 15-19 лет вместо прироста населения на 15,3% дали его убыль, притом для возраста 15-19 лет очень значительную. Убыль населения в группе до 7 лет могла быть вызвана только понижением рождаемости и ростом смертности в 1931-1938 гг. по сравнению с 1919-1926 гг. Но, как мы знаем, рождаемость в годы коммунистической политики 1919-1920 гг. и голодные 1921-1922 гг. была ниже нормальной, а смертность в эти годы - выше нормальной. Очевидно, население СССР в 1931-1938 гг. должно было перенести демографическую катастрофу, чтобы дать установленную переписью 1939 г. относительную убыль населения в возрасте до 7 лет. Этой катастрофой был неурожай и голод 1932-1934 гг., вызванный дезорганизацией крестьянского хозяйства его принудительной коллективизацией и ростом принудительных заготовок всех продуктов крестьянского хозяйства.

Если бы Центральное Управление народнохозяйственного учета опубликовало погодные данные переписи 1939 г. по этой возрастной группе, мы бы могли, сопоставляя эти данные с данными переписи 1926 и 1897 гг., довольно точно установить демографические следствия политики коллективизации. В цифре, опубликованной ЦУНХУ, демографические показатели тяжких 1933 и 1934 гг. и плохих 1935 и 1936 г. в значительной мере замаскированы хорошими демографическими показателями 1931, 1937 и 1939 гг.

Другая возрастная группа, в которой была значительная убыль населения, состоит из лиц 15-19 лет. Все они родились в 1915-1919 гг., - годы войны и революции, с низкой рождаемостью и высокой смертностью.

Возрастные группы 8-11 и 30-39 лет дали, напротив, чрезвычайно высокий прирост населения за 1927-38 гг. Очевидно, причину этого уклонения от среднего уровня прироста надобно искать в пониженных размерах этих возрастных групп по переписи 1926 г. Лица, имевшие в день переписи 17 декабря 1926 г. от 8 до 11 лет, все родились в 1915-1918 гг., годы войны и революции. Следовательно, высокий уровень прироста в группе 8-11 лет по переписи 1939 г. вызван той же причиной, которая произвела убыль населения в группе 15-19 лет. Напротив, высокий уровень прироста в возрастной группе 30-39 лет объясняется отчасти пониженной рождаемостью в голодный 1891 и последующие годы, главным же образом тем, что в годы войны и революции, 1915-1920, члены этой возрастной группы по переписи 1926 г. имели 19-33 года, т. е. наиболее активный возраст, и приняли самое деятельное участие как в войне, так и в революции.

Одновременно с быстрым ростом населения СССР шло значительное переселение его на мало заселенные окраины. Чтобы установить размеры этого миграционного процесса, мы к сожалению не можем воспользоваться делением Союза ССР на одиннадцать республик, потому что первая в их числе, Российская Федеративная Республика, заключает в себе, по переписи 1939.г., 64,1% населения всего Союза и, покрывая колоссальную территорию от Петербурга до Берингова пролива, от Ледовитого океана до Одессы, Владикавказа, Семипалатинска и Владивостока, охватывает целый ряд народно-хозяйственных поясов; все же остальные республики заключают в себе лишь части народно-хозяйственных поясов, на которые делится Союз СССР. Мы остановились на следующем делении СССР на народно-хозяйственные пояса, полосы или территории.

• Европ. Россия
  • нечерноземная полоса
  • черноземная полоса
• Северный Кавказ
  • Закавказье
  • Туркестан
  • Западная Сибирь и Казахстан
  • Восточная Сибирь
  • Дальний Восток и Якутская область.

Так как все статистические данные в советских изданиях публикуются по республикам, краям и областям, а границы краев и областей за время существования советской власти несколько раз подвергались изменениям, то приводимые ниже за разные годы данные об одном и том же поясе или территории напр., потребительной полосы Европейской России, только с каким-то приближением относятся к одной и той же территории; однако эти изменения в размерах поясов и территорий не настолько значительны, чтобы они могли оказать заметное влияние на наши выводы.

Население в 1920 и 1939 гг. размещалось по принятым нами восьми поясам или территориям следующим образом (в тыс. человек):

Городского населения относительно больше всего в нечерноземной полосе Европейской России, Восточной Сибири и на Дальнем Востоке; сельского населения больше всего в Туркестане и на Северном Кавказе. Принимая количество населения в 1920 г. за 100, мы получим следующие индексы роста всего населения:

Оказывается, что за эти 18,5 лет мирного строительства Союза ССР рост населения ниже среднего наблюдался в черноземной полосе Европейской России, на Северном Кавказе и в Западной Сибири с Казахстаном, - питающих производимыми ими зерном и другими сельскохозяйственными продуктами весь Союз ССР. Кроме того, в 1933-1938 гг. наблюдался также упадок населения в нечерноземной полосе Европейской России. Чтобы уяснить себе социально-экономические причины этого явления, посмотрим прежде всего, как росло на этих территориях городское и сельское население:

Как видим, городское население на всех этих территориях систематически росло, - на двух территориях быстрее, чем в среднем по Союзу, на остальных двух несколько медленнее. Напротив, сельское население на всех этих территориях явно обнаруживает признаки застоя и даже упадка. Что причиной этого демографического явления являются не переселения на вольную землю в Азиатской России, видно уже из того, что застой и упадок сельского населения наблюдается не только в нечерноземных и черноземных областях Европейской России, страдающих от аграрного перенаселения, но и на Северном Кавказе, в Западной Сибири и Казахстане, совершенно не страдающих от малоземелья. Мы считаем главными причинами отсутствия роста сельского населения на этих территориях неурожай 1921 г. и последовавший за ним голод, унесший около 5 мил. человек в производительной полосе и на Северном Кавказе; неурожай 1932 г., вызванный дезорганизацией сельского хозяйства вследствие его принудительной коллективизации, и последовавшие голодные 1933 и 1934 гг., унесшие около 9 мил. человек в производительной полосе, на Северном Кавказе и в Западной Сибири; наконец, ссылку в концентрационные лагеря миллионов крестьян, сопротивлявшихся коллективизации их хозяйств. О числе заключенных в лагерях принудительных работ мы не имели никаких сведений до прошлого года, когда американцы в числе документов военного времени, которые они вывезли из Германии, нашли «Государственный план развития народного хозяйства СССР на 1941 г.» В этом плане приведены данные о числе заключенных, работающих в лагерях и о производимой ими работе. Н. Ясный проанализировал этот документ и пришел к следующим выводам. В 1941 г. в лагерях НКВД предполагалось участие в работах след. количества заключенных:

О количестве неспособных к труду, - детей, стариков, полных инвалидов и т. д., никаких сведений мы не имеем. Приведенные выше цифры свидетельствуют о существовании переселенческого движения на Восток из нечерноземных губерний Европейской России и, быть может, в меньших размерах из черноземной полосы лишь в 1933-1938 гг.

В остальных поясах СССР рост городского и сельского населения шел следующими темпами:

Все эти территории за рассматриваемый период времени получили некоторое количество пришлого населения. На Урал, в Сибирь и на Дальний Восток за период между 1926 и 1939 гг. прошло из других районов страны свыше 3 мил. человек[30]. Больше всего иммигрантов получила Восточная Сибирь (от 1,5 до 2,0 млн. человек), затем Туркестан (около 0,5 мил. чел.); меньше переселенцев вселилось в восточную часть Закавказья и на Дальний Восток. Причем в 1927-1932 гг. число переселенцев было приблизительно вдвое больше, чем в 1933-1938 гг. Не следует, однако, забывать, что в силу отсутствия точных статистических данных о миграционных процессах между различными территориями СССР все наши выводы по этому вопросу носят лишь предположительный характер.

Но один вывод из приведенных выше данных вытекает с полной достоверностью: чрезвычайно быстрое развитие городов в 1920-1938 гг. в Закавказье, Туркестане, Восточной Сибири и на Дальнем Востоке происходило в равной мере как за счет иммиграции из нечерноземных и черноземных областей Европейской России, так и за счет переселения местного населения в города.

О передвижении населения в годы второго пятилетнего плана из сельских местностей в города мы имеем статистические сведения только за 1933-1935 гг.:

В особенно тяжелый в продовольственном отношении 1933 г. миграция сельского населения в города сильно сократилась, но затем вернула свои прежние размеры.

Как показывают приведенные нами выше статистические данные о росте городского населения в СССР, оно росло непрерывно и притом быстро, достигнув в 1939 г. 32,8% населения Союза. В дополнение к уже приведенным сведениям, мы можем привести еще данные о росте населения 16 наиболее крупных городов Советского Союза:

Особенно быстро выросли Новосибирск, Юзовка, (Сталино) и Екатеринбург (Свердловск); затем Баку, Нижний Новгород, Сталинград (Царицын). Все эти города лежат на восток от меридиана Москвы.

За эти годы Союз ССР пережил очень глубокую революцию. Крестьянская Россия, бывшая житницей Европы, перестала существовать. Ее место заняла промышленная Россия, все свои силы направляющая на развитие горного дела и тяжелой промышленности. И эта индустриализация России не ограничивается европейской ее частью, но захватывает все части Союза, Закавказье, Туркестан, Западную и Восточную Сибирь и даже Дальний Восток. Причем, на окраинах главную массу новых городских жителей составляют не переселенцы из Европейской России, а туземцы, принадлежащие к нерусским национальностям.

В конце 1939 г. и в 1940 г. к Союзу ССР были присоединены большие территории по западной границе, значительно увеличившие его население:

Не все население присоединенных территорий вошло в состав Союза ССР. Население Карелии было все эвакуировано в Финляндию до передачи ее Советскому Союзу. Польское и еврейское население польских территорий имело право репатриироваться в Польшу. Большинство германцев с этих территорий ушло в Германию. Но если мы всю цифру населения присоединенных областей прибавим к цифре населения СССР в старых границах по переписи 1939 г., мы получим 193198 тыс. человек, т. е. цифру, принятую в советской печати для населения СССР в 1940 г. в новых границах[32]. В этой итоговой цифре пропущен прирост населения в СССР в старых границах за время с 17 января по 31 декабря 1939 г., равный 3300-3500 тыс. человек. Включив эту цифру в учет, мы получим для 1940 г. цифру 196,5-196,7 мил. человек. Сопоставление цифр, сообщаемых Вознесенским, с цифрами переписи 1939 г., дает следующую таблицу:

По окончании войны 1941-1945 гг. к Союзу ССР были еще присоединены следующие территории с количеством населения, исчисленным на 1940 год:

Мы не знаем, как велико количество жителей этих территорий, репатриировавшихся в Финляндию, Польшу и Германию. О количестве населения в СССР в послевоенные годы советская печать сведений нам не дает. Мы находим в ней, однако, два ряда сообщений, с помощью которых мы можем приблизительно определить это количество.

Первый из этих рядов дает нам сведения о числе лиц, имевших право участвовать в выборах в Верховный Совет 10 февраля 1946 г. и 12 марта 1950 г. В Советской России правом участия в этих выборах обладают все лица обоего пола, достигшие 18 летнего возраста. В выборах 1937 г., 12 декабря, при населении в 167 мил. человек, избирательным правом обладали 94,1 мил. человек, или 56,35% населения. Если этот возрастной состав населения за время войны мало изменился, то число избирателей на выборах 1946 г., 10 февраля, 101,7 мил. человек, соответствует количеству населения в 180,5 мил. человек, а на выборах 12 марта 1950 г. число избирателей 111,1 мил. человек соответствовало населению в 197,2 мил. человек[35]. Следовательно, в годы войны Союз СССР (в новых границах) потерял не только весь естественный прирост своего населения, но также 14 мил. человек сверх того. Мы не знаем, как эти потери распределены по разным частям Союза; это знает лишь Государственная плановая комиссия в Москве. Если бы потери равномерно распределялись по территории Союза, население на ней живущее, в старых и новых границах его, приблизительно равнялось бы (в мил. человек):

Спорным местом этого приблизительного определения количества населения СССР в послевоенные годы является вопрос о том, насколько война изменила возрастной состав его населения. Точных статистических данных о размерах потерь в населении старше и моложе 18 лет мы не имеем. Распространено мнение, что в годы войны особенно велики были потери людей взрослых. Данные, публикуемые советской властью, опровергают это неосновательное мнение. Если для динамики взрослого населения показательно число избирателей в Верховный и местные советы, то для динамики детей и подростков показательно число учеников в народных и средних школах, - при условии, что школьная сеть восстановлена до нормальной высоты. Эти, два ряда величин дают следующую таблицу (в мил. человек):

Для большей ясности, примем цифры за 1938 г. за 100, а за последующие годы выразим все цифры обоих рядов в процентах от 1938 г.:

Вероятно, в 1945-1947 гг. не все дети и подростки школьного возраста могли посещать школу, вследствие разрушения школ и истребления или увода учителей и учительниц на территории, занятой немцами; но в 1947/8 учебном году, по-видимому, школьная сеть в Союзе ССР была в значительной мере восстановлена. Заслуживает внимания, что в этом году число учеников в народных школах превзошло их число, запланированное четвертым пятилетним планом 1946-1950 гг. восстановления и развития народного хозяйства СССР на 1950 г. В плане сказано, что доведение числа учащихся в 1950 г. до 31,8 мил. человек обеспечит всеобщее обязательное обучение детей с семилетнего возраста как в городе, так и в деревне. Между тем, уже в 1947/48 гг. число школьников значительно превысило эту цифру, достигнув 33,2 мил. человек. Очевидно, в 1945 г., тотчас по окончании войны, Государственная плановая Комиссия имела преувеличенное мнение о размерах гибели в годы войны детей и подростков.

Наиболее показательны поэтому цифры 1950 г., свидетельствующие о том, что война лишь незначительно изменила возрастной состав населения, и что сделанное нами приблизительное исчисление послевоенного населения Союза ССР за интересующий нас период времени претерпело приблизительно следующие изменения (на начало года, в миллионах человек)[37]:

По подсчетам Н.С. Тимашева, потери населения СССР в войну 1941-1945 гг. слагаются из следующих составных частей:

Прирост населения в новых границах Союза ССР составил за четыре года, 1946-1949, 16,7 мил. человек, по 4,2 мил. человек в год, или более 22,2 человек на тысячу населения. Такой высокий прирост населения свидетельствует о нормальном отношении полов в массе взрослого населения Советской России[38].

Для правильного понимания приведенных выше учетов населения СССР в 1940-1950 гг. нужно помнить, что они представляют собою сумму населения на трех территориях, совершенно различных по своему экономическому и демографическому характеру:

1. территории СССР в старых границах, не разоренной и не опустошенной германской оккупацией;
2. территории СССР в старых границах, оккупированной и разоренной германцами;
3. присоединенных к СССР территорий в 1939/40 и 1945 гг., также бывших оккупированными германцами.

От рабочих и служащих в народном хозяйстве требуется не только физический, но и умственный труд, - способность размышлять, знание, умение, хозяйственный расчет. Народный доход создается не только и не столько работой мускулов, сколько работой ума. Поэтому народное образование является одной из главных производительных сил народного хозяйства^[39]. Чтобы повысить техническую подготовку рабочих, IV-й пятилетний план проектировал к 1950 г. увеличить годовой выпуск молодых квалифицированных рабочих из школ фабрично-заводского обучения, ремесленных и железнодорожных училищ до 1200 тыс. человек; подготовить в системе государственных трудовых резервов за пятилетний период 4500 тыс. молодых квалифицированных рабочих; в порядке индивидуального, бригадного и курсового обучения обеспечить за пятилетие техническое обучение новых рабочих в количестве 7700 тыс. человек и повышение квалификации 13900 тыс. человек; установить за пятилетие выпуск оканчивающих техникумы и другие средние специальные учебные заведения в количестве 1326 тыс. человек и оканчивающих высшие учебные заведения молодых специалистов в количестве 602 тыс. человек. Число учеников в народных и средних школах и учащихся в технических и высших учебных заведениях (в тысячах человек) было:

Процент грамотных составлял:

Как видим, ликвидация безграмотности сделала в Советской России большие успехи. Но, как свидетельствует «Правда» от 14 июня 1940 г., качество обучения грамоте было во многих случаях невысоким: «Все еще велик процент так называемых рецидивов неграмотности. Мимо этого проходить никак нельзя, если человека сегодня обучили грамоте, а через некоторое время у него от «науки» ничего не осталось, то значит, его по настоящему не учили, а по терминологии Народного комиссариата просвещения только «пропускали» через школу. Всеобщее обязательное начальное обучение было введено в СССР в 1930 г. Первоначально обязательное семилетнее обучение было введено в городах и рабочих поселках, в сельских местностях было введено обязательное четырехлетнее обучение; постепенно семилетнее обучение охватывало и деревню. XVIII съезд коммунистической партии принял решение осуществить всеобщее среднее обучение (8-10 летнее) в городах и всеобщее 7-летнее обучение в деревне и во всех национальных республиках с дальнейшим расширением охвата детей десятилетним обучением. В настоящее время одной из важнейших задач является повсеместное осуществление всеобщего семилетнего обучения; ближайшая задача, стоящая перед органами народного образования, заключается в том, чтобы обеспечить последовательный перевод в пятые, шестые и седьмые классы всех учащихся, кончающих предыдущие классы. Другая их задача состоит в том, чтобы не оставлять вне школы ни одного ребенка, подлежащего обучению[41].

Среднее и высшее образование в 1939 г. имели[42]:

Народное образование сделало в Союзе большие успехи, особенно в городах, хотя оно и страдает от недостатка педагогического персонала. Пройдя обязательную 7-летнюю школу или более высокую 10-летнюю, советский юноша и девушка приобретают большое количество положительных знаний, расширяющих их кругозор. «Советская школа нас вывела в люди», говорят они. Главными недостатками ее являются партийно-коммунистический характер учебников по общественным предметам, включение в программу народной школы таких предметов, как марксизм, ленинизм, история коммунистической партии и т.д., и утилитарно-технический характер всей программы преподавания. По свидетельству американца Джона Скотта, пять лет проработавшего в Магнитогорске (1932-1937), «десятилетняя средняя школа представляет собою нечто среднее между американской «хай скул» и французским баккалавреатом или английской матрикуляцией... Студенты, с гораздо большим энтузиазмом относящиеся к своим занятиям, чем большинство студентов в Америке, приобретают большое количество знаний и кончают свою десятилетнюю школу хорошо подготовленными для высшей школы, особенно в области естественных наук…Организационная и дисциплинарная стороны поставлены в школах по «прусскому» образцу. Ученик имеет очень мало свободы выбора, чему он будет учиться и когда. План Дальтона и другие экспериментальные, прогрессивные воспитательные схемы, которые применялись в первые годы после революции, были окончательно оставлены. Советская власть отказалась от них потому, что Советскому Союзу нужны инженеры, химики, счетоводы, учителя, и эти профессии требуют полного систематического знания в своей области. Различные воспитательные системы не могли дать ученику этого необходимого, полного знания, и стремились скорее развить его оригинальность, независимость, способность к критическому мышлению, - качества, создающие в Советском Союзе возможных политически опасных граждан, и являющиеся с точки зрения «диктатуры пролетариата» скорее отрицательными, чем положительными качествами. Так советская воспитательная система вернулась к старому испытанному методу, дававшему нужных ей специалистов. Конечно, метод этот не мог окончательно искоренить в молодом поколении оригинальность, независимость и критическое мышление»[43].

Высшая школа также дает студентам много знаний; ее существенным недостатком является узкопартийный характер преподавания по общественным и историческим наукам. Так как Советская Россия принадлежит к числу стран низкой материальной культуры, ее научные работники занимаются разработкою главным образом практических проблем, задачей которых является удовлетворение материальных потребностей и имеющих, следовательно, технологический, а не чисто научный характер. Даже Академия Наук Союза ССР больше занимается изучением практических вопросов, чем исследованием законов, управляющих миром и обществом.

По словам «Правды», «за учебные столы садится целая армия молодых людей - цвет нашего народа. Через несколько лет они придут на производство, к руководству культурными учреждениями. От степени их деловой квалификации, от политического развития и общего кругозора будет в значительной мере зависеть успех дальнейшего развития всех отраслей нашего народного хозяйства и культуры. Советский специалист должен быть культурным человеком в самом широком смысле этого слова, иметь большой кругозор, знать историю, любить искусство, быть знакомым с лучшими произведениями русской и иностранной художественной литературы. Наши студенты проявляют огромную тягу к культуре. Дело партийных и общественных организаций пойти навстречу этим естественным запросам советского студенчества»[44].

«Правда» остерегается только добавить, что молодежь, кончающая высшую школу, не получает того духовного и политического развития, которое столь необходимо для прогресса культуры и народного хозяйства. Юноша, начинающий самостоятельно политически мыслить и стремиться к политической свободе, наверное кончит свою жизнь в лагере принудительных работ. О свободе духовного и политического развития нельзя говорить в стране, в которой вся народная и высшая школа, литература, наука и печать, даже театр проникнуты коммунистическим догматизмом, а в политической жизни царит диктатура коммунистической партии и доведенная до совершенства организация политической охраны, отправляющая всех инакомыслящих работать и умирать в лагерях принудительных работ.

[1] Прокопович С.Н. Народное хозяйство СССР. Том 1.Издательство им. Чехова. Нью-Йорк. 1952. С. 55-115.
[2] Бюллетень Центр. Статистического Управления, №72, стр. 91
[3] Население городов Европ. части РСФСР по переписям 1897, 1917, 1920 и 1923 гг. — Бюллетени Центр. Статист. Управления, № 77, 1923 г., стр. 12, 13 и 16.
[4] Статист, справочник г. Москвы и Московской губ. 1927 г., стр. 12-13; Москва и Московская обл. 1926-29 гг., стр. 4-5; Московская область, статистический справочник 1931 г
[5] Статистический справочник по г. Ленинграду и Ленинградской обл., 1932, стр. 16-17.
[6] Труды комиссии по обследованию санитарных последствий войны, 1923, таблица на стр. 204-208
[7] Труды коммиссии, стр. 112
[8] Труды коммиссии, стр. 115
[9] Статистический справочник г. Москвы и Московской губ. 1927 г., стр. 12-13.
[10] Статистический справочник по Ленинградской области 1928 г., стр. 26.
[11] СССР за 15 лет, 1932 г., стр. 211-212; Социалистическое строительство СССР, 1936 г., стр. 545. В графу отхода населения из сельских поселений в города включено и население сел и станиц, перечисленных в города
[12] «Известия», 1933 г., 2 февраля.
[13] Естественное движение населения Союза ССР в 1923- 25 гг., стр. XXI; Естественное движение населения СССР в 1926 г., стр. 38-39; Статистический справочник СССР за 1928 г., стр. 74; СССР за 15 лет, 1932 г., стр. 218.
[14] Естеств. движение населения СССР в 1926 г., Москва 1929, стр. 36-39. В 1927 г. естеств. прирост городского населения был 15,3, сельского 23,8. Статистический справочник СССР за 1928 г., стр. 76-77.
[15] Статистический справочник г. Москвы и Московской губ. 1927 г., стр. 12-13; Статистический справочник по Ленинградской области 1928 г., стр. 26; Москва и Московская область, статистический справочник, 1931.
[16] С.А. Новосельский и В.В. Паевский, Смертность и продолжительность жизни населения СССР в 1926-27 гг. Таблица смертности. Москва-Ленинград 1930, стр. 2-3, 108-9, 112-3, 118-20, 124-5, 128-129, 132-33; Frank Lorimer, The Population of the Soviet Union: History and Prospects, Geneva 1946, pp. 124-125. Средняя продолжительность жизни равнялась: 1926-27 гг. 1938-40 гг.
мужчин 41,9 46,7
женщин 46,8 50,2
обоих полов 44,4 48,4
[17] В этой таблице, в данных о движении сельского и городского населения, есть неувязка в 0,3 мил. чел. Мы не знаем, какая из цитируемых нами цифр советской статистики является неточной и порождает эту неувязку
[18] «Известия» и «Правда» от 29 апреля 1940 г
[19] Социалистическое строительство Союза ССР, 1939 г., стр. 87
[20] Социалистическое сельское хозяйство Союза ССР, 1939 г., стр. 55
[21] Плановое хозяйство 1936,ХII, стр. 24; 1939,VI, стр. 24; Правда 1938.2.III; 1939.27.VI; Известия 1939.27.VI; Труд 1939.17.1
[22] О. Auhagen, Die Bilanz des ersten Fiinfjahrplanes der Sowjetwirtschaft, Breslau 1933, S. 68
[23] W. Н. Chamberlin, Russia's Iron Age, Boston 1934, pp. 10, 67, 88, 367
[24] Сводка этих сообщений дана в книге Б Amende, Human Life in Russia, London 1936, pp. 29-33, 54-103.
[25] И. Сталин. Отчетный доклад на XVIII съезде партии о работе Центрального Комитета Всесоюзной Коммунистической партии. — Плановое хозяйство 1939 г., IV, стр. 14-15.
[26] Бешер, Проблемы населения, 1937, стр. 18-19; Правда, 1936,20.11; 1938,6.1 и 28. VI; 1939,2. VI; Легкая Индустрия 1939,27. VI; Проблемы Экономики, 1940, VII, стр. 84; А. Roubakine, L’accroissement naturel de la population en U.R.S.S., Revue d’hygi6ne et de m6decine preventive, 1937, pp. 660-663
[27] См. источники, из которых взяты сведения о рождаемости и смертности в Москве
[28] Правда, 1939.27.VI; Известия 1939.27.VI; Плановое хозяйство, 1939,VI, стр. 22-23
[29] Указом 25 ноября 1947 г. эти пособия матерям с 1 января 1948 г. сокращены на половину. Одновременно, 24 июня 1948 г., Верховный Совет РСФСР отменил след, материальные преимущества, предоставленные в 1930-х гг. лицам, награжденным орденом Трудового Красного Знамени:
1) денежные выплаты по ордену;
2) льготные условия по оплате их жилой площади;
3) право бесплатного проезда в трамваях во всех городах РСФСР
[30] Проблемы экономики, 1940,VII, стр. 85
[31] United Nations. Economic Bulletin for vol. I, No. I, Europe, 194 pp. 11.
[32] Большая советская Энциклопедия, Москва 1948, стр. 50; Н. Вознесенский, Военная экономика СССР в период отечественной войны, Москва 1947, стр. 14, 23.
[33] По подсчету 1949 г., население территорий, присоединенных от Германии, равнялось 1200000 человек. United Nations. Economic Bulletin for Europe, 1949, vol., I, No. 1,,p, 11. Большинство из них также репатриировалось в Германию.
[34] Там же
[35] Мы не знаем, пользуются ли заключенные в лагерях принудительных работ правом участия в выборах; по конституции 1936 г. они имеют это право, если не лишены его судом. А на практике? В рабочих профессиональных союзах они, не на то, что число избирателей на выборах в Верховный Совет СССР в 1937 г. составляло 56,36% населения, а по переписи 1939 г. число лиц 18 лет и старше равнялось 58,3%. Следовательно, в 1937 г. права участия в выборах были лишены 1,94%, около 3,3 мил. населения, - или по суду (около миллиона человек), или в административном порядке (около 2,3 мил. чел.) N.S. Timasheff, The Postwar Population of the Soviet Union. The American Journal of Sociology, 1948, September.
[36] Н.С. Тимашев в своем исследовании также пришел к цифре 180-181 мил. человек для населения СССР в новых границах в начале 1946 г. N.S. Timascheff, The Postwar Population of the Soviet Union. The American Journal of Sociology, 1948, September
[37] В статистических ежегодниках Объединенных наций принято следующие цифры населения СССР:
1946 г. — 193 мил. Человек; 1948 - 197 млн.чел.; 1949 - 200 млн.чел. Demographic Yearbook 1948, p. 86; Statistical Yearbook 1949-50, p. 27; Statistical Yearbooks of Food and Agricultural Statistics Statistics, 1948, I, p. 207; 1949, I, p. 21; 1950, I, p. 13. Цифра 193 мил. чел. для 1946 г, была первоначально опубликована в «Правде», 22 января 1946 г.
[38] Он свидетельствует также о несоответствии действительности преувеличенных цифр о числе заключенных в лагерях принудительных работ (напр. 16 миллионов человек). Наше осуждение системы рабского труда в этих лагерях совершенно не зависит от числа заключенных в них людей; гнусна система, независимо от размеров ее применения
[39] Народное образование в Советской России до последнего времени было бесплатным. По статье 121 конституции 1936 г. все граждане Союза имеют право на бесплатное обучение как в народной, так и в высшей школе. В 1940 г., однако, когда правительство издало указ о ежегодной мобилизации 800.000-1000000 юношей 14-17 лет для обучения в ремесленных, фабрично-заводских и железнодорожных училищах, доступ в средние и высшие школы был затруднен введением, в нарушение конституции, платы за обучение в старших классах средних школ, 150-200 руб. в год, и в высших учебных заведениях, 300-500 руб. в год. Только в 1947 г. текст статьи 121 Конституции был изменен в соответствующем направлении и за гражданами Союза было закреплено право на бесплатное обучение только в народной 7-летней школе.
[40] По отчету Государственного планового Комитета «Об итогах выполнения четвертого пятилетнего плана СССР на 1946-1950 годы», напечатанному в «Правде» 17 апреля 1951 г. число учеников и студентов в 1940 г. равнялось: в начальных школах 28025.000 чел.; в техникумах и других средних специальных учебных заведениях 975000 чел.; в высших учебных заведениях 812000 чел.
[41] Л. Дубровина, зам. министра просвещения РСФСР, Великое завоевание культурной революции, «Правда» 1951, 21 мая.
[42] Правда, 1940, 29 апреля; Большая Советская Энциклопедия, Москва 1948, стр. 1234-1235
[43] John Scott, Behind the Urals, 1943, pp. 169-170
[44] Правда, 21 сент. 1945