Сколько народу все-таки недосчиталась Россия к концу ХХ века: 70 или 120 миллионов?

Сергей ЗАХАРОВ

Некоторое время тому назад Демоскоп Weekly (№4, 2001) опубликовал статью Е. Андреева и Т. Харьковой "Если бы демографических катастроф не было…", в которой приводятся гипотетические оценки изменения численности населения России за истекшее столетие при отсутствии демографических катастроф, связанных с войнами, голодными годами. Там же приводятся и мои оценки, выполненные в 1993-1996 годах ¹.

У читателя должен возникнуть резонный вопрос, сколько же все-таки людей недосчиталась Россия из-за социальных бед в 20 веке - 70 миллионов человек (по расчету Е. Андреева и Т. Харьковой) или 120 миллионов (по расчету С. Захарова). и требуют комментария.

Внимательный читатель, рассматривая рисунок, представленный в "Демоскопе", должен был бы обратить внимание, что расхождения в оценках гипотетически "бескризисной" численности населения России по двум вариантам расчетов удивительным образом резко нарастают для периода после второй мировой войны.

В приведенной таблице данные для 1950 года не представлены, поэтому укажем, что к этому году расхождения между оценками Андреева-Харьковой и моей составляют около 16 миллионов (у Захарова накопленные потери к этому году составляют 72 миллиона, у Андреева-Харьковой - 56 миллионов). Никаких демографических кризисов, сопоставимых по масштабам с кризисами первой половины ХХ столетия, после 1950 года у нас не было. По каким же причинам в последующие 50 лет расхождения в оценке накопленных потерь достигают более 50 миллионов человек (по расчету Захарова к 2000 году суммарная численность демографических потерь составила 124,5, по расчету Андреева-Харьковой - 71 миллион)?

Объяснение заключается в различном подходе к оценке демографических последствий тех потерь, которое понесло население России в первой половине ХХ века. Для периода с 1950 по 2000 год Е. Андреев и Т. Харькова в расчетах гипотетической численности населения принимают фактические темпы роста численности населения России, следуя той логике, что все кризисы позади, и по-иному, нежели фактически наблюдаемым образом, численность населения меняться не могла. Напротив, я в своих расчетах продолжал следовать прежней логике: если бы не было кризисов в первой половине ХХ века, то не было бы и демографических волн в последующие десятилетия, т.е. не было бы перепадов в численности родившихся детей и соответствующих перепадов в темпах роста населения, обусловленных малочисленностью когорт "детей войны", их детей и внуков. В результате, кривая темпов роста "бескризисной" численности населения во второй половине ХХ века у Е.Андреева и Т. Харьковой воспроизводит волнообразность, а у меня меняется плавно (рис.1), за счет чего и образуется разница в 35 миллионов человек между нашими оценками людских потерь.

Вернемся теперь к упомянутому выше различию между двумя вариантами расчетов потерь, накопившихся за первую половину века, то есть к 1950 году. Выясняется, что из этого итога в 15 миллионов человек 4 миллиона "набежали" еще до Первой мировой войны. Е. Андреев и Т. Харькова предполагают, что на протяжении первых десятилетий ХХ века ежегодные темпы изменения численности населения России должны были бы линейно увеличиваться с 1,4% до 2% (рис.1). В моих же расчетах для периода 1900-1915 годов использовались усредненные, близкие к фактически наблюдаемым в то время, темпы роста численности населения России на уровне 1,85% в год. В этот период никакого ускорения роста населения России не было, что отмечалось и другими авторами, специально занимавшимися этим вопросом, например, Р.И.Сифман ².

За счет разницы в предполагаемых темпах изменения численности населения "по Захарову" и "по Андрееву-Харьковой" и получаем к 1915 году искомые 4 миллиона. Однако какими бы ни были предположения о возможной динамике численности населения в первые полтора десятилетия ХХ века, они вряд ли имеют отношение к поставленной задаче - оценить демографические потери России вследствие социальных кризисов. Вхождение в полосу социальных катастроф по большому счету началось для России лишь с началом Первой мировой войны. Так что 4 миллиона человек должны быть вообще исключены из рассмотрения суммарной величины расхождения между нашими оценками демографических потерь, как не имеющие отношения к делу.

Но оставшиеся 10-11 миллионов разницы, накопившиеся за период с 1915 по 1950 год, требуют объяснения. На отрезке истории с 1915 по 1940 год два варианта расчетов демографических потерь дают очень близкие результаты: суммарные демографические потери для России за этот период у С. Захарова составляют 52,3 миллиона, у Е.Андреева и Т. Харьковой - 51,3 миллиона человек. Расхождение составляет лишь 1 миллион человек - менее 1% от средней численности населения, что совсем немного, учитывая трагизм и масштабность событий, случившихся в этот период: мировая и гражданская войны, голод 1921-1922 годов, голод 1933-1934 годов, пандемии смертельно опасных инфекционных заболеваний, массовые репрессии в городе и деревне, миллионные миграции т.п.

Наиболее спорна, на мой взгляд, оценка суммарных демографических потерь, понесенных страной в результате Второй мировой войны. Для того, чтобы разобраться в сущности возможных расхождений рассмотрим табл. 1, где представлена фактическая численность населения России в годы войны по двум разным оценкам.

Таблица 1. Оценка фактической численности населения России в 1941-1946 годах
(на начало года, в миллионах человек)

Приведенные оценки численности населения России в годы войны, выполненные авторами в разные годы и совершенно независимо друг от друга, удивительным образом сходятся! Расхождение в среднегодовых оценках численности населения на один миллион человек для периода, когда демографический учет был крайне неполным и несовершенным, едва ли можно считать серьезным.

Приведенная таблица свидетельствует о том, что причины различий в оценке демографических потерь за годы войны главным образом определяются не фактическими потерями - они и у Е. Андреева - Т. Харьковой, и у С. Захарова достаточно близки - население России в 1941-1945 годах сократилось по первому варианту на 13,4 миллиона, по второму варианту - на 15,9 миллиона человек. Объяснение расхождению суммарных оценок величины гипотетических демографических потерь, понесенных населением России за 1940-1950 годы сверх 2,5 млн. (15,9 млн. - 13,4 млн.), следует искать исключительно в различиях гипотез о возможном течении демографических процессов при отсутствии войны.

Гипотезы "бескризисного" изменения численности населения России для этого периода, действительно, существенно различаются у двух авторов, о чем свидетельствует рис. 1.

Рисунок 1. Годовые темпы роста численности населения России в ХХ веке при гипотезе об отсутствии социальных кризисов по двум вариантам расчетов (С. Захаров, 1996; Е. Андреев и Т. Харькова, 2001).

Согласно варианту, предлагаемому Е. Андреевым и Т. Харьковой, демографическая эволюция и при условии отсутствия войны должна была бы характеризоваться ускоренным падением темпов роста численности населения, природа которого для меня не совсем ясна. Тем более непонятно, что, оставаясь в области положительных значений, изменения темпов роста "по Андрееву-Харьковой" воспроизводят по форме их фактическое падение в годы войны. На мой взгляд, для такого предположения мало оснований, даже если предположить, что моя оценка плавных изменений темпов роста населения излишне оптимистична.

Подведем итог рассмотрению двух вариантов оценок суммарных демографических потерь, понесенных Россией в ХХ веке.
Общая величина расхождений в величине демографических потерь за период с 1900 по 1999 год по двум вариантам оценок (71 миллион по Андрееву-Харьковой и 124 миллиона по Захарову) составляет 53 миллиона. Из них:

• 4 миллиона не имеют прямого отношения к оценке последствий социальных катастроф ХХ века, поскольку сложились за счет разного представления авторами фактической и гипотетической динамики численности населения в период до Первой мировой войны.
• 1 миллион - вполне допустимая ошибка в пределах точности расчетов и предположений о возможной динамике численности населения в 1915-1940 годах.
• 38 миллионов - расхождение, накопившееся за период с 1950 по 1999 год, когда социальные катастрофы (голод, войны, эпидемии, репрессии), приводившие к массовой гибели людей, уже остались позади. Объясняется эта гигантская цифра различным отношением авторов к долговременным последствиям социальных и демографических катастроф. На мой взгляд, логично предположить, что если бы не было социальных катастроф в первой половине ХХ века, мы бы не имели и волнообразной демографической динамики ("недорожденных" детей и т.п.) во второй половине столетия. Соответственно мы не можем игнорировать "отложенный" эффект, измеренный в 38 миллионов демографических потерь.
• 10 миллионов - предмет для дискуссии. Своим происхождением эта величина обязана достаточно спорной гипотезе Е. Андреева -Т. Харьковой об ускоренном падении темпов роста численности населения в 1940-1945 годах, выходящем за рамки предполагаемого влияния войны. Единственный аргумент в пользу такого падения - отложенный эффект кризиса 30-х годов. Однако по смыслу он противоречит исходной задаче - определению гипотетической кривой роста численности населения России под воздействием нормальной эволюции в рамках концепции демографического перехода при отсутствии социальных кризисов.

1 - См. Народонаселение. Энциклопедический словарь. М., БРЭ, 1994, с. 398.; Демографический потенциал России. /Авт кол. : А.Г.Вишневский (рук.). Аналитические обозрения Центра комплексных социальных исследований и маркетинга. Серия: Социология. Вып. 5-6. М., 1996, с. 15-18; Население России 1996. Четвертый ежегодный демографический доклад. ЦДЭЧ ИНП РАН. М., 1997, с. 7-10; Население и общество. Информационный бюллетень ЦДЭЧ ИНП РАН, №17, февраль 1997.

2 - Сифман Р.И. Динамика численности населения России за 1897-1914 гг. //Брачность, рождаемость, смертность в России и в СССР. М., 1977. С.62-82.