… о разрешении иметь двоих детей в Китае

ЦК КПК в четверг объявил о решении позволить всем супружеским парам в Китае иметь двоих детей. Это стало очередным историческим шагом по упорядочению демографической политики после того, как в Китае была реализована политика «второго ребенка», согласно которой семьям, где хотя бы один из родителей является единственным ребенком в своей семье, разрешается иметь второго ребенка.
В коммюнике, опубликованном в четверг по итогам 5-го пленума ЦК КПК 18-го созыва, говорится, что в Китае супружеским парам будет разрешено иметь двоих детей. Это позволит сохранить возрастной баланс населения и даст возможность противодействовать старению населения.
Данная информация сразу стала одной из самых горячих тем в микроблоках ведущих интернет-порталов. Так, в микроблоке Синьлан в течение двух часов сообщение прочитало свыше 30 млн человек.
«Одна эпоха завершилась, мы стали ее свидетелями», «Долгосрочный контроль рождаемости завел Китай в глубокую "яму", для выхода из которой необходимо незамедлительно урегулировать политику деторождения, разрешить всем супружеским парам иметь двоих детей», говорят пользователи Интернета в своих микроблоках.
Однако, немало людей имеют другое мнение по этому вопросу. Кто-то сомневается в том, что будет в состоянии прокормить второго ребенка, кто-то хочет отдать всю свою любовь одному ребенку...
С начала 70-х годов прошлого века в Китае начали всемерно внедрять плановое деторождение, которое с 1978 года стало основой демографической политики страны. 15 ноября 2013 года в Китае было объявлено о решении позволить родителям, являющимся единственными детьми в своей семье, заводить двоих детей, что ознаменовало постепенное ослабление политики планового деторождения.
Однако в 2014 году, в первый год реализации новой политики деторождения, новый взрыв рождаемости в Китае не произошел. Число новорожденных увеличилось лишь на 470 тысяч человек против показателя 2013 года.
Согласно статистике Государственного комитета по делам здравоохранения и планового деторождения КНР, к концу мая текущего года лишь 1,45 млн из 11 млн супругов, один из которых является единственным ребенком в своей семье, подали заявки на рождение второго ребенка.
«Разрешение всем супружеским парам иметь двоих детей окажет непосредственное влияние на демографическую структуру, которая, однако, на самом деле будет зависеть от желания населения», — считает аналитик Чжан Сяоцзяо.
По ее мнению, экономическое давление стало одной из основных причин отсутствия бэби-бума после того, как супругам, один из которых является единственным ребенком в своей семье, было разрешено иметь двоих детей.
Специалисты отмечают, что в Китае в настоящее время наблюдается ряд демографических проблем, включая низкий уровень рождаемости, гендерный дисбаланс, старение населения и т.д. Они стали предпосылками для проведения новой демографической политики в Китае.
Пиковое число китайского населения должно удерживаться на уровне около 1,5 млрд человек, а рождаемость — на уровне около 1,8 ребенка на женщину. Чрезвычайно высокие или низкие показатели не способствуют сбалансированному развитию населения и экономики. Об этом свидетельствуют результаты исследования, проведенного Госсоветом КНР относительно стратегии демографического развития.
Согласно результатам последней всекитайской переписи населения, уровень рождаемости в Китае уже снизился до 1,18, что намного ниже соответствующего показателя в развитых странах и странах Восточной Азии.
Старение населения также стало серьезным вопросом, с которым сталкивается Китай в ходе демографического развития. Официальные данные показывают, что в 2014 году в Китае насчитывалось 212 млн людей в возрасте 60 лет и старше, что составило 15,5% от общего числа китайского населения. В частности, число китайцев в возрасте 65 лет и старше составило 137 млн человек или 10,1 проц. от общего числа населения страны.
Демографический дивиденд является важным фактором быстрого роста китайской экономики с момента проведения политики реформ и открытости. Однако в первые три квартала этого года темпы роста ВВП Китая составили 6,9 проц. Темпы роста китайской экономики впервые оказались ниже 7 проц. с июня 2009 года.
«Народонаселение и стоимость рабочей силы являются важными причинами спада отечественной экономики», — отмечает экономист Партийной школы при ЦК КПК. По его мнению, быстрое снижение доли детей и молодежи в структуре китайского населения оказало негативное влияние на инвестиции и потребление на внутреннем рынке, что повлекло за собой экономический спад.
Эксперты считают, что на фоне ускорения старения населения и снижения рождаемости Китаю необходим бэби-бум, который может придать долгосрочный стимул экономическому развитию в ближайшие несколько десятков лет.
Демографы полагают, что после введения новой демографической политики пик рождаемости можно ожидать в 2017 году. Согласно наиболее оптимистичной оценке, максимальный рост численности населения не превысит 8 млн человек.

«Жэньминь Жибао», 31 октября 2015 года
InoSMI 1 ноября 2015 года

Китайская компартия приняла решение разрешить всем семьям в стране заводить по два ребенка. Таким образом, будет покончено с демографической политикой «одна семья — один ребенок», введенной в 1979 году.
Всем семьям в КНР разрешат иметь двух детей, сообщает агентство «Синьхуа» со ссылкой на коммюнике по итогам пленума Компартии Китая. Это решение принято в рамках стимуляции экономического роста, отмечает Bloomberg.
Политика ограничения рождаемости «одна семья — один ребенок» была введена в Китае в 1979 году. Тогда во время реформ Дэна Сяопина считалось, что уровень рождаемости в три ребенка приведет к избыточной нагрузке на экономику. Исключения делались по национальному и региональному признаку.
В конце 2013 года эти ограничения были ослаблены, и двух детей разрешили заводить семьям, в которых один из супругов был единственным ребенком у своих родителей.
Летом 2015 года «Синьхуа» сообщало о грядущей отмене этого ограничения со ссылкой на мнение Национальной комиссии по здравоохранению и семейному планированию. Ослабление ограничений в 2013 году должно было привести к росту населения на 2 млн чел в год, однако этой цели не удалось достичь.
Китайские власти поставили перед собой цель трансформировать экономику страны из зависимой от инвестиций и экспорта в ориентированную на сферу услуг, внутреннее потребление и инновации.
В 2014 году в Китае впервые за более чем 20 лет сократилась численность трудоспособного населения, в связи с чем Пекин задумался о срочном стимулировании рождаемости. Население Китая, по оценке ООН, достигло в 2015 году 1,376 млрд чел.
Bloomberg со ссылкой на Euromonitor пишет, что рынок детского питания в Китае оценивается в $19 млрд. Акции его крупнейшего производителя — компании Danone — подскочили на 3% на новостях о решении пленума КПК.

Андрей КУЗНЕЦОВ «РБК», 29 октября 2015 года

Главная новость дня: Китай отказывается от своей политики одного ребенка – возможно, самого сурового социального эксперимента в современной истории. Почему китайское руководство решило снять ограничения, действовавшие больше 30 лет, и какое влияние будет иметь этот шаг?

Зачем Китай отменяет политику одного ребенка?
Это решение – очевидный признак того, что правительство страны обеспокоено серьезнейшими проблемами, с которыми уже столкнулась экономика: сокращением численности рабочей силы, старением населения и снижением рождаемости. Работающее население Китая сократилось на 3,45 млн человек в 2012 году, на 2,44 млн в 2013-м и еще на 3,71 млн в 2014 году.
Из-за политики одного ребенка в стране образовался огромный перекос в соотношении числа мужчин и женщин: китайцы предпочитали, чтобы единственным ребенком был мальчик, и в результате сегодня 20–30 млн китайцев не могут найти себе жен. Эта политика, по оценкам китайских властей, предотвратила появление на свет 400 млн детей. Уровень рождаемости за последние 20 лет снизился почти вдвое и составляет сейчас 1,5 ребенка на женщину. По прогнозам ООН, к 2050 году в Китае будет 440 млн людей старше 60 лет – это треть нынешнего населения страны.

Какое влияние окажет решение на экономику?
На этот счет есть разные версии. Некоторые комментаторы называют перемены в позиции партии огромными и судьбоносными, однако многие отмечают, что последствия этих перемен не будут ни мгновенными, ни такими уж разительными. Китай имеет неплохие шансы состариться прежде, чем разбогатеет.
Ричард Кларида, стратег Pimco, подчеркивает, что положительный эффект от отмены политики одного ребенка в Китае наступит через 15–20 лет. Стив Цанг из университета Ноттингема (Великобритания) добавляет, что, хотя решение Компартии – это движение «в правильном направлении», которое улучшит китайскую статистику по правам человека, его влияние будет менее заметным, чем кажется: многие китайцы и сами не хотят иметь двоих детей, причем так говорят жители не только городов, но и сельской местности, где уже было разрешено заводить второго ребенка (при условии, если первый был девочкой или был нетрудоспособен).
Ванг Фенг, эксперт по демографии, заявил Financial Times, что политика одного ребенка вообще не имела или почти не имела смысла: снижение рождаемости в Китае произошло независимо от нее. Уровень рождаемости за девять лет, предшествовавшие введению ограничения, упал с 5,8 в 1970 году до 2,8 в 1979-м. «Объявление об отказе от политики одного ребенка закончило самый длинный и дорогостоящий проект по ограничению рождаемости в истории человечества, однако оно было сделано слишком поздно, – считает он. – Китайское общество в целом продолжит ощущать его последствия еще несколько десятилетий».
Тем не менее люди – движущая сила любой экономики, и рост числа граждан безусловно скажется на Китае. Помимо увеличения численности работающего населения – эффект, которого придется ждать не менее 15 лет, – отмена политики одного ребенка будет иметь и другие последствия. Увеличится потребление товаров и услуг – от детского питания и подгузников до образования – соответственно, возрастут траты населения. Решение властей также способно поправить межполовой баланс, повлиять на рынок жилья и, наконец, повысить удовлетворенность граждан жизнью, а значит, уменьшить социальную напряженность.

Ира СОЛОМОНОВА. «Slon.ru», 30 октября 2015 года

Англоязычные СМИ оживленно обсуждают отмену в Китае правила «одна семья – один ребенок» и замену его на лимит в два ребенка на семью. Как считают комментаторы, главные причины, побудившие власти сделать такой шаг, - это экономические и демографические проблемы. Многие склонны полагать, что ни для одной из этих проблем нововведение не станет решением.
Когда Ден Сяопин в конце 1970-х гг. ввел лимит на количество детей в семьях, партия исходила из того, что стремительный рост населения ведет к замедлению экономического развития, напоминает NY Times. Решение нынешнего китайского правительства вызвано обратным опасением: стремительное старение населения угрожает экономическим спадом. Однако некоторые эксперты полагают, что нововведение едва ли приведет к резкому повышению рождаемости или к экономическому буму.
Некоторые послабления в ограничениях на число детей были введены еще в 2013 г. Тогда разрешили заводить второго ребенка семьям, в которых один из супругов сам был единственным ребенком в семье. По итогам того решения к маю 2015 г. только 12% семей, которые имели право завести второго ребенка, воспользовались этим правом. Растить второго ребенка дорого и трудно, плюс это может стать лишней обузой в обществе, в котором царит жесткая конкуренция. Поэтому демографы и экономисты полагают, что новое решение тоже не будет пользоваться популярностью на практике. Прирост населения хорош, с точки зрения долгосрочной перспективы, но у конкретных семей в настоящий момент просто нет экономических ресурсов, чтобы заводить еще одного ребенка.
Wall Street Journal в связи с этой историей подчеркивает тот момент, что китайское правительство, давая всем семьям право на второго ребенка из экономических соображений, тем не менее, постаралось сохранить за собой контроль над рождаемостью. Принцип «один ребенок на семью» был не отменен, а заменен на другой принцип: «не больше двух детей на семью». Таким образом, этот жест ознаменовал признание демографической и экономической проблемы, но также и то, что правительство не намерено отказываться от вторжения в частную жизнь граждан.
WSJ приводит мнение эксперта, который считает, что партия опоздала с послаблениями примерно на десять лет. Сейчас население уже сильно постарело, а численность трудоспособного населения сократилась. Поэтому даже если на нынешнем этапе удастся поднять рождаемость, всё равно будет демографический разрыв с сильной нехваткой и подорожанием рабочей силы в экономике. Это, в свою очередь, говорит о том, что экономическая обстановка не будет располагать к тому, чтобы семьи рисковали заводить второго ребенка. Цитируется также эксперт, который считает, что ограничения следовало бы отменить полностью, потому что это бы прибавило шансов, что массовое отсутствие энтузиазма по поводу возможности увеличить число детей в семье хотя бы отчасти могло бы компенсироваться тем, что в некоторых семьях их было бы больше двух.
Частично, комментирует WSJ, демографические проблемы Китая стали плодом его собственных успехов. Его население развивается в соответствии с теми же тенденциями, что в США, Японии и Южной Корее, где рождаемость падает по мере того, как граждане становятся богаче и образованнее.
Смена лимита по рождаемости, пишет The Economist, последовала годы спустя после того, как демографы забили тревогу по поводу быстрого старения китайского населения. Автор также подчеркивает, что, повышая лимит, правительство настаивает на продолжении контроля частной жизни, чем вызывает у граждан недовольство. При этом о полной отмене ограничений хотя бы в перспективе речь вообще не заходит. Это, по меньшей мере, странно, учитывая, что даже если китайцам дать полную свободу по числу допустимых детей, вероятность демографического бума крайне мала.
Автор предполагает, что причина такого промежуточного решения в том, что полной отмене лимита препятствует большая бюрократия: проще немного изменить условия, чем полностью отказаться от такой схемы. Кроме того, это, вероятно, вопрос имиджа. Китайское правительство не решается сразу отказаться то стратегии, которая, несмотря на всю свою одиозность, долгое время была символом эпохи реформ и прогресса. В этом смысле недовольство граждан вмешательством государства в частную жизнь компенсируется расхожим мнением, что в Китае и так слишком много народу, и с этим нужно что-то делать.
Еще летом The Economist опубликовал материал о рождаемости в Китае, посвященный результатам модификации-2013, когда некоторым семьям разрешили заводить второго ребенка. В статье, собственно, обсуждаются причины, по которым этот ход не сработал, и рост рождаемости был минимален.
Там подчеркивается, что введение принципа «одна семья – один ребенок» на самом деле далеко не так сильно сказалось на сокращении рождаемости в Китае, как зачастую принято считать. К 1979 г., когда он был введен, рождаемость уже сократилась до 2,8 ребенка на семью – по сравнению с 5,8 детьми на семью в 1970 г. Частично это было следствием различных стратегий ограничения рождаемости, которые были гораздо менее брутальными, чем закон 1979 г. с последующими штрафами и принуждением к абортам. Затем начался экономический рост, который сопровождался ростом уровня образования у населения и, как это обычно бывает, сокращением числа семей, которые бы в принципе хотели завести более одного ребенка. Большинство семей, в частности, хочет дать ребенку хорошее образование, чтобы он был конкурентоспособным на рынке труда. Это требует больших финансовых затрат, и на второго ребенка денег бы просто не хватило. На протяжении многих лет эта установка также подкреплялась государственной пропагандой.

Анна САКОЯН. «Полит.ру», 30 октября 2015 года

Решение отменить действовавшую в КНР в течение более 30-ти лет политику «одна семья — один ребенок» принято на завершившемся в Пекине 5-м пленуме ЦК КПК, определившем основные направления социально-экономического развития страны на 2016-2020 годы. Нарушители этой политики, установленной с целью ограничения безудержной рождаемости, карались крупными денежными штрафами, увольнением с работы, исключением из рядов КПК. Но сейчас Китай столкнулся с другой серьезной проблемой — резким старением населения.
Трудоспособного населения в Китае становится все меньше — а пенсионеров все больше, а значит — и государственных расходов на содержание пожилых людей. Возник и серьезный гендерный дисбаланс — традиционно китайцы старшего поколения опираются на сыновей, поэтому с развитием медицинских технологий в Китае стало рождаться больше мальчиков, чем девочек. Нередко беременности искусственно прерывались, когда обследование показывало, что женщина вынашивает девочку. Известны даже случаи убийств новорожденных девочек.
Нынешний пленум ЦК Коммунистической партии Китая поставил целью до 2020 года удвоить ВВП страны по сравнению с 2010 годом. Вдвое должен также увеличиться среднедушевой доход. Компартия Китая призывает принять меры для построения «среднезажиточного общества», расширения внутреннего потребления и обеспечения «средневысокого» роста экономики.
Эксперт Центра Карнеги в Москве китаист Александр Габуев считает отмену политики «одна семья — один ребенок» главным решением пленума, однако сомневается, что поставленные КПК социально-экономические задачи будут выполнены. «Российский фактор» же в обсуждениях на пленуме вообще не играл сколько-нибудь заметную роль, полагает эксперт: — Мне кажется, это очень знаковое решение, отмена политики «одного ребенка». Шаги в этом направлении уже делались, потому что уже довольно давно можно было иметь двух детей тем китайским семьям, где оба родителя являются единственными детьми в семье. Недавно было разрешено иметь двух детей тем семьям, где даже один из родителей является единственным ребенком. И теперь ограничение снято окончательно. Тем не менее, установлен потолок «два ребенка». Это важно, потому что Китай начинает испытывать серьезные проблемы с рабочей силой, это видно и по статистике, и по опросам производителей, видно даже при разговоре с владельцами ресторанов в любом китайском городе: найти официантов — уже большая проблема. Это препятствие может быть устранено. Вопрос в том, какова будет рождаемость. В принципы новой пятилетки, судя по всему, удалось интегрировать все те реформы, которые были утверждены на позапрошлом пленуме в 2013 году. Тогда была принята очень серьезная, масштабная программа структурных реформ. Но последние два года реформы двигались очень медленно, и новый план пятилетки, который будет окончательно утвержден в марте следующего года, уже основан на реформаторских предпосылках и на более рыночных началах. Теперь ключевой вопрос — это имплементация. Потому что программа явно хорошая, лучшая из того, что Китай мог бы разработать, и вопрос в ее исполнении.
— О каких конкретно реформах идет речь? Вы упомянули либерализацию экономики, в чем она может заключаться?
— Главная философия реформ — то, что государство должно уходить от роли владельца активов и переходить к роли эффективного регулятора. Это предполагает демонополизацию большинства секторов, создание конкурентных условий там, где действуют монополии, и отказ от правительственных интервенций, будь то свободное курсообразование юаня, восстановление цен на электричество и так далее. То есть как можно больше рынка во всех секторах! Это то, что Китаю реально нужно, но, опять-таки, вопрос в том, как это будет имплементироваться, в каком из секторов. Потому что серьезные частные интересы по-прежнему переплетены с государственными, с интересами госмонополий.
— То, что происходит, вы как-то связываете с именем Си Цзиньпина? Насколько я понимаю, это будет первая полная пятилетка, когда он находится у власти.
— Безусловно! Пакет реформ, принятый в 2013 году, реформ 3-го пленума — это детище Си Цзиньпина и его главного экономического советника Лю Хэ, он как раз выходец из школы Госплана, и поэтому для него мышление об экономике в пятилетних циклах — это очень важная вещь. Пятилетка — это один из основных инструментов целеполагания экономической политики. Во-вторых, за последние два года борьба с коррупцией серьезно зачистила политическое поле, если говорить о группах влияния и их интересах. То есть у Си Цзиньпина чуть больше стало свободы действий, его больше боятся, ему проще продавливать свои решения. И обратная сторона этого — то, что антикоррупционная кампания породила заметную нерешительность среди бюрократии. Самая лучшая бюрократическая стратегия теперь — быть пассивным, ждать прямых указаний начальства и так далее. А проблем так много, что сейчас в цене квалифицированные чиновники, которые, зная принципы, могут действовать самостоятельно. Вот этого как раз в Китае сейчас нет, и, собственно, в этом и заключается главный вызов: будут ли хорошие реформы, прописанные в долгих и пространных документах, выполнены на практике. Мы в России об этом хорошо знаем.
— Международная пресса уделяла много внимания этому пленуму еще до его начала. В комментариях западных СМИ речь шла о том, какие цели, в смысле темпов роста экономики Китая, будут установлены. С этой точки зрения — что было решено на пленуме и как на это могут отреагировать международные рынки?
— В решении пленума написано, что поставленная цель — удвоить ВВП по сравнению с 2010 годом к 2020 году. Это плюс-минус те же самые 7 процентов роста, но можно спускаться ниже, и это нормально. Вопрос в том, достижимы ли эти показатели не в статистике на бумаге, а в реальной жизни, повторяю. К сожалению, китайская статистика не очень достоверна, присутствует много разнонаправленных индикаторов. Китайская экономика может напоминать развитие Евросоюза: провинции с совершенно разным уровнем развития, часть провинций растет, часть провинций находится в рецессии, часть секторов растет, часть находится в рецессии. И необходимо агрегировать очень много данных, чтобы понять точную картину. В принципе, большинство независимых аналитиков не очень верят тем цифрам, которые выдает китайская официальная статистика, будь то 7 процентов, которые показывали два первых квартала, или 6,9, которые показывали прошлые. Но консенсус, скорее, крутится вокруг 4 процентов, что тоже солидно для такого размера экономики, но маловато для того, чтобы выполнить цели. Пока каких-то значительных социальных последствий мы не видим, но все станет понятно ближе к концу года или даже в начале следующего года.
— И что все это может означать для российско-китайских экономических связей?
— Рост Китая и природа этого роста имеют, конечно, здесь очень важное значение, потому что основные наши надежды в условиях собственной рецессии, санкций и падения цен на нефть связаны с ростом спроса со стороны Китая. В условиях торможения этот спрос может материализоваться далеко не везде. Переход к большей роли потребления — это неплохо, потому что, если будет расти средний класс, на что делается основная ставка, для этой части экономики понадобится больше нефти, больше продовольствия. И есть несколько секторов, где конкретно Россия может неплохо сыграть. Это, скорее всего, плохая новость для металлургов. И я бы сказал, что то, чего России недостает (и о чем думают все передовые сырьевые экономики, поставщики чего-то в Китай, прежде всего Австралия), это то, как поставлять что-то в Китай на следующем этапе его развития. В Австралии сейчас приоритеты — не нефтегазовые проекты с Китаем, не уран, не сырье, а рынок образовательных услуг, рынок медицины и так далее. Этого у России нет вообще!
Мы теоретически можем что-то выиграть в краткосрочном или среднесрочном плане, если будем быстро действовать и пытаться компенсировать потерянные десятилетия, когда все росли на сырьевом буме в Китае, а мы одни считали, что быть сырьевым придатком Европы — это круто, а в Китае строить ничего особо не надо. А вот на следующем этапе мы будем совсем в плохом положении, потому что Китай явно, если он пройдет ловушку, будет становиться все более «зеленой» экономикой, требовательной и взыскательной с точки зрения технологий, с точки зрения того, что можно туда экспортировать. Тут мы без своих внутренних реформ окажемся в довольно тяжелой ситуации.
— А российский фактор на этом пленуме играл хоть какую-то роль для китайского руководства?
— Я уверен, что никакой роли не играл. Потому что сейчас, конечно же, главная вещь — это ситуация в экономике внутри. И уже маячит съезд 2017 года, когда Си Цзиньпину пора будет определяться с преемниками, выдвигать их в следующий состав Политбюро, чтобы готовить смену себе и премьеру Ли Кэцяну. И это деталь, о которой не упоминалось сейчас на этом пленуме, но явно это — одна из основных интриг и 2016-го, и первой половины 2017 года, и это будет очень важный фактор, — полагает эксперт Центра Карнеги в Москве китаист Александр Габуев.

Андрей ШАРОГРАДСКИЙ, Александр ГОСТЕВ. «Радио Свобода», 30 октября 2015 года
InoSMI, 30 октября 2015 года