Почему официальные данные расходятся с российской реальностью
Показатели госстатистики не всегда корректны, формируемый на их основе образ действительности все больше отрывается от жизни. Социолог Ольга Моляренко описала причины этого с опорой на 270 глубинных интервью* с чиновниками муниципального уровня — работниками местных администраций, госучреждений, отделов региональных и федеральных органов власти: Росстата, МВД, ФНС, Пенсионного фонда, центров занятости и соцзащиты.
Причина №1. Упрощение реальности
Методики официальной статистики унифицированы для всей страны и «фиксируют одинаковые и близкие аспекты и характеристики явлений (и только те из них, что интересны государству)».
Уникальные особенности местных сообществ недоучитываются, в поле зрения власти не попадают, образ реальности упрощается — поясняется в исследовании.
У государства, к примеру, нет статистики:
по дачничеству и отходничеству. То есть полноценных данных по возвратным перемещениям населения, без которых невозможно качественно замерить его численность — поездкам из одного населенного пункта в другой на работу или учебу, сезонным переселениям на заработки или отдых;
по доходам россиян от промыслов: сбора и продажи ягод, грибов, орехов и т.п. При том, что для жителей многих муниципальных образований именно это — основной источник благосостояния.
Отсутствует единая межведомственная система показателей, цифры Росстата и других органов власти часто не совпадают.
Из интервью с руководителем инспекции Федеральной налоговой службы одного из районов Липецкой области:
Статистика говорит: «В этом месяце рост зарплаты — столько-то». <…> Мы же вызываем предприятия к себе: Где? Повысили? — Нет. — Повысили? — Нет. <…> У нас постоянно такие проблемы — нет такого соответствия. Мы говорим [Росстату]: «С чего вы данные берете?»
Из интервью с начальником отдела экономики администрации одного из городских округов Калужской области:
У меня был такой случай, я в свое Министерство привозила данные налоговой инспекции. Мы берём у них все время, ежегодно. <…> Вот я приезжаю в Калугу и говорю. А Калуга берёт по статнаблюдению [показатель], у них значится гораздо меньший объём прибыли. Я говорю: «У меня прибыль в городе в три раза больше. Вот данные [налоговой] статистики, за подписью, за печатью». — «Нет, у нас статистика такая».
Ситуацию усугубляет то, что вместо взаимной проверки муниципальные структуры отключают от сбора статсведений.
«В 2006–2007 гг. произошло закрепление прав Росстата на “правильную” информацию, к 2010 г. фактически была утверждена его монополия в отношении характеристик муниципальных образований. Так, при расхождении данных о численности населения в муниципалитете между Росстатом и муниципальной администрацией верными считаются (и используются для расчёта межбюджетных трансфертов) данные Росстата».
Причина №2. Систематические ошибки
Искажения возникают и при сборе информации по утвержденным методикам. Основные источники проблем — в нехватке специалистов, сложных условиях их труда и особенностях устройства органов власти: «если на территории нет исполнителя, фиксирующего какие-либо показатели, то, согласно официальным данным, не будет и самого явления».
Например, после регистрации на бирже труда человек обязан дважды в месяц лично являться в службу занятости — подтверждать статус безработного. Тот, кто живет далеко, предпочтет не вставать на учет, потому что такие поездки могут обходиться в размер пособия. Живущие близко, наоборот, используют шанс получить лишние деньги, даже если не особенно нуждаются в работе.
Из интервью с главой одного из сельских поселений Вологодской области:
— А большая у вас скрытая безработица?
— Да. Раньше они [Центр занятости] к нам приезжали. И так это было нам удобно, <…> и, естественно, процент безработных был выше. Им запретили — процент безработных резко в районе упал, все при своих интересах.
— Шикарные меры для снижения безработицы…
— Да. Судились, не раз судились — ничего мы не могли сделать. Обещали нам, но потом опять вот на этот пункт закона, что Центр занятости не должен выезжать. Мы уже на дальнем расстоянии — и всё.
— Пусть люди ездят за 200 км.
— 350 у нас рублей до *** [райцентра]. 350, значит, два раза в месяц съездить. Это получается 1400. Покушать. А то, что они дают безработному — это 900 рублей [в 2016 г. пособие по безработице составляло 850–4900 руб. в месяц, с 2019 г.— 1500–8000 руб.]. Какой смысл ездить два раза в месяц?
По адекватности статистических данных бьют также сокращение штата в органах власти и централизация Росстата.
Сокращение затрагивает в первую очередь низовых исполнителей, имеющих «дело с реальностью, а не ее “бумажным образом”». Нагрузка на оставшихся увеличивается, а качество поставляемой информации снижается.
Так, реформа МВД 2010–2011 годов уменьшила численность сотрудников районных и городских отделов полиции и участковых: до 2010 года на средний муниципальный район приходилось около 15 участковых, теперь — три.
Как следствие — неточность криминальной статистики. Документировать динамику стало некому, констатирует Ольга Моляренко: полицейские не успевают должным образом оформлять дела, заносить в карточки сведения, участковые — регулярно выезжать на прием, особенно в отдаленные села и поселки.
С 1991 года штатная численность городских и районных отделов Росстата сокращена примерно на 40%.
До 2005–2007 годов отделы статистики в районах и городах были самостоятельными юридическими лицами с собственными функциями: аналитика данных, сравнение их с аналогичными от других ведомств, «корректировка» сводных цифр, посылаемых «наверх». Сейчас юрлица на большинстве территорий упразднены, функционал сотрудников ограничен собиранием информации и занесением ее в электронные формы.
Причина №3. Намеренный подлог
Статистика — инструмент политический. Ее искажение допускается сознательно в разных целях, будь то желание чиновников скрыть недостатки, получить необходимое финансирование или подогнать местную картину под федеральные задачи («Москва требует, мы показываем»).
До 2010 года муниципальные образования завышали численность постоянного населения, добавляя к нему приписанное, но не проживающее. Сейчас там жалуются на Росстат, который тот же показатель занижает, из-за чего муниципалитеты теряют межбюджетные кредиты, дотации и прочие выплаты.
Из интервью с главой одного из сельских поселений Вологодской области:
— В других муниципалитетах нам говорили, что Росстат при проведении переписи занизил реальную численность населения. Вы от этого пострадали?
– Да. По нашим данным, то, что мы ведём — у нас 930 человек, а по переписи — 720…
– А на финансах это сильно сказалось?
– Да. Потому что все нормативы у нас подушевые, и всё это у нас срезалось. У нас сразу миллион с лишним ушёл. А потом ещё раз с нас сняли.
– А пытались опротестовать результаты?
– Конечно, пытались, *** [соседнее] сельское поселение даже судилось. Но ничего… Сразу после того, как прошла перепись, я помню, у нас было большое совещание — в правительстве области, — всех глав нашей […] области. Все высказывали там свои мнения. Нам сказали… у нас, по области, [регион] — один из лучших по показателям по переписи, и всё. Во внимание наши претензии не берутся…
В сфере медицины федеральную задачу снижения смертности по определенным причинам на местах решают «переклассификацией» смертей по другим основаниям.
Из дневника наблюдений участника полевой экспедиции НИУ ВШЭ в Нижегородскую область:
По словам медицинского статистика, наиболее частая причина смерти — сердечно-сосудистые заболевания (инсульты) и онкология. Много молодых людей умирают от цирроза печени, гепатитов и анемии. На вопросы о «неточных» данных она рассказала, что их отдел подавал реальные данные в Нижний Новгород («не хотим править цифры»), но после этого бывали случаи, когда спускался приказ, и им приходилось менять данные. <…> Например, есть план по снижению смертности от сердечно-сосудистых заболеваний. Если человек умер от инсульта, но при этом у него был сахарный диабет, то в причинах смерти укажут сахарный диабет. Вместо сахарного диабета может быть астма...
В сельских и городских поселениях нередко манипулируют информацией в сфере ЖКХ. Например, предпочитают не признавать дома ветхими и аварийными, чтобы не выделять деньги на ремонт или строительство и не получать санкции за большой процент такого жилья.
«Негативные изменения недоосвещаются, а позитивные отражаются чрезмерно», — пишет Ольга Моляренко. Самые честные цифры на общем фоне смотрятся самыми депрессивными, и со временем, «чтобы не выглядеть “хуже всех”», чиновники на местах тоже начинают фальсифицировать статистику.
Неснятые барьеры
«Если ошибки или фальсификации статданных не выявляются, образ объекта всё дальше отдаляется от реальности, причём у власти есть иллюзия улучшения ситуации и полной управляемости всех процессов, ведь статистически реакция на принимаемые решения положительна», — говорит Ольга Моляренко.
По ее выводам, в России больше всего расходится с действительностью информация о коммерческом секторе экономики (частных предприятиях и организациях), демографических процессах, изменениях во взаимоотношении социальных групп. Меньше всего — о деятельности и имуществе государства: количестве бюджетных учреждений, их персонала, обучающихся в государственных учебных заведениях, койко-мест в больницах и проч.
Одним из механизмов борьбы с неправильной статистикой могло бы стать межведомственное согласование первичных и административных данных — их взаимная проверка и объединение баз. Однако в ближайшем будущем такое вряд ли произойдет, считает социолог: обмен данными о физических и юридических лицах без их согласия запрещен законодательно, и снимать этот барьер ведомствам по разным причинам невыгодно.
* Эмпирическая база исследования «Формирование государственной статистики: взгляд “снизу”»: глубинные интервью в 83 муниципальных образованиях Липецкой, Калужской, Вологодской, Тюменской областей и Республики Коми (181 чел., 2013–2014 гг.); в 29 муниципальных образованиях Псковской и Омской областей (84 чел., 2016–2017 гг.); точечная верификация через глубинные интервью с респондентами в Краснодарском крае, Ивановской, Смоленской, Тверской, Нижегородской и Калининградской областях в рамках студенческих экспедиций кафедры местного самоуправления НИУ ВШЭ (2014–2019 гг.)
Автор исследования: Ольга МОЛЯРЕНКО, доцент кафедры местного самоуправления факультета социальных наук НИУ ВШЭ
Автор текста: Светлана Васильевна САЛТАНОВА. IQ. 22 октября 2019 года
