Вскоре после того, как в 2005 году Ксандра Ламмерс (Xandra Lammers) переехала в свой новый дом на восточной окраине Амстердама, она начала писать блог, посвященный району, в котором она поселилась. Ийбург — это весьма любопытное место, своеобразное архитектурное чудо, построенное посреди озера на искусственном острове. Она до сих пор ведет свой блог, однако удивление и любопытство уступили место разочарованию и досаде. И причиной тому стали живущие по соседству мусульманские иммигранты.
«Прежде я голосовала за лейбористов, — сказал мне Ламмерс. — Я придерживалась норм политической корректности. Но все изменилось». Сейчас она является решительным сторонником Герта Вилдерса (Geert Wilders) и его антииммигрантской и антиисламской Партии свободы, которая продемонстрировала очень высокие результаты на выборах в марте 2015 года. Она также является одним из персонажей книги националистического писателя Йоста Нимеллера (Joost Niemoeller) под названием «Angry» («Гнев»), которая вышла в феврале и уже стала бестселлером. Гнев, который подпитывает кампанию Вилдерса очень остро ощущается в Нидерландах, однако — как и гнев американцев, проголосовавших за Дональда Трампа — он вызван существованием параллельных реальностей в обществе, в котором попытки провести социальную и культурную интеграцию натолкнулись на серьезные препятствия.
Реальность, в которой живет Ламмерс, довольно сурова. Лаамерс — владелица бюро переводов и коренная жительница Амстердама, которой пришлось покинуть центр города из-за резкого роста цен на недвижимость. Когда она и ее супруг покупали дом в Ийбурге, агент по недвижимости, по ее словам, не сказал ей о том, что этот район станет ареной для «социального эксперимента» — попытки городских властей объединить владельцев домов из среднего класса и арендаторов муниципальных квартир в одном современном городском районе. Сначала Ийбург очень напоминал деревню: люди с одинаковым достатком покупали там дома, чтобы иметь возможность остаться в Амстердаме, они очень быстро перезнакомились друг с другом. А затем в этом районе начали селиться иммигранты, которые приезжали туда из пригородов, где сносили их дешевое жилье. В итоге 30% жилья в Ийбурге оказалось в руках арендаторов муниципального жилья.
«Мы вынуждены делить с ними где-то дворы, где-то лифты, — говорит Ламмерс. — И люди начали сталкиваться с неприятными вещами — поцарапанными машинами, лужами мочи в лифтах. Теперь на моей улице стоит мечеть, куда ходят радикалы». (На сайте этой мечети, который был закрыт после жалоб местных жителей, содержались ссылки на выступления радикального проповедника и «Исламского братства», которое в некоторых странах считается террористической организацией.)
Некоторые из соседей Ламмерс скоро обнаружили, что именно она пишет в своем блоге, и, по ее словам, встречая ее на улице, марокканские подростки стали выкрикивать оскорбления в ее адрес. По данным городских властей Амстердама, в Ийбурге зафиксирован один из самых высоких уровней преступности среди молодежи в городе. Иммигранты, живущие в Ийбурге, демонстрируют один из самых низких уровней интеграции среди районов Амстердама.
Нимеллер, который подарил первый экземпляр своей книги Вилдерсу, говорит, что тот гнев, о котором он пишет в ней, связан с ощущением вытеснения. В Амстердаме представители среднего класса больше не могут позволить себе жить в центре города из-за реконструкции и растущего потока туристов, в то время как более дешевые районы, куда они переехали, стали стремительно заполняться семьями из Турции, Марокко, Суринама и Нидерландских Антильских островов. «Атмосфера на улицах меняется, люди больше не чувствуют себя там как дома, — говорит Нимеллер. — Но им больше некуда ехать». По словам Ламмерс, она не может позволить себе уехать из своего дома и при этом остаться жить в Амстердаме, где находится ее небольшая компания.
Вилдерс стал лидером антииммигрантской партии отчасти из-за того, что он лично наблюдал за подобными переменами в своем собственном районе. В 1980-х и 1990-х годах он жил в Каналенейланде, районе Утрехта, который всего за два десятилетия превратился из практически белого района сначала в интернациональный, а затем в преимущественно мусульманский район. В своих выступлениях Вилдерс говорил, что на него не раз нападали и он не раз был вынужден спасаться бегством. Будучи давним поклонником израильского ультраправого крыла, он винил во всех переменах природу ислама. С его точки зрения и с точки зрения его сторонников, мечети — это «дворцы ненависти», а грабители родом из Северной Африки — это «уличные террористы».
Хотя сторонники Вилдерса утверждают, что иммигранты зачастую правят на улицах, сами иммигранты придерживаются иного мнения. Мурат, автомеханик, переехавший в Голландию из Турции 30 лет назад, сейчас живет в городе Альмере, который в 1980-х годах построили практически с нуля к востоку от Амстердама. Альмере — это многонациональный город, и 30% его населения — это иммигранты, однако главной партией в городском совете стала партия Вилдерса.
«Если бы я попытался написать книгу обо всех тех случаях, когда полиция останавливала меня на улице без всяких причин — просто потому что у меня темные волосы — или когда мой автомобиль останавливали в отсутствие каких-либо нарушений с моей стороны, эта книга была бы вот такой толщины, — сказал Мурат, разведя ладони на ширину стопы взрослого человека. — Если бы мне удалось накопить достаточно денег, я бы вернулся в Турцию, и гори все оно здесь синим пламенем». По словам Мурата, его турецкое имя мешает ему получить более высокооплачиваемую работу, и его слова подтверждаются данными статистики: в прошлом году голландский аналитический центр разослал в различные компании совершенно одинаковые резюме, подписанные разными именами, и обнаружил, что коренные голландцы получают приглашения на собеседование в два раза чаще иммигрантов из Марокко.
Есть еще и третья точка зрения — точка зрения «левой элиты», которую Вилдерс так любит критиковать. Роб Вийнберг (Rob Wijnberg), основатель сайта De Correspondent, где публикуются результаты журналистских расследований, пишет колонки, адресованные избирателям Вилдерса, чтобы найти с ними общий язык. Когда я спросил его о мусульманах в его районе — а, по его словам, их там много — он пожал плечами. «Это просто мои соседи», — сказал он.
У этой точки зрения тоже есть свои основания. Нидерланды — это исключительно безопасная страна. Уровень изнасилований в Нидерландах в три раза ниже, чем в США, а уровень убийств — в пять раз ниже. По европейским стандартам Амстердам тоже является безопасным городом. Я прогулялся в Ийберге поздно вечером и не увидел никаких шаек марокканских подростков, шатающихся по улицам. Улицы там чистые и в основном безлюдные. В Утрехте я прогулялся по Каналенейланду. Дети, игравшие на школьной площадке, были смуглыми, и на турецкой мечети рядом с торговым центром не было минарета. Я чувствовал себя вполне комфортно и в безопасности.
Проблема заключается в том, как можно совместить все противоположные — и отчасти обоснованные — точки зрения. Эта проблема стоит особенно остро в Нидерландах, в истории которых представители различных вероисповеданий и происхождения никогда не смешивались друг с другом. Браки между католиками и протестантами осуждались, однако преобладающим подходом оставался подход «живи сам и позволь жить другим» — «либерализм, доходящий до апатии», как говорит Вийнберг.
Отчасти из-за такого традиционного мировоззрения, когда в 1950-х годах иммигранты прибыли в Нидерланды в качестве гастарбайтеров, чтобы восстановить страну после Второй мировой войны и дать толчок к развитию ее промышленности, они попросту сформировали отдельный слой общества. Голландцы довольно легко смирились с их присутствием, потому что правительство пообещало отправить их обратно, как только они закончат свою работу. Разумеется, этого так и не произошло — как, впрочем, и их интеграции.
«В Нидерландах сегрегированное общество, — объяснил Вийнберг. — Речь идет не только о белых и темнокожих, речь идет также о разделении тех, кто получил высшее образование, и тех, у кого его нет. Поскольку здесь нет таких церквей, школ и даже баров, куда могли бы ходить представители разных слоев, единственное место, где мы можем столкнуться друг с другом — это, вероятно, футбольный матч».
Как и в США, сторонники Вилдерса и их оппоненты из левого крыла читают разные газеты и смотрят разные телеканалы. Идея интеграции подразумевает не столько слияние двух сторон, сколько принуждение одной стороны принять мировоззрение другой.
Сторонники Вилдерса стремятся заставить иммигрантов принять культуру страны, в которой они живут — что в случае с Нидерландами включает в себя однополые браки, доступные для всех аборты и эвтаназию — в противном случае они должны покинуть эту страну. Иммигранты продолжают молчать, но при этом они закрывают бары на углу и заменяют традиционные мясные лавки на магазины «халяль». Сторонники левого крыла хотят, чтобы соратники Вилдерса смягчили свои резко ксенофобские позиции и начали с большей готовностью принимать другие культуры — как они сами делают. «Мы нетерпимы по отношению к людям, которые проявляют нетерпимость по отношению к нашей терпимости», — написал политический историк Хуберт Смитс (Hubert Smeets).
Поскольку речь идет о Нидерландах — о нации, которая традиционно занималась торговлей и всегда гордилась своей способность находить консенсус — эта борьба в конечном итоге завершится тем или иным компромиссом. Хотя Вилдерс вряд ли получит возможность править после мартовских выборов в силу того, что ни одна крупная партия не захочет создавать коалицию с его партией, Нимеллер считает, что его высокие результаты несколько изменят национальный консенсус. «Мы наблюдали почти мистические перемены, — говорит он. — Наша элита переключилась на либеральное мышление 60-х годов всего за одно лето. Всего за одно лето мы прошли путь от отвержения до принятия эвтаназии — и никто так и не смог понять, почему это произошло. Поэтому, вполне возможно, в конечном итоге мы придем к выводу, что ислам — это действительно серьезная проблема».
Консенсус уже начинает меняться: за последние несколько лет Нидерланды ужесточили свою иммиграционную политику, усложнив процесс воссоединения семей, объявив незаконное проживание уголовным преступлением и введя новые ограничения для получения двойного гражданства. Если число сторонников Вилдерса в парламенте вырастет, это практически наверняка приведет к новым ограничениям. Ламмерс не ждет, что Вилдерс сумеет закрыть все мечети, как он обещает, однако она надеется, что он начнет борьбу с преступностью в среде иммигрантов, что вполне может случиться, несмотря на мощные левые традиции в Нидерландах. Чтобы маятник качнулся в обратном направлении, политическим силам левого крыла и центристам необходимо будет предложить свою собственную программу, способную объединить граждан, однако пока им не удается этого сделать.
Леонид БЕРШИДСКИЙ. «Bloomberg», 23 февраля 2017 года
ИноСМИ.RU 27 февраля 2017 года
Демоскоп Weekly издается при поддержке:
Фонда ООН по народонаселению (UNFPA) - www.unfpa.org
(2001-2014)
Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. Макартуров - www.macfound.ru
(2004-2012)
Фонда некоммерческих программ "Династия" - www.dynastyfdn.com
(с 2008)
Российского гуманитарного научного фонда - www.rfh.ru
(2004-2007)
Национального института демографических исследований (INED) - www.ined.fr
(2004-2012)
ЮНЕСКО - portal.unesco.org
(2001), Бюро ЮНЕСКО в Москве - www.unesco.ru
(2005)
Института "Открытое общество" (Фонд Сороса) - www.osi.ru
(2001-2002)