… об «убийствах чести»

Дела о распространенных на Северном Кавказе убийствах женщин их родными в наказание за «аморальное поведение» редко доходят до суда. Соседи и близкие жертв не обращаются в правоохранительные органы, поступок убийцы вызывает сочувствие, а авторитет семьи, способной кровью смыть пятно со своей репутации, только растет. Мария Климова и Юлия Сугуева рассказывают об «убийствах чести» в Чечне, Дагестане и Ингушетии.
«Дело в том, что Даурбеков не лишал свою дочь жизни, он ее не убивал. Надо говорить так: он увел ее из жизни, чтобы она не позорила саму себя, своего отца и всех близких родственников. Так будет правильно», — так начал свое выступление в прениях адвокат Ильяс Тимишев. Его подзащитный — житель Чечни Султан Даурбеков — обвинялся в убийстве своей 38-летней дочери Заремы. В апреле 2015 года процесс по делу об «убийстве чести» в Старопромысловском районном суде Грозного подходил к концу, прокурор уже запросил для подсудимого восемь лет колонии строгого режима.
По словам свидетелей, дочь Даурбекова «вела аморальный образ жизни». Размышляя о том, заслуживает ли наказания отец-убийца, Тимишев отметил, что кавказца судят по законам, которые сложились внутри другой культурной традиции.
«В основном, депутаты — представители русскоязычного населения. Эти депутаты не приемлют такие действия отца. Почему? — спросил защитник и сам ответил на свой вопрос: — Потому что у них обычаев нет».
В деле Даурбекова переплелись вопросы правового, этического и культурного характера, которые подлежит разрешить правильно, «с учетом менталитета и обычаев чеченского народа», говорил адвокат. Несмотря на недовольство судьи, который пытался вернуть адвоката к существу рассматриваемого дела, он увлеченно рассуждал о чеченских обычаях и разнице в «культурном коде» мусульман и христиан.
«С одной стороны — УК, с другой — обычай, хороший обычай. Честь и достоинство женщины. Поэтому я считаю, ваша честь, надо найти справедливый баланс между интересами государства, карательной системы, правоохранительной системы и интересами подсудимого», — обращался к судье адвокат. Тимишев настаивал, что Даурбеков убил дочь в состоянии «сильного душевного волнения», поэтому его действия нельзя классифицировать по статье об убийстве: «Отец, убивший дочь после того, как 20 лет терпел оскорбления с ее стороны, аморальное поведение мусульманки-дочери — он в принципе не может отвечать по статье 105 УК».

«Я не помню, откуда взялась эта веревка»
Вечером 24 ноября 2013 года жительница Грозного Зарема Даурбекова возвращалась домой после работы. Женщина не так давно развелась с мужем, устроилась в парикмахерскую и теперь жила с 10-летним сыном у родителей. В тот день она решила пойти ночевать к сестре, которая жила неподалеку. Приехав на нужную остановку, Зарема позвонила матери и сказала, что уже вышла из автобуса. До дома сестры она так и не дошла и на связь больше не выходила. Родственники Даурбековой обратились в полицию, полагая, что женщину могли похитить.
О судьбе Заремы не было известно ничего почти год, пока в сентябре 2014 года ее отец — Султан Даурбеков — не пришел в полицию и не признался в убийстве дочери. В день пропажи Даурбеков дождался Зарему на остановке и попросил сесть в его машину — поговорить. Он отъехал на пустырь, остановился и начал стыдить дочь за «непристойное поведение». Между ними завязалась перепалка. В какой-то момент Даурбеков накинул на шею дочери веревку, затянул и держал, пока Зарема не задохнулась. Тело он спрятал в яме на пустыре и присыпал сверху мусором.
Приглашенные Тимишевым свидетели — соседи и родственники Даурбековых — обсуждали личную жизнь Заремы во всех подробностях. Они говорили, что разведенная женщина позволяла себе спиртное, не носила платок и садилась в машины к неизвестным мужчинам. Досталось и матери убитой, которая, по мнению соседей, выгораживала дочь. На суде Нина Даурбекова действительно отрицала, что Зарема вела себя «аморально», и просила не поливать убитую грязью. При этом женщина заявила, что она не хочет, чтобы ее мужа, обвиняемого в убийстве дочери, лишили свободы.
«Я хотел ее напугать. После ее угроз потерял контроль над собой. У меня все затуманилось. Я не помню, откуда взялась эта веревка, как ее накинул на ее шею. Я сзади сидел. Даже не помню, сколько минут ее душил. Зарема подняла руку, и мне показалось, что она держит веревку, поэтому так надавил. Только когда она упала, я понял, что убил ее. Я никогда ничего плохого не делал людям, слова плохого детям не сказал. Я не знаю, как это произошло… Я готов понести наказание», — говорил Даурбеков на суде.
«Она угрожала отцу своими хахалями. Говорила, если тронешь – исчезнешь. Они заслуживали ту же участь. Но всех не накажешь, она гуляет, а Султан же не мог бегать за всеми с топором. К тому же, многие из них были работниками полиции. Мы допрашивали их в суде. Они уклонялись, никто не признался [в том, что имел связь с убитой]. Говорили, что просто знакомые, ходили к ней стричься в парикмахерскую», — вспоминает в разговоре с «Медиазоной» защитник Даурбекова. Тимишев уверен: кавказец, убивший свою родственницу за «распутный» образ жизни, в принципе не подлежит ответственности по статье об умышленном убийстве.
Обвинители и судьи как чеченцы понимали и сочувствовали Даурбекову, а два следователя, которые вели это дело, признавались в личной беседе, что на месте обвиняемого поступили бы точно так же, говорит адвокат. В беседе с «Медиазоной» Тимишев повторил свою мысль, высказанную на прениях: «Была бы моя воля, вообще бы не было наказания, но поскольку мы живем в правовом государстве, а законы принимают не депутаты-мусульмане, а депутаты славянской национальности, которым чужды наши обычаи, нужно определить статью, по которой [в таких случаях] надо отвечать».
27 апреля 2015 года Даурбекова, обвиняемого по части 1 статьи 105 УК (убийство), приговорили к семи годам колонии строгого режима. Его защитник попытался доказать, что на момент преступления он находился в состоянии аффекта из-за «недостойного» поведения дочери и угроз с ее стороны, но экспертиза этого не подтвердила.
Адвокат Даурбекова остался недоволен приговором — ведь в конце концов, считает он, отец Заремы «был вынужден» пойти на преступление. «Его уже и мужчиной не считали, прямо не осуждали, но когда он приходил, например, на похороны говорили: Султан, ты иди домой, ты здесь лишний. Он чувствовал себя изгоем, — говорит Тимишев. — Убийство — это, конечно, трагедия, но все будут знать, что он осужден несправедливо. Или он должен был мириться, что все смеются при виде него, проходят и не здороваются? Сейчас героем его никто не будет считать, это же рядовое дело. Убил свою дочь. Правильно сделал и все. Но смеяться никто не будет».

«Он сделал то, что я должен был сделать»
В мае 2015 года в дагестанском Буйнакске по той же статье, что и Даурбекова, судили жителя села Чиркей Абдулазиза Абдурахманова, который убил за «аморальное поведение» свою 25-летнюю двоюродную сестру Асият.
На суде Абдурахманов рассказал, что в интернете он увидел видео «интимного характера» с участием его сестры и неизвестного мужчины. Что именно было зафиксировано на видео — неизвестно. Однако, посмотрев его, обвиняемый пришел в дом к сестре и потребовал объяснить, что за мужчина снят с ней на видео и кто является отцом второго ребенка Асият, которому на тот момент было всего 15 дней. Согласно показаниям подсудимого, его сестра объяснять что-либо отказалась, ответив лишь, что на записи она с любимым человеком и никому не следует лезть в ее личную жизнь.
Между родственниками завязалась ссора — Абдурахманов кричал, что сестра опозорила всю семью, а Асият требовала, чтобы он убрался из ее дома. Потом она, по словам брата, схватила кухонный нож и замахнулась. Абдурахманов вырвал нож и ударил им сестру в бок. На суде он утверждал, что когда он уходил, Асият была еще жива. После мужчина рассказал о случившимся родственникам и явился в полицию с повинной, еще не зная, что девушка скончалась. Врачи насчитали на теле жертвы девять ножевых ранений. Как и Даурбеков, Абдурахманов утверждал, что убил сестру в состоянии аффекта.
Адвокат Зульфия Исагаджиева, представлявшая интересы Абдурахманова в суде, намеревалась добиться переквалификации обвинения на причинение смерти по неосторожности (статья 109 УК). Ее подзащитный не собирался убивать сестру и даже не помнит всех деталей произошедшего, объясняла защитник. На суде Абдурахманов раскаивался, просил прощения у матери жертвы и обещал помогать детям убитой сестры. Во время процесса семьи Абдулазиза и Асият, чьи отцы приходятся друг другу родными братьями, примирились. «У меня к нему претензий нет. Он сделал то, что я должен был сделать», — якобы сказал брату отец жертвы. Мать убитой просила не лишать его свободы и поддержала ходатайство защиты о проведении психолого-психиатрической экспертизы родственника.
В беседе с «Медиазоной» Исагаджиева рассказала, что в суде личную жизнь Асият старались не обсуждать. Известно только, что она была разведена с мужем.
«Мать Асият рассказала, что отдала ее замуж второй женой. Она считала, что в этом браке ее дочь и родила своих детей, но бывший муж на суде заявил, что сомневается в отцовстве. Ну и вообще по селу ходили слухи. Но родственники открыто не одобряли поступок Абдурахманова, многие вообще не могли поверить, что он был способен на такое. Сам Абдулазиз признавал свою вину частично, он отрицал, что умышленно убил сестру, поскольку даже не помнил, что нанес ей столько ударов, ему казалось, что ударил ее только два раза», — вспоминает адвокат.
Психолого-психиатрическая экспертиза, проведенная в Астрахани, не подтвердила наличие аффекта у брата Асият во время убийства. Суд приговорил его к шести годам колонии строгого режима по части 1 статьи 105 УК.

«Шариатизация практик насилия»
«Убийства чести» не совершаются родственниками спонтанно, наоборот — такие преступления планируются членами семьи заранее, считает Светлана Анохина, шеф-редактор сайта о правах женщин в Дагестане Daptar.ru. «Как правило, участие в преступлении принимает не один человек, а решение об этом принимается коллегиально», — объясняет она.
Практика «убийств чести» не связана с религиозностью семьи, рассуждает Анохина: «Говорить о причинах появления таких "традиций" непросто, ведь у нас в республике среда довольно неоднородная. Я знаю дагестанское село, где есть свингующие взрослые люди. И рядом, по-соседству, живут люди, в чьей семье было совершено четыре убийства чести».
Инициатором убийства в наказание за неправильное поведение девушки зачастую выступают ее дальние родственники — дяди, двоюродные братья. Так, зимой 2010 года сотрудники полиции задержали 24-летнего жителя Ингушетии Тархана Оздоева, подозреваемого в убийстве своей двоюродной сестры и двоих ее дочерей. Тела 42-летней Мадины Оздоевой, 20-летней Заремы и 18-летней Фатимы вечером 20 декабря 2010 года нашли случайные прохожие на окраине ингушского села Али-Юрт. Трупы, брошенные в лесу, были практически обезглавлены, тела жертв покрыты синяками и ссадинами— перед тем, как убить женщин, их сильно избили.
Оздоев признался в убийстве родственниц, которые, по его оценке, вели себя безнравственно — ходили по улицам с открытыми лицами, улыбались и свободно общались с односельчанами. Он был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного частью 2 статьи 105 УК — убийство двух или более лиц. Приговором суда ему было назначено наказание в виде 12 лет лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии строгого режима.
«Отцы часто жалеют своих детей, это естественно. Но дальние родственники могут поднять этот вопрос и ходить гудеть, гудеть об этом. И женщину в итоге убивают», — говорит Светлана Анохина. При этом мужчины могут заступиться за родственницу, которую обвиняют в «аморальном поведении»: для этого несколько человек должны поручиться за нее перед другими членами семьи, рассказывает Анохина. «Но я что-то не слышала, чтобы мужчины пытались вот так спасти свою родственницу», — говорит она.
«Убийство чести» часто служат маскировкой банальных корыстных мотивов — известен случай, когда брат убил сестру ради наследства, а свой поступок оправдывал словами о ее аморальном поведении. Кроме того, такие убийства помогают замести следы, если в семье произошел инцест, отмечает Анохина: «Получается, что каждое такое преступление нужно тщательно изучать, чтобы найти истинные причины».
Понятие чести семьи на Кавказе занимает особое место в общей системе ценностей, в местной культуре поведение и репутация девушек и женщин имели значение для всей семьи, говорит историк-кавказовед, старший научный сотрудник Центра цивилизационных и региональных исследований Института Африки РАН Наима Нефляшева.
«По адату, измена жены могла наказываться физически — по устным источникам XIX века, могла повлечь за собой наказание в виде ста ударов розгами; неверной жене могли отрезать кончик носа и с распущенными волосами (или с отрезанной косой) с позором отправить, то есть возвратить, в отцовский дом. В письменных источниках есть указание на то, что неверную жену могли убить. Но физические наказания, убийства неверной жены были редкостью. И это подтверждают полевые исследования этнографов», — говорит историк. Невесту, уличенную в «нечестности», после свадьбы семья жениха отправляла домой, посадив на арбу спиной к лошади. Если в неподобающем поведении была замечена еще непосватанная дочь, то ее обычно отправляли к родственникам в другой аул и старались как можно скорее выдать замуж за пожилого вдовца или «аульского чудика».
«Однако это скорее этнографическая история, уже отжившая в 1930-1950-е годы. Что касается наказания по шариату за прелюбодеяние, то в идеале его определяет не семья девушки, а шариатский суд, то есть кадий и имамы», — отмечает Нефляшева.
Шариат по-разному квалифицирует блуд и прелюбодеяние — для тех, кто не состоит в браке, устанавливается наказание в виде определенного количества ударов плетьми и выселения за пределы аула, как можно дальше.
«О практике выселения за пределы аула я наслышана, но случаи наказания ударами плетьми на современном Кавказе мне неизвестны. Само по себе лишение жизни другого человека ислам осуждает. Убийства, которые называются "убийства чести", участившиеся на Восточном Кавказе (я подчеркиваю региональную специфику) в последние годы, мне кажется, надо рассматривать как шариатизацию практик насилия, когда бытовое насилие маркируется как шариатская норма и в таком качестве уже воспринимается теми, кто совершает это преступление», — заключает Наима Нефляшева.
«В большинстве случаев это не регистрируется как убийство. Девушку просто хоронят или даже закапывают где-то, а соседи знают, но не заявляют, конечно»
Разумеется, далеко не все разведенные женщины подвергаются преследованию со стороны родственников, говорит Светлана Анохина. Тем не менее, некоторые из них осознают, что родные не дадут им спокойно жить в республике, и пытаются уехать. Так произошло и с Марьям Магомедовой из дагестанского села Нечаевка Кизилюртовского района, которая из-за постоянных конфликтов с родственниками была вынуждена переехать в Москву вместе с матерью и сестрой. В августе 2010 года ее пригласили на свадьбу, и 22-летняя Марьям согласилась приехать в Дагестан.
«Когда она приехала в родное село на свадьбу родственника, ее дядя со стороны отца Касум Магомедов вызвал ее на разговор. В суде он говорил, что давно хотел поговорить с ней, так как слышал, что она разошлась с мужем, потому что изменяла ему. К тому же Магомедов был недоволен тем, что Марьям не носит платок. Для разговора он отвез ее на пустырь на окраине села. Она сказала, чтобы он не вмешивался в ее жизнь, и таким ответом вывела его из себя. Он утверждал, что у него помутилось сознание, а когда он пришел в чувство, Марьям уже была задушена», — рассказывает адвокат Салимат Кадырова, представлявшая интересы матери убитой девушки.
Убитую племянницу Магомедов самостоятельно закопал на кладбище. Когда начались поиски пропавшей Марьям, ее родной дядя со стороны матери Муртазали Абдулмуслимов узнал, что в последний раз девушку видели, когда та садилась в машину вместе с Магомедовым и его племянником. После разговора с ними он заподозрил неладное, а позже обнаружил свежую могилу на кладбище и снова потребовал от Касума Магомедова объяснений. В ту же ночь за Абдулмуслимовым приехали родственники Магомедова и попросили поехать с ними к старшему брату Касума. Там ему объявили, что Касум смыл пятно позора, которое они носили, и предложили не поднимать шума и перезахоронить Марьям по обычаям. Абдулмуслимов не согласился. Мать жертвы — Кусум Магомедова — тоже отказалась примириться с семьей убийцы.
«Хотя родственники Касума так же осуждали его поступок, на суде они все же старались его выгородить и не признавали факт этой встречи с Абдулмуслимовым и признание в убийстве», — вспоминает Кадырова.
Во время первого судебного процесса обвиняемый отрицал свою вину, и в апреле 2013 года Кизилюртовский районный суд оправдал его и освободил из-под стражи в зале суда. Мать убитой обжаловала это решение, Верховный суд Дагестана отменил оправдательный приговор.
«Мать говорила, что если бы это действительно было убийство чести, возможно, она бы ничего и не сказала, но Магомедова уверена, что ее дочь оклеветали. На самом деле, Марьям была скромной девочкой. Свидетели на суде это подтверждали», — говорит адвокат.
Осенью 2013 года началось повторное рассмотрение, а весной 2014-го Касум Магомедов частично признался в убийстве, но заявил, что совершил его в состоянии аффекта. По результатам экспертизы подсудимый был признан вменяемым и приговорен к семи годам колонии строгого режима.
«В делах по убийствам чести, если удастся доказать вину человека, он будет осужден, но вопрос в том, насколько сурово будет наказание. Я скажу, что приговоры бывают мягкими. Однако большинство таких убийств подстраивают под самоубийство или несчастный случай. Или скрывают сам факт: девушка может просто исчезнуть, и никто не будет знать, что она убита. А если и знают, то сами матери редко заявляют. Если [предосудительное поведение девушки] подтверждается, спрос бывает и с матери — недолжным образом воспитала дочь, поэтому она вынуждена молчать, скрывать. А мужчин таких в обществе поддерживают, оправдывают, сочувствуют. Таких мужчин считают как бы санитарами», — говорит Кадырова.
В 2015 году жительница Ингушетии Марем Алиева также пыталась сбежать от избивавшего ее мужа, но, поддавшись уговорам родственников, вернулась в республику. Через две недели после ее возвращения в доме собрались несколько родственников ее мужа Мухарбека Евлоева. Через монитор камеры наблюдения Марем видела, как мужчины что-то обсуждают, о чем на всякий случай сообщила сестре. В тот же день Алиева исчезла. С тех пор ее не видели ни живой, ни мертвой.
«У нас хорошо ищут только предполагаемых шахидок. Кроме того, чтобы человека искали, надо же, чтобы кто-то подал заявление, а это происходит не всегда. Да и сами полицейские очень неохотно возбуждают дела о пропаже, так что дело тормозится еще на первом этапе», — говорит Анохина. Правоохранительные органы попросту не ищут пропавших женщин, говоря их родственникам, что девушка, видимо, просто решила сбежать. «А у нас ведь как все работает: нет тела — нет дела», — констатирует Анохина.
Адвокат Тимишев, представлявший интересы отца, сознавшегося в убийстве дочери, признает, что убийства чести на Северном Кавказе редко расследуются, такие дела обычно не доходят до суда, а процесс над Даурбековым состоялся исключительно из-за его явки с повинной.
«Порой дела возбуждаются по факту — находят труп. Хотя и тогда могут сказать: собаке — собачья смерть. Тут обнаруживали 7-8 женщин с простреленными головами в разных частях республики, отстрел был лет 5-7 назад. Это были распутные женщины», — говорит Тимишев. По всей видимости, адвокат имеет в виду случай в ноябре 2008 года, когда в разных районах Чечни сразу шесть женщин были убиты выстрелами в голову. У погибших не были украдены ни украшения, ни деньги, из-за чего следствие выдвинуло предположение об убийствах чести. Президент Чечни Рамзан Кадыров сказал тогда, что все убитые были женщинами легкого поведения, за что и были наказаны родственниками. «По нашим обычаям, если женщина ведет распущенный образ жизни, если она спит с мужчиной, их обоих убивают», — сказал тогда Кадыров. При этом он также отметил, что действия убийц не могут быть оправданы никакими традициями.
«Почему матери пропавших девушек часто молчат об этом? Женщины не хотят навлечь беду на других своих детей», — считает шеф-редактор Daptar.ru Светлана Анохина. Кроме того, убийство якобы скомпрометировавшей себя девушки добавляет авторитета ее семье. «Это значит, что такая семья достаточно влиятельна, имеет представления о чести и располагает связями, которые могут защитить ее от уголовного преследования, — отмечает Анохина, — Такая семья ничего не боится».
Достоверной статистики по убийствам женщин, которые по мнению родственников, навлекли на семью бесчестие, не существует, говорит адвокат «Правовой инициативы» Ольга Гнездилова: «В большинстве случаев это не регистрируется как убийство. Девушку просто хоронят или даже закапывают где-то, а соседи знают, но не заявляют, конечно».

Мария КЛИМОВА, Юлия СУГУЕВА. «Медиазона», 28 июля 2017 года