… о проблеме штата Джамму и Кашмир

Согласно теории американского политолога Сэмуэля Хантингтона, конфликты между соседними государствами, принадлежащими к разным цивилизациям, нередко оказываются особо кровопролитными и затяжными. А если обе противоборствующие стороны являются к тому же ядерными державами, то и исключительно опасными. Индия и Пакистан со времени своего появления на свет в 1947 году воевали четыре раза. Первые три войны были полномасштабными, последняя, происшедшая 17 лет назад, ограниченной. К столкновениям малой интенсивности можно отнести также бесконечные пограничные стычки, происходящие в районе Кашмира. На днях Индия и Пакистан продемонстрировали, что характер их противостояния эволюционирует и что в своей нынешней стадии он является скорее виртуальным, чем физическим. Спор ведется сегодня не по поводу фактического обладания территорией, а о праве определять ее принадлежность на политико-географических картах.
Живописное Тибетское нагорье. Гималаи, «крыша мира». Под «крышей» располагается штат Джамму и Кашмир, который делят между собой Индия и Пакистан. Делят де-факто, не де-юре: международно признанной границы между двумя странами до сих пор нет. Отсутствует она по вполне веской причине: и Дели, и Исламабад претендуют официально на всю территорию штата. А на практике мирятся с так называемой «линией контроля», паллиативом границы. Дабы удержать свой контроль над линией, обе стороны разместили в Джамму и Кашмир сотни тысяч солдат.
Индийское правительство подвергло ураганной критике Google, Facebook, Amazon и Uber за то, что те опубликовали карты, на которых Пакистан и Китай, но не Индия, были обозначены как хозяева штата Джамму и Кашмир. В 2011 году индийские таможенники вручную вклеили стикеры с изображением политически выверенных границ в 28 тысяч экземпляров одного из номеров британского журнала Economist, напечатавшего карты, которые были признаны политически некорректными. В прошлом году власти инкриминировали «географическое своеволие» арабскому телеканалу «Аль-Джазира» и на пять дней приостановили его вещание на своей территории. Несколько дней назад Дели сделал следующий шаг в эскалации картографического конфликта: на сайте министерства внутренних дел внезапно появился — впрочем, потом быстро и таинственно исчез — проект закона, который налагает штраф в размере от 150 тысяч до 15 миллионов долларов на иностранных издателей, которые выпускают карты, оскорбляющие национальные чувства индусов. Что касается граждан Индии, занятых изготовлением географических карт, будь то внутри страны или за рубежом, то все они должны будут получить от государства лицензию на свою деятельность, а в случае, если в их изделие вкрадется политическая ошибка, то она будет стоить им семи лет лишения свободы.
Премьер-министр Индии Нарендра Моди — ярый националист, отношения у него с Соединенными Штатами крайне непростые, и трудно сказать, как он и его МВД расценивают карты Госдепартамента, на которых спорная территория Джамму и Кашмир прочерчена пунктиром. Появление штриховой линии явилось итогом напряженных американо-индийских переговоров, проходивших четыре года назад. Тогда Индия выразила удовлетворение «компромиссной» маркировкой, но это было до прихода к власти Моди. И кто знает, что грозит иностранцам за употребление старых топонимов Калькутта и Бомбей вместо официально санкционированных ныне Колкаты и Мумбая?
Представитель Пакистана в Организации Объединенных Наций призвал мировое сообщество не допустить принятия Индией указанного закона как нарушающего международное право. Исламабад также обрушился на Таджикистан за то, что во время визита в Душанбе премьер-министра Наваза Шарифа на официальном мероприятии появилась карта, относящая Джамму и Кашмир к Индии. Индо-пакистанский картографический инцидент мы обсуждаем с экспертом исследовательского центра RAND Ионой Бланком:
— Как молодое государство с неустоявшимися границами и со сложным этноконфессиональным составом населения, Индия всегда была очень чувствительна к политико-географическим деталям. Это касается в первую очередь Джамму и Кашмира, где Индии противостоит Пакистан и где их разделяет зыбкая «линия контроля». Во-вторых, и об этом сегодня многие забыли, Кашмир — это также место территориальной коллизии Индии и Китая. В 1962 году Китай нанес Индии тяжелое поражение в войне и забрал у нее район под названием Аксайчин. Индия не признает аннексии, но де-факто с ней смирилась, что нашло свое отражение в дипломатическом лексиконе: делимитация территории вокруг Аксайчина куда более определенная, чем в остальных частях Джамму и Кашмира, а потому именуется не просто «линией контроля», а «линией фактического контроля». И наконец, Китай претендует почти на весь индийский штат Аруначал-Прадеш, расположенный между Бутаном и Мьянмой, называя его «Южным Тибетом». При этом КНР ведет себя предельно осторожно и на агрессивные вылазки решается крайне редко. Возвращаясь к информационному поводу нашего разговора: век интернета, Википедии, социальных сетей сильно поколебал представления о суверенной юрисдикции, и Индии стало намного сложнее добиваться от картографов признания тех государственных границ, на которых она настаивает.
— И Китай, надо сказать, ведет себя с картографами также очень жестко, если они обозначают Тибет не то что как независимое государство, а просто как спорную территорию.
— Незадолго до поездки Нарендры Моди в Пекин в прошлом году Китай, не побоявшись дипломатических последствий, предпринял вооруженную интервенцию в район Ладакх в Джамму и Кашмире, который Индия администрирует с первого же дня своего существования как независимого государства. Спустя семнадцать дней инцидент был погашен — и это расчистило путь к визиту Моди. Любопытно, что во время самого визита на китайском государственном телеканале была показана карта Индии вообще без Кашмира и без Аруначал-Прадеша. Следует подчеркнуть, что спорные территории в обоих районах примыкают к Тибету, а он для Китая представляет, как говорится, абсолютный жизненно важный интерес. Причем в данном вопросе Китай взял на вооружение пропагандистский таран в виде давних притязаний самих тибетцев на эти индийские земли.
Что касается возможных ответов со стороны Индии, то Моди, конечно, человек горячий, но мне не кажется, что он пойдет на силовые меры в отношении Китая, чтобы обрушить территориальный статус-кво. С Пакистаном все обстоит иначе, поскольку для обеих сторон Кашмир является вопросом экзистенциальным: Пакистан позиционирует себя в качестве родины всех мусульман юга Азии, а население Кашмирской долины по преимуществу исповедует ислам. Индия же проецирует образ страны, гарантирующей мирное сосуществование самых разных национальностей и религий, и без мусульман этот имидж окажется несостоятельным.
Многие комментаторы не разделяют этот оптимистический прогноз Ионы Бланка по поводу Индии и Китая. Они обращают внимание на то, что Индия сейчас стремительно набирает силу, экономически и в военном отношении, и поэтому видят в действиях Китая своего рода предостережение укрепляющемуся соседу. И, возможно, напоминание о потенциальном втором фронте, если Индия начнет энергично наседать на Пакистан, являющийся союзником Китая. И Тибет, и примыкающий к нему Синьцзян-Уйгурский автономный район населены меньшинствами, питающими сепаратистские устремления и пользующимися немалой поддержкой за рубежом, а Китаю, который проводит сегодня гиперактивную экспансионистскую внешнюю политику, абсолютно необходима стабильность внутри страны. И у Поднебесной нет лучшего способа навечно привязать к себе непокорное меньшинство — тибетцев, — чем удовлетворить их территориальные амбиции за счет соседней Индии.
И в заключение — история Ионы Бланка о том, как мирно размораживаются застарелые территориальные конфликты, разумеется, при условии, что их геополитическая острота успела изрядно притупиться:
— Приграничные районы между Индией и Бангладеш и между Бангладеш и Мьянмой представляют собой невероятное хаотическое нагромождение разнообразнейших этнических анклавов общей численностью около ста пятидесяти. Анклав, тяготеющий к Индии, может быть окружен со всех сторон Бангладеш, а поселения с пробангладешским населением — группой анклавов, ориентирующихся на Мьянму. Свое вперемежку с чужим, классическая чересполосица, уходящая корнями в XVIII век и в спешные соглашения, которые местное княжество Куч-Бихар заключило с надвигающимся войском Великих моголов. Например, местность Дахала-Кхаграбари принадлежала Индии, но была окружена пробангладешским анклавом, который, в свою очередь, был окружен проиндийской территорией, окольцованной Бангладеш. В свете постоянного перемещения по региону трудовых мигрантов и необходимости обеспечения населения жилищно-коммунальными услугами, это все создавало для заинтересованных сторон большие трудности. Разрешить которые мешала только политическая инертность, ничего более. И вот сейчас эту инертность удалось преодолеть, — рассказывает Иона Бланк.
Премьер Нарендра Моди известен своими связями с праворадикальными кругами — сторонниками идеи «Акханд-Бхарат», то есть великой, единой и неделимой Индии. На картах, которые издают радикалы, Индия предстает супердержавой, включающей в себя весь Пакистан, Бангладеш, Афганистан, Мьянму, Бутан, Непал и Тибет. Убийца Махатмы Ганди, Натурам Годсе, умер на эшафоте с возгласом «Да здравствует Акханд-Бхарат!» Если публикация карт, содержащих «сознательные искажения» географической истины, станет в Индии уголовно наказуемым деянием, то, задаются вопросом критики премьер-министра, подвергнутся ли наказанию адепты «Акханд-Бхарат»?

Евгений АРОНОВ. «Радио Свобода», 23 мая 2016 года
ИноСМИ.RU 24 мая 2016 года