… о российском рынке труда

Как реагирует на кризисы рынок труда в России и в мире

Большинство работодателей не спешат компенсировать сотрудникам потери от высокой инфляции, а власти пока готовы предложить жителям России только программы переобучения и проект страхования от невыплаты зарплаты.
Если ориентироваться на данные Росстата, то ситуация на рынке труда не выглядит кризисной в традиционном понимании этого слова. Число безработных, вставших на учет в государственные службы занятости, за первый квартал 2016 года составило чуть более миллиона человек, то есть 1,4% от экономически активного населения страны, что ненамного больше показателя прошлых лет. Уровень безработицы, по оценке Росстата, использующего для этого методологию Международной организации труда (МОТ), в целом по России в марте вырос до 6,0% с 5,8% в феврале и остается сильно дифференцированным. Самая низкая безработица за первый квартал этого года была отмечена в Москве и Санкт-Петербурге (по 1,8%), в Ямало-Ненецком автономном округе (3,5%), Татарстане (3,7%), Московской области (3,8%), в Камчатском крае и на Чукотке (по 3,9%). Среди регионов РФ самый высокий уровень безработицы в первом квартале зафиксирован в Ингушетии (31,0%), Чечне (16,6%), в Республике Алтай (15,9%), Тыве (15,0%) и Северной Осетии (12,9%). Хотя за последние три года мартовский показатель безработицы оказался самым высоким, он все равно был существенно ниже максимума, достигнутого в кризис 2008-2009 годов, когда уровень безработицы вырос до 9,5% и без работы оказались 7,1 млн человек.
Более пессимистичные оценки статистика дает по такому показателю, как зарплата,— в сравнении с февралем 2015 года Росстат оценил снижение реальных зарплат в феврале 2016 года в 2,6% (оценка их снижения в январе 2016 года была пересмотрена до минус 3,6% по сравнению с предыдущей, составляющей минус 6,1%). Некоторое улучшение динамики реальных заработных плат в феврале поддержало ускорение темпов роста номинальных заработных плат — с 3,1% в январе до 5,3% в феврале. Скорость же падения реальных располагаемых доходов, напротив, выросла — с 6,3% в январе до 6,9% в феврале. Оценки динамики реальных располагаемых доходов с учетом сезонности также демонстрируют ускорение их падения в феврале. В марте номинальная зарплата продолжила расти и, по оценкам ведомства, составила 35,6 тыс. руб. К марту 2015 года ее увеличение составило 9% — но в своих таблицах ведомство показывает рост за тот же период в годовом выражении на 4,1%. В целом объем номинальных денежных доходов населения РФ в первом квартале 2016 года составил 11,6 трлн руб. против 11,1 трлн руб. годом ранее при годовой инфляции 7,2%. Расходы по-прежнему превышали доходы, но в несколько меньшей степени: 11,7 трлн руб. против 11,8 трлн руб. годом ранее. "В структуре денежных доходов снижается доля доходов от предпринимательской деятельности, что говорит о постепенной деградации малого бизнеса, и растет вес социальных выплат, чему способствовала индексация пенсий и материнского капитала",— говорит ведущий эксперт Центра макроэкономического анализа и прогнозирования Игорь Поляков. Ранее Минтруд по итогам 2015 года оценивал число россиян, чьи доходы находятся ниже прожиточного минимума, в 19 млн человек. При этом, по данным Росстата на 1 апреля 2016 года, задолженность по заработной плате достигла 4,47 млрд руб.— за последний месяц она увеличилась на 35%. По словам министра труда Максима Топилина, долги по зарплате у предприятий на 1 апреля были перед 78 тыс. человек. Наибольшая задолженность, по данным Росстата, сегодня существует в отраслях обрабатывающей промышленности, строительном секторе, транспортной сфере. Среди регионов наиболее проблемными оказались Приморский край, Иркутская и Мурманская области. Впрочем, как заявил генпрокурор России Юрий Чайка, размер фактической задолженности по заработной плате значительно превышает официальные данные, поскольку во всех регионах органами прокуратуры выявлены организации-респонденты, которые уклонялись от подачи в органы государственной статистики соответствующих сведений, а также работодатели, не являющиеся респондентами государственного статистического наблюдения (малые предприятия, индивидуальные предприниматели), но имеющие задолженность перед наемными работниками. Как следует из его доклада Совету федерации, только в Приволжском федеральном округе было выявлено более 100 организаций-респондентов, не представивших в органы Росстата таких сведений на общую сумму свыше 800 млн руб., а также более тысячи работодателей, не обязанных отчитываться перед Росстатом, но имеющих долги перед работниками в размере 950 млн руб.
Ситуация на рынке труда продолжает меняться в пользу работодателей, следует из обзора зарплат и компенсаций аутсорсинговой компании "Интеркомп", сделанного на базе данных по вознаграждению более 15 тыс. сотрудников российских и зарубежных компаний из различных регионов. Сокращения персонала, которые в 2015 году наблюдались в большинстве секторов экономики (и не только малых и средних предприятий, но и крупных компаний и даже предприятий госсектора), продолжатся и в 2016 году — в результате усиливается давление на рынок труда, и работодатели могут позволить себе не повышать оклады сотрудников. Наиболее распространенным способом избавления от сотрудников в 2015 году стало увольнение по собственному желанию: так расстаются с рядовыми сотрудниками и специалистами около 50% компаний, в 35% случаев так увольняют и менеджеров, следует из доклада Высшей школы экономики "Управление человеческими ресурсами в российских бизнес-организациях". "Мы понимаем, что это показатель скрытых способов сокращения",— прокомментировала полученный результат один из авторов работы Ольга Зеленова. К индивидуальным увольнениям по инициативе работодателя прибегают менее трети опрошенных, а массовые увольнения и "концентрированные увольнения по категориям и подразделениям" практикуют не более 7-8% организаций. Как правило, они распространяются на рядовой персонал "без специальных компетенций". Другой распространенный способ избавиться от лишних рабочих и служащих — отказ от продления срочных трудовых договоров и вывод работников на аутсорсинг.
Что касается политики компаний в области зарплат, то, по данным интернет-портала Superjob, в 39% организаций HR-бюджет останется на уровне 2015 года, а еще в 40% — сократится, планы же по увеличению расходов на персонал имеет только пятая часть предприятий. По словам управляющего партнера агентства "Контакт" Марины Тарнопольской, в течение года повышать зарплаты будет менее половины компаний, и рассчитывать на это могут только наиболее перспективные сотрудники. "20% предприятий, по нашим данным, отказались от индексации зарплат на этот год полностью". По оценке интернет-портала Headhunter, в 2016 году индексацию планирует проводить треть работодателей, а ее средний размер должен составить 7,6%, что примерно соответствует ожидаемой инфляции 2016 года. Все большее значение будут приобретать мотивационные выплаты — в форме надбавки или бонуса. "Если нужно поощрить работу сотрудника, то компания с большей готовностью выплатит ему разовую премию — но не повысит оклад",— поясняет директор по персоналу "Интеркомпа" Екатерина Овчинник. "Это говорит о стремлении компаний оптимизировать издержки по оплате труда и еще об одной важнейшей проблеме большинства российских компаний — повышении производительности труда,— указывается в докладе Высшей школы экономики "Управление человеческими ресурсами в российских бизнес-организациях".— Именно на нее работает денежное вознаграждение, связанное с результатами деятельности". Если же у компании нет материальных ресурсов для поощрения сотрудников, то в этом случае они все чаще прибегают к нематериальным поощрениям — благодарностям, фотографиям на доске почета, корпоративным наградам и конкурсам лучших сотрудников. Удержанию кадров служат различные схемы гибких льгот: участие в прибыли, опционные планы, льготные продажи акций сотрудникам — они, впрочем, популярны в относительно небольшой доле компаний. В качестве главной социальной льготы большинство (65% компаний) по-прежнему предлагает традиционную дополнительную медицинскую страховку. Оптимизация косвенно затронула и способы привлечения и удержания сотрудников: компании постепенно отказываются от так называемой системы кафетерия, когда сотрудник сам выбирает, какие именно льготы он хочет включить в свой соцпакет. Все больше работодателей предлагают сотрудникам более выгодные для собственного бюджета готовые пакеты. При этом, как следует из данных доклада Института социологии РАН "Российский средний класс в условиях стабильности и кризисов", существенно выросла доля нарушений трудовых прав россиян со стороны работодателя: например, людям не оплачивают или оплачивают по заниженным расценкам сверхурочные, в неоплачиваемый отпуск отправляют административным решением, могут не оплатить больничный лист. По оценке авторов доклада, подобные нарушения затрагивают до 60% работников. При этом в государственном секторе экономики от нарушений со стороны работодателя страдают около 45% сотрудников.
В такой ситуации на рынке труда россияне, с одной стороны, начали искать дополнительные заработки, а с другой — снижать собственные требования к работе. Наибольшее снижение зарплатных ожиданий, на которое готовы пойти соискатели на рынке труда сейчас,— 12,5%, констатирует исследование компании Superjob. Впрочем, его авторы указывают, что на такой демпинг готовы пойти в большинстве случаев хорошо оплачиваемые специалисты, например генеральные директора, "не только из-за высоких доходов, но и потому, что работу они в среднем ищут дольше, чем рядовые специалисты, да и снижение зарплатных ожиданий топы стараются компенсировать, торгуясь за компенсационный пакет". Для рядовых сотрудников снижение зарплатных ожиданий в среднем составляет около 10% — больше других готовы отступиться от желаемого менеджеры по продажам (на 11,7%) и специалисты по работе с клиентами (на 11,2%). Наименее уступчивыми на рынке труда пока остаются повара и учителя (8,5% и 8,2% соответственно).
Объем занятости в теневом секторе в России в последние пять лет постоянно увеличивался
Компенсировать падение доходов от основной работы россияне готовы, взявшись за дополнительную,— таким образом поправляют свое материальное положение, по оценке Института социологии РАН, 28% трудящихся. При этом, как отмечается в докладе, весьма сомнительно, что оказание разовых услуг осуществляется (да еще и постоянно) на основе заключения официальных договоров — более вероятно, что около 80% из них носит неофициальный характер. Рост неформальной занятости фиксирует и Росстат — по данным ведомства, объем занятости в теневом секторе в России (по итогам 2015 года — 20,5% в общем объеме занятых) в последние пять лет постоянно увеличивался — в 2010 году его доля составляла 16,4%, к 2014 году выросла до 20%. Рост теневого сектора Росстат зафиксировал уже в 2013 году одновременно с первыми признаками инвестиционного спада. Власти в России, впрочем, пытаются с этим бороться: так, в ноябре 2015 года правительство инициировало уголовную ответственность за неуплату страховых взносов в соцфонды. Однако и такой "антикризисный ресурс", как неформальная занятость, тоже исчерпаем. Как свидетельствуют данные исследования Superjob, несмотря на кризис, население декларирует все меньшее согласие работать за серую и черную зарплату: с 2009 года число лояльных теневому заработку сократилось с 60% опрошенных до 41%, и для 35% работа в теневом секторе уже совершенно неприемлема. Как отмечается в исследовании, большая часть тех, кто в 2015 году готов принимать зарплату в конверте, еще не имела опыта работы по белой схеме.
В ходе нового кризиса на рынке труда правительство обратилось к тем же мерам, которые использовались в 2008-2009 годах. Так, Минтруд начал реализовывать программы поддержки занятости, на которые регионам в федеральном бюджете было зарезервировано 5,2 млрд руб. 3,9 млрд руб. из этой суммы было потрачено уже в 2015 году, однако, как в конце года предупреждала Счетная палата (ее оценки впоследствии подтвердил Росстат), никакого ощутимого результата программы по переобучению уволенных сотрудников, которые начали применяться в большинстве регионов, не принесли. Более существенной поддержкой, видимо, должна была стать возможность досрочно воспользоваться материнским капиталом — с 2015 года, по инициативе ведомства, были приняты поправки, позволяющие его получателям сразу же обналичить часть суммы в размере 20 тыс. руб.
Еще одна свежая инициатива — законопроект, страхующий работников от невыплаты зарплаты. Он был внесен в Госдуму главой конституционного комитета Совета федерации Андреем Клишасом, и, как следует из пояснительной записки, "направлен на введение дополнительных гарантий для работников в части получения задолженности по заработной плате в случае банкротства работодателя". По мнению автора проекта, в ближайшее время банкротства в России приобретут массовый характер, однако при большей части банкротств средств на выплаты кредиторам второй очереди, которыми на данный момент являются работники, уже не хватает. Новый вид обязательного социального страхования предполагается назвать "на случай утраты причитающейся работнику заработной платы вследствие несостоятельности (банкротства) работодателя". Ставка тарифа этого вида страхования должна составить 0,2% от фонда оплаты труда, функции страховщика предлагается возложить на Фонд социального страхования. В случае банкротства работодателя работники смогут получить из бюджета фонда единовременную компенсацию задолженности по зарплате за три календарных месяца, предшествующих дате возбуждения дела о банкротстве. В 2013 году, напомним, идентичный законопроект для публичного обсуждения представлял Минтруд, но, судя по всему, инициатива ведомства не получила одобрения в правительстве. В пресс-службе министерства комментировать "пропажу" документа отказались. Новый же законопроект, как говорят в аппарате депутата, уже получил одобрение главного правового управления президента, его помощника Андрея Белоусова и администрации президента в целом.

Недоплатить нельзя уволить
Директор Центра трудовых исследований Высшей школы экономики Владимир Гимпельсон — о том, как реагирует на кризисы рынок труда в России и в мире:
Каждая страна имеет свою специфику в отдельных элементах институционального устройства, но почти у всех стран есть общее — какой бы силы кризис в стране ни разразился, заработная плата не снижается, оказывается "жесткой к снижению". А адаптация к шокам происходит в основном за счет сокращения численности занятых.
В России начиная с 90-х годов, стал складываться другой механизм. Его действие проявлялось в том, что в кризисных ситуациях в экономике занятость и безработица менялись слабо, а заработная плата реагировала резко, снижаясь не только в реальном выражении из-за инфляции, но и в номинальном. С одной стороны, жесткие законодательные ограничения на массовые увольнения, подкрепленные административными практиками, тормозили сокращение численности. Низкая величина пособий по безработице и сильный страх в обществе перед этим явлением были "убедительными" аргументами для работников держаться за рабочее место. С другой стороны, механизмы формирования заработной платы позволяли ей с легкостью меняться в любую сторону. Во-первых, этому способствует то, что нижний порог заработной платы является очень низким. Его уровень определяется минимальным размером зарплаты и величиной пособия по безработице. Дальше гибкости помогает структура вознаграждения, состоящего из фиксированной (оклад или тариф) и переменной (премии, бонусы и прочие нефиксированные выплаты) составляющих. Если первая составляющая невелика по своему удельному весу, а все остальное привязано к результатам деятельности, то зарплата будет автоматически колебаться вместе с финансовыми результатами компании. Значительная часть рисков при этом перекладывается на работников, которые помогают тем самым работодателям бороться с неопределенностью и плохими институтами.
Одно из многих последствий, которые есть у такой модели рынка труда, относится к созданию дополнительного неравенства по заработной плате. Если у нас компании очень разные с точки зрения их финансового состояния, например одни полубанкроты, а другие супербогаты, то эта вариация транслируется в зарплату работников, и в результате два одинаковых по потенциальной производительности работника получают по-разному не за свой труд, а за то, что им довелось работать в разных компаниях. А увеличивая неравенство, мы стимулируем текучесть — это значит, что я могу найти какую-то работу через дорогу, где я буду получать больше примерно за то же самое. Но если текучесть кадров высока, то у работодателя нет никаких стимулов инвестировать в подготовку и переподготовку кадров. Вложения в рабочую силу теряются, когда работник уходит к конкуренту. Недостаточные вложения в обучение ведут к тому, что запас человеческого капитала истощается, и это является ограничением для инноваций и роста производительности труда. При этом опыт прошедших лет показал, что такая модель оказалась для многих удобна. Она удобна для работников, потому что они боятся безработицы и слабы против своего работодателя, не видят для себя перспектив на рынке труда и зачастую готовы платить снижением зарплаты за сохранение рабочего места. Компании и фирмы научились перекладывать часть рисков со своего кармана на карман работников либо на государство. При этом они сохраняют возможности адаптироваться к шокам с помощью такого встроенного стабилизатора, как гибкая зарплата. Зачем стремиться к реформам, когда и так можно жить? А для правительства низкая безработица — один из главных политических приоритетов. Как бы в экономике плохо ни было, оно говорит: "Зато у нас низкая безработица!" В итоге сложилось то, что можно назвать институциональным равновесием. Возможно, когда необходимость радикальных структурных реформ в нашей экономике будет осознана и принята политическими элитами, рынок труда не останется в стороне от перемен. А пока будем жить с теми институтами, к которым привыкли. Если на дворе кризис, не спрашивайте про безработицу, поинтересуйтесь, что стало с заработной платой.

Анастасия МАНУЙЛОВА. «Коммерсантъ-Власть», 23 мая 2016 года