Альберт Разин. Кандидат философских наук, доцент. Член Союза ученых Удмуртии. 10 сентября сжег себя заживо, протестуя против языковой политики Российской Федерации.
Летом прошлого года Кремль отменил обязательное преподавание национальных языков в субъектах федерации. Школьники в Удмуртии, Татарстане, Башкирии и остальных восемнадцати национальных республиках отныне изучают родной язык в том же объеме, что и иностранный. Альберт Разин перед самосожжением стоял в одиночном пикете с плакатом, на котором были слова дагестанского поэта Расула Гамзатова: «И если завтра мой язык исчезнет, то я готов сегодня умереть!».
Ученый не преувеличивал.
Кремль вряд ли позволит кому-то за пределами республики заметить это самопожертвование. Вряд ли о случившемся подробно расскажут российские телеканалы. Но Альберт Разин, который принес себя в жертву своей родине, напомнил всем о том, чем Российская Федерация не является.
Она не является федерацией. Все ссылки на ее федеративное устройство, все разговоры о 21-й республике в составе – обыкновенная ложь. Всего лишь наследство, доставшееся России от Советского Союза. То самое, от которого Кремль теперь пытается всеми силами избавиться. Быть может не де-юре, но уж точно – де-факто.
Российский обыватель приучен рассуждать о коварстве большевиков, «даровавших» Украине и другим национальным республикам собственную государственность. Мол, именно Владимир Ленин заложил те внутренние границы, по которым 70 лет спустя распадется Советский Союз. Обитателя мавзолея принято ругать за национальную политику и объявлять примером недальновидности. На самом деле, все строго наоборот.
Распад Российской Империи сопровождался ростом национального самосознания окраин. Все потому, что профильная политика империи была дискриминационной. Например, с 1889 года мусульманин, получивший диплом юриста, мог поступить в коллегию адвокатов только после получения специального разрешения министра юстиции. В воинских частях доля шведов, немцев, финнов, латышей, эстонцев, армян и финнов не должна была превышать 20% от общего числа офицеров. В те же годы были установлены квоты для евреев в университетах. Русифицировались католические храмы Беларуси. В результате, когда имперский кляп ослаб – начали звучать те голоса, которые Санкт-Петербург прежде старался заглушить.
Когда большевики начали из фрагментов восстанавливать империю – эта новая реальность дала о себе знать. Им пришлось воевать не только на классовом фронте – оказалось, что центральной власти противостоят еще и национальные идентичности. Те самые, которые восприняли крах Российской Империи как возможность для создания национальных государств.
Ленин был вполне рационален. Национальная политика большевиков была лишь попыткой выбить почву из-под ног у «национальных сепаратистов». Всего лишь попытка сократить их базу поддержки. Мол, зачем вам национальная независимость, если Советский Союз готов предоставить все необходимое, включая язык и культуру?
Большевики не создавали национальные республики. Они лишь согласились с их фактическим появлением на карте. Это был тот необходимый компромисс, который позволил им удержать расползающиеся территории. На смену унитарной империи пришла союзная. Пусть и чисто формально.
Впрочем, большевикам удалось лишь задержать историческую логику, но не отменить ее. 1991 год вновь запустил процессы, которые в двадцатые годы были поставлены на паузу. Клей рассохся – и страна начала расползаться по швам. Формальные границы стали фактическими. Спящие идентичности начали просыпаться.
И Москва сумела вынести из всего этого урок.
Отныне Кремль последовательно выхолащивает из федеративной идеи любое содержание. В национальных республиках остается все меньше национального
Отныне Кремль последовательно выхолащивает из федеративной идеи любое содержание. В национальных республиках остается все меньше национального. Да, в конституции Удмуртии может быть записано, что это «государство в составе Российской Федерации». Что удмуртская нация реализует право на государственную власть на своей исторической территории. Что отнюдь не мешает Москве выхолащивать смысл этих фраз.
В 1926 году в республике проживало 52% удмуртов и 43% русских. Затем в состав Удмуртии передали ряд районов с преобладанием русского населения. Добавьте сюда миграцию и ассимиляцию – в итоге, к 2010-му процентное соотношение стало 62/28. Не в пользу коренного народа.
Отмена обязательного изучения родного языка в школах национальных республик выглядит как окончательное решение национального вопроса. Кремль вполне устроит, если все региональное разнообразие будет сведено к фольклорным ансамблям, фестивалям национальной кухни и островкам национального гетто. Москва воспринимает это как предохранитель на пути повторения сценария 1991 года. Если нет национальных идентичностей, то не будет и запроса на самостоятельную государственность.
В своей внутренней политике Кремль повторяет все то, что пытается навязывать соседям во внешней. Любые разговоры про защиту русскоязычия – это всего лишь шаг к поглощению. Единственное, что защищает Украину от судьбы Удмуртии – это ее суверенитет. Границы, армия и самосознание. Кому-то может казаться, что битва за идентичность уже выиграна. Но это не мешает Москве считать иначе.
Альберт Разин отчетливо понимал, что язык – это один из базовых фундаментов идентичности. Потеря которого чревата ассимиляцией и растворением.
10 сентября он скончался в больнице от ожогов.
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции.
Павел КАЗАРИН, крымский журналист, обозреватель. Крым.Реалии, 15 сентября 2019 года
