… о терапевтическом клонировании и биоэтике

Биотехнологи из США объявили о прорыве в лечении диабета 1-го типа. Очевидно, что для миллионов — это шанс на спасение. Вместе с тем во весь рост встал вопрос: а допустимо ли создавать лекарство из клонированного человеческого эмбриона?
История научного открытия, опубликованного в Nature специалистами Нью-Йоркского центра стволовых клеток, имеет глубоко личную предысторию: несколько лет назад у директора центра Сьюзан Соломон диабетом 1-го типа заболел маленький сын. Случай, увы, нередкий: распространение этого недуга ВОЗ сравнивает с эпидемией (если сейчас от инсулиновой недостаточности страдает 6 процентов населения, то через 5 лет цифра может удвоиться), причем заболевают в основном дети и подростки. Сьюзан Соломон тоже хорошо знала, за что она берется: после того как врачи ставят диагноз, человек в среднем живет 30 лет...
Это знал и другой ученый из ее команды, Дитер Эгли, начинавший исследования в Гарварде, но вынужденный уйти после запрета на госфинансирование работ по клонированию эмбрионов человека при Буше-младшем. Объединившись под крышей Нью-Йоркского центра, который финансируется из частных источников, эти ученые нашли ключ к лечению, пусть пока только в лаборатории.
Ключ этот в следующем. Основная проблема диабета 1-го типа в том, что со временем в организме отказывает поджелудочная железа: ее клетки атакует собственная иммунная система. Получить эти клетки и было целью научной группы, для чего понадобилось клонирование человеческого эмбриона.
Технология его получения не отличалась от той, с помощью которой в 1996-м появилась знаменитая овечка Долли, а вслед за ней тьма менее известных собак и кошек. Ученые взяли клетку кожи пациентки, больной диабетом 1-го типа (имя женщины по этическим соображениям не разглашается), изъяли ядро и пересадили в яйцеклетку другой женщины-донора. После этого в пробирке появился эмбрион, который на ранней стадии состоит из стволовых клеток, обладающих удивительным свойством — превращаться в клетки любой ткани организма. Путем сложных химических воздействий ученые трансформировали его в клетки поджелудочной железы, и те начали производить инсулин. Коллеги сразу же оценили работу как "научный подвиг" и "прорыв года".
"Получить жизнеспособные стволовые клетки из человеческого эмбриона — мечта многих ученых, работавших в этом направлении последние 15 лет",— считает Джон Герхард, директор Института регенеративной медицины при Университете Пенсильвании. Он один из первых, кто разрабатывал технологии, чтобы заставить стволовые клетки развиваться в заданном направлении.
Правда, громкий успех смазывают не менее громкие заявления противников клонирования. Так, профессор биоэтики университета Кейс Вестерн Резерв (штат Огайо) Инсу Хен сказал, что такие исследования ведут человечество в будущее, где люди будут клонировать младенцев, чтобы использовать их для лечения. А глава центра образования Национального католического центра биоэтики в Филадельфии Тэд Пачольчик обвинил ученых в безнравственности: по его словам, они создают жизнь "только для того, чтобы ее разрушить", а зародыш человека им нужен "для получения клеток и частей тела".
Выльется ли это возмущение в шаги по ограничению экспериментов, неясно: как объясняет завсектором гуманитарных экспертиз и биоэтики Института философии РАН Павел Тищенко, юридически запретить клонирование человеческих эмбрионов с научными целями можно только в единственном случае — если существо, состоящее всего из нескольких клеток, получит статус человека. Но пока это готовы признать только религиозные организации, включая католическую и православную церкви. В светские законодательства эти запреты не попадают, поскольку лишают возможности заниматься прорывными разработками в биотехнологии.
— Сегодня в США и большинстве стран ЕС терапевтическое клонирование, в отличие от репродуктивного, разрешено,— уточняет Тищенко.— Впрочем, работа с любым материалом, в котором есть ДНК человека, строго регламентирована, и ученые отчитываются о своей деятельности перед комитетом по биоэтике.
Так что, отмечают эксперты, основная преграда даже не в этическом аспекте, а в финансовом. Создание клона слишком дорого, это сегодня и "защищает" от массового воплощения подобных технологий в жизнь. К примеру, чтобы получить жизнеспособные стволовые клетки из клонированного зародыша, ученым Нью-Йоркского центра стволовых клеток пришлось использовать почти 70 человеческих яйцеклеток. (Напомним: берут их у женщин-доноров в результате усиленной гормональной стимуляции, за что в США платят по 14 тысяч долларов — огромные деньги даже по заокеанским меркам.) Впрочем, на кону еще большие деньги от тех, кто хочет спастись от страшных недугов. Специалисты по биоэтике предупреждают: подобные методы персонализированной медицины (то есть создания лекарств из собственных клеток.— "О") могут расколоть общество на тех, кому по карману клонировать свои ткани, органы и тем самым на 20-40 лет продлевать жизнь, и на тех, кому на долгую жизнь денег не хватит. Тем не менее мало кто сомневается: работы в этом направлении будут продолжены. Раз они дарят надежду на излечение миллионам, сложные вопросы будут отнесены на потом.

Кирилл ЖУРЕНКОВ

Правила для химер
Экспертиза
Борис Юдин, член-корреспондент РАН, представитель Российской Федерации в комитете по биоэтике Совета Европы
Проблема создания и использования эмбрионов в исследовательских целях затрагивалась буквально на днях на заседании комитета по биоэтике Совета Европы в Страсбурге. В вопросе много неясного. Например: использовать эмбрионы человека как материал для исследований считается этически неприемлемым. Но нет однозначной трактовки, к каким именно эмбрионам это относится. Ведь эмбрионы могут возникать либо естественным путем, как в природе, либо создаваться искусственно для решения медицинских задач. Этот сюжет и остается одной из основных тем биоэтической дискуссии.
У человечества вообще нет опыта этического осмысления таких явлений. Трудно сказать, какой путь оно изберет, но общая тенденция такова, что норма допустимого становится все шире, и в связи с этим возникают этические проблемы, о которых мы вчера не подозревали. Например, как следует относиться к химерам — существам, которых ученые создают в лаборатории, соединяя три генетических материала от разных биологических видов?
Что касается клонирования, то почти во всем мире действует запрет на репродуктивное клонирование и пока нет серьезной информации, чтобы он где-то нарушался. Если сравнить сегодняшнюю ситуацию с шумными дебатами по клонированию человека в начале 2000-х, то технологии продвинулись еще дальше и это усложнило этические вопросы. К примеру, клонировать человека ученые не собираются, их интересуют органы, а то и просто клетки. И как к этому относиться?
В основе большинства разногласий в биоэтике лежит вопрос о статусе эмбриона: с какого момента развивающееся существо считать человеком? Разногласия столь велики, что согласовать позиции не удается, и в скором будущем вряд ли что-то изменится. В нормативных документах Совета Европы с середины 1990-х решение этого вопроса отдано на откуп национальным законодательствам, и пока что законодатели не рвутся принимать жесткие решения. Есть такая английская поговорка: горячую картошку никто не хочет держать в руках, ее стремятся перебросить соседу. Так и здесь. Принято считать, что в странах Юго-Восточной Азии, в том числе в Китае, возраст человека отсчитывается не с момента рождения, а с момента зачатия. Очевидно, это предполагало бы жесткие запреты на биомедицинские вмешательства на стадии эмбрионального развития, но на деле там к экспериментированию в этой сфере относятся достаточно спокойно. Это дает исследователям в Юго-Восточной Азии дополнительные возможности для получения новых весомых результатов. Если, скажем, долгое время в США, Европе и СССР отношение к евгенике, то есть к направленной селекции человека, было резко отрицательным, то в Японии и Китае такой жесткой позиции не было.
В целом же глобализация затрагивает и этику, многие нормы биоэтики получают всеобщее признание. Но я бы не взялся судить о том, в каких направлениях эти нормы будут меняться.

Чудеса на конвейере
Достижения
Ученые то и дело рапортуют о чудесах, которые они творят с помощью стволовых клеток, пусть некоторые из болезней пока удается победить только в лабораториях. Что уже лечится?
Болезнь Альцгеймера
Об успешной борьбе с этой болезнью благодаря стволовым клеткам сообщили ученые Калифорнийского университета в Ирвине (США). Опыты были проведены на мышах с соответствующими симптомами: удалось повысить уровень фермента, разрушающего бета-амилоиды, то есть белки, отложения которых в ткани головного мозга ведут к образованию болезни.

Рассеянный склероз
В рамках исследований на базе Академической больницы в Упсале (Швеция) ученые в течение нескольких лет наблюдали за пациентами, страдающими склерозом, которым трансплантировали стволовые клетки. У больных обнаружился явный прогресс: состояние девяти из десяти человек не ухудшилось, а у семи из десяти симптомы болезни вообще исчезли.

Печеночная недостаточность
Еще одна сенсационная новость — из Калифорнийского университета в Сан-Франциско (США). Там, также при опыте на мышах, установили, что стволовые клетки могут быть эффективны при лечении печеночной недостаточности. Во время экспериментов эти клетки дифференцировались (то есть трансформировались в более "специализированные") в клетки печени, что давало больным мышам шанс выжить.
Исцелиться делением
Болезни человека могут быть разными, а вот схема создания суперлекарства из клонов в принципе стандартна

Материалы подготовили Елена КУДРЯВЦЕВА, Кирилл ЖУРЕНКОВ. «Огонёк», 12 мая 2014 года