… о миграции и терроризме

Исследователь миграции Ольга Гулина о том, как отделить одних от других

Современное человечество находится в постоянном поиске баланса между правом каждого человека на свободу передвижения и ее ограничением в интересах безопасности и обеспечения правопорядка в государстве. Сегодня мигранты представляются «бестиями» и «троянскими конями», от рук которых падут впустившие их в страну местные жители. Иллюзорная угроза «миграционного террора» как в Европе, так и в России тиражируется с таким постоянством и вдохновением, что идеи жестких мер по отношению к мигрантам из отдельных стран и регионов, преимущественно исповедующих ислам, находят все большую поддержку и одобрение. За жесткие меры 67% россиян, 71% поляков, 53% немцев, 51% итальянцев, 47% британцев. При этом, по данным Global Terrorism Database, с 1970 по 2015 г. в европейских странах было совершено 20 975 терактов, большая часть которых была мотивирована борьбой за признание или независимость отдельных базирующихся на территории Европы радикальных групп, а исламистский характер имели менее 2% террористических атак.
Представляется, что миграция и вытекающее из нее человеческое разнообразие не являются питательной средой для терроризма, скорее невозможность управлять растущим человеческим разнообразием в этом глобальном и быстро меняющемся мире становится главной угрозой стабильности как России, так и государств Европы.

Терроризм – это угроза, миграция – это возможность
Современный исламский халифат, стихийно образовавшийся на обломках государств Ближнего Востока и являющийся одним из основных источников террористической заразы, с одной стороны, называет эмиграцию обязанностью каждого мусульманина, а с другой – использует все пути для обложения налогами или обязанностями «неверных мусульман» – бывших жителей этих государств, бежавших из-под контроля халифата. Уже доказано, что в странах – поставщиках мигрантов увеличение числа террористических атак и насилия со стороны государства приводит к новым волнам эмиграции; соответственно, растет число прошений об убежище от граждан этих стран в странах приема мигрантов. В принимающих странах криминогенный потенциал миграции возрастает лишь тогда, когда мигранты выпадают из легального поля и становятся объектом интереса террористических и преступных группировок. Как показывает человеческая история, среди мигрантов и лиц, ищущих убежища, всегда были преступники и террористы, как правило, приобретшие свой криминальный багаж задолго до начала иммиграции.
Жесткая, коррумпированная и рестриктивная миграционная политика государств приема, нарушающая основные права и свободы мигрантов, как-то: право на справедливое судебное разбирательство, право на защиту, право на безопасные условия труда, его полную оплату и проч. – создает благоприятную среду для вербовки мигрантов в ряды преступников и, если хотите, террористов. В противовес ей прозрачная, умная и экономически детерминированная миграционная политика – это всегда дополнительная возможность развития и даже дополнительный финансовый доход, что, к сожалению, не всем очевидно.
Приведу пример. Много лет назад затерявшееся в Карибском море маленькое островное государство Сент-Китс и Невис могло продавать только некоторое количество сахара и было бедно, как церковная мышь. В 2006 г. правительство Сент-Китса и Невиса наняло Кристиана Калина, владельца швейцарской консалтинговой фирмы Henley & Partners, за глаза называемого «творцом миграции» и «королем паспортов». Калин разработал новую миграционную стратегию островов Сент-Китс и Невис, запустив программу инвестиционных вложений в обмен на гражданство страны. Для Сент-Китса и Невиса эта продажа паспортов стала той экспортной позицией, которая ежегодно обеспечивает 25% прироста ВВП страны и снижает уровень государственного долга. Паспорт Сент-Китса и Невиса открывает возможность безвизового посещения 131 страны мира, включая страны ЕС и Великобританию, где обладатель паспорта островов может безвизово жить 180 дней в году. Сент-Китс и Невис разрешает иметь двойное гражданство, гарантирует обладателю своего национального паспорта полную конфиденциальность в отношениях с государством его происхождения. И что самое интересное – острова Сент-Китс и Невис ни разу не стали ни объектом террористической угрозы, ни пристанищем террористов. Миграционная стратегия Сент-Китса и Невиса – это пример, как из ничего создать финансовый доход и умело им пользоваться.
Конечно, Сент-Китс и Невис слишком маленькая страна, и, конечно, Россия и страны Европы не похожи на острова Сент-Китс и Невис. Но и там и тут важно понимание, что ни миграционная политика «открытых дверей» (Германия, Швеция, Сент-Китс), ни стратегия «закрытых дверей» (Япония, Норвегия) сами по себе не гарантируют отсутствия террористических угроз, вечной безопасности и спокойствия населения.

Сограждане статистически опаснее
С разной интенсивностью эксперты и академические исследователи задаются вопросом, в каком временном отрезке живет современное человечество – в «эпоху миграций» или в «эпоху терроризма», и, хотя тема взаимосвязи и влияния массовых миграций на рост терроризма до конца не изучена, миграцию отождествляют с терроризмом не потому, что все мигранты – террористы, а потому, что часть террористических актов в странах Запада совершена лицами с миграционным прошлым.
В сентябре 2016 г. американский Институт Катона опубликовал данные о статусе 154 преступников-террористов, совершивших террористические акты на территории США в последние 30 лет. Оказалось, что 54 террориста были жителями и законными резидентами США, 34 человека – туристами, 20 человек находились на территории США в ожидании решения об убежище, 19 человек имели студенческие визы, 10 человек имели просроченные документы, четыре человека были беженцами, три человека прибыли в США по программам безвизового въезда (Visa Waiver Program), один человек – по визе жениха/невесты (K-1 visa). Миграционный статус остальных девяти террористов остался неизвестным из-за невозможности их персональной идентификации.
По расчетам авторов доклада, у обычного американца потенциальная возможность быть убитым мигрантом «вне закона» составляет 1:10,4 млрд; потенциальная возможность быть убитым беженцем или лицом в поисках убежища – 1:3,64 млрд; потенциальная возможность быть убитым иностранным террористом – 1:3,6 млн. Возможность быть убитым или ограбленным местным преступником – в 254 раза выше.
В России нет открытых данных или исследований о правовом (гражданском) статусе лиц, совершивших террористические акты на территории страны. Однако, даже собрав по крупицам открытую информацию в СМИ о лицах, совершивших подобные преступления, можно понять, что большая часть преступников-террористов – это граждане России. Включая 22-летнего Акбаржона Джалилова, совершившего в апреле 2017 г. взрыв в метро Санкт-Петербурга. Вопрос о том, можно ли сказать, что террористическая угроза России взращена на территории страны, а не принесена извне, требует серьезного изучения и внимания.

Знать угрозу в лицо
Россия, как участник и медиатор ряда глобальных геополитических конфликтов, должна знать свои угрозы в лицо. Терроризм – это угроза, с которой нужно бороться, а миграция – это процесс, которым нужно учиться правильно управлять. Жесткие административные барьеры и запрет на въезд мигрантов не способны избавить страну от угроз терроризма. Примеры России, Японии и Норвегии, ведущих весьма рестриктивную иммиграционную политику, показывают, что всегда найдутся «свои» террористы, посягающие на спокойствие и безопасность.
Одним из путей преодоления страха «терроризма мигрантов» и изучения соперника в лицо могли бы стать квоты для представителей доминантных миграционных сообществ, проживающих на территории РФ, – узбеков, киргизов, таджиков – в органах внутренних дел, службе безопасности и на муниципальной службе. Другой путь – выстраивание более тесного взаимодействия между местным и пришлым населением путем интеграционных, лингвистических, культурно-просветительских программ.
Российские обыватели, да и управляющие ими элиты, имеют весьма расплывчатые представления о мигрантах: для одних мигрант – это любой нерусский человек с азиатскими чертами лица, для других – страшный человек, плохо говорящий по-русски и приехавший в Россию со своими целями, для третьих – человек, выполняющий тяжелую, неквалифицированную работу за небольшие деньги, для четвертых – дворник, официант, домашний работник и другая обслуга (подставьте правильный вариант ответа). О том, что все эти люди – не террористы и не источник страхов для местного населения, а ресурс, правильное использование которого гарантирует повышение уровня жизни, знают или, правильно будет сказать, хотят знать лишь немногие россияне.
Сегодня в России наблюдается большая активность Федеральной службы безопасности и других силовых ведомств в миграционной сфере. Это опасное веяние, потому что деятельность силовых министерств и ведомств и органов, осуществляющих миграционный менеджмент, может и должна пересекаться лишь в вопросе контроля за «качеством» миграционного потока, уровнем его криминогенности и потенциалом его конфликтности, а не в вопросах менеджмента миграционных потоков.
С каждым днем становится все очевиднее, что умная миграционная стратегия России может и должна определяться политическими, экономическими, культурно-историческими интересами страны, а не страхом захвата, поглощения и террористической угрозы России со стороны мигрантов. Миграционные потоки в Россию должны регулироваться экономическими рычагами, а не полицейскими механизмами. Миграционный менеджмент России должен быть заточен на получение доходов и преимуществ от миграции, а не на установление административных барьеров, ужесточение правил и снижение уровня правовой защиты для мигрантов.

Автор – директор Института миграционной политики, Берлин

Ольга ГУЛИНА. «Ведомости», 25 мая 2017 года