… о демографическом положении России

Чем грозит убыль отечественному рынку трудоспособного населения

Россия вымирает. Процесс идет темпами, недоступными пока никакому коронавирусу: сотни человек в день, тысячи в неделю, более 200 тысяч в год. Эту ситуацию президент сравнил с тяжелыми годами Великой Отечественной войны. В итоге мы теряем население, включая экономически активное. По этой причине при той же производительности труда замедляется рост душевого ВВП и экономики в целом, уровня жизни. Необъятную территорию страны с ее ресурсами, с миллионами гектаров тайги, тундры, степей, арктической земли уже некому осваивать, оберегать, поддерживать, развивать. Эта черная демографическая дыра не только перечеркивает все надежды на социально-экономическое ускорение, но и в отдаленной перспективе угрожает самому существованию России как государства.
У Росстата в отношении демографии страны есть три сценария — оптимистический, базовый и пессимистический. Согласно первому, естественная убыль, начавшаяся в 2018-м, сохранится до 2036 года, но при этом население увеличится до 150 млн человек (на 3,4 млн) — исключительно за счет мигрантов. Согласно второму, за 16 лет число россиян сократится до 143 млн (на 3,6 млн) — и даже миграционный приток нас не спасет. Третий вариант предполагает, что рождаемость будет падать, а миграционный приток уменьшится. И тогда нас останется 134 млн — на 12,5 млн меньше, чем сейчас.

Количество и качество
Но это прогнозные цифры. Что касается официальных текущих показателей, то они таковы. Ежегодно на тысячу человек населения умирает 12,4 человека. В среднем по России смертность превышает рождаемость в 1,2 раза, а в 26 регионах — в 1,5–2 раза. В каждом девятом субъекте РФ ситуация близка к полноценной демографической катастрофе. За пределами мегаполисов страна постепенно превращается в пустыню: с момента развала СССР Мурманская область потеряла 34% жителей, Сахалинская — 31%, Архангельская — 26%, Амурская — 24%, Кировская — 24%, Ивановская — 22%, Тверская — 22%, Тамбовская — 21%, Костромская — 20%, Смоленская — 18%, Владимирская — 16%. И дело не только в высоком уровне смертности. В условиях отсутствия в глубинке должных жизненных и трудовых перспектив, люди, прежде всего молодежь, стремятся перебраться в крупные города, и этот процесс «злокачественной урбанизации» не идет на спад. Соответственно, сокращается вся инфраструктура: школы, больницы, предприятия, фермы. Работодатель видит, что рабочей силы нет, и сворачивает производство. Один из наиболее очевидных результатов такого неуклонного демографического «сжатия» — сверхконцентрация экономики и доходов в Москве и городах-миллионниках, растущее экономическое неравенство территорий.
«Макроэкономические и демографические показатели находятся в неразрывной связке, — говорит профессор Финансового университета при Правительстве РФ Александр Сафонов. — Во-первых, вместе с ростом населения увеличивается и потребительский, платежеспособный спрос. Для внешних инвесторов, для компаний по всему миру это четкий сигнал: в такую страну можно вкладываться, размещать здесь свои производственные мощности, ее рынок перспективен. Во-вторых, чем больше численность трудоспособных граждан, тем больше их вклад в совокупный объем ВВП. Количественный дефицит кадров дает обратный эффект».
Следующий момент — качество демографии. По словам собеседника «МК», это прежде всего вопросы, связанные со здоровьем нации. Любые проблемы в этой сфере (растущая инвалидность, убыль трудоспособных граждан старших возрастов) автоматически выливаются в новые бюджетные траты на здравоохранение. В итоге деньги недополучает, к примеру, промышленность, без потенциала которой невозможно ускоренное развитие экономики. Кроме того, отмечает Сафонов, работники без проблем со здоровьем сокращают производственные потери и повышают производительность труда. Таким образом, демографическая политика властей должна включать в себя не только меры по стимулированию рождаемости. Страна кричаще нуждается в квалифицированных врачах и медсестрах, в качественном бесплатном медобслуживании, в оснащенных современной техникой больницах и поликлиниках. А наиболее пожилые россияне, чья доля неуклонно растет, — в дополнительной социальной опеке. Всем этим — наряду с созданием рабочих мест и прочих стимулов — надо заниматься, если мы хотим, чтобы население равномерно распределялось по регионам, перетекало туда, где требуется рабочая сила. А то, резюмирует Сафонов, получится как на Дальнем Востоке: инфраструктурные проекты есть, инвесторы готовы в них вкладываться, но работать некому.

Как подхлестнуть ВВП
«В ближайшие год-два нынешняя депопуляция не сильно отразится на темпах роста ВВП, — рассуждает заместитель руководителя ИАЦ «Альпари» Наталья Мильчакова. — Однако в более отдаленной перспективе влияние этого фактора будет весьма заметно — через сокращение потребительских расходов и производительности труда».
Очевидно, отмечает эксперт, что в ближайшие пять лет наша страна не прирастет достаточным количеством трудоспособных граждан, давно начавшийся процесс старения населения, изменения его возрастной структуры не прервется. В противном случае динамика экономического развития могла бы быть как в Китае и Индии (5–6% в год). Темпы роста ВВП в значительной степени зависят от инвестиций в основной капитал, от того, как обстоят дела с национальными проектами, на которые сейчас возлагается масса надежд. Но отдача от их реализации в любом случае почувствуется не сразу: по прогнозу Всемирного банка, в 2020 году нацпроекты добавят к росту экономики лишь 0,1 процентного пункта.
Как пишет немецкая газета Die Welt в статье под заголовком «Эффект 90-х», самая значительная убыль населения России за 11 лет (2019 год) стала отголоском колоссального снижения рождаемости в первые годы после распада СССР. Тогда страну поразила настоящая демографическая катастрофа: из-за экономического спада молодые семьи заботились скорее о собственном выживании, продолжение рода в их планы не входило. Среднее количество детей сократилось тогда с 2,2 ребенка на одну женщину до 1,2 в 1999-м. Одновременно с этим стремительно выросла смертность, констатирует издание.
Рождаемость оставляла желать лучшего и в первой половине нулевых годов, напоминает профессор Алексей Зубец, еще один собеседник «МК», представляющий Финансовый университет при правительстве. Сегодня, отмечает аналитик, из детородного возраста уже постепенно уходит первое постсоветское поколение 90-х. По данным Росстата, самое большое количество детей рождается у женщин в возрасте от 27 до 35 лет. А поскольку таковых набирается очень немного (это признал в своем Послании и Владимир Путин), сегодня мы имеем явный демографический провал. Что касается значения для экономики, то ничего критического эксперт не видит. По его оценке, для поддержания основных экспортно ориентированных отраслей требуется не так много людей. Проблема бедности и социального неравенства неизмеримо актуальнее для России.
Принципиальным моментом Зубец считает снижение привлекательности России для внешних мигрантов (прежде всего из Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Украины), за счет которых в последние годы удавалось затыкать кадровую дыру. Сейчас отечественный рынок труда покидают те из них, кто вышел из советской эпохи, для кого наша страна и русский язык были не пустым звуком. Им на смену заступает поколение, которое уже и по-русски говорит плохо, и Россию держит за чужую, а то и за враждебную страну.
Между тем статистика свидетельствует: из-за долгосрочной рецессии российской экономики резко сократился приток как легальных, так и нелегальных мигрантов. Например, в 2018 году миграционный прирост населения (125 тысяч человек) оказался самым низким за многие годы. По данным РАНХиГС и Института Гайдара, на 1 июня 2019 года в РФ находились 4,4 млн трудовых мигрантов — тех, кто указал в графе «цель приезда» работу по найму (в 2018-м на эту же дату было 4,2 млн). При этом на руках у этих людей было 1,7 млн действительных разрешений на работу и патентов, еще чуть более 1,1 млн человек — это граждане стран — членов ЕАЭС, которые имеют право работать без таких документов. Получается, что 64% трудовых мигрантов работают в нашей стране нелегально.
После 2016 года наша миграционная политика себя исчерпала, полагает ведущий эксперт Института современного развития Никита Масленников. По его словам, более-менее квалифицированные работники из постсоветских республик предпочитают искать другие, более привлекательные для себя рынки. Присматриваются, например, к Китаю (коронавирус, как временное явление, вынесем за скобки). В результате сегодня, к примеру, в российских больницах — крайний дефицит сиделок. Это достаточно грамотный медперсонал, который прежде набирали в основном из мигрантов с высшим образованием. «В целом же рабочих рук становится все меньше, что, естественно, сказывается на динамике промышленного производства, производительности труда, заработных платах и в конечном счете — на валовом внутреннем продукте», — отмечает эксперт При этом он ссылается на информацию Счетной палаты, озвученную ее главой Алексеем Кудриным: ежегодные потери для роста ВВП от сокращения трудоспособного населения составляют 0,2 процентного пункта. А по расчетам Минэкономразвития — 0,3 п.п.
Неблагоприятную демографическую тенденцию переламывать крайне сложно, но к этому надо стремиться — иного выхода нет, считает Масленников. Задача-минимум для государства — как-то поддержать потребительский спрос, неумолимо снижающийся. Начало положено президентским Посланием, в котором на период до 2024 года предусмотрены дополнительные расходы на меры социальной поддержки в размере 4,1 трлн рублей. Из них на выплаты маткапитала будет выделено 1,2 трлн, на поддержку малоимущих детей с детьми от 3 до 7 лет — 1,39 трлн рублей. Вроде бы деньги немаленькие. Но их явно недостаточно, чтобы вывести динамику прироста населения на качественно новый уровень. А с точки зрения ВВП весь этот социально-политический маневр компенсирует лишь ущерб от депопуляции. Получается некая игра с нулевой суммой.
«В прошлом году трудоспособное население сократилось более чем на 700 тысяч человек. Вместе с тем рынок труда получил пополнение — около 800 тысяч человек, которым повысили пенсионный возраст. Если бы не пенсионная реформа, мы бы потеряли 1,5 млн», — рассуждает Масленников.

Крик народной души
«Ни страны, ни погоста не хочу выбирать», — написал в свое время Иосиф Бродский. Переиначив эти слова и приладив их к современным реалиям, предположим самое страшное: ни страны, ни погоста, ни жителей, ни тем более экономики не останется от России через энное количество быстротекущих лет, если выход из демографической ямы не будет найден. При всей очевидной метафоричности, гротесковости такого допущения есть над чем задуматься. Есть ли будущее у огромной страны, чьи трудовые ресурсы тают на глазах, чьи пустующие земли зарастают сорной травой забвения? Выражаясь языком политэкономии, любой продукт производится людьми, напоминает директор Института стратегического анализа ФБК Игорь Николаев. Соответственно, заключает он, вместе с убылью населения сокращается и количество изготовленного конечного продукта, падает внутренний спрос на товары и услуги, на жилье и кредиты, а в дальнейшем — абсолютно на все.
Государство осознает угрозу и, похоже, уже что-то предпринимает. При этом оно руководствуется скорее инстинктом самосохранения и практически ничего не меняет в себе самом, равно как не меняет форму своих взаимоотношений с гражданами. Да, сегодня ни в одной развитой стране, за исключением, может быть, Израиля, нет рождаемости на уровне воспроизводства — два и более ребенка на одну женщину. Но в отличие от российского западный люд, комментирующий в Интернете социальные инициативы высших лиц, не пишет (найдено на просторах Сети): «Да они издеваются над нами! У них ежемесячная зарплата порядка 300 тысяч рублей, а ты будешь долго и упорно выбивать свои 450 тысяч за рождение ребенка. Опустите цены на ЖКХ, бензин, продукты, поднимите зарплаты, и люди станут добрее и детишек делать будут».

Георгий СТЕПАНОВ. Московский Комсомолец. 9 февраля 2020 года

Об «исторической обязанности выйти из демографической ловушки» в январе этого года в послании Федеральному собранию заявил президент Владимир Путин. Еще раньше им были определены основные направления демографической политики: снижение смертности, эффективная миграционная политика и повышение рождаемости. В такой же последовательности оценил эти приоритеты директор Института демографии ВШЭ Анатолий ВИШНЕВСКИЙ то), выступая на конференции Левада-Центра.

Первое, на что обратил внимание Анатолий Вишневский, – динамика численности населения. В России «не совсем обычная ситуация», когда население страны сокращается последние тридцать лет, «а за это время США, например, стали больше на 80 миллионов человек, Австралия и Канада росли еще быстрее» (см. рис.)

Динамика численности населения как раз и является главным результатом деятельности в области демографической политики по трем направлениям – снижение смертности, миграционная политика, повышение рождаемости.

Смертность. В России она действительно снижается, а продолжительность жизни достигла самого высокого за всю российскую историю уровня.

Продолжительность жизни у мужчин достигла 67,8 года в 2018 году. «Это самый высокий уровень за всю историю России. Однако мы достигли его с большим опозданием, большинство развитых стран нас намного обогнало. В скандинавских и североевропейских странах такой показатель был зафиксирован еще в 1940-1950-е годы прошлого века, потом к ним присоединились другие, мы плетемся в хвосте», – отметил демограф. Продолжая тему, он привел данные о затратах на охрану здоровья в России в процентах к ВВП.

«Если сравнить госрасходы на здравоохранение в процентах к ВВП в разных странах (см. рис.), Россия со своими 3,2% - среди отстающих, расходы стран Европы на уровне 8-9%. При этом у нас чрезвычайно низкие затраты на профилактику – меньше 1% от общих расходов на здравоохранение против 5-6%.

«Выигрыш в продолжительности жизни мужчин во многих странах после 1960 года – прибавка 8-10 и более лет и выход на рубеж 80 лет. В России – прибавка меньше 3 лет и не достигнутый рубеж в 70 лет. У женщин – выигрыш в продолжительности жизни 5 лет (по сравнению с 10-11 годами в других странах) и не достигнутый пока рубеж в 80 лет».

Миграционная политика. Для большинства развитых стран миграция стала источником пополнения демографических ресурсов. «Если сравнивать структуру прироста населения (см. рис.), то ситуация схожа. В России естественный прирост в 1990-е годы оказался отрицательным, единственным источником пополнения стала миграция, но при этом она не компенсировала естественную убыль населения». 

В национальном проекте «Демография» слово «миграция» вообще не упоминается. 
Меняется соотношение глобальных демографических масс, и нарастает миграционное давление: «Единственная разумная стратегия при этом – пытаться адаптироваться к современной ситуации, сформулировав четкую стратегию в области миграции. Нужно выработать политику, направленную на снижение связанных с нею рисков и повышение выгод. Сейчас таковая отсутствует». Вишневский обращает внимание на то, что в национальном проекте «Демография» слово «миграция» вообще не упоминается. 

Рождаемость. Динамика рождаемости напрямую зависит от возрастной пирамиды. В России волнообразно меняется потенциальное число родителей, вследствие чего изменяется и абсолютное число рождений.

График демонстрирует, что с периодичностью в 25 лет повторяются провалы числа рождений, и сейчас такой провал снова приближается. «В России между 2000 и 2011 годами число женщин выросло почти на полтора миллиона человек, и это привело к увеличению числа рождений, что было засчитано в плюс демографической политике. Но с 2011 года число женщин детородного возраста сокращается, за 20 лет между 2011 и 2031 годами оно сократится на 7 миллионов. Неминуемо снизится и число рождений. Пространства для маневра здесь нет».
«Высокая оценка демографической эффективности мер по господдержке семей (материнский капитал), которую проводят власти с 2007 года, явно преувеличена, – полагает Вишневский. – Был заметный рост числа рождений в начале программы, затем оно стало снижаться. Эффект оказался краткосрочным, но мировой опыт говорит о том, что так бывает всегда».
Современные общества – не только российское – переживают сложные переходные процессы, которые влияют на рождаемость гораздо больше, чем, скажем, уровень благосостояния, на который у нас чаще всего обращают внимание.
«Подчеркивают, например, что среди малоимущих велика доля домохозяйств с детьми. Однако не все же у нас малоимущие. Надо смотреть не на то, какова доля семей с детьми среди бедных, а какова доля малоимущих среди всех семей с детьми. Да, примерно 20% среди всех семей с детьми находятся ниже уровня бедности. Но ведь рождаемость низка и среди остальных 80% – не скажу богатых, но все же относительно благополучных. И что же, выдача пособий на пеленки или обеспечение горячим питанием в школах побудит их рожать больше детей?»

Отождествление низкой рождаемости с проблемой бедности ошибочно
«Дети – это экзистенциальная ценность. Все исторические примеры демонстрируют, что люди рожают в любых обстоятельствах. То, что сейчас рождаемость низка, не опровергает этого опыта. Меньшее число рождений сочетается с ощущением родителями большей ответственности за будущее своих детей. Я не отрицаю того, что низкая рождаемость порождает демографические проблемы для всех развитых стран, но это как раз наименее бедные страны. Упрощенная логика домохозяйки, убежденной, что люди не рожают детей, потому что они недостаточно обеспечены, не должна воспроизводиться политиками. Проблема бедности существует, ее надо как-то решать, но это – другая проблема, отождествление низкой рождаемости с проблемой бедности ошибочно».

На самом деле, с точки зрения влияния на рождаемость, 1990-е годы в России оказали позитивное, а не негативное влияние
Рождаемость в России, как и везде, снижалась давно. Когда в 1968 году коэффициент суммарной рождаемости в России впервые стал ниже 2, в США и в Италии он составлял 2,5, в Великобритании и во Франции – 2,6, в Нидерландах и Норвегии – 2,7. Но потом во всех развитых, богатых странах начались сложные процессы демографической трансформации, и падение коэффициента суммарной рождаемости в 1970 – 1980-е годы приобрело ту же крутизну, какая наблюдалась у нас в 1990-е годы. Только у нас это падение приписывалось влиянию экономических трудностей того времени.
«На самом деле, с точки зрения влияния на рождаемость 1990-е годы в России оказали позитивное, а не негативное влияние. В 1990-е годы у нас развернулась перестройка возрастной модели рождаемости, которая в большинстве европейских и неевропейских развитых стран произошла на 2-3 десятилетия раньше». Это очень важный сдвиг, имеющий большой социальный смысл, но плохо понятый. Он связан с изменением индивидуальной жизненной стратегии людей. Возраст вступления в брак, обзаведения детьми – очень важные элементы этой стратегии, но она включает в себя и множество других событий – получение образования, самостоятельных источников материального благополучия и многое другое. Отсюда и переход к новой возрастной модели рождаемости. Он везде сопровождался резким падением коэффициента суммарной рождаемости, но это не означает, что столь же резко падает число детей, которое женщина в среднем рожает за свою жизнь, – просто она рожает их в другом возрасте.

Показана доля рождений у матерей до 25 лет с 1960 года (см. рис.): сначала Россия ничем не отличалась от других стран, а потом началось движение в противоположных направлениях: в России рождаемость омолаживалась, в развитых странах – старела. И только в 1990-е годы Россия стала двигаться в том же направлении, что и другие страны. За этим стоят очень серьезные изменения. В России произошло то, что на Западе получило название «контрацептивной революции»: появилась возможность эффективно контролировать рождаемость, и это облегчило молодым поколениям россиян выбор индивидуальной жизненной траектории и выработку новой жизненной стратегии.Успешность демографической политики любого государства, отмечает Вишневский, надо оценивать по динамике численности населения. Эта динамика – итог взаимодействия всех трех демографических процессов – рождаемости, смертности и миграции, и все они могут быть объектом государственной политики: Но «в борьбе за рост населения в наименьшей степени можно рассчитывать на успех в стимулировании рождаемости. На протяжении последних ста лет было предпринято огромное количество попыток такого стимулирования, тем не менее сегодня практически нет ни одной развитой страны, в которой уровень рождаемости обеспечивает хотя бы простое воспроизводство населения».

Economy Times. 11 февраля 2020 года

Какие уроки может извлечь Россия из опыта других стран

В течение ближайших десятилетий Россию, как и ряд других стран мира, ожидает дальнейшее старение населения наряду с сокращением рождаемости и смертности. Эти изменения повлекут за собой долгосрочные социально-экономические последствия, которые, как полагает в статье для “Ъ” директор и постоянный представитель Всемирного банка в РФ Рено Селигманн, окажут существенное влияние на рынки труда, системы здравоохранения и пенсионного обеспечения, а также на рост экономики.
Я недавно приехал вновь в Россию после более чем двадцатилетнего отсутствия и увидел совсем не ту страну, откуда вернулся в конце 1990-х годов. За это время Россия прошла просто невероятный путь развития. И все же перед страной по-прежнему стоят серьезные вызовы, и задача Всемирного банка заключается в том, чтобы помочь России победить бедность и добиться всеобщего благосостояния, последовательно вырабатывая ответы на эти вызовы.
Численность населения России достигла своего максимума в начале 1990-х годов, когда она составляла около 148 млн человек, но с учетом современных тенденций к 2050 году численность россиян сократится до 136 млн вследствие низкой рождаемости и относительно высокой смертности. При этом несмотря на то, что за последние десять лет средняя ожидаемая продолжительность жизни в России увеличилась с 67,9 до 72,9 года, она по-прежнему намного ниже среднего уровня стран ОЭСР (80,6 года).
Однако наиболее острой проблемой является стремительное старение населения России, которое произойдет в течение жизни двух следующих поколений. Доля населения в возрасте старше 65 лет составляет в России около 15%, и это почти в два раза выше среднемирового показателя, равного 9%. А по данным ООН, к 2050 году доля граждан старше 65 лет достигнет в России 23% при среднемировом показателе 16%. Следовательно, по прогнозам, к 2050 году трудовой потенциал страны (доля населения в возрасте от 20 до 64 лет) сократится с 61% общей численности населения до 55%.

Для России это будет иметь важные последствия: странам, где происходит быстрое сокращение численности населения трудоспособного возраста, нередко приходится прилагать немалые усилия, чтобы сохранить темпы накопления физического и человеческого капитала, необходимые для развития экономики. К тому же в странах с более старым населением наблюдается тенденция к росту неравенства, поскольку состояние здоровья и ожидаемая продолжительность жизни людей определенным образом связаны с уровнями образования и доходов. Кроме того, это окажет существенное влияние на позиции России в мире.
Однако не только Россия сталкивается с подобными вызовами. Итак, какие уроки она может извлечь из опыта других стран?
Пролить определенный свет на эту проблему может, например, опыт Японии, Швеции и Финляндии. Япония, страна с самой высокой в мире долей населения старше 65 лет, взяла на вооружение комплексный подход к решению своих демографических проблем.
Одна из ее инициатив заключается в стимулировании роста рождаемости за счет мер, направленных на то, чтобы людям было легче растить детей: для этого выделяются средства на создание новых детских дошкольных учреждений, снижается стоимость обучения и улучшаются жилищные условия семей. Россия уже сейчас работает в этом направлении. Другая инициатива направлена на повышение уровня экономической активности женщин и предусматривает внедрение инновационных технологий как способа повышения производительности труда, снижения бремени ухода за членами семьи и минимизации расходов на оказание медицинской помощи.
А с учетом того, что более здоровые граждане имеют больше возможностей работать в течение более длительного периода времени, были разработаны программы по охране здоровья пожилых людей. Япония повысила пенсионный возраст (что недавно сделала и Россия) и сейчас ослабляет иммиграционные ограничения, чтобы увеличить численность своей рабочей силы.
Швеция занимает второе место в мире по доле пожилого населения и понимает, что для удовлетворения возросших потребностей в рабочей силе ей необходимо привлекать больше трудовых мигрантов. Швеция также принимает меры в поддержку активного долголетия, включая совершенствование подходов к оказанию медицинской помощи при хронических заболеваниях.
Очень серьезный вызов стоит перед Финляндией, где долгосрочные темпы роста экономики упали до 1,5% (во многом вследствие стремительного старения населения). В связи с этим страна ищет инновационные подходы к оказанию услуг по долгосрочному уходу, включая содействие в создании самоуправляемых учреждений для пожилых людей, внедрение современных технологий для расширения практики дистанционного предоставления помощи и поддержку лиц пожилого возраста за счет организации виртуальных визитов к медсестрам и врачам. Аналогично Японии и Швеции, Финляндия хочет увеличить приток трудовых мигрантов, чтобы компенсировать резкое сокращение своей рабочей силы.
Какие главные выводы может сделать Россия, чтобы дать достойный ответ на демографические вызовы?
Первый вывод — это необходимость привлечения трудовых мигрантов. В странах Западной, Южной и Северной Европы с высоким уровнем доходов и стремительно стареющим населением мигранты обеспечивают рост населения трудоспособного возраста и значительно увеличивают численность рабочей силы. В ближайшие годы России необходимо обеспечить приток трудовых мигрантов, особенно высококвалифицированных. В то же время нужно тщательно управлять этим процессом и адаптировать его к российским реалиям, чтобы не допустить роста общественного недовольства мигрантами.
Второй вывод — это необходимость увеличения инвестиций в человеческий капитал молодежи, то есть в образование и здоровье молодых людей, чтобы, став взрослыми, они были более продуктивными и здоровыми гражданами, которые могли бы, хотя бы частично, компенсировать сокращение доли россиян трудоспособного возраста.
Третий вывод — это необходимость обеспечения активного долголетия. При том что Россия добилась значительного прогресса в увеличении ожидаемой продолжительности жизни, главное в этом вопросе — ожидаемая продолжительность здоровой жизни. К сожалению, ожидаемая продолжительность здоровой жизни в России на десять лет меньше среднемирового показателя. Именно поэтому здоровье людей необходимо поддерживать за счет профилактики и оказания первичной медико-санитарной помощи. Это также будет способствовать ограничению общего объема национальных расходов на здравоохранение.
Последний, но не менее важный вывод заключается в том, что использование технологий для удовлетворения потребностей стареющего населения приобретает все большее значение. Акцентируя внимание на цифровизации, как это происходит сейчас, Россия может получить такие же возможности для повышения производительности и увеличения доли экономически активного населения, как Япония и Швеция.
Скорректировав свою экономическую политику и поведение граждан, Россия сможет значительно ослабить воздействие крупномасштабного демографического перехода на долю экономически активного населения, уровень заболеваемости и экономический рост в ближайшие десятилетия.
И в этом случае если кто-то уедет из России сегодня и вернется в 2045 году, то сможет увидеть процветающую страну с высоким уровнем доходов, многочисленной рабочей силой и низким уровнем неравенства, поскольку демографическая ситуация далеко не всегда определяет судьбу государства при правильной политике и изменении поведения людей в нужном направлении.

Коммерсантъ. 13 февраля 2020 года