… о проблемах помощи взрослым

В России каждый третий готов помогать больным детям и сиротам, каждый десятый – пожилым, но людям в возрасте от 18 до 55 в трудной ситуации могут прийти на помощь единицы. Такие данные приводятся в исследовании Фонда «Общественное мнение» и проекта «Добро Mail.Ru». О том, насколько сложно собирать средства для заболевших или попавших в беду взрослых людей и почему больные дети боятся совершеннолетия, «НИ» рассказала учредитель фонда помощи взрослым «Живой», директор благотворительного фонда «Детские сердца» Екатерина БЕРМАНТ.

– Согласно исследованию, в обществе закрепился «стереотип беспомощности» детей и стариков, а взрослые вроде бы сами должны разбираться со своими проблемами. Насколько тяжело преодолеваются такие убеждения?
– Собирать деньги для взрослого человека всегда большая проблема. Это каждый раз зависит от того, насколько хорошо мы написали текст, объяснили, что произошло с человеком и почему он не может обойтись без поддержки со стороны. Потом –насколько удачно получилось информацию распространить. Но это все крайне сложно. Взрослым помогать у нас не принято. И считается, что каждый в состоянии сам найти средства, заработать, в конце концов, собрать с родственников, но не просить у других людей. В итоге все перекладывается на плечи самих больных, их родственников. А поскольку большинство людей у нас живут не в Москве, продать им нечего, то они порой находятся в безвыходной ситуации. А вот детям иногда за один день можно собрать деньги на сложные операции, необходимое оборудование и закрыть сбор, каким бы большим он ни был.
– Но если больные дети доживают до 18 лет, то их тоже ждет участь «взрослого», которому не хотят помогать.
– Дети очень боятся наступления совершеннолетия. После 18 лет ты уже никому не нужен. Детские фонды уже не помогут. Государство тоже перестает оказывать материальную поддержку. Вот мы недавно устраивали ярмарку в пользу девочки из фонда «Живой». Она получала непрерывно дотации на лекарства от государства. А в 18 лет уже мы начали собирать деньги ей на препараты.
– Как объяснить людям, что помощь может понадобиться каждому?
– Нам необходима пропаганда. И не нужно воспринимать это слово в негативном ключе. Катастрофически не хватает пропаганды добра и человечности. И это у нас в принципе никогда не было в приоритете. Сейчас мы стараемся заниматься пропагандой теплого, сострадательного, понимающего отношения друг к другу, но действовать можем только через соцсети. А этого крайне мало. Нужно к решению проблемы привлекать СМИ, особенно телевидение. И такой пропагандой должно заниматься государство.
– Сейчас многие готовы незнакомым людям через соцсети перевести деньги на карту, не требуя даже серьезных подтверждений. А к пожертвованиям в благотворительные фонды относятся скептически. Почему так?
– Нам в принципе вообще не доверяют. Благотворительный фонд – это же организация. Его сотрудники там не просто так находятся, они работают, за это, естественно, получают зарплату. И многим кажется, если ты добрый, то и делай все бесплатно. Тут же закрадываются сомнения, а вдруг благотворители себе деньги собирают, и все пожертвования в свой карман кладут. У многих именно такое представление. И мне трудно объяснить, почему люди скорее подадут деньги мошенникам на улице, чем переведут те же сто рублей на счет благотворительного фонда, где можно проследить весь путь этих средств.
– Как государство может помочь благотворительным фондам?
– Просто так государство не должно давать деньги благотворительным фондам. Это неправильно. Оно может выделять средства на гранты, различные проекты, обучение, просветительскую деятельность. Пусть лучше государство выполняет свои обязательства. И тогда нам не надо будет никому благотворительность оказывать. Мы же сейчас заменяем собой государство. Но это вынужденная мера.
– А что делают благотворители, чтобы привлечь внимание к проблеме?
– Мы что только не придумываем: и бегаем, и пляшем, и плаваем на различных мероприятиях. Сейчас у нас рассматривается идея выйти на улицы один раз всем фондом. И мы будем не деньги собирать, а раздавать листовки с призывом не давать деньги на улице. Ведь эти средства вряд ли пойдут на благие цели.
– А как меняется ситуация из года в год?
– Фонд «Живой» существует уже пять лет. Мы много и усиленно работаем. Конечно, становится лучше. Но все благотворительные фонды работают с одним и тем же слоем населения – образованные люди из крупных городов. А их очень мало, на самом деле. И на всех помощи, конечно, не хватает.

Кстати
Взрослые в трудной ситуации рассчитывают только на знакомых 
Сотрудники ФОМ по просьбе проекта «Добро Mail.ru» провели телефонный опрос 533 респондентов, а также интервью с представителями фокус-групп. На абстрактный вопрос «Кому бы вы помогли?» 49% опрошенных заявили, что для них возраст человека, попавшего в беду, неважен. При этом 32% скорее помогли бы детям, 13% – пожилым, 3% – никому, 0% – взрослым. 
Фокус-группы показали, что в отношении детей и пожилых существует определенный «стереотип беспомощности», тогда как в отношении взрослых работает подход «помоги себе сам». 
«Пока что человек в возрасте от 18 до 55 вынужден только на себя рассчитывать. Все с себя начинается. Необходимо окружить себя знакомыми и друзьями, быть для них ценным, вообще для общества. Тогда на что-то можно рассчитывать, имея хорошие отношения и, возможно, связи», – цитируется в исследовании один из участников фокус-групп. Социологи отмечают, что многие респонденты признавали сложность получения помощи для взрослого человека, но сами взрослым не помогали. К тому же «помощь взрослым носит скорее ситуативный характер, в то время как детям россияне чаще помогают регулярно», – говорится в исследовании. В 43% случаев взрослые получают помощь только от своих знакомых. При этом «незнакомым малышам помогают почти вдвое чаще, чем незнакомым взрослым (46% против 24%)».
Для большинства респондентов значимым источником информации, который влияет на желание помогать, являются родственники и друзья. А информация из соцсетей заставляет молодых респондентов помогать на треть эффективнее, чем данные благотворительных фондов (с опрошенными старше 45 лет ситуация обратная).

Мария КОНСТАНТИНОВА, Анастасия ИВАНОВА. «Новые Известия», 26 апреля 2016 года