… о миграционной политике и миграционной ситуации на российском Дальнем Востоке

МВД решило противодействовать ксенофобии и помогать приезжим

МВД подготовило Концепцию миграционной политики на 2018–2020 годы, которая предполагает перенаправление миграционных потоков на Дальний Восток. Документ предполагает и передачу МВД права по адаптации мигрантов. Это может привести к конфликту между министерством и Федеральным агентством по делам национальностей (ФАДН), которое также претендует на эти полномочия. Источник “Ъ”, близкий к администрации президента, допускает, что в итоге миграционная служба может быть воссоздана как отдельное ведомство.
Разработанный МВД (ведомству передали в 2016 году полномочия в области миграции — после расформирования ФМС) документ призван заменить действующую концепцию миграционной политики до 2025 года, которая была принята в 2012 году. Необходимость обновления концепции авторы объясняют «политической нестабильностью в различных регионах мира», которая «усиливает миграционную подвижность» населения. МВД говорит о необходимости «создания условий для привлечения россиян в приграничные, стратегически важные и трудонедостаточные регионы». Одной из важных целей МВД считает «обеспечение миграционного потока на территорию Дальнего Востока и Байкальского региона России». Для приезжающих предлагается создать инфраструктуру, упростить допуск к образовательным, медицинским и социальным услугам, увеличить подъемные для россиян до 1 млн руб. По данным МВД, в 2012–2016 годах количество мигрантов в РФ удвоилось по сравнению с 2007–2011 годами, при этом доля внутренних мигрантов составила 88%, а внешних — 12%.
Авторы концепции предлагают дифференцированно подходить к иммигрантам, в частности, из стран «с нестабильной политической ситуацией». МВД предлагает стимулировать «студенческую и академическую иммиграцию», «изменить систему» выдачи иммигрантам разрешений на временное проживание, вида на жительство и гражданства РФ. Каким образом совершенствовать эту систему, в концепции не уточняется.
В рамках программы адаптации мигрантов МВД предлагает содействовать «развитию культуры межнациональных и межрелигиозных отношений, формированию у иммигрантов и принимающего общества навыков межкультурного общения», противодействовать «ксенофобии, национальной и расовой нетерпимости». Для этого нужно «создание центров информационной и правовой поддержки иммигрантов, курсы изучения русского языка, истории и культуры, а также создание специального телеканала и циклов телепередач».
Поручение определить до 1 июня ведомство, которое будет заниматься адаптацией мигрантов, в конце прошлого года дал президент. О желании заниматься вопросами адаптации мигрантов уже говорили в ФАДН, ведомство включило этот вопрос в подготовленную госпрограмму «Реализация госнацполитики на период 2017–2025 годов» (см. “Ъ” от 11 января). Однако разработанный еще в апреле проект указа о назначении ФАДН уполномоченным органом власти в сфере адаптации мигрантов еще не подписан (см. “Ъ” от 13 апреля). По словам источника “Ъ” в ФАДН, проблема в ресурсах: «Минэкономики и Минфин не против передачи агентству этих функций, но не обещают денег и людей. Нам дали дополнительно пять штатных единиц, но этого недостаточно, мы вообще просили 30 человек, чтобы создать управление».
По словам источника “Ъ”, близкого к АП, «идут разговоры о необходимости вновь создать миграционную службу». «Сейчас стало понятно, что проблемы, которые во всем мире создают иммигранты, требуют комплексного решения, в том числе в области адаптации»,— пояснил он. По мнению собеседника “Ъ”, «если ФМС Константина Ромодановского с огромным аппаратом не справился с миграционными потоками, то ФАДН это не под силу, а МВД — силовое ведомство, у него другой функционал». В МВД получить оперативный комментарий не удалось.
«Все, что нужно для переезда в дальневосточный регион, есть в Концепции демографического развития Дальнего Востока до 2025 года (утверждена правительством 20 июня 2017 года),— отмечает руководитель Центра социально-экономических проблем народонаселения Ольга Воробьева.— Демографический рост на Дальнем Востоке невозможен, население может увеличиться только за счет иммигрантов». Однако все благие пожелания МВД, отметила она, «не могут быть реализованы без востребованных специалистов», но там «недостаточно квалифицированных рабочих мест, иначе люди не уезжали бы».

Наталья ГОРОДЕЦКАЯ. «Коммерсантъ», 30 июня 2017 года

Объясняет демограф Никита Мкртчян

Дальний Восток и Забайкалье — проблемные регионы: еще с 1980-х годов люди начали уезжать оттуда в другие области. Власти манипулируют данными о населении Дальнего Востока, а жителей привлекают бесплатными землями. 30 июня стало известно об идее МВД направлять в этот регион мигрантов. «Медуза» попросила ведущего научного сотрудника Института демографии НИУ ВШЭ и ИнСАП РАНХиГС Никиту Мкртчяна объяснить, почему никто не хочет жить на Дальнем Востоке и правда ли, что китайцев там скоро будет больше, чем всех остальных.

На Дальнем Востоке и правда такая беда с населением?
На Дальнем Востоке и в Забайкалье (эти регионы часто объединяют, когда речь идет о миграции), на территории почти в семь миллионов квадратных километров (более 40% территории России), живут 8,2 миллиона человек. Это мало даже по меркам нашей в целом слабозаселенной страны — на 1,2 квадратного километра территории здесь приходится немногим более одного человека, в остальной России — 13,6 человека. В среднем по стране — 8,6.
Население многих городов сокращается, а центров с населением в миллион человек здесь нет. На севере региона с советских времен число жителей уменьшилось в разы, упразднено немало поселков, освоенное пространство сжимается. Рождаемость в «национальных» регионах Забайкалья повыше, чем по России в среднем, но и смертность отличается от страны не в лучшую сторону. С 1992-го по 2016 год население уменьшилось на 2,1 миллиона человек, львиная доля этого сокращения — результат выезда в регионы, расположенные западнее.
С другой стороны, если посмотреть на сравнимые в природно-климатическом отношении регионы США (Аляска), Канады, северной Скандинавии, то заселенность Дальнего Востока и Забайкалья не выглядит столь низкой. И это при том, что даже юг региона, где есть немногочисленные крупные города, в природно-климатическом отношении уступает расположенным на тех же широтах городам, например, Канады.

А почему люди не хотят там жить?
В 1990-е годы, когда отмечался наиболее сильный отток населения, сложнее всего было жителям российского севера, а на Дальнем Востоке это — большая часть территории. Рухнула система, во многом искусственно поддерживающая экономику и жизнеобеспечение сотен поселений. В те же годы Россия сокращала армию, офицеры с семьями тоже составили значимый поток выезжающих. На Дальнем Востоке, на Севере население было текучим: при СССР люди приезжали сюда заработать (действовала система коэффициентов к заработной плате — «северных надбавок», были и другие материальные льготы), после 10-15-20 лет работы уезжали обратно. Но с крахом прежней экономики поездки «за длинным рублем» утратили смысл: заработать в 5-10 раз больше стало возможно, буквально перейдя на другую сторону улицы. Поток переселенцев на восток страны сократился, замещать выехавших на запад стало некем. 
В России в целом очень сильны центростремительные тенденции миграции, население на протяжении последних десятилетий стягивается не просто в европейскую часть, а в самый ее центр, в Москву. Здесь — власть, деньги, возможности. По сравнению с Москвой даже крупные города других регионов выглядят провинцией, не говоря уже о малых городах и поселках. На Дальнем Востоке люди чувствуют оторванность от остальной страны, многие «на западе» никогда не бывали, не в последнюю очередь из-за дороговизны перелета.

Почему государство так хочет заселить Дальний Восток? В чем проблема, если регион пустует?
Прежде всего, из геостратегических соображений. На пустую территорию могут позариться, тем более что соседи недостатка в населении не испытывают. Активное заселение региона началось во второй половине XIX века и резко усилилось со строительством Транссиба. Продолжилось заселение и при СССР, далеко не всегда добровольное. Регион был сильно милитаризирован, здесь держалась большая по численности армия — для сдерживания Японии, а после Второй мировой войны — Китая. Сейчас геополитические риски вроде бы снизились, но неизвестно, надолго ли.
Без населения сложно развивать города, поддерживать коммуникации (их становится просто нерентабельно содержать). Да и не может же все население большой страны сконцентрироваться в Москве.
Однако государственные «хотелки» в основном представляют собой сотрясание воздуха. Для «разворота» миграционных потоков вспять нет условий: в отличие от СССР образца середины XX века, административными мерами направить людей «туда, куда нужно государству», не получится. Пока все ресурсы концентрируются в Москве и еще двух-трех регионах, люди не видят экономического смысла ехать в ином направлении. Да и людских ресурсов, которыми обладала дореволюционная Россия, где десятки губерний страдали от «малоземелья», и массами крестьян, готовых бежать из колхозов, сегодня страна не обладает. Даже в Европейской России вдали от крупных городов пространство пустеет. 
Да и зачем переселяться, ехать через всю страну насовсем, «с чадами и домочадцами»? Можно, если есть хорошо оплачиваемая работа, ездить вахтовым методом, хоть на Чукотку, хоть на Камчатку, в режиме полгода работа — три месяца дома. Такие варианты возможны, так живут немало российских домохозяйств.

Программы вроде «дальневосточного гектара» могут переломить ситуацию?
Вот уже десять лет (с 2007 года) в России действует Государственная программа содействия добровольному переселению соотечественников, проживающих за рубежом. Регионы Дальнего Востока и Забайкалья вошли в нее с самого начала, для соотечественников предусматривались более весомые, чем в других регионах, подъемные, оказывалось содействие в переезде и провозе багажа. В результате, на начало 2017 года число участников Госпрограммы в регионах Дальнего Востока и Забайкалья составило 36 тысяч человек, 6,5% от их численности в России. И это при том, что самые привлекательные для мигрантов регионы — Москва, Московская область, Санкт-Петербург из программы исключены, Краснодарский край в нее включили только в прошлом году. В Калужскую область соотечественников переселилось больше, чем на всю огромную территорию к востоку от Байкала. Их привлекает, прежде всего, возможность упрощенного получения российского гражданства — без этого, по обычной процедуре, получать его очень долго и непросто. Но зачем для этого ехать за тридевять земель?
Дальневосточный гектар был бы полезен для России образца рубежа XIX—XX веков, когда 85% населения страны были крестьянами. Тогда существовала похожая практика: переселенцы наделялись землей и подъемными, освобождались от воинского призыва и получали иные льготы. Но сейчас иные времена, что сейчас будет делать с гектаром горожанин (74% жителей России проживают в городских поселениях) — непонятно. Пустых деревень достаточно и в Центральной России, в освоенных веками Тверской, Ярославской, Костромской, Вологодской областях, вблизи от исторических (ныне малых и продолжающих мельчать) городов их число продолжает расти, а поля и дороги — зарастать. И в самом Дальневосточном регионе продолжается переток населения из сельской местности, поселков и малых городов в региональные столицы. 

Правда ли, что на Дальнем Востоке китайцев скоро будет больше, чем всех остальных?
Нет, по крайней мере, не в ближайшем. Хотя подобные опасения, базирующиеся на огромном демографическом дисбалансе, существуют. Население Китая в 10 раз больше российского, с Забайкальем и Дальним Востоком разница еще более разительна.
Боязнь китайской экспансии, базирующаяся на противостоянии «богатого Севера» и «бедного Юга», является предметом академических и политологических дискуссий. «Осторожный оптимизм» в данном вопросе связан, во-первых, с реальными успехами Китая в обуздании роста населения — за почти полвека действия программа «одна семья — один ребенок» привела к тому, что Китаю угрожает уже не столько перенаселение, сколько проблемы старения.
Во-вторых, и это, наверное, важнее, Китай за последние десятилетия добился больших экономических успехов, ВВП на душу населения у него уже сравнялся в российским, а зарплата в Китае уже превысила российскую (вспомним про девальвацию рубля). Экономических причин ехать в Россию для китайцев сейчас нет. Если из этих мест устойчиво уезжает собственное население, какие резоны к заселению наших забайкальских просторов могут быть у китайцев — чтобы место не пропадало? Это может быть частью государственной идеологии, но это не мотивом к миграции людей. В отдаленном будущем случиться может все, исключать китайскую миграцию как следствие социально-экономических катаклизмов или климатических катастроф также не стоит.

«Медуза», 3 июля 2017 года

Государство представило сразу две концепции по регулированию миграции на Дальнем Востоке. Анализирует и сравнивает эксперт EastRussia

Почти одновременно «на суд» экспертов представлены два документа, демонстрирующие государственное видение миграционных проблем Дальнего Востока и предлагающие пути их решения. Речь идет о проектах концепции демполитики Дальнего Востока на период до 2025 года (разработана Минвостокразвития России) и подготовленной МВД РФ Концепции миграционной политики РФ. Последний документ, в отличие от ныне действующей Концепции образца 2012 года — с неясным горизонтом реализации, но он предполагает принятие плана действий на период 2018-2020 годов.
Что предлагается в плане решения проблем миграции на востоке России? В обоих текстах говорится о необходимости «стимулирования» внутренней миграции в регионы Дальнего Востока и Забайкалья из других регионов страны, о приоритетном расселении в них иммигрантов из других стран. Концепция демполитики, помимо этого, содержит меры по сокращению оттока населения из региона, в том числе молодежи. Второй подход — более комплексный, но от этого он не становится более реалистичным.
Остановить миграционный отток населения из восточных регионов России планируется и в ныне действующей Концепции миграционной политики на период до 2025 года (документ, разработанный МВД, предлагает ее отменить), такие замыслы были и в принятой еще в 2003 году Концепции регулирования миграционных процессов в Российской Федерации.
Меры предлагаются в основном те же, сравним, например:
- проведение активной экономической и градостроительной политики в указанных регионах, включая разработку и реализацию инвестиционных программ, развитие социальной, транспортной и рыночной инфраструктуры (документ 2003 г.)
- повышение инвестиционной привлекательности регионов Дальнего Востока, Сибири, приграничных и стратегически важных территорий с целью создания необходимой для переселения социальной и транспортной инфраструктуры, а также снижение транспортной оторванности от регионов Центральной России (Концепция - 2012)
- повышение инвестиционной привлекательности регионов Дальнего Востока, Байкальского региона, приграничных и стратегически важных территорий с целью создания необходимой для переселения социальной и транспортной инфраструктуры, а также снижение транспортной оторванности от регионов Центральной России (проект, предложенный МВД).
Прошло почти 15 лет, почему же ничего не меняется?
В 2003 году миграционная убыль населения регионов Дальнего Востока составляла 25 тыс. человек, в 2012-м  – 20 тыс. человек, в 2015-м – 24 тыс. человек. Отток во внутренней миграции даже несколько усилился, но в последние годы его несколько компенсируют международные мигранты. В регионах осуществляются инвестиционные проекты (был даже мегапроект, приуроченный к Саммиту стран АТЭС-2012), но получается, что они никак не влияют на миграционный баланс. И не могли повлиять, учитывая, что основные деньги страны все равно вертятся в Москве, и инвестиции текут туда же. Градостроители ожидают, что в результате реализации проектов в «старой» и «новой» Москве и вокруг нее население крупнейшей в стране агломерации достигнет 30 млн. человек, развивается «Большой Сочи», Крым… Между тем, пустеет не только Дальний Восток, но и вся российская глубинка, даже коренная, веками заселенная Россия – Тверская, Новгородская, Костромская, Псковская, Смоленская области. Плохие дороги, закрытие школ и больниц – такие явления за пределами крупных городов повсеместны.
В Концепции демразвития Дальнего Востока возлагаются надежды на привлечение в регион соотечественников, проживающих за рубежом. Соответствующая Госпрограмма принята в 2007 году, с самого начала она распространяется на многие регионы Дальнего Востока, здесь для соотечественников предусматривались более весомые, чем в других регионах, подъемные. Но за 10 лет число участников Госпрограммы в регионах Дальнего Востока составило 33 тыс., или менее 6% от их численности по стране. Главный стимул участия в программе для соотечественников – не «подъемные», а возможность упрощенного получения российского гражданства, но для этого на Дальний Восток ехать не обязательно. Госпрограмма уже действует в подавляющем большинстве регионов России. Сейчас немало пишут о старообрядцах, будто на Дальний Восток потянулись люди даже из Латинской Америки. СМИ падки на экзотику, но, видно, плохи дела, раз ставка делается на русских из Боливии или Уругвая.
Проект Концепции МВД предлагает меру, о которой пишут чаще всего: «повышение размера государственной поддержки, предоставляемой на одного работника, привлеченного в рамках региональной программы повышения мобильности трудовых ресурсов в субъекты Российской Федерации, привлечение трудовых ресурсов в которые является приоритетным, входящие в состав Дальневосточного федерального округа, до 1 миллиона рублей». Допустим, будут выделены на регионы ДФО 10 млрд. рублей, это позволит привлечь 10 тыс. работников. Вместе с членами семьи их может «притечь» 25-30 тыс. человек, в течение нескольких лет. Немало, но миграционный отток, как уже говорилось выше, составляет порядка 20-25 тыс. человек в год.
И есть вопрос: эта поддержка будет оказываться только тем, кто приедет из западных регионов? Если жителей регионов Дальнего Востока лишить такой поддержки, это будет не только несправедливо, но и приведет к тому, что люди могут выезжать в другие регионы, а потом въезжать как «привлеченные извне». Так было в СССР, когда введенные коэффициенты к заработной плате на Крайнем Севере и в приравненных к нему местностях поначалу распространялись на специалистов, приехавших из других регионов, и не распространялись на местных работников. И второй немаловажный вопрос: если в регионе создаются высокопроизводительные рабочие места, разве не вопрос работодателя обеспечивать работнику такие зарплатные бонусы? Или деловой климат в регионе такой, что только миллионом можно заманить желающих «что-то предпринимать»…
Дальний Восток был и, увы, остается дальней окраиной России, и мерами миграционной политики, делающей ставку на привлечение мигрантов из других регионов страны, эту проблему не решить. На территории, по размеру превосходящей ЕС, нет ни одного города с миллионным населением (ближайший российский околомиллионник – Красноярск). Немало жителей никогда не бывали в Европейской части РФ, и среди жителей западных регионов на Дальнем Востоке бывали считанные проценты – билеты дороги. Это для власти регион может быть «стратегически важным» и «геополитически значимым». Люди при выборе места жительства мыслят иными категориями.
Надо иметь в виду, что Дальний Восток – это в целом регион со сложными природно-климатическими условиями, неслучайно бОльшая часть территории относится к Крайнему Северу и приравненным к нему местностям. По меркам планетарного Севера Дальний Восток населен не так плохо. И это при том, что даже юг региона, где есть немногочисленные крупные города, в природно-климатическом отношении уступает расположенным на тех же широтах городам, например, Канады. Хабаровск с населением немногим более 0,6 миллиона близок по положению к канадскому Виннипегу с примерно таким же населением. Владивосток (0,6 миллиона, с агломерацией - под миллион) находится южнее Ванкувера (те же 0,6 миллиона, но с агломерацией — более двух миллионов). Однако климат в Ванкувере мягче, а у Владивостока «широта — крымская, а долгота — колымская». Анкоридж на Аляске (0,3 миллиона), расположенный на широте нашего Магадана (менее 0,1 миллиона), по природным условиям гораздо комфортнее для проживания и сопоставим, скорее, с Владивостоком. А в более высоких широтах американского континента нет ничего похожего, например, на Якутск (0,3 миллиона). Так что сокращение населения до определенных пределов, особенно на севере региона – процесс вполне естественный.

Никита МКРТЧЯН, ведущий научный сотрудник Института демографии НИУ ВШЭ,
ведущий научный сотрудник ИнСАП РАНХиГС. «EastRussia», 10 июля 2017 года